Труп по соседству

Труп по соседству


Жена Харлана быстро отвернулась, пытаясь спрятать в руке канопер. "В чем идея?" он спросил. Она не ожидала, что он сейчас заглянет в верхнюю часть утренней газеты. Банка со сгущенным молоком, которую она держала в другой руке, выскользнула из ее рук от возбуждения, с глухим стуком ударилась об пол и перевернулась. Она быстро наклонилась, схватила его, но он это заметил.
«Похоже, что вчера вечером кто-то снова стащил молоко из нашей двери», - сказала она с легким нервным смехом. У Харлана был порочный характер. Она не хотела ему рассказывать, но не было времени сбежать в магазин и купить еще одну бутылку.
«Это пятый раз за две недели!» Он свернул бумагу в трубку и злобно стукнул ею по ножке стола. Она видела, как он начинает работать, становясь белее с каждой минутой даже под тальком для бритья. «Это кто-то прямо в доме!» он взревел. «Ни один посторонний не сможет пройти через запертую дверь после двенадцати!» Он оскалил зубы в обманчивой ухмылке. «Я хочу заполучить этого парня!»
«Я уведомила молочника и пожаловалась суперинтенданту, но, похоже, нет никакого способа остановить это», - вздохнула миссис Харлан. Она проделала дыру в крышке банки и наклонила ее над его чашкой.
Он с отвращением отодвинул ее и встал. «О, да, есть, - сказал он, - и я собираюсь это остановить!» Вдали пригородный поезд слабо свистел. «Просто дай мне кого-нибудь схватить!» - пробормотал он второй раз с подавляемой жестокостью, схватив шляпу и бросившись к двери. Миссис Харлан покачала головой в тревожном предчувствии, когда голова ударилась ему за спину.
Он вернулся в шесть с чем-то в бумажном пакете, который стоял на кухонной полке. Миссис Харлан заглянула в него и увидела литр молока.
«Нам это не нужно. Сегодня днем я заказала бутылку в бакалейной лавке, - сказала она ему.
«Это не для нас», - мрачно ответил он. «Это приманка».
В одиннадцать, в халате и тапочках, она увидела, как он отнес его к входной двери и поставил. Он посмотрел вверх и вниз на град, присел рядом с ним на корточки, привязал что-то невидимое к его шее под картонной крышкой. Потом посыпал чем-то подоконник и закрыл дверь.
"Что, черт возьми?" - с опаской сказала миссис Харлан.
Он поднял указательный палец. Вокруг него был намотан моток прочной черной швейной нити. Она явно выделялась на коже его пальца, но незаметно уходила в пространство и под дверью, соединяясь с бутылкой. "Возьми?" - мстительно злорадствовал он. «Чтобы увидеть это один раз, нужно дважды посмотреть, особенно в темном дверном проеме. Но если натянуть туго, он порезает кожу. Увидеть? Одного рывка должно хватить, чтобы разбудить меня, и если я смогу выбраться вовремя…
- Остальное он оставил незавершенным. Ему не нужно было заканчивать, его жена знала, что он имел в виду. Она начинала жалеть, что он не узнал о глотании молока. Будет только драка за дверью посреди ночи, а соседи смотрят ...
Он протянул нитку через пол в гостиной в спальню, лег в кровать и оставил руку, к которой она была прикреплена. за пределы обложек. Погасив за ним свет, она испытывала искушение тут же оборвать нить, как самый безопасный выход, даже взяла ножницы и попыталась найти ее в темноте. Она знала, что если она это сделает, он обязательно заметит это утром и воскресит каина.
«Не ходи там так много», - предостерегающе сказал он. «Ты его зарычишь».
Храбрость ее подвела. Она положила ножницы и легла спать. Ужасающая нить, как пороховой поезд, ведущий к взрывчатке, осталась нетронутой.

Утром оно было еще там, а у дверей стояли две бутылки молока вместо одной, обычная доставка и приманка. Миссис Харлан облегченно вздохнула. Было бы очень недальновидно со стороны виновного повторить этот трюк две ночи подряд; до сих пор это происходило каждую третью ночь. Может быть, к тому времени, когда это произойдет снова, Харлан остынет.
