Судьбе навстречу. 27 глава

   Латиф акя ждал, что ответит сын, всё происходящее, казалось ему сном. Мужчина был растерян и сидел, опустив голову, размышляя, что же теперь будет и откуда свалился на их голову этот красивый, холёный араб.
  - Такие вопросы спонтанно, с ходу не решаются, уважаемый господин Аль Фаттах. Отец мой растерян, видимо не знает, что со всем этим делать. Было бы лучше, если бы все эти сокровища Вы увезли с собой. Поймите, здесь не арабская страна, где твоё - это твоё. Не столько пользы они принесут нам, сколько бед, - сказал Азиз, с безразличием глядя на хум с кладом.
  - Но эти сокровища, по завещанию господина Аль Азиза, принадлежат вам, вашей семье, Азиз. Вы вправе поступить с ними по своему усмотрению. А тебе наш прадед завещал уехать в Кувейт, там выучиться и продолжить его дело в нефтяной компании, которая принадлежала ему и акции которой, господин Аль Азиз  поделил между тобой, моим отцом и мной. И со своими акциями ты можешь делать все, что захочешь, - сказал Аль Фаттах.
   Они говорили на арабском языке, который Азиз выучил за эти два года, не в совершенстве, но говорить мог свободно. Латиф акя, не понимая их, прислушивался к красиво звучащему языку, на котором он читал молитвы и суры из Корана. Он гордился сыном и с восхищением смотрел на него.
  - Хорошо, сейчас я уезжаю в Ташкент, задержусь там ещё на пару, тройку дней. Свою миссию я выполнил и завещание господина Аль Азиза исполнил. Дальше, решать тебе и твоему отцу, господину Латифу, - поднимаясь с ковра, сказал Аль Фаттах.
   Латиф акя и Азиз поднялись следом за ним, Латиф акя  не понимал, что происходит.
  - Азиз? Сынок, что происходит? - спросил он.
  - Господин Аль Фаттах уезжает, отец, нужно проводить его, - лишь ответил Азиз.
  - Так быстро? Но мы и не поговорили... а с этим что делать? - растерянно спросил Латиф акя, показывая на хум, в котором, при свете лампы, поблескивали золото и драгоценные камни.
  - Я не знаю, папа... мы подумаем. А сейчас, нужно закрыть эту половину дома, чтобы никто сюда не входил. Проводим господина Аль Фаттаха и подумаем вместе, - выходя из комнаты, ответил Азиз.
   Латиф акя хотел положить гостям гостинцы, но Азиз сказал, что это необязательно, Аль Фаттах просто не возьмёт ничего. Но когда подъехал водитель лимузина, которому Аль Фаттах, видимо, дал указание вернуться в срок, Азиз подошёл к нему.
  - Своим приездом, Вы перевернули все с ног на голову. Но я очень счастлив, что в Вашем лице, у меня появился дядя. Счастливого Вам пути, - сказал он Аль Фаттаху.
   Тот долго и внимательно, словно изучая черты лица Азиза, смотрел на него, потом положил руку на его плечо и легонько сжал.
  - Ты очень похож на своего прадеда, Азиз. Такой же умный, рассудительный, с годами к тебе придёт и мудрость, да благословит тебя Всевышний. Я пробуду в Ташкенте ещё три дня, завершу кое-какие дела по завещанию господина Аль Азиза. Я остановился в гостинице "Ташкент", двести четвертый номер. Если надумаешь уехать со мной, тогда я задержусь ещё, чтобы оформить твои документы и перевод в университет  любой страны, какую ты выберешь. Господин Аль Азиз, в последний день своей жизни, просил меня не оставлять тебя и позаботиться о тебе, Азиз. И я теперь несу некую ответственность за тебя. Иначе, наш прадед не сможет пройти по мосту сират и упокоиться с миром, а я не хочу быть препятствием ему в этом. Надеюсь, ты всё же решишь уехать со мной. До встречи, мой юный друг. До свидания, господин Латиф, - сказал Аль Фаттах.
   Азиз перевёл его последние слова отцу. Парень был удивлён, почему среди стольких родственников, прадед именно о нём так позаботился? Почему, совсем не зная его, оставил ему в наследство дом, акции компании и этот злополучный клад. Вот что теперь со всем этим делать? Азиз пообещал подумать и принять решение.
  - Если послезавтра я не приеду в Ташкент и не встречусь с Вами, значит я никуда не еду. И спасибо Вам, пусть Аллах будет доволен Вами, господин Аль Фаттах, - сказал Азиз, стоя возле лимузина, рядом с Аль Фаттахом.
