Юрьево

     Юрьев монастырь после революции кому только не принадлежал. Тут был интернат для умственно отсталых детей, колония для малолетних правонарушителей,в войну в период оккупации здесь стояла "Голубая" испанская дивизия, после войны - строительное ПТУ, так называемая "Юрьевская академия", и, наконец, в нем поселили художников. Художникам здесь дали мастерские в кельях с печным отоплением. Кто поухватистей заняли башни. Недалеко от Орловского корпуса на дороге здесь долго стояла строительная бытовка. Она так намозолила глаза, что никто на неё не обращал внимания, а, говорят, из неё за художниками внимательно следили бдительные чекисты... Впрочем, мало ли что говорят.


    А потом в монастырь пришла епархия...
    Сначала поселился Архимандрит Владимир. Послушников и монасей в монастыре еще не было. Ему было очень скучно одному в огромных настоятельских покоях, к тому времени отреставрированных. Он целыми днями, так как служил он всего раз в неделю, слонялся по гостям, заходил к художникам часто без стука, подглядывал под окнами. Все старались принять его как родного, угостить, напоить, а у некоторых даже при его появлении наступало что-то вроде религиозного экстаза...
   
 
     Однажды Владимир зашел в гости к реставраторам и стал по обыкновению что-то важно разглагольствовать о том, как именно надо любить родину и начальство. Дверь в коридор при этом осталась открытой. Проходивший по коридору подвыпивший художник повернулся на звук голоса и упал в дверях на колени восклицая: "Матерь Божеская! Пресвятая Богородица!.." При этом он находился за спиной у Владимира, а все, стоящие перед ним навытяжку, замерли,не зная чем все это закончится. К чести Владимира надо сказать, все это так ничем и закончилось...

      Архимандрит Владимир любил приходить незваным гостем на наши застолья.Садился во главе стола и начинал долго и нудно произносить тост. Что-то такое как всегда о любви к родине и начальству. А так, как мы в монастыре жили на заячьих правах, все помалкивали и боялись перебить. Потом он затягивал, явно мимо нот, "Ридна мати моя..." почему-то на украинском языке... Но при этом продолжал держать в руках рюмку. Если же кто-нибудь, не выдержав, выпивал свою , Владимир говорил: Ага! Поперек батьки пьешь!..  Наливал штрафнику полный стакан и заставлял немедленно его выпить.

   
     Мы очень любили отца Макария, или Макарушку, как мы его называли. Он был лучшим батюшкой в Юрьево. Как он вскидывал свои белые слабые ручки к небу и молился за свою паству. Стоя у него за спиной мы физически ощущали, как через него Святой Дух переходит и на нас грешных. Какие просветленные художники возвращались со службы...
    Потом его от нас забрали и перевели в женский Хутынский монастырь, где настоятельницей была тетка, до этого трудившаяся секретарем парткома оборонного завода.
    Рассказывали, что Макарий пытался оттуда бежать. Говорили, что видели даже, как он бежал по замерзшему декабрьскому полю, а монашки гнались за ним на черной "Волге"...


         

     На территории Юрьева монастыря был пустырь, засыпанный кирпичными обломками. Как-то по весне мы развели на нем махонький огородик, эдак с два теннисных стола. Некоторые художники последовали нашему примеру.Получился общинный огородик в общей сложности сотки в три. Мы тогда даже не подозревали, что новый настоятель монастыря, забыл уж как его звали, помешан на том , чтобы всё делалось по его благословению, и больше никак. Этого огородика даже не было видно на территории самого большого по площади монастыря в Европе.
     Миновала весна, появились первые всходы: лук, петрушка, зацвела тыква...
    Однажды мы приехали из города и не узнали этого места: всё было тщательно заутюжено трактором! Огорода как не бывало. Голо! Что такое? Почему даже без предупреждения? За что? Мы исправно платим аренду!    
    Один из художников, видевший эту сцену своими глазами, выразился так: Прям фашисты какие-то...
    Как кому-то  потом пояснил настоятель: Не было соответствующего благословения...