Но Харлан медленно остывал. Сам факт того, что трюк не повторили сразу, только закипел его еще больше. Он хотел получить от этого удовольствие. Он поймал себя на мысли об этом в поезде, едущем в город и обратно. Даже в офисе, когда он должен был заниматься своей работой. Он начал гноиться и мучить. Он был в хорошем смысле этого слова, когда, наконец, однажды ночью около четырех нить окупилась.
Он спал, когда пришло предупреждение. Миссис Харлан крепко спала на соседней кровати. Он сразу понял, что его разбудило, беззвучно вскочил с кровати и рванул через темную квартиру к входной двери.
Он добрался до него топотом босых ног и разорвал его. Это было мило. Это было идеально. Он не мог и мечтать лучше! Харлан поймал его на месте преступления. Бутылку с молоком он держал в руке, он застыл, окаменев, и виновато смотрел на открывающуюся дверь. Он, очевидно, вообще скучал по ощущению натяжения нити - что неудивительно, потому что в его конце бутылка получила его, а не он сам. И, что касается даже лучше, чем идеальный, плюсовершенный, он был тем, с кем Харлан, судя по его виду, мог справиться без особых проблем. Не то чтобы он бы сдержался, даже если бы обнаружил, что его превзошли. Он раскалился добела от отложенного горения за тридцать шесть часов, и физическая трусость не была одним из его недостатков, что бы там ни было.
Он просто стоял неподвижно на долю секунды, чтобы втереться. «Хорошая работа, приятель!» - прошипел он.
Угонщик съежился, наклонился, чтобы поставить бутылку на пол, не сводя испуганного взгляда с Харлана. В брюках и майке он был хриплым парнем, на его груди виднелась сбивающая с толку путаница волос.
«Боже, я был так разорен», - извиняющимся тоном запнулся он. - Доктора-счета и… и у меня нет работы. Мне это ужасно нужно, мне нехорошо… -
Ты в розовом по сравнению с тем, чем ты собираешься стать через минуту больше! - прорычал Харлан. Этот парень мог бы встать на колени, десять раз заплатить за молоко, но с Харланом это не помогло бы. Он собирался получить от этого удовольствие так, как он этого хотел. Таким был Харлан.
Он подождал, пока преступник снова не выпрямится, затем яростно выдохнул в его адрес и взмахнул рукой, как дробовиком.
Кулак Харлана ударил зажигалку прямо в рот. Он подошел к нему, как вырезанный из бумаги, и лежал ровно как один. Пустой коридор затрясся от его падения. Он лежал и чудесным образом все еще проявлял жизнь. Ошеломленно покачивая головой из стороны в сторону, он неопределенно потянулся, чтобы узнать, куда делся его рот. Эти легкие движения походили на размахивание красным флагом над быком. Харлан фыркнул и бросился на мужчину. Колено к груди, он схватил парня за волосы на голове, потянул их вверх и разбил его череп о пол, выложенный плиткой.
Когда танцующие угли его гнева начали рассеиваться, так что он снова мог видеть прямо, человек больше не мотал головой. Он не двигался ни в малейшей степени. Из каждой ушной раковины текла струйка крови, как будто внутри что-то раскололось.
Харлан жестко прижался к полу и медленно поднялся, словно что-то оставило свою добычу. «Хорошо, ты сам навлек на себя!» - прорычал он. В его голосе был оттенок страха. Он неохотно толкнул безмолвную фигуру. «Возьми паршивое молоко», - сказал он. «Только в следующий раз сначала попроси!» Он встал на корточки и присел на корточки, как обезьяна. "Привет! Эй, ты!" Он снова потряс его. «Имеет дело с тобой? Собираешься пролежать там всю ночь? Я сказал, что ты можешь принять
… Рука, пытающаяся разбудить мужчину, внезапно остановилась у его сердца. Он уходил медленно, очень медленно. Румянец сошел с лица Харлана. Он сделал глубокий вдох, и его губы задрожали. Он все время оставался холодным, как ментол.
"Ушел!" Это хриплое бормотание заставило его вскочить. Он начал пятиться, отступая шаг за шагом, к двери, из которой вышел. Он не мог оторвать глаз от съежившейся сморщенной фигуры, лежащей у стены.
