ВК. 1. Фёдор Верин. Конкурс

Дорогие чатлане! Сегодня у нас необычный конкурсант, слегка задержавшийся в полёте на Плюк! Прошу не спалить в жарких дебатах! Встречаем Октябрь! Внимание, это не месяц года, это - псевдоним!

Автор – Октябрь (он же Фёдор Верин)
Название - Конкурс

За окнами конец октября, и почти полдня помещение, которое занимал сектор районной планировки архитектурно-строительной мастерской Евгения Куца, ярко освещено лампами дневного света. Потому ближе к вечеру Татьяна уже щурилась, вглядываясь в циферблат часов. Старалась смотреть незаметно и нечасто – рядом все сосредоточенно трудились – и всякий раз все более и более убеждалась, что время тянется медленно, когда ждёшь.

Но вот в дверь постучали и тотчас приоткрыли. В полутёмном проёме сначала показались очки, потом появилось лицо со смущенной улыбкой, и наконец в него полностью вписалась высокая, стройная девушка. При всей строгой серьезности, царившей в тот момент в комнате, ожидавшая – такая же, если не выше – еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Оттого с плотно сомкнутыми губами лишь кивнула и вопросительно посмотрела на Холостенко: «Неужели забыла? Утром же говорили…»

К слову сказать, память никогда не подводила завсектором:
 
– Что ж, забирайте нашу Таню. Сходите, послушайте, как авторы защищают свои детища. Когда-то и я бегала туда постигать науку проектировать так, чтобы ещё и построить, подпитывалась новым опытом, мастерством профессионалов, да и сейчас с радостью пошла бы. Однако вы ещё попомните мои слова: влюбитесь, выйдете замуж и забудете про архитектуру, – Наталья Николаевна засмеялась и поверх очков посмотрела в сторону Людмилы, но та уже прикрывала за собой дверь.

Татьяна, веря и не веря столь авторитетному прогнозу, на всякий случай виновато улыбнулась и выскользнула вслед за подругой. И тут же чуть не налетела на монументом застывшую девушку; мгновенно почувствовав, сейчас получит.

– Надо было напомнить, куда сегодня идём?

– Не нравится свитер?  - догадалась виновница суровых интонаций, застёгивая клетчатое в коричнево-бежевых тонах пальто, и попыталась обойти, но куда там.

– В следующий раз не пойду с тобой, если наденешь, – не давая пройти, Людмила смотрела пристально и будто ждала чего-то. Толстые стёкла в чёрной оправе, казалось, должны были помочь взгляду испепелить в слабоосвещённом коридорчике перед дверью, за которой полным ходом шла подготовка к выпуску проекта.   

– Пошли, а то опоздаем, – напомнила Таня и, увлекая за собой, потянула за рукав чёрного, затянутого поясом, ладно сидящего плаща. Но рука была враз отдёрнута. И по парадной лестнице института градостроительства девушки сбежали с третьего этажа молча.

Однако на улице, протягивая гематоген, Людмила спросила примирительно:

– Хочешь?

– Отломи. Как перед волейболом решила подзаправиться? А у меня болит после вчерашнего, – пожаловалась Татьяна и поморщилась, приподняв и опустив правое плечо.

– Держи весь. Заскочила в аптеку в обед, купила два. Опять детским питанием обошлась за день? Одной баночкой? Не бери пример с Вали. Она не играла вчера. Очень болит? – в голосе Люды слышалось участие. – Надо было увернуться. Не подставляться. Все видели – не отбить такой мяч. Виталик аж взлетел над сеткой перед ударом и целился откровенно в тебя. Разозлился, что ваша команда очко заработала. Ты не ударила по мячу, а скинула на нашу сторону, и он прокатился по сетке, а парни блок ставили и не успели подхватить. Борис спокойно отнёсся, Виталию же нужна победа любой ценой.

Посмотрела с сочувствием и повинилась:

– А ведь это я навесила мяч ему под руку.

– Спасибо. Да, одной. Скопилось много пустых в шкафу, сдать пора, – надорвав обёртку, Таня откусила дольку от плитки. – Не ударила, потому что увидела двойной блок и в последний момент раздумала. А у тебя красиво получилось. Виталика уже боюсь.

