Четыре года бездействия. часть 1, 2... 7, , 9, 11

Влад бессмысленно смотрит в потолок. Часы на руке показывают десять часов утра.
Надо вставать. Но в комнате довольно холодно. Лень растекается по всему телу.
А куда, собственно говоря, спешить? Вчера его определили под сокращение штатов.
В десять часов утра это ещё не так страшно. Но стрелка ползёт загадочно быстро.
Уже одиннадцать утра. Или дня?
Ноги стали покрываться мурашками, как только Влад нащупал пятками тапочки. Вчера впервые он не истопил печь.
Оно и понятно! Это так неожиданно! Не было никакого повода его сокращать! Просто не было! Он - отличный художник, всегда справлялся с заданиями. Но Директор Художественно-Промышленных мастерских, коротко ХПМ, почти шёпотом сказал, что они не дадут ему работать. Надо брать рассчёт.
Мастер по распределению заказов Анна Андреевна постаралась обеспечить его большим количеством отрезков грунтованного холста, красок и кистей. Предполагалось, что Влад будет на свободе мазать пейзажи, и как-то обеспечит себя куском хлеба, хотя бы, с маслом.
Приближалось время полного хаоса. Но почему всё началось именно с него? У Влада есть на книжке матери его три тысячи рублей. Это подушка безопасности на первое время.
Влад понимает, что после изгнания из самого головного места труда для художника в ХПМ, места где-либо в его родном городе более выгодного не найти. Надо либо менять профессию либо ехать в другой город жить. Может быть, даже в другую Область.
Но, чтобы ехать куда-нибудь, нужна смелость и молодость.

А давно ли было время прекрасной жизни! Всё было распределено на многие годы вперёд, плохие времена просматривались только где-то за границей и в Африке!

Но, вот, жена сбежала с дочерью! С первого этажа дома уже раздался стук палки в потолок.
Мать зовёт вниз на первый этаж. Там пыхтит сын Витька. Всем своим видом он показывает, что чем-то недоволен.
У матери лицо тоже не сахаром облито. Влад во всём виноват! Но Влад - сын. Поэтому все обиды обрушиваются в адрес снохи. Витька слушает и недоволен тем, что слышит. Но сказать в оправдание мамы Нади ничего не может. Бросила! Не взяла с собой! Сестру взяла! Почему не его?
Витька жил уже без мамы несколько недель. Тоска его ела ближе к вечеру с понедельника до пятницы в детском саду. Сестрёнка в соседней группе. Но вечером он снова бежал за матерью, истошно крича: - Мама!
Две фигуры неслись от него, как от  чумного недоумка. Бабушка его перехватывала,
успокаивала.
Витька сидел на санках, слёзы не вытирал, но на санках так хорошо сидеть! Идти с бабушкой рядом было бы не так приятно.
Папа всё время бежал с утра на работу. Бабушка и внук сидели дома недолго. Влад стал забирать пятилетнего Витьку на работу. Степановна тосковала одна до вечера. Поговорить не с кем. К счастью приходила соседка Григорьевна.

Как-никак, живой человек! Очень любила Григорьевна говорить и говорить без умолку.
Степановна не мешала. Она даже приходила в ровное расположение духа. Сноха уже не кажется каким-то врагом. Можно бы и помириться! Пора, ведь? Внуку уже шесть лет!
Влад заставил малыша забивать гвозди! Для чего? А нож в руках внука приводил Степановну в ужас. Но отнять не дал однажды Влад.
-Он должен уметь делать всё! - рявкнул Влад. Это было, когда ещё Влад работал в ХПМ.
Внук так и прожил в этих ХПМ до четырнадцати лет. Витька стал заправским художником-оформителем. Мазал рядом с отцом, пока Власть не обратила внимание на странное положение ребёнка при отце. Мать - Надя не была лишена прав матери Витьки, а жил мальчик не с Надей, и прописан был не с матерью, а с отцом.

Это был непорядок! Вот, почему и был изгнан Влад из ХПМ! Точно так же удачно Витька перекочевал в Свердловск после восьмого класса. Без помощи КГБ этого бы не случилось.
Вся жизнь Влада без сына, учившегося в Свердловске на Дизайнера, превратилась в сплошное мучение. Работать устроиться было можно в любой момент, но только не художником. Можно было устроиться столяром. Можно было устроиться дварником, сантехником. Но гордость не позволяла!