"Ну и дела, мне лучше войти!" была первая незавершенная мысль, которая пришла ему в голову. Он нашел отверстие спиной, даже отступил на шаг или два, прежде чем осознал глупость того, что делал. Не мог оставить его лежать вот так прямо у своей двери. Они сразу же узнают, у кого это было - и не собирались, если он сможет помочь.
Он оглянулся в затемненную квартиру. Мирное, ритмичное дыхание его жены было отчетливо слышно в напряженной тишине. Она проспала все это время. Он снова вошел в холл, посмотрел вверх и вниз. Если она не слышала, когда дверь была открыта настежь, то наверняка никто другой не слышал с закрытой дверью.
Но одна дверь не закрылась! Следующая ниже по линии была открытая трещина, примерно в дюйме, показывая тонкую линию белого внутреннего каркаса. Харлан на минуту похолодел, затем вздохнул с облегчением. Откуда взялся молочник? Конечно, конечно. Он возвращался в том направлении, когда Харлан вышел и поймал его. Это была последняя дверь в этом направлении. Прихожая, правда, повернула под прямым углом, когда проходила мимо, и были еще другие квартиры по другую сторону, вне поля зрения. Это должно быть то место. Кто еще так оставил бы дверь запертой на замок в четыре часа утра, кроме этого парня, вышедшего красться в коридоре?
Это был один раз, когда миссис Харлан пригодилась бы. Она бы точно знала, живет ли парень там или нет, или ему принадлежит именно то место. Сам он не интересовался их соседями, не знал друг друга, не говоря уже о том, в каких квартирах они болтаются. мертвеца, просто чтобы узнать, где его припарковать. Один ее крик поставит его за мяч до того, как он это поймет.
Затем, пока он колебался, внезапная, неотложная опасность решила за него. Где-то в недрах здания раздался слабый жужжащий звук. Наряду с этим ярко-красным горела граненая стеклянная ручка возле панели автоматического лифта. Кто-то подходил!
Он прыгнул за распростертым телом, схватил его подмышкой и начал торопливо тащить к незапертой двери. Ноги за ней раскинуты, каблуки туфель тикают по щелям между плитами, как колеса поезда на рельсах.
Лифт опередил его, хотя и был медленным. Он держал парня у двери, все еще на виду, когда треугольный иллюминатор в дверной панели лифта засветился желтым с его появлением. Он повернулся и демонстративно склонился над телом, словно что-то в страхе. Его поймали бы с товарами, как он сам поймал этого парня, если бы группа вышла на этом этаже. Но они этого не сделали. Иллюминатор снова потемнел, когда машина продолжила движение.
Он испустил длинный свистящий вздох, как спущенная шина, и осторожно толкнул дверь. Он издал единственный мятежный щелчок, когда защелка полностью отключила гнездо. Он слушал, сердце колотилось. Насколько он знал, там может быть шестнадцать детей, парень, который вот так воровал молоко.
«Я брошу его прямо внутрь», - мрачно подумал Харлан. «Пусть утром разбираются!»
Он потащил парня через подоконник с неизбежным деревянным стуком каблуков, позволил ему опуститься, напрягся, снова прислушался, вырисовавшись там на фоне оранжевого света из холла - если кто-то выглядел изнутри. Но изнутри не было дыхания. Это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Он нащупал свой путь вперед, вглядываясь в темноту, готовый отпрыгнуть и броситься к ней при первом же сигнале тревоги.
Как только он миновал закрытое фойе, поздняя луна пролила достаточно света через окна, чтобы показать ему, что в этом месте никого нет, кроме самого парня. Это была однокомнатная квартира, и кровать, которая была одной из тех, что выпали из туалета, была белой и пустой.
"Зыбь!" - сказал Харлан. «Никто не будет скучать по тебе сразу!»
Он затащил его внутрь, положил на кровать и снова перешел на мягкую обувь, когда у него появилась идея получше. Почему бы не сделать его действительно трудным, чтобы найти его, пока он занимается этим? Таким образом, первый человек, который просунул голову, должен был заметить этого человека. Он оторвал простыню от лежащего на ней тела и накинул на себя, как саван. Он подоткнул ее с обеих сторон, так что она держала его в мягкой хватке.