«Почему он никогда не заговорит? – нахмурилась и рассеянно посмотрела по сторонам Таня. – Как и тот? Может, рассказать?» Девушка вдруг улыбнулась – что-то вспомнила.

Людмиле же призналась озабоченно:

– Перевести тексты ещё надо. Скоро экзамены. После сдачи английского и философии сразу будешь поступать в аспирантуру?

– А я утром справилась – Христюка не было. Не загадываю. Как сложится. О Белоцерковиче не думай. Мне нравится Борис. Представляешь, увлекается автомобильными гонками и участвует в ралли?

– Нет, не могу представить, такой высоченный парень и сидит в автомобиле. Люд, скажи лучше, чем занята восемь часов на работе в транспортном отделе?
 
– Смешная, не в танке же. …Хочешь знать тайну, что за семью печатями? Исходные данные собираю. Знакомлюсь с научными разработками по теме. Думаешь, легко наукой заниматься? Все с утра поздороваются и молчат, а выходя на минуту, ящики столов на ключики закрывают, чтобы не воспользовался кто-то другой его наработками. Самый ценный материал в нашем отделе – транспортные и пешеходных потоки, что считаются студентами.

Людмила вздохнула и, немного помолчав, продолжила:

– Наш Микола Михайлович из строгих, на Бориса аж кричит, что нет никаких сдвигов в работе над кандидатской. Потому и нравится ваша Наталья. Заглянула к тебе сегодня после обеда, а она карандашиком на шкаф показывает, и все ваши улыбаются. Поняла, что там дремлешь.

– Что, и Донской не говорит с тобой о работе? У меня сначала был только один ящик в Валином столе. Да мы как разложим планшеты с районной планировкой Брянщины на сдвинутые столы, то ни к каким ящикам не добраться. Целый месяц не нужен был, ездила по области, собирая данные. Не только в Брянске, в городах десяти ещё побывала. А какие там леса! Подвозили на телеге в одно перспективное село, так страшно было глядеть в сторону чащи.

Татьяна посмотрела выразительно, но быстро сменила наигранный ужас на искреннее недоумение; подчеркнула пожиманием плеч и созналась:

– И мне удивительно, что Наталья разрешает нам с Валей немного поспать после обеда. По очереди дремлем на стуле среди одёжек и канцтоваров во встроенном шкафу.
Не только мы – все скрываются там, когда становится совсем невмоготу.
Она и сама иногда отдыхает – у неё же маленькая дочка. И случается, как нарочно, Куц вбегает: «Где Холостенко?  Пусть зайдёт ко мне».
А однажды Евгений направился прямо к шкафу, совершенно не слыша, что Ольга ему говорит: «Наталья Николаевна в первый отдел пошла».
Открыл, а там – Ярош.
Вскочила: «Здравствуйте!..» и с перепугу, и от растерянности стул за спинку дёргает, а под ним баночки от детского питания звякают.
Он тогда сердито: «Правильно, Наталья Владимировна. Стеклотару надо сдать».
         
– Ярош – это симпатичная и дробненькая такая? А Ольга что решила?  Будет рожать? Тридцать девять ей?

– Да, и начальник, как настоящий мужчина, теряется перед женской красотой.

Рассказывая живо, шутливо, девушка вдруг махнула рукой сожалея:

– Отговорили Ольгу. Кто чем обосновывал: и что организм омолодится, и что поздно, и что вдруг снова мальчик. Двое же сыновей. Один ещё в школу не ходит. Такой славненький, кучерявенький, беленький – на неё похож. Была в гостях. Угощала икрой щуки и мясом оленя. Сказала, что это муж – добытчик: рыбак и охотник.

Вспомнив, кем работают женщины, пояснила:

– Сейчас у нас аврал в секторе. Готовимся к сдаче проекта. Сроки поджимают, и все остаются после работы помогать техникам оформлять. Меня отпустили, потому что ты зашла. Валентине поручено защищать.

– Валя будет докладывать? А ты?

– Слушать, – Таня вдруг остановилась и замерла.

– Чего ты?

– Пришли. Как будто кто-то за ниточку тянул. Не задумывались, где свернуть.

– Ничего особенного, маршрут-то знакомый.

– Не знаешь, Черепухин участвует?

– Так Саша – инженер до мозга костей и всего второй год в Киевпроекте считается молодым специалистом, как и мы, а конкурс проводится среди молодых архитекторов города на лучшие проекты общественных зданий.