Пока не умерла Степановна. И деньги на книжке матери растворились от постоянного хождения в магазин за продуктами. Нужны были деньги. Сын учился в Свердловске, непонятно как выживая там!

Часть вторая

Всё утро Влад потратил на воспоминания.
Денег нет. Тридцать рублей своей пенсии Степановна дать не могла. До получения пенсии осталось три дня. У Влада на такой случай  было двадцать пачек детского питания - манная крупа на молоке с сахаром. Пачку он обычно сыпал вслед за обычной манной крупой, добавлял маргарин и соль.
Надо было устраиваться на работу. Куда? Его никуда не брали.

Вспомнилась одна особенность. Тесть всё время находился рядом с каким-то огромным
мужиком, который почему-то руководил всем процессом. Сам тесть выглядел этаким старичком. Братья жены Влада всё время посмеивались, хотя смешного Влад ничего не замечал. Ходить к родителям Нади Влад не любил. Постоянно в семье выпивали. Это  выглядело даже как-то странно. Денег же не было!

Только позже пришло убеждение, что семья Нади пьёт на его деньги. Сначала это казалось какой-то дикостью. Как можно пропивать деньги, которых Влад получал не так много. Потом смирился. Ходил в очень бедной одежде, в столовой кушал на  пятьдесят копеек. За восемь лет семейной жизни похудел до пятидесяти трёх килограмм.
Мысли появились, что если он не возьмёт рассчёт в заводе, то останется ему только умереть. Он и взял рассчёт. Это действие Надю привело в страшное возбуждение.
Денег вмиг не стало. То-есть, не стало тех денег, от которых тащить на пропой
родителям и братьям Наде было просто нельзя!

Однако рассчёт в заводе не помог избежать болезни. Влад заболел. Почему-то врачи определили туберкулёз. В этот же момент на новой работе стало что-то получаться.
Но могли уволить в одно мгновение, если бы узнали на новой работе, с какими бациллами приходил Влад на территорию пищеблока!

Туберкулёзный Диспансер пока не спешил с авралом. Только ещё примерялся к новому пациенту. Влада спасало то, что не было признаков поблизости около Влада, кто мог оказаться рядом с ним с этой болезнью.

Сам Влад помнил, что дружил со студентом Физико-математического факультета, когда
учился в Пединституте. Тот болел туберкулёзом официально. Но не мог же он начать трезвонить об этом факте?
Предательский кашель в течение всей ночи через две недели вытряхнул Надю с дочерью из дома, в котором в месте с потерей здоровья мужа испарились не плохие заработки инженера-конструктора второй категории.

Пока дочери не исполнилось семь лет, Витька с неубывющей скоростью бегал за матерью и сестрой. Потом следы матери и сестры растворились в диком шуме революционных баталий.
Витька стал часто выть без всякой причины.

Часть третья

Степановна стала наседать на сына спешить с решением. Он должен был или помириться с Надей, или она больше не может дальше заботиться о внуке, потому что сил у неё уже нет.
Влад решил бороться до конца. Он стал обещать матери сытную жизнь. Деньги, действительно он получал уже приличные. Оставалось отдавать львиную долю, чтобы сын ни в чём не нуждался, да и мать чтобы могла купить бутылочку хорошего вина, а не пить эту брагу, которую она высасывала втихомолку.
Старуха не слишком рвалась отдых поменять на деньги. В деньгах она не нуждалась, так как привыкла к крайней бедности, и в ней чувствовала себя, как рыба в воде.

Степановна сделала всё, как делают в таких случаях все бабушки и свекрови. Она встретила сноху у проходной завода. Что уже она там говорила Наде, Влад никогда не узнал, но жена примчалась в гости, как ураган, с дочерью. Было непонятно Владу, как себя вести с Юлией, как выпроводить собственную дочь туда, откуда та примчалась с особой охотой. Но эта новая угроза здоровью в лице Нади привела его в ужас.
Разговор по душам не получился. Жена не чувствовала ни своей вины, когда бросила Влада в одиночестве с возможностью лечиться до самой смерти, ни с желанием забрать, всё-таки, сына. Расстались, не крича бранных слов, упрёков и чего-то ещё, что могло бы дать маленькую надежду на будущее.