Он схватился за изножье кровати. Поднять его было трудно, но как только он завелся, ему на помощь пришел сам механизм. Он начал качаться вверх сам по себе. Он держался за нее, чтобы она не ударилась. Он поместился в шкаф достаточно аккуратно, но не остался на месте. Препятствие между ним и стеной каждый раз толкало его вниз. Но дверь, вероятно, выдержит его. Он услышал шорох, когда что-то сдвинулось и ускользнуло дальше на спинку кровати. Ему не нужно было говорить, что это было.
Одной рукой он толкнул кровать, а другой поймал дверь. Каждый раз, когда он убирал поддерживающую руку, кровать опрокидывалась и блокировала дверь. Наконец, с шестой попытки он заставил ее остановиться и быстро захлопнул дверцу над ней. Это держало его как клей, и ему больше не о чем было беспокоиться. Было бы даже лучше, если бы был ключ, чтобы его запереть, вынуть и выбросить. Не было. Этого было достаточно, этого хватило бы - двадцать четыре часа, сорок восемь, даже неделю, пока этому парню не пришла плата за аренду и они не обыскали это место. К тому времени он мог быстро сменить адрес, подъехать к двери фургоном и выбраться из здания. Конечно, это не выглядело бы так жарко, но кто хотел остаться там, где по соседству был постоянный труп? В любом случае они никогда не смогут повесить на него это, никогда и через миллион лет. Ни одна живая душа, ни один человеческий глаз не видел этого. Он был в этом уверен.
Харлан на удачу ткнул в дверь туалета свободным концом своей пижамной куртки туда, где его рука давила на нее. Он не коснулся ни одной ручки.
Он провел разведку, вышел, закрыл за собой квартиру. Стакан упал в замок. Теперь его нельзя было открыть снаружи, кроме как с помощью ключа доступа супергероя. Вернувшись на место, он взял смертельную бутылку молока и отнес в свою квартиру. Он вернулся во второй раз, встал на четвереньки и внимательно осмотрел пол. Было всего два пятна крови, размером с кусочки с двумя кусочками, которые, должно быть, капали из ушей парня, прежде чем он его подобрал. Он посмотрел на свое пижамное пальто. На нем было больше двух пятен, но это его не беспокоило.
Он зашел в ванную, снял куртку, намочил горсть горячей воды и соскользнул с ней под град. Пятна сошли с атласных плит одним прикосновением, не оставив следов. Он поспешно спустился по коридору, открыл дверь и вошел в горячую, парную, беленую нишу, снабженную желобом для мусоросжигателя. Он скомкал куртку, опустил клапан желоба, засунул сверток, как письмо в почтовый ящик, а затем отправил за ним брюки, просто чтобы убедиться. Таким образом, он не застрянет с какой-нибудь странной парой брюк без соответствующей куртки. Кто мог поклясться, что сейчас когда-либо существовала такая пара пижам? По желобу поднимался сильный запах золы. Прямо сейчас в подвале разгорался пожар. Ему даже не пришлось бы беспокоиться о том, что предметы останутся нетронутыми там до утра. Поговорим о быстром обслуживании!
Он проскользнул обратно к своей двери таким, каким был без шва. Он понял, что это было бы глупой шуткой, если бы кто-нибудь увидел его таким, после того как он позаботился обо всех этих мелких деталях. Но они этого не сделали. И что?
Он закрыл дверь своей квартиры и надел еще одну пижаму. Тихо проскользнув в кровать рядом с мирно дремлющей Миссис, он закурил сигарету. Потом пришло разочарование. Не то чтобы он нервничал, но он увидел, что этой ночью он больше не собирается спать. Вместо того чтобы лежать, ворочаясь, он оделся и вышел из дома погулять.
Ему бы хотелось выпить, но было уже почти пять - время закрытия всех баров, поэтому ему пришлось довольствоваться чашкой кофе за обедом у стойки. Пару раз пытался поднести его ко рту, в конце концов пришлось перезвонить официанту.