Девушки разделись, сдали в гардероб верхнюю одежду и, рассматривая стенды, развешанные на стенах и колоннах, незаметно для себя разошлись. Собственный силуэт в зеркалах и в стеклах демонстрационных витрин одну из них занимал больше – недоумение: «чем плох свитер?» не проходило. Взгляд блуждал по проектам самых разных масштабов и содержания, оформленным с безусловно высоким художественным эффектом, достойным быть воплощенными в жизнь.

«Нашла! Неужели?..» – Татьяна взволнованно огляделась. Рядом – вообще никого. Отступила на шаг. Ещё на один. Как на картину маслом смотрела на кажущуюся ассиметричной композицию из фрагментов фасадов, планов, интерьера, выполненных в цвете и чёрно-белой графике. В левую нижнюю часть стенда словно магнитом притягивала взгляд фотография. Именно туда, судя по приоритетному направлению вектора внимания девушки, был смещён фокус композиции. Но автору всё же удалось добиться сбалансированности и композиционного равновесия на планшете. «Вот только за счёт чего?»

Собственное внутреннее равновесие балансировало на пределе: с фотографии на Таню смотрел тот самый молодой архитектор, об участии которого в конкурсе догадывалась. И смущаясь его взгляда, и такого тихого присутствия, она не читала, а, казалось, впитывала глазами строгие буквы имени, фамилии, название института, занимаемую должность и цифры года рождения. «С ума сойти. На пять лет старше».

Стоя уже довольно близко, искала и всё никак не могла обнаружить на стенде название спроектированного здания. Судя же по продольному разрезу и плану зала амфитеатром, было оно из театрально-зрелищных.

Вдруг невзначай подумалось, что в ярком свитере и чёрных брюках может быть замечена сквозь белые, классические, в форме вазонов балясины. Потому прошла к балюстраде и, слегка опершись ладонями о перила, глянула с галереи вниз. В фойе несколько человек суетилось у гардероба. И она повернулась к колонне, на которой висел стенд. Проект разместили не на самом видном месте. «Могла не беспокоиться, никто не следит и не видит, что около него задержалась».

Однако Людмила, проходя мимо, поинтересовалась:
– Ты чего здесь застряла?

– Так…

Внезапное появление подруги и понимание, что та могла откуда-то за ней наблюдать, удивило и обрадовало непомерно. Но Таня осмелилась лишь подмигнуть фотографии и в полумраке галереи поспешила войти за Людой в узкую, прежде невидимую и оттого так неожиданно отворенную дверь. Хлынувший навстречу лучистый поток на мгновение ослепил, внутри же будто кто-то ахнул, когда очутилась на балконе залитого светом люстр киноконцертного зала.

Девушки улыбались знакомым и здоровались, извинялись и протискивались сквозь толпившихся у входа на галёрку зрителей к свободному пространству у центральной балюстрады. Когда наконец остановились, то весь партер до самой сцены стал обозреваем как на ладони. И свободные места надо было поискать.

То, что он сидит там, внизу, Татьяна догадывалась. Она и увидела-то его, потому что один из мужчин в центре зала вдруг обернулся на балкон и, проводя внимательным и заинтересованным взглядом по стоявшим, задержал взор на Тане. Когда же буквально через мгновение повернулся снова, то сразу посмотрел на неё. Девушка улыбнулась, смутилась и шагнула за колонну. Цепляясь взглядом за ниточки трещинок на поверхности цилиндрического ствола, спешила погасить непроизвольно расползшуюся по лицу улыбку, которая представлялась глупейшей и от уха до уха.

– Ты чего? – подозрительно покосилась Людмила, но вновь внимание этой девушки было поглощено происходившим на сцене.

– Так… – отозвалась Таня с места укрытия и, посматривая уже на подругу, постояла так минуту – другую, а справившись с излишней взволнованностью, с серьёзным лицом встала рядом. Молчала, не зная, как рассказать – внутри всё звенело от радости.
 