  - Пусть Аллах будет доволен и тобой, Азиз. Вверяю тебя и твоих близких Аллаху. Надеюсь, ты примешь правильное решение и мы ещё встретимся, - ответил Аль Фаттах и наконец, сел в машину, дверцу которой ему открыл его телохранитель.
   Азизу было девятнадцать лет, но к нему все относились, как к взрослому мужчине. Когда гости уехали, оставляя за собой клубы густой пыли, Латиф акя и Азиз вернулись в дом.
  - Давай поедим, сынок, потом сядем и спокойно подумаем, что дальше делать будем. О том, что находится в дальней комнате того дома, никто знать не должен, даже мама. Ты меня понял, сынок? - сказал Латиф акя.
  - Понял, отец, об этом могли бы и не говорить, не маленький, - ответил Азиз.
   Латиф акя улыбнулся словам сына, ведь для родителей, их дети - всегда дети, несмотря на возраст. Поев оставшийся плов, они вдвоём прошли к дальнему дому и открыв ключом дверь, зашли в комнату, где оставили хум с драгоценностями.
  - Что же мы теперь с этим делать будем, а, Азиз? - спросил Латиф акя, словно был уверен, что его сын должен всё знать, настолько умным он его считал.
   Вместо ответа, Азиз высыпал содержимое хума на ковёр и стал рукой перебирать сокровища, которым, видимо, было более века, а то и больше.
  - Вот эти изделия, подарим маме, эти - оставьте на хранение, подозрения они вызвать не должны. Бедная мама... никогда не носила ни серьги, ни кольца... Пусть носит на здоровье, а если кто-то спросит, скажем, что это подарки от богатого родственника из Кувейта. Вашего деда, моего прадеда, старожилы должны помнить, поэтому бояться не стоит, отец. А эти изделия отложим сестрёнкам на приданое, ведь выдавая их замуж, нужно и золото им дать, верно? - говорил Азиз, откладывая в сторону четыре пары серёжек и несколько колец с рубинами, сапфирами изумрудами и бриллиантами, прекрасно понимая, что этим изделиям нет цены.
   Взяв в руки жемчужное ожерелье на золотой нити, парень, с восхищением перебирая его в руках, сказал:
  - И это маме. Очень красивое...
  - Да зачем оно ей? Она такие вещи не носит! - ответил Латиф акя.
  - Отец? Давайте переедем в Ташкент. Я видел, какие сейчас дома строят в городе. Даже двухэтажные видел. Вот и мы, построим большой дом. Ну что тут светит моим братьям и сёстрам, папа? - вдруг посмотрев на отца, сказал Азиз.
По своей натуре всегда серьёзный, рассудительный, Азиз очень редко смеялся, его красивое лицо было всегда задумчивым, словно в своей жизни этот парень повидал многое.
  - Как же мы дом наших предков оставим, сынок? Да и что я буду делать в Ташкенте? - спросил Латиф акя. Азиз улыбнулся.
  - Мы сдадим государству эти драгоценности, скажем, что нашли их, когда, решив переехать в город, начали ломать дом на стройматериалы, чтобы не бросать его. Ведь продать тут дом - это просто нереально, вряд ли его кто-то купит, учитывая, что денег ни у кого нет. Впрочем, можно дом и на продажу выставить, для отвода глаз, так надёжнее будет. Может и сможем продать дом, неважно за сколько, кто знает. Ну и вот... на причитающиеся нам по закону двадцать пять процентов от стоимости клада, мы вполне сможем купить большой дом в Ташкенте. Думаю, это будет самым верным решением... и спать спокойно будем, - сказал Азиз.
  - Помнишь фотографию моего деда в меховой шапке и расписном чапане? Там, на его руке, вот эти часы. Пусть они останутся тебе, в память о нём. Хочу, чтобы ты их носил... пусть не сейчас, потом... Кстати... что ты ответил Аль Фаттаху? Ты согласился поехать с ним в Кувейт? - спросил Латиф акя, с сосредоточенным лицом, словно вспомнил что-то очень важное.
  - Если бы я был один - не раздумывал бы, отец. Там для меня открываются огромные возможности. Но как я смогу оставить вас? Это разве возможно? Я ваш старший сын... я не смогу, - с грустью ответил Азиз.