«Принесите мне черный», - сказал он. «Оставь молоко!» Таким образом, все прошло достаточно легко.
Когда он вернулся, солнце уже взошло, и он почувствовал себя так, словно его протянули через отжим. Он нашел миссис Харлан на кухне, которая начала готовить свой завтрак.
«Пропусти это», - раздраженно сказал он ей. «Я не хочу ничего - и вытолкните эту чертову бутылку из виду, а?»
Во время обеденного перерыва он взял отпуск, чтобы осмотреть квартиру в городе, и заплатил за нее задаток. Вернувшись в тот вечер домой, он внезапно сказал миссис Харлан: «Лучше собирайтесь, мы убираемся отсюда с утра».
"Что?" она закричала. «Почему мы не можем этого сделать. У нас есть договор аренды! Что с тобой? »
«Аренда или нет», - рявкнул он. «Я не могу больше здесь терпеть. Говорю вам, мы выходим после сегодняшнего вечера! »
Они были в гостиной, и его взгляд метнулся в сторону стены, отделявшей их от соседней квартиры. Он не хотел этого делать, но ничего не мог с собой поделать. Она не заметила, но послушно начала собирать вещи. Он позвонил в компанию по перевозке грузовых автомобилей.
Среди ночи он проснулся от дурного сна и наткнулся на что-то еще худшее. Он встал и пошел в гостиную. Он точно не знал почему. Луна была даже ярче, чем накануне вечером, и омыла эту разделительную стену почти светящейся каломиной. Прямо посередине стены виднелся отвратительный черный размытый контур, похожий на рентгеновский луч, просвечивающий с другой стороны. Прямо там, где будет эта кровать. Жесткая и худая, туманная фигура была с ногами, руками и даже чем-то вроде головы. Он поднес тыльную сторону руки ко рту как раз вовремя, чтобы заглушить крик, изо всех сил пытаясь вырваться, и весь промок, как будто он был под душем. Он сумел наконец повернуться и увидел необычную форму одной из модернистских ламп миссис Харлан, стоящей на пути луны, отбрасывающей тень на стену. Он опустил штору и, пошатываясь, вернулся внутрь. На следующее утро он снова выпил черный кофе, выглядел ужасно.
Она позвонила ему в офис незадолго до закрытия. «Ты на новом месте?» - нетерпеливо спросил он.
«Нет, - сказала она, - мне не разрешили вынести это. Я ужасно провел время с агентом по аренде. Эд, нам просто нужно выжать из этого все возможное. Он предупредил меня, что если мы поедем, они вычтут вам зарплату и вынесут приговор на всю арендную плату за два года.
Эд, мы не можем позволить себе содержать два заведения одновременно, и твоя фирма уволит тебя, как только узнает. Они ничего подобного не потерпят. Ты сам мне это сказал. Он сказал мне, что любая обоснованная жалоба будет рассмотрена, но мы не можем просто отказаться от аренды. Вам лучше подумать дважды. В любом случае, я не знаю, что случилось с квартирой ».
Он знал, но не мог ей сказать. Он увидел, что они схватили его за короткие волосы. Если он ушел, это означало потерю работы, нищету; даже если бы у него был другой, они бы тоже заплатили за него. Привлечь такое внимание тоже было не лучшим делом на свете. Когда он вернулся домой, агент подошел, чтобы узнать, в чем проблема, каковы были его причины, он не знал, что ответить, не мог придумать законного удара, который он получил. Теперь он боялся даже говорить о долблении молока. Это прозвучало бы забавно.
«Мне не нужно объяснять вам свои причины!» - угрюмо сказал он. «Мне это место надоело, вот и все!»
Он сразу понял, что это тактическая ошибка, не только потому, что она может посеять подозрения позже, но и потому, что она настроила агента сейчас против него. «Вы можете уйти, как только оплатите остаток по аренде. Я не пытаюсь тебя удержать! » он кипел. «Если вы попытаетесь вынести свои вещи без этого, я вызову полицию!»
Харлан захлопнул за ним дверь, словно салют из шести пистолетов. У него было предчувствие, что агент не будет строго в рамках своих законных прав, если зайдет так далеко, но он не был в состоянии заставить разыграться и выяснить это наверняка. Никаких копов, спасибо.