         
Пару месяцев Татьяна видела его чуть ли не каждый раз, когда приходила в Дом Архитектора с Людмилой и другими девушками. Незабываемые ощущения и впечатления от первой встречи, когда уловила внимательный взгляд мужчины – коллеги (она ведь тоже имела отношение к зодчеству вообще – студенткой слушала курс лекций по истории архитектуры и градостроительства), когда на мгновение перестало существовать всё вокруг, постепенно свела к мысли, что, действительно, одета не по этикету, и свитер не к месту, не ко двору – слишком ярок и даже, возможно, вызывающ среди строгих мужских костюмов и элегантных женских нарядов.

Ведь почему-то сразу, когда первый раз обменялись взглядами и посмотрели друг другу в глаза, захотелось оправдаться или, скорее, пояснить, что связала и выслала почтой свитер мама. Что это она – рукодельница. А Таня просто не может не радовать её хотя бы тем, что носит. Да и понравился мамин подарок. Очень. Свитер жёлто-фиолетовыми вертикальными полосками плотно облегал небольшую грудь девушки, что скрадывалось размером высоко поднимающегося к подбородку и ниспадающего от него объёмного, массивного, но уже однотонного – фиолетового цвета – ворота, связанного двусторонней английской резинкой.

С детства приученная носить вязаное, взрослея, Таня не переставала удивляться, как такую монотонную работу можно было превратить в интересную, ведь только потому каждый год выписывались журналы, покупались альбомы и открытки с образцами изделий для вязки, а к выбранной модели по сочетающимся цветам и текстуре нити подбиралась пряжа в поселковом магазине. И получилось как-то само собой, что Таня привыкла доверять маминому вкусу.  «Почему же Люде не нравится? А может, не только ей?»

Однако во взглядах мужчины при встречах девушка не замечала интереса к тому, в чём пришла. Смотрел он пусть и коротко, но в глаза. Не на свитер. Не скользил по нему взглядом, разговаривая обычно с кем-то из мужчин. Взор его до этого спокойный и обращаемый то и дело на собеседника, при встрече с Таней как-то по-особенному оживал: светился, лучиками искрил. «В зависимости от обсуждаемого», – как объясняла себе девушка, примечая, что другие мужчины не переводили взгляды на неё следом, а продолжали что-то горячо доказывать, а он, уже улыбаясь и посмеиваясь, успокаивающе хлопал кого-то по плечу или просто что-то говорил, отворачиваясь и маскируя интерес к ней.   

И вот теперь, стоя на балконе, как Таня ни старалась, не могла воспринимать рассказываемое авторами очевидно лучших проектов, когда те показывали и водили указкой по подвешенным или расставленным на сцене стендам и макетам. А ведь порядка четырехсот человек в зале были внимательны к происходящему, рукоплескали выступающим, и среди зрителей находились такие, кто задавал вопросы, которые, как и ответы на них, всеми с интересом выслушивались.

Девушка замечала лишь, как мужчина вдруг неожиданно вставал, когда все сидели, и первым начинал хлопать, призывая других присоединиться, и несколько раз даже крикнул: «Браво!» Было понятно, что ему неудобно оборачиваться – она стояла едва ли не у него за спиной, и нужно было постараться не свернуть шею, просто оглядываясь, чтобы рассмотреть, как там обстоят дела на неблизком балконе: «смотрит девушка на него или нет?» И тогда мужчина стал поворачиваться чуть ли не всем корпусом. Словно искал кого-то из знакомых в ближайших рядах за спиной, чтобы радостно поприветствовать со взмахом руки и, вероятно, спросить мнение о происходящем. И потом, сидя так в пол-оборота, внимал тому, что говорят в ответ, возможно комментируя услышанное со сцены. Сам же будто невзначай посматривал на балкон.

А там…

 – Ты чего? – не понимая поведения другой, одна из девушек, не замечая, задавала один и тот же вопрос и уже не ждала вразумительного ответа.

 – Так… – не баловала объяснениями вторая.

 Но сделав серьёзным лицо, она всё же наконец переставала счастливо улыбаться и становилась рядом с подругой – отходила от спасающей уже несколько раз колонны.
            
Когда объявили перерыв и потом, когда уже всё закончилось, Людмила дважды заманивала Татьяну к сцене, посмотреть поближе макеты и стенды с победившими в конкурсе проектами. И если первый раз Таня сначала отказывалась больше из скромности, чем из вредности, а может и наоборот, но в любом случае – якобы из-за свитера – на что подруга отреагировала, мол, неважно, а это было в точности до наоборот, но они пошли. То во второй раз согласилась сразу, чтобы во встречном потоке ещё раз увидеть его, увлечённого разговором в окружении коллег и смотрящего прямо в глаза внимательным взглядом, полным непонятной заинтересованности, тревожащей и подающей надежды.