Надя боялась, что сейчас прибежит Витька от бабушки, начнёт плакать. Сам Влад смотрел исподлобья на дочь, удивляясь резкой перемене её поведения. Явно, дочь обвиняла его во всём, не понимая, почему они с мамой должны идти обратно туда, где ей не нравилось. Это Влад чувствовал по всем действиям дочери, её мрачному виду, сгорбленности позы.
Степановна поняла, что выхода нет, и принялась за тяжкий труд воспитания внука не так, чтобы усердный, но досаждать Владу стала, напоминая о своём физическом недомогании постоянными вызовами "Скорой".
Влад терпеливо дожидался, когда врач сделает укол матери, провожал врача до выхода из двора, внимательно слушал советы по уходу за Степановной.

Само явление врача действовало на Степановну благотворно и оздоровляюще настолько, что месяц в "Скорой" нужды не было. Зато Влад мог месяц жить, целиком  погрузившись в работу.
Довольно скоро он понял, что обучение сына в школе не сильно его утомляет, и стал забирать его на работу.
У сына часто исчезало рвение в том или другом задании, которым Влад снабжал пятилетнего парнишку. Тогда начиналась обработка сознания ребёнка.
-Если ты это не сделаешь, нам нечего будет есть!
Фраза была страшнее удара розгой.
Влад уже платил алименты на двух детей. И это не было процентами ниже или выше.
Полномерные пятьдесят процентов и не ниже!
Спорить с тестем было себе дороже. Тесть вдруг вылез в таком масштабе, о каком Влад даже не подозревал!

Часть четвёртая

Вся беда началась, когда дочери исполнилось восемнадцать лет. Можно было смело отказаться платить алименты. Правда, в бухгалтерии ХПМ намекнули, что на сына надо платить двадцать пять процентов, но Влад так широко разинул пасть, что вся Бухгалтерия сникла.
Действительно, это выглядело настолько дико платить матери Витьки, когда сын уже нуждался во многом, и жил при отце. Всё выглядело так, что стыд Надя полностью потеряла, и готова была выжимать из Влада всё до такого уровня, будто она продолжала жить с мужем.
В ХПМ началась тяжба с сокращением штата. Придумано было, конечно, всё от начала до конца.
Влад усиленно думал, откуда таким ветром дует, но никаких следов не находил.
Он считал себя слишком маленьким винтиком, чтобы кто-то стал его закручивать в сложную политическую игру.
Была мысль продолжить платить эти проклятые алименты. Возможно, всё бы стихло. Но сын был в избе, требовал к себе внимания не только здесь, но и на работе.

Друг по работе обратился к нему со странным предложением. Как оказалось, в Свердловске имелось Художественное Училище. Не такое, конечно, громкое, как в Казани, но всё, ведь, зависело от таланта учащегося. А вдруг?

Восьмой класс Витька не очень радовал пятёрками и четвёрками. Влад сходил в школу, обсудил этот вопрос с Классным Руководителем, объяснил сложившиеся обстоятельства, обещал отправить сына после восьмого класса учиться на художника
в дальний город.
Классный Руководитель поняла всё до одной буквы. Вероятно, ей показалось, что так, действительно, будет лучше, после чего у сына Влада в дневник посыпались пятёрки.
Один вопрос был решён. Оставалось обнаружить у сына талант рисовальщика. К сожалению, такого же, как у отца, это не наблюдалось. Оно и было понятно: сын не столкнулся лбом с грузовиком на велосипеде.

А ведь, именно после этой аварии Влад стал рисовать, как бог!
Однако Влад не изменил своего решения. И не слишком умелые художники всегда могли найти работу, которая неплохо кормила! Так он считал в адрес и сына друга по ХПМ, который тоже не обладал талантом, но пытался поступить в Училище рядом с Витькой.
Правда, сын друга поступить не смог.
После поступления сына в Художественное Училище жить Владу стало легче. Степановна стала реже жаловаться на здоровье. Сам Влад продолжал пытаться найти работу по своей специальности. Всё было напрасно. Мать аккуратно снимала в сберегательной книжке сначала шестьдесят рублей, потом - пятьдесят, потом - тридцать. Влад приохотился строить дом в садо-огороде.
На своём стареньком велосипеде он вёз доски, где валялись бесхозно, кирпичи, побывавшие в стенах зданий. Вёз всё, что могло пригодиться в лесу.

Желания снизойти до самых низких должностей в работе не появлялось. Деньги мать исправно вносила в бюджет Влада. Оттуда же деньги отправлялись в Свердловск.
Сын исправно посылал домой письма, в которых было много радости об успешно продвигавшейся учёбе.

У Влада всё было намного хуже.