Он понял, что его собственная ошибка вызвала такую вонь, что теперь уже не имело значения, останется он или уйдет. Они сделают своим делом отследить его адрес для пересылки, и они будут держать его в секрете, когда придет раскрытие. Так что вся цель переезда будет побеждена. Меньшее из двух зол теперь должно было остаться, лежать очень низко в надежде, что весь инцидент будет наполовину забыт к тому времени, когда разразится настоящее волнение. Возможно, это было меньше, но все равно было много зла. Он не понимал, как он это выдержит. И все же ему пришлось.
Он вышел и вернулся с бутылкой ржи, сказал жене, что почувствовал приближение холода. Это было сделано для того, чтобы он больше не сталкивался с ночными галлюцинациями, как тот фантомный рентгеновский снимок на стене. Когда он лег спать, бутылка была пуста. Он все еще был трезвым, но, по крайней мере, это как-то помогло ему пережить ночь.
В то утро, когда он шел через холл к лифту, он автоматически повернул голову и посмотрел на другую дверь. Казалось, он не мог это контролировать. Когда он вернулся в тот вечер, случилось то же самое. Он был заперт, как и последние две ночи и два дня. Он подумал: «Я должен бросить это. Кто-то может поймать меня на этом и сложить два и два ».
За эти два дня и две ночи он изменился почти до неузнаваемости. Он потерял весь свой цвет; худела почти по часам; полки под его глазами, на которые можно было сложить книги; аппетит разлетелся вдребезги. Встречный огонь на улице заставил его бросить ботинки, не расстегивая их, и его работа в офисе пошла наперекосяк. Хуч укладывал его спать каждую ночь, но ему приходилось продолжать это делать. Он боялся, что однажды он вылил все это на жену, когда его заправляли, не зная об этом. Она начала замечать, что что-то случилось, и пару раз упомянула о том, что он ходил к врачу. Он рявкнул на нее и замолчал.
В третью ночь, тридцать первого числа месяца, они сидели в гостиной. Она шила. Он стеклянными глазами смотрел сквозь бумагу, притворяясь, что читает, бокал с виски у его локтя, пот на его пепельном лбу, когда она начала всхлипывать.
"Простыл?" - беззвучно спросил он.
«Нет, - сказала она, - здесь странный запах затхлости, ты не понимаешь? Болезненно-сладкий. Я замечала это от случая к случаю весь день, в этой комнате она сильнее, чем в…
- Заткнись! - прохрипел он. Стакан дрожал в его руке, когда он допивал его содержимое, снова наполнял его. Он встал, открыл окна до упора. Он вернулся, прикончил второй выстрел, нетвердо закурил, намеренно выпустил первую густую ароматную затяжку вокруг ее головы. «Нет, я ничего не замечаю», - сказал он искусственно ровным голосом. Его лицо было почти зеленым в свете лампы.
«Я не понимаю, как это можно пропустить», - невинно сказала она. «С каждой минутой становится хуже. Интересно, что-то не так со стоками в этом здании? »
Остального он не слышал. Он думал: «Так или иначе, очень скоро все окупится - слава богу! Завтра первое, они придут за его арендной платой, это будет финал ».
Теперь его почти не волновало, каким образом это сработает - все, с чем все будет покончено, что угодно, только не это ужасное ожидание. Он не мог больше продержаться. Пусть даже его подозревают, если хотят; полное отсутствие доказательств все еще оставалось в силе. Любой адвокат, достойный его гонорара, мог вытащить его из этого, связав одну руку за спину.
Но затем, когда он резко отключился и увидел ее у междомового телефона, понял, что она собиралась, он поспешно пополнил воду. Вся бравада вышла из него. "Что вы делаете?" - прохрипел он.
«Я собираюсь спросить у суперинтенданта, что это такое, пусть он подойдет сюда и…»
«Убирайся оттуда!» - проревел он. Она повесила трубку, как будто ее укусили, и повернулась к ней.
Секунду спустя он осознал, какой была бы радость, если бы первое сообщение о неприятностях пришло от них самих; он жалел, что не позволил ей идти вперед. Это должно было исходить от них. Они были ближе всего к