Но вот уже несколько раз Таня приходила в Дом Архитектора, а он – нет.
Хотелось поговорить о проекте, а главное – поделиться сомнениями. В мастерской, где девушка работала, буквально за стенкой, был сектор, который занимался привязкой готовых проектов жилых и общественных зданий в существующих и в планируемых к застройке микрорайонах и небольших кварталах городов Украины. С вертикальной планировкой Татьяна была немного знакома – на пятёрку защитила курсовую работу в институте. Но реально поставить дом на не плоскую, как поверхность стола местность, а пересекаемую несколькими горизонталями и, спроектировав ливнёвку*, заложить во дворе удобные площадки и проезды к входам в подъезды, чтобы не заливало их водой во время дождя и при таянии снега, девушка считала ответственным делом и боялась, что не справится.            

Написав по памяти на первом попавшемся листочке его данные, Таня после работы встала в очередь в киоск «Горсправка» на Крещатике, и женщина в окошке, взяв листок, попросила подойти через день.

Через два дня в воскресенье:

– Дайте десять копеек, и напишу, каким транспортом можно доехать. Девушка, слышите? Де-вуш-ка!

Но предлагаемое не воспринималось. Не верилось глазам. Адрес, прочитанный уже несколько раз, был официально сух и лаконичен: Оболонь, проспект Маршала Тимошенко, дом, квартира. «И что, можно ехать?» - Таня околдовано отходила от киоска.

– Нет, нет! Спасибо! У меня есть карта города, – очнувшись, метнулась к окошку и кивнула улыбающейся женщине из-за чьего-то чутко отстранённого на миг плеча.

Про новый жилой район на правом, прежде подтопляемом берегу Днепра знала. Слышала от девушек в общежитии, что квартиры очередники получали именно там. Сама и не мечтала – не верилось в достаточность плотности песчаного основания. Пусть и пятиметрового, как говорили, но ведь не естественного, а намытого.  Со сцены же Дома Архитектора не раз звучало о гидронамыве песка со дна реки и озёр, как о новшестве киевских инженеров и как о первой мировой практике в колоссальных масштабах жилищного строительства ударными темпами. И однажды там же краем уха она услышала, как кто-то за спиной назвал метод освоения речной поймы гидронамывом палочкой-выручалочкой и чуть ли не волшебной.

Карта развернулась и, вырываясь из рук, трепетала, но, складывая, девушка сумела разглядеть номера автобусов и где на них сесть.
 
 
Дом оказался столбиком-высоткой и смотрелся точечной доминантой, красивым многоэтажным акцентом среди основной в девять этажей фоновой застройки. Стараясь не привлекать внимания, Таня как шла спокойным шагом от остановки, так и вошла в дверь подъезда. Осмотрелась и не обнаружила почтового ящика с нужным номером квартиры. Растерянно вышла. Убедилась, что с домом не ошиблась и пошла вокруг. Предположение о наличии второго входа вскоре подтвердилось.

Почтовые ящики здесь занимали всю стену слева от лифта. Чуть ли не от пола до потолка. С нужным номером нашла рядом с панелью вызова. Хотела уже пройти в том направлении, но рассмотрела ещё одну надпись на ящике. Это были инициалы имени-отчества и фамилия. Не совпадающие с теми, что знала. Да и фамилия была явно женской. Написанные коричневой краской, они не так выделялась на темно-зеленом ящике, как серого цвета номер квартиры. Да и не заводского они были исполнения, а сделанные от руки, но аккуратно по трафарету.

Взгляд со смесью непонимания и удивления скользил по никогда прежде не виданной информации и на значительном расстоянии от лифта обнаружил ещё один ящик с нужным номером, но уже со знакомыми данными о владельце. Кроме того, были замечены ящики с другими одинаковыми номерами и разными фамилиями. Это несколько развеяло возникшие недоумение и недоверие. Мысль о том, что необходимость иметь личный ящик всем проживающим в одной квартире вызвана большим объёмом почтовых поступлений, нежеланием их разбирать и возможной конфиденциальностью, также немного успокоила.