  - По закону шариата, с родителями остаётся жить самый младший сын, Азиз. Для меня твоё будущее многое значит. Я не видел в этом кишлаке ничего хорошего, живём как муравьи, изо дня в день одно и тоже. Нет, сынок, не думай о нас, поезжай с господином Аль Фаттахом, хоть ты поживёшь, увидишь мир. Поверь, так будет лучше и я буду спокоен. Тем более, мы переедем в Ташкент, - сказал Латиф акя.
   Впервые, за долгое время, Азиз улыбнулся.
  - Поезжайте в БукУ, отец, сообщите властям, что нашли клад в доме. Как только нам дадут положенные двадцать пять процентов от стоимости драгоценностей, мы с Вами поедем в Ташкент и подберём для вас дом, - сказал Азиз, держа в руках золотые швейцарские часы с золотым браслетом.
  - Ты прав. Ладно, чего без толку сидеть, пошли. В БукУ вместе поедем, не знаю, как там обернётся, но с тобой мне спокойнее будет, надеюсь, нас не обманут. А это... сам матери отдай, так и скажи, что богатый родственник дарит ей и девочкам эти золотые украшения, ну и жемчуг, если тебе так понравилось это ожерелье, - сказал Латиф акя, поднимаясь с места и направляясь к двери.
  - Читал где-то, что при таких делах государственной важности, назначают комиссию, экспертов приглашают, так что обмана быть не должно. Поехали, на месте разберёмся, - ответил Азиз, выходя следом за отцом.
  - А ведь все эти сокровища принадлежали моему деду... но так спокойнее будет, ты прав, сынок, - скорее себе, нежели Азизу, пробормотал Латиф акя, с грустью выходя из комнаты и запирая дверь на ключ.
   Часы Азиз занёс в комнату и положил на дно своего рюкзака, отказаться от них он не смог, уж больно часы ему понравились. Потом зашёл на кухню во дворе, где Малика опа резала овощи и мясо, чтобы приготовить ужин.
  - Ойижон? Я оторву Вас от дела? - подойдя к матери, сказал Азиз.
  - Что случилось, сынок? Гости вернулись? - спросила Малика опа, вытирая руки о старое полотенце.
  - Нет, гости уехали. А эти украшения, господин Аль Фаттах просил передать Вам. Это от моего прадеда, от дедушки отца, Азиза Бобо осталось, - протягивая матери драгоценности, сказал Азиз.
   Малика опа, увидев сверкающие серьги и кольца в руках сына, ахнула.
  - Милосердный Аллах! Я не могу это взять, сынок, сейчас же верни Аль Фаттаху все эти драгоценности! Ты понимаешь, какая им цена? Неееет, я не могу этого принять... - едва не плача, расстерянно произнесла Малика опа.
  - Ойижон? Не волнуйтесь так, эти изделия Аль Фаттах дал нам не из своего кармана. Это вот - Вам, носите на здоровье. А это ... уберите подальше, на приданое девочкам. Не переживайте, Вы имеете на них право, мамочка, это наследство от деда отца, Вашего законного мужа, ойижон, - открыв ладонь матери и положив ей в руку драгоценности, сказал Азиз.
   Видя, как мать напугана и дрожащими руками перебирает кольца и серьги, Азиз обнял её за плечи.
  - До чего же она совестливая... - подумал он.
  - Какой же добрый человек, этот Аль Фаттах, сынок. Он ведь мог и не давать нам это золото, верно? Аллаха боится значит. Увидишь его, поблагодари от меня тоже, - не отрывая взгляда от драгоценностей, говорила Малика опа.
  - Хорошо, ойижон, непременно. Хотя, отношения к этому он и не имеет, - последнюю фразу, Азиз прошептал, чтобы мать не услышала.
  - Я пойду, спрячу их подальше. А это буду надевать на свадьбы, - улыбнувшись сказала женщина, с восторгом разглядывая комплект с изумрудами, окруженными бриллиантами.
  - Ойижон, прошу Вас, наденьте их сейчас и никогда не снимайте. Ну, ради меня, пожалуйста, - попросил Азиз, видя, как лицо матери изменилось и она хотела возразить.
  - Хорошо, сынок, ах, как красиво, так камни сверкают! - воскликнула Малика опа.
  - Я помогу, - взяв из рук матери серьги, вдевая их ей в ушки, сказал Азиз.
Кольцо женщина сама надела на безымянный палец и подняв руку, с восторгом его разглядывала. О том, что они с отцом решили переехать в Ташкент и о том, что он, скорее всего, уедет жить за границу, Азиз умолчал, чтобы и вовсе не шокировать мать.