Часть пятая

В садо-огороде дом рос из дров, которые впору было сжигать в печке. Печки, конечно, не было. Печка стояла в бане в городском доме. Пора было задуматься, как первезти её в садо-огород. Участок под садо-огород Влад купил на последние свои зарплаты, интуитивно предчувствуя своё будущее бедствие. Сейчас строительство домика в садо-огороде отвлекало от обвала жизни в СССР.

Прилепившись по вечерам к двум программам телевидения, Влад не видел никакого просвета в своей будущей жизни. Москва бурлила, там происходили настоящие боевые баталии! Танки уже стали привычным зрелищем. Непонятно было, чего хотели москвичи.
Уж, им-то, казалось бы, жаловаться не на что. Но стали показывать каждый день пустые магазины! Завоза в Москву продуктов питания не было! Кто-то организовывал весь этот голод! Во главе всего безобразия торчал эйфелевой башней Ельцин. Непонятно, что надо было этому выскочке из Свердловска? Меченый скакал по экрану, возводя над собой двумя руками круги спасения то ли самого себя, то ли окружая СССР каким-то знамением, в который никак не мог попасть весь народ!

В садо-огороде Влад стряхивал с себя все эти ужасы, и в тяжёлом, физическом труде уходил в простой мир, похожий на деревенский. Вокруг успокаивающе стучали о брёвнах топоры, визжали пилы, трещали падающие деревья. Лес исчезал плавно, превращаясь в маленькие делянки, на которых должно было начаться пиршество птиц, червей, бабочек и, непременно, мышей. Народ готовился к худшим временам.

Мать встречала Влада во дворе вечером. Она тоже возилась по дому, невзирая на свою солидную старость. Влад, наработавшись в садо-огороде, принимался колоть и пилить всё, что ещё можно было найти для печки во дворе. Далее надо было находить всё по городу, тащить во двор. Одежда его уже не выглядела такой, чтобы можно было показываться на людях после его солидного положения труженика кисти и красок.

Для начала у дома Влад спилил все клёны, которые в СССР были посажены по плану архитекторов. СССР уже рухнул, и это можно было сделать. На зиму вполне дров должно было хватить. Чтобы не слишком много сжигать дров в своей маленькой печке на втором этаже, Влад стал ходить по снегу босиком. Как оказалось, это было совсем не трудно привыкнуть. Потом уже пошло и бегание по снегу в одних трусах.

Было это не слишком модно, для жителей непривычно, но на улице всегда по вечерам было от людей пусто, так что такое событие замечено не было. Зато здоровье было закреплено основательно. Слово грипп было забыто, ангина тоже ушла в прошлое.

Сын присылал письма, в которых, кажется, что-то писалось о какой-то свадьбе.
Влад чувствовал, что для этой свадьбы не готов по всем статьям. Ехать в Свердловск не только не хотелось, но просто не на что было!

Теперь и Степановна свалилась. Семь дней пролежала мать Влада без движения. На восьмой день выпила море таблеток и за сутки перестала хрипеть, умерла.
На книжке оставалось девятьсот рублей от трёх тысяч советских. Они уже сейчас ничего не стоили.
Хватило на покупку гроба, копание могилы и заказ автобуса. На ужин ничего не осталось для гостей. Гости, как обычно, старухи поворчали и разошлись. Матери на гроб племянник нахлобучил ржавый памятник, что вытащил из канавы. Закопали, выпили одну бутылку водки на всех и вернулись на похоронном автобусе в город.
Здесь молча разошлись по своим делам, чтобы больше никогда не встречаться и не вспоминать старуху.

Часть шестая

В бригаде Влад продержался два года. Возраст приближался к пенсионному, звали Влада "папиком", что не очень ему нравилось. Он прекрасно знал, каких пожилых людей так звали. В общем, ушёл на скудную зарплату, чтобы всё время не переезжать на новые места.
Ему отвели небольшую каморку, в которой он чувствовал себя уютно, и готов был досидеть здесь до пенсии. Диплом его об окончании института никого не интересовал. Казалось бы, стоило ли учиться? Но весь его жизненный опыт держался исключительно на знаниях, полученных в течение пятнадцати лет учёбы, работы в трёх заводах и, особенно, при строительстве дома в садо-огороде.