На каком-то этаже хлопнули створки дверей лифта.
Заспешила, заторопилась Таня.
Прошла к нужному ящику и опустила в щель письмо.
Конверт не провалился.
Попробовала протолкнуть и почти утопила в ящике.
Но вдруг заглянула во внутрь и двумя пальчиками потянула за уголок обратно.
Оперев то ли на газеты, то ли на журналы, оставила торчащим из прорези.
Уходя, обернулась. Угол конверта заметно белел.
И девушка устремилась к выходу вниз по ступенькам.
Вовремя.
За спиной открылись двери лифта, и кто-то торопливо зашагал вслед.
Татьяна, не оглядываясь, вышла из подъезда. Шаг невольно ускорялся, и она едва сдерживала себя, чтобы не побежать вокруг дома знакомым маршрутом.


«Интересно, вроде бы показался небольшим по площади этажа дом, а два подъезда. Значит и два лифта, и две лестницы?..  Жаль – не удалось хорошо рассмотреть хотя бы снаружи. Получается, человек смог построить только одну комнату в двухкомнатной квартире. Женщина тоже, наверно, архитектор или художник.  Неважно. Хочется просто поговорить. Письмо прочитает, – широко распахнутыми глазами девушка смотрела сквозь стекло окна автобуса ничего невидящим взором и не могла успокоиться. Чувствовала себя несколько не в своей тарелке: ещё чуть-чуть и опустила бы письмо не в тот ящик. – Как в фильме разведчик, который раздобыл самым невероятным способом данные о нужном человеке и для отправки шифровки о месте встречи и своих особых приметах не воспользовался почтой – общепринятым каналом связи, а проник в место расположения тайника, но опустил капсулу с посланием не в его личный контейнер, а из-за элементарной невнимательности перепутал бы с другим и завалил бы всё дело».


Таня вспомнила, что и адрес на конверте выглядит несколько небрежно написанным, не таким ровным и убористым почерком как письмо, потому что писала, присев на скамейку и подложив сложенную карту. Хорошо, конверт заклеила заранее – сразу, как только устроил текст, чтобы не потянуло перечитать и не раздумать ехать. Отправлять по почте не захотела: «неизвестно сколько дней будет идти, и в скольких руках побывает, печатями обзаведётся с датами, да и без обратного адреса опять же несолидно для такого посредника». Думала или не думала примерно так девушка, но письмо было решено почти что передать из рук в руки: кинуть в почтовый ящик – очень уж хотелось побыстрее встретиться и поговорить.

 «Всё. В понедельник – к начальнику и в другой сектор, – девушка прикрыла глаза. Было жалко, что такой понятный конспект лекций и тетрадь практических занятий по вертикалке и генплану далеко – у родителей. Собственно, и надежда на удовлетворительное решение была слабой. Потому очень кстати было бы сначала посоветоваться, поговорить. – Может, лучше в пятницу? Почтальон не перепутал бы ящики, но и конверт не оставил бы торчащим».

Девушку радовала собственная находчивость. Казалось, любой человек, увидев уголок конверта, сначала достанет письмо, а потом побежит к лифту, даже если кто-то будет там ждать его и торопить. И легко это сделает, когда ключа от почтового ящика у него по какой-то причине не будет с собой.



Резко остановились на светофоре. Качнуло вперёд. Сообразив, где проезжает, Таня перевела взгляд внутрь салона и в самом его начале замечает мужчину, сидящего спиной к водителю. У него совершенно спокойный вид. Взгляд задумчив и сосредоточен. Но стоило девушке посмотреть в его сторону, как мужчину заинтересовало что-то за окном.

Там падал снег.

«Зима? Пришла? Когда?..» – Таня с удивлением глянула на мужчину, он – за окно на снег. Когда это происходит несколько раз, девушка начала понимать, что всё это неслучайно.  «Не хочет мешать себя рассматривать?»  Настороженным и напряжённым взором уловила в чертах знакомое. Ещё пристальней вглядывается в мужское лицо и страшно смущается узнав. Прячется за спину впереди сидящего пассажира, но успевает заметить, мужчина на мгновение прикрыл глаза – понял – узнан. Девушке становится жарко, она чувствует, что краснеет: «в письме просила – уговаривала прийти поговорить, а сама?..»

