Кому пришло в голову назвать школу храмом науки?

                монолог книгочея

Это в корне дуба неверно. Здесь – лавка древностей, ярмарка тщеславия, град обречённых заводных апельсинов и отягощённых злом обломовых. Здесь человек – невидимка, словно женщина в песках, или Му-Му, или Рыцарь Круглого Стола, окружённый хищными вещами века, отцами и детьми, начитавшихся записок у изголовья, записок охотников из Пиквикского Клуба, мечтающих быть героями нашего времени и шествовать сквозь Триумфальную Арку Империи ангелов, не замечая Детей Арбата, которых закалили сталь и ЧП районного масштаба. Здесь нет 100 дней до приказа, но всегда ждут вестей от арапов Петра Великого и капитанских дочек, хотя понимают, что на Западном фронте без перемен.  Здесь уже не удивляют ни всадник без головы, ни корабль уродов, ни алые паруса, ни процесс; здесь в каждом по два капитана и по нескольку мёртвых душ. И всякий раз начинаешь учебный год, как жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо или, на худой конец, Посторонний Данко, но потом понимаешь, что это бремя человеческих страстей уже было в сказке о рыбаке и рыбке Моби Дик, старике и море акул из стали, попутно замечаешь, что твоя (Божественная) комедия уже сыграна и исчезла, как сон в летнюю ночь, оставив тебе все преступления и наказания, войну и мир, опасные связи, милых друзей и кричащую шагреневую кожу огненных саламандр, что ни одна Маргарита или Джен Эйр не заинтересуется тобой, будь ты хоть до последнего дюйма своей головы профессором Доуэлем, Сёгуном или Мастером.
Всё это как игра в бисер или в классики на фламандской доске Бойцовского Клуба Дюма, сделанного из фальшивых зеркал лабиринта отражений спектра холодных берегов. Сначала ты словно пятнадцатилетний капитан, будущий морской волк, детёныш стальной крысы, юный алхимик. Но горе от ума, Время промелькнуло как метеор в ожидании Годдо, и ты уже – синяя борода, старуха Изергиль, марсианин Улисс или Овод...
Кто виноват? Что делать? Такова судьба человека, известного как Homo Faber, и школа для него давно уже не поднятая целина и не вишнёвый сад, а бытие и апокалипсис песни песней, давно перешагнувшая чёрную стрелу – метку Линии Грёз 451; по Фаренгейту согласно Корану марсианских хроник Эмбера заводной птицы чайки Йона Тихого по имени Джонатан Ливингстон.
Унесите нас ветром автостопом по галактике на таинственный обитаемый остров сокровищ Страны Чудес или Зазеркалья, не важно, – и там не миновать палаты №6 замка дома, в котором 12 стульев для трёх товарищей, трёх мушкетёров, Мартина Идена, Айвенго, Гарри Поттера, Книжного вора, Коллекционера и Великого Гэтсби. Мы, как белая гвардия императора иллюзий, отверженные дивного нового мира глазами английского пациента Гарпа, сдуваем пену дней с невыносимой лёгкостью бытия. О, Мактуб, как мы стараемся всегда слушать песню ветра и хранить царя Гороха в своей голове! Таковы законы этого театрального романа Республики ШКИД под руководством не то Гамлета, не то Леди Макбет Мценского уезда Норвежского леса, что к югу от границы, на запад от солнца.
Тот, кто здесь пребывает, тот везде и во всём видит кукушкино гнездо своего храма науки о Великом Потопе, именуемой жизнью. И Рики-тики-тави вас возьми, назвать школу иначе...
Хотя это, уж точно, то место, где сходятся Страна чудес без тормозов и Конец Света. Это ненаписанный на стенах свинофермы лабиринта Ехо закон от 1984 года города Солнца с поправкой-22. Эдакие Аз и Я нашего восточного экспресса, несущегося как по лезвию бритвы в перманентный час Быка к своему буранному полустанку туманности Андромеды, где дольше века длится день; где могут заговорить портреты Дориана Грея или отца Горио, и каждый миг может начаться война миров.
Война и мир, а тебе уготована роль волшебника из страны Оз – быть всемогущим, т.е. быть вынужденным уметь ВСЁ, как хоббит, который, как чужак в чужом краю, ищет туннель подземки или дверь в лето, а находит лишь из лунного камня космические скрижали гражданина Галактики, и вынужден вернуться в свой Эдем, чтобы вписать ещё одну страницу черновика или чистовика в бесконечную сагу о ведьмаке-директоре, берсерках-учителях, конных варварах-учениках и дежурной мадам Бовари, чтобы в очередной раз с шумом и яростью шепнуть безмолвному небу: «Это мы, господи!»
Но нет! Время не ждёт. Не достроена ещё Тёмная башня, и лишь бесплодные земли вокруг степи мёртвой зоны Центра притяжения Метро-2030 какого-то года, где домашний адрес: тюрьма способных учеников и необходимых вещей бегущего сквозь облачный атлас человека с песней для льда и пламени.
Ведь не настал ещё Хороший День для кенгуру с белым клыком из осиной фабрики. Потому как королёк – птичка певчая – накукует тебе за 11 минут от 2 до 5 снов №9 нейромантика-парфюмера, повелителя мух и театра.
И будешь вновь одиссействовать в поисках своего разума, а когда устанешь от грозы и вешних снегов Килиманджаро, то уснёшь где-то над пропастью во ржи, закончив свою балладу о блуждающей пуле жестокого века этого долгого дня-бесприданницы.
«А завтра была война» - услышишь сквозь сон и мильон терзаний голос прозревшего от продаж и падений чтеца Фауста.
И это будет только один горячий, как пепел, снег, как бомба для председателя, алмазная колесница из всей Махабхараты твоей души, из того зоопарка в твоём багаже, что хроникой Великого Джута во имя розы впишется в текст 1000 и 1 слова назидания грядущему веку, в котором школьные годы будут пролетать как 10 дней, которые потрясли мир.
Ну, и где же тут наука?
Сплошной эксгибиционизм Эммануэли или Лолиты, принцессы, которой больше нет, прикрытый пуританством трёх законов робототехники. Но именно здесь – моя семья и другие звери, с которыми у нас общие кровь и пот, и потому каждый достоин лишь того праздника, который носит всегда с собой.
Вот такая у нас весёлая наука утренней зари.
Из любого квартета, пусть даже в нём будут лебедь, рак да щука вместе с Маугли и его жестяным и парчовым барабанами, здесь всегда пытаются создать screw (команду) бременских музыкантов топ догов (вожаков стаи степных волков). 
Да только Сизиф улыбнётся Агасферу и каждому из нас, а потом еле слышно споёт как Ромео под балконом Джульетты, той девушки с татуировкой дракона на спине, игравшей с огнём и взрывавшей воздушные замки, потому что застряла в паутине миллениума:
«Армагеддон и вся королевская рать, с гордостью и предубеждением убьёт в себе пересмешника, чтобы человек, который смеётся, как атлант расправит плечи и принесёт цветы для Элджернона, когда между красным и чёрным снова выберет свет в августе потому, что понедельник начинается в субботу. Амок!».

P.S. В данных внутренних рецензиях из почти тысячи слов использованы названия около двух сотен книг.