Сидя в каморке подвала часами в момент отсутствия срочных заданий, Влад писал воспоминания.
Его всё время занимал один вопрос: что из себя представляла бывшая жена?
Он чувствовал, что все его беды шли именно от неё! Но она, ведь, была настолько малозначительной женщиной.
А если это не так? Если посмотреть с другого конца? Может быть, значительным был он? А бывшая жена была использована, как таран, способный раздавить Влада?

Сначала испугался Народный Художник России, потом испугался Заслуженный Художник России, потом уже все испугались. В СССР не очень любили тратить деньги далеко от Садового Кольца Москвы, так что до Республики денег доходило не очень жирно.

Хватало на Заслуженных, далее шло по степени родства.

Вопрос упирался теперь уже не столько в адрес Нади, сколько в адрес её братьев. А их было шесть человек. И среди них был герой! Если он служил в городе Братске, и
его Влад ни разу не видел, значит, "герой" служил в армии. Его Влад ни разу не видел, хотя срок семейной жизни Влада равнялся восьми годам. Значит, "герой" служил не рядовым, а офицером. В офицеры, судя по тому, что в семье Нади учились только до восьмого класса, брат Нади выбился точно так же, как дед Влада по отцовской линии.
Выходило по всему, что кто-то должен был подтолкнуть бывшего восьмиклассника в
эти самые офицеры, потому что просто так в офицеры не попадают в мирное время.

Владу вспомнился "ординарец" отца Нади, который по просьбе старика потащился через весь город, чтобы какого-то Влада проводить поздно вечером! Правда, с женой. Всё-таки, отец заботился больше о дочери.

Но, ведь, не сам отец потащился, а послал ординарца по старой памяти боевого времени! Да, не генерал ли отец-то Нади? А если генерал - отец, чего сыну ходить в прапорщиках? Не меньше полковника!
Соответственно и дочь вела себя с таким же гонором. Вот, почему Влад мучился!
Надя плевала на своё образование, считала, что восемь классов школы, плюс два года Технического Училища вполне достаточно.
После окончания одиннадцатилетки, которую Влад заставил жену закончить, Надя стала самой образованной в семье генерала
в отставке после, конечно, отца! Всё же, отец, наверно, учился в Военной Академии. Или не учился?

Глава седьмая

В какой-то день вспомнилась передача по телевидению, когда участник передачи сказал: - Цыгане обычно учатся до восьмого класса, а дальше идут работать.
-Боже! Да не цыганка ли бывшая жена? - чуть не вскричал во весь голос Влад. Он вспомнил, как не мог отказаться жениться, хотя всем своим существом ощущал, что лезет в петлю добровольно.
Да, на свадьбе было четыре драки, генерал в отставке позорно обоссал супружеское ложе!
Это было уже верхом позора. Лечь на вонючую постель ещё можно было отказаться, проводить невесту домой к родителям не тронутой и не опозоренной. Позже отвезти им их скудные дары.
Но эти цыганские глаза Нади сковывали движения, лишали разумных действий. К тому же, Владу было уже двадцать восемь лет, а жена выглядела восемнадцатилетним цветком!
"Может быть, обойдётся?" - думал Влад. Степановна постелила на матрас клеёнку, поменяла простыню и пододеяльник, чем полностью обеззаружила разумные действия Влада. Цыганка осталась в доме, чтобы сделать жизнь Влада значительно более мрачной.
Самое ужасное было уже через три дня. Молодая жена оказалась ещё и заразной. Сразу пришлось отказаться от желания срочно родить ребёнка. Месяц Влад жил с женой до её полного излечения. От какой беды ему тоже пришлось бы лечиться, он так и не узнал. Потом жизнь перемежалась со скандалами и удовольствиями, горем и бедами. За восемь лет Влад с трудом находил те моменты, для которых стоило жениться. Это были только дети.
Когда Влад начал строить дом в садо-огороде, дом соседа вдруг срочно разобрали, и на участок соседа были завезены длинные брёвна, доски, кирпичи. Средней комплекции мужик стал управлять строительством огромного дома. Мужик был очень странный. Предлагал, почему-то, то тушёнку, то яблоки.

Влад стал постоянно засыпать в своём загородном доме. Его затягивала на диван какая-то сила до самого вечера. Строительство дома от этого сна затягивалось на годы. Что это был за мужик, Влад не мог понять, пока в него однажды не впились глаза Нади! Под каким-то неведомым углом взгляд соседа полностью скопировался с лица сестры!

С какого бодуна один из шести братьев Нади прилепился к дому Влада? Чтобы следить за ним? Чтобы срочно свести в могилу? Вспомнилось, как осторожность заставила Влада отказаться от подарков соседа. Да, не бог ли спас Влада от возможного отравления?
Может бвть, брат явился, чтобы отомстить за развод с сестрой?

Воспоминания всё поставили на свои места. "Герой", служивший в городе Братске, уже умер. В доме теперь появлялась дочь "героя" и его внук. Сын Влада в любой день мог появиться в садо-огороде, и теперь мог ходить в гости к двоюродной сестре и к двоюродному племяннику. Или к троюродному?
Как говорится, можно разводиться с женой сколько угодно раз, но родственные узы разорвать не удастся никогда!

Вся улица в садо-огороде N попала под подозрение Влада. Слишком одинаково вели себя жители этой улицы в смысле слежки за Владом! Одна радость была у Влада: он
продолжал жить, а следопыты потихоньку умирали.

Глава восьмая

Как ни странно, жизнь потихоньку выравнивалась. Уставшие быть богатыми, сорили
деньгами, теряли их, попадали загадочным образом на нары. Взлетали ввысь следующие, более успешные, и всё начиналось по той же схеме. Стрельба сыпалась по всей России. Желающие заняться бизнесом, исчезали даже без могилы. Многие вдовы получались соломенными. Главное, не было доказательств гибели мужа, и замуж выйти часто не получалось.
Много появилось охотниц родить ребёнка и получать алименты. Мужиков бездетных стало очень много. В моде стали презервативы, изготовленные в самых развитых странах в смысле секса.
Влад полностью посвятил себя будущему Витьки. Он навсегда выкинул из головы мысли о женитьбе, превратился в монаха по убеждению, что кроме беды никакая женщина ничего ему не подарит.
Сын продолжал совсем не успешно учиться в Свердловске. Витька взял Академический отпуск, чтобы начать кормить внука Влада. Понятно, что внук не был запроектирован
планово.
Всё появляется само собой. Особенно, когда жена вкусно готовит.

Сын писал гневные письма, которые говорили Владу только одно: виновата была только бездарность сына! Однако Витька считал виновницей его бед тёщу.
Потом дело дошло до полного переезда в Казахстан сына.

Разумеется, без жены Витьки, Влад получил только фотографию внука.
Пенсия у Влада получилась какой-то очень скромной. Раскатывать с такой суммой денег было не так просто. До Казахстана и места обитания Витьки было ровно три тысячи километров.
Однако, когда семья, в которой обитал сын, пригласила Влада в гости, он решил поехать. Влад совсем не был уверен, что сын вновь женился, поэтому решил заехать
сначала к жене и внуку в Свердловске. Естественно, в Свердловске его не ожидали.

Внук был довольно милый пацанчик, Валентина больше походила на рассерженную девицу, в которой ещё не появилось ничего от женщины. Здесь же оказалась и тёща Витьки. Семью нисколько не смущало отсутствие Витьки. Но это смущало Влада.
Было такое ощущение, что никто не собирался знакомить Родиона с дедом. Да и Витька сам в этой семье не казался очень нужным. Через какое-то время явился, ни дать, ни взять - новый жених Валентины. Можно было начать улепётывать из этой неудачной семьи Витьки, и забыть этот адрес навсегда.

Приезд в другую семью, уже в Казахстане, был обставлен вполне прилично. То ли жена, то ли - любовница, Лена была моложе Витьки на девять лет, как и сам Влад  матери Витьки. Сын Лены прилип к Владу, явно требуя родственные отношения. Тёща Витьки была настроена сразу начать вязать близкие отношения.

Влад вёл себя тактично, не проявлял никаких восторгов, целоваться не лез.
В общем, прожил месяц, не сделав для себя никаких прогнозов. С сыном общался только по-деловому.
Влад удивился большому дому, который Витька помог тёще обменять на двухкомнатную квартиру в Алма-Ате.
В общем, было не тесно. Две девчушки, которых настрогал Витька, полностью походили на казашек, но улучшенного вида. От Витьки в них ничего не было. На Влада и в этой семье дети смотрели, как на гостя, который зДесь побудет и исчезнет навсегда.
Это странное ощущение недосказанности и здесь ощущал Влад, в Казахстане, в котором городок Талгар застрял В Советском Союзе чудом, и не торопился рваться в капитализм.
Да, этот город и не жил иначе, как всегда! Автомобили имели номера, как в Европе,
и одно только это подтверждало, что казахи здесь как жили бедно при СССР, так и продолжают жить точно так же сейчас.

Часть девятая

С деревянным домом пришлось срочно расстаться. Снос дома вёлся в какой-то авральной спешке. И именно Чувашская Республика спешила начать строить высотные дома рядом с домом Влада. Влад готов был немедленно переехать в квартиру с горячей водой в любом состоянии!
Но обмен всё время срывался. Владельцы старых квартир выставляли непомерные условия.
Об этом мог Влад только догадываться. Наконец, после третьего слова "нет", Влад познакомился с чудом в две комнаты. У любого мечтателя и владельца деревянных хором губа бы отвисла при виде этого разгрома! В туалете потолок над унитазом грозил грохнуться на сломанный унитаз! Видно, уже падал.

В зале приклеенные к потолку обои отклеились и повисли почти до пола. Потоки воды тихо ползли по стене с обеих сторон широкого окна. Все лампочки были вывернуты, и было неизвестно, можно ли в обрывки провода прилепить какой-нибудь свет. Двери ни одна не закрывались. И, самое ужасное, Влад закрыл входную дверь на оба замка!
Один замок открылся, а второй умер.
Выйти было уже наружу невозможно. Влад не мог и воспользоваться окном. Решётки на окнах были, как назло, очень красивые, а у Влада с собой не было даже завалящего инструмента. К счастью, у Влада был на груди сотовый телефон. Жена друга оказалась дома.
Женщина позвонила в службу бывших зэков. Пришёл один из советских мошенников, которому было раз плюнуть, чтобы попасть в чужое жильё. Эта процедура выхода из квартиры, которую Влад ещё не приобрёл, обошлась почти в четыреста рублей. Тогда это были приличные деньги.
Влад уже на улице облегчённо вздохнул и немедленно согласился продать свой дом за это чмо!
Дальше уже началась эпопея ремонта, затянувшаяся на два года. Пенсия была до смешного маленькая! Поэтому, унитаз пришлось забрать у знакомой, который мешал ей после капитального ремонта. Люстру Влад выпросил у соседа по деревянному миру.
Но пока жил в этом дерьме и перевозил из деревянного дома целый месяц обшарпанную мебель и единственно ценный телевизор и компьютер. В основном, было много тряпья.

Мать Влада всё заготовляла, чтобы шить самой. Теперь две швейные машины должны были начать строчить уже в руках Влада. Тряпки, между делом, приобрели формы штанов. Всё остальное шить Влад не спешил, хотя быстро обработал наволочки, пододеяльники. Ещё отремонтировал старую одежду. Не до обновок было! Квартира требовала вложения купюр.
Описывать всё это обновление квартиры до состояния, когда приехавший Витька назвал зашибительной, можно было бы долго. Но Витька, поразивший Влада своим мастерством в этом же строительстве, сделал бы лучше Влада.
Поэтому, об этом хватит.

Часть десятая

Жить в квартире, какой бы она срамно ни выглядела, было легче, чем в деревянном доме. Много времени высвободилось для походов в садо-огород. Но это уже после двух лет ремонта квартиры. Много времени отнимало ещё и рисование. Рисовать хотелось не потому, что была надежда продавать пейзажи. Продавать что-либо Влад не умел. Он рисовал только потому, что это ремесло ему легко поддавалось. Да и стихи его не мучили. Слова сами выскакивали из ниоткуда, ложились на монитор настолько быстро, что черновики Влад сразу отбросил навсегда, и отправлял новую продукцию сразу в Интернет.

Рецензиями читатели его не баловали. Обычно читали скопом, потом молча покидали его страницу. Впечатление у Влада было, что пишет он плохо, время требовало как-то повысить мастерство, и Влад из кожи лез, чтобы так и было. Когда качество стихов поднялось до того уровня, что Влад стал сам поражаться написанному, одна девушка или женщина открыла ему глаза:
-Вы пишете так хорошо, что сказать вам что-нибудь просто нечего!

Потом и вовсе его стали называть  гением. Казалось бы, можно начать печататься везде, где только можно, продавать картины в художественном салоне, и жить припеваючи. Но Влад помнил, как заканчивали люди, когда приобретали славу и сорили деньгами.
Вокруг мгновенно появлялись многочисленные родственники, тянули деньги в свои карманы, друзья обкрадывали, Государство искало нарушения в уплате налогов!

Все условия жизни были подпорчены завистью, жадностью окружения. И плюс к этому, непременно появлялась красотка, которая тащила последнее, что ещё можно было урвать у бедного гения. Последняя бутылка водки завершала не очень длинную жизнь удачливого обладателя гениальных мозгов.

Влад был не таким мастером слова и красок. Он шёл по городу, уверенный, что его никто не знает. Все картины его лежали, висели и стояли в его квартире. Все романы, повести и поэмы были напечатаны на формате четвёртого номера для принтера.
А то, что было напечатано в "стихи.ру" и "проза.ру", так это было знакомо только владельцам компьютеров. А их становилось не так много, потому что все жители России получали ежемесячные гроши, которых на приличные компьютеры едва ли могло хватить.
Однако ФСБ за Владом следило днём и ночью. Слежка была, конечно, не профессиональной, разгадать её было не трудно. Надо ещё учесть, что эти следопыты гордились своей работой, и всячески показывали, где они работают. Удивительно, что они все были снабжены химическим оружием, и могли в одну минуту обездвижить Влада, вырубить любой его мускул, стоило бы ему проявить агрессию.

Это Влад за сорок лет столкновений с этой публикой, отлично знал. Да он и научился обездвиживание и частичный паралич предотвращать своими действиями.
Надо однако заметить, что Влад быстро понял, что сотрудники ФСБ не столько следили за ним, сколько оберегали. Это с годами особенно стало заметно.

Как бы ни считал Влад, что его не знали рядовые граждане в его родном городе, но неожиданные, изумлённые взгляды прохожих часто приходилось ему на себе ловить.
Сам Влад внимательно следил за правилами уличного движения больше, чем за прохожими, поэтому не успевал рассмотреть лицо тех, кто смотрел на него. Да и память у Влада была размытой на имена и фамилии после столкновения с грузовиком к   его совершеннолетию.

Часть одиннадцатая

Старость приближалась к Владу как-то лениво, не спеша. Мысли были какие-то современные, не похожие на стариковские. Он прекрасно осознавал, что жить осталось чуть-чуть да маленько, но мысли этот факт разбивали без жалости. Вот и опять с утра мелькнула мысль, что он - не такой, как все! А какой?

Да будто инопланетянин! С какого-то момента будто подключился к невероятным знаниям, а ему всё мало! Физикой заинтересовался, химией! В "You tube" можно всё найти, во все щели грамоты залезть, в конце концов, в те места, которые Влад пропустил мимо ушей в молодости.
Захотелось купить токарный станок, пусть даже по частям. Нельзя же некоторые части создать из ничего? Освоить сварку тоже хотелось, тем более, что один сварщик объяснил, как начать. Можно было бы смеяться над тем, что Влад задумал в свои восемьдесят лет начать практически зарабатывать деньги, как самый простой работяга.
Но Государственная Дума вместе с Президентом решала в Москве пенсионный вопрос настолько радикально, что ждать можно было всё, что угодно.
Влада уморить голодом было невозможно. Ведь, он пережил девяностые годы Советского заката так же легко, как войну 1941-1945 годов. Правда, это ему удалось только с помощью своей мамы. Но топить печку, когда мама задержалась во время поисков еды на трое суток, пятилетнему малышу пришлось самому!

Пока же, жизнь выглядела вполне розового цвета. Где-то в России было просто плохо, а где-то вполне прилично, и даже хорошо. Всё зависело от действий Губернатора Области или Главы Республики.

Можно было добавить, что быть очень дружелюбным в отношениях с Президентом было так же нелегко, как с Начальством, у которого мог появиться покладистый Кандидат на это же место.
Время было такое, когда одного кандидата предлагал Президент, а народ предлагал
своего кандидата. Получался возврат к той Советской Власти, когда Москва ставила всюду своих представителей Власти. Разница была сейчас в том, что новая метла сразу начинала мести деньги в свой двор, а в СССР за это же самое действие можно было загреметь под фанфары, но только на нары!
Самое сложное, плохие времена откладывались и оттягивались на следующий месяц.
Начинать зарабатывать на жизнь с помощью знаний и умений было пока не нужно.

Как ни странно, работать прямо сейчас и не хотелось. Нужны были условия аврала!
Всё же, восемьдесят лет жизненного стажа не требовали срочно надеть белую рубашку и чёрный галстук, чтобы пустить пыль в глаза в какой-нибудь конторе и не получить отказ!
Однако появился яркий свет в конце тоннеля к концу 2020 года! С Нового года могло всё измениться!

Продолжение -