Сама тогда, поздней осенью, перестала бывать в Доме Архитектора.
 
И всё потому что руководитель мастерской, спросив причину и поинтересовавшись отношениями с завсектором: «нет ли конфликта?» (а его не было) – дал согласие на перевод в другой сектор. Татьяна не ожидала, что всё произойдёт так быстро. Тем более – что было совершенно неожиданно – с заменой инженерной должности на лестное «архитектор». С добавлением «ст» с точкой, да ещё с увеличением оклада чуть больше, чем на четыре процента. Ведь не этого добивалась.

И вроде неглавные и незначительные изменения. Но именно эти два момента, по мнению девушки, и породили множество кривотолков, и нежелание помогать выскочке и предателю: в семье у Натальи Николаевны кто-то тогда сильно болел, и нужна была поддержка в работе над выпускаемым объектом. Из инженеров же в команде у Холостенко оставалась только Валентина, плюс два техника, да студент на практике.

Потому приходится Татьяне самостоятельно решать рабочие вопросы в Конотопе и Каневе, чтобы «привязать к местности в существующей застройке типовые проекты одного и шести жилых домов соответственно». Произнося последнее слово, новый завсектором обычно поднимал голову, а ироничный прищур мужских глаз, обращённых на новоиспеченную сотрудницу, казалось, говорил о том, что он заранее знает – она этого не сделает. Вот и теперь девушка возвращается из очередной командировки.

«Наступна зупинка метро Хрещатик», – разнеслось по салону объявленное водителем.
 
Таня встала в надежде выйти в заднюю дверь и понимает, туда – не протолкнуться. Вынужденно торопится в начало салона. Успевает выскочить на нужной остановке. Спешит к подземному переходу. Троллейбус медленно, набирая скорость, догоняет. Знакомый мужчина в первом окне улыбается, но глядит мимо и, похоже, кому-то даже слегка машет – постукивает пальцами по стеклу.

Это провоцирует и девушка, невольно обернувшись, видит молодую женщину, что, приподняв руку, тоже машет. По фигуре в зимнем пальто заметна беременность.

Не глядя под ноги, в удивлении поворачивается в сторону троллейбуса – хоть краем глаза увидеть лицо в окне. Но тот, промелькнув силуэтами пассажиров во всех окнах, уже медленно удалялся.

А она попадает на лед накатанной в снегу дорожки, скользит и слышит: "Девушка! Отойдите – задавлю!.."  Делает попытку, но не получается и не успевает. Сильные руки сжимают плечи и влекут по льду до самого подземного перехода. Кто-то, смеясь, ослабляет хватку, и не позволяя упасть, придерживает – даёт время обрести равновесие.

Таня оглянулась и видит, что к высокому парню бросается девушка:

– Кого это ты только что на моих глазах обнимал?

– Чуть не сбил с ног человека. Давай, тебя обниму и прокачу?! …Извините!..

Таня пожала плечами, улыбнулась и стала осторожно спускаться по ступенькам в переход. Она вдруг поняла, почему долго не могла узнать – мешала шапка.  А ведь она откинула капюшон зимнего пальто, как только вошла в салон троллейбуса. Не холодно, потому и свитер с массивным воротником не на ней.

Девушка шла по подземному переходу и припоминала, как непросто сочинялось письмо. И пусть не совсем дословно, но написала она примерно так:

«Здравствуйте! Мы с вами встречались часто в ДА. На мне был свитер с большим фиолетовым воротником. А последнее время вы там не появляетесь. После конкурса хочется поговорить, задать вопросы по вашему проекту. Приходите, пожалуйста, в ДА. Буду в том же свитере.

Приходите. Мне надо с вами посоветоваться.

Девушка в свитере».


– Может, сходить в Дом Архитектора? Людмилу позвать…  – в какой-то момент Татьяне показалось, что мужчина глянул и ей в глаза из окна троллейбуса. – Да и в волейбол давно не играли из-за подготовки к экзаменам…



   
*   ливнёвка – дождевая канализация (известная также как ливневая канализация или ливневка) – это сложная инженерная система, предназначенная для организации отвода дождевых и талых вод за пределы городских территорий или участков
 
** совпадения имён-отчеств и фамилий случайны


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2020
Свидетельство о публикации №220110600045


рецензии http://proza.ru/comments.html?2020/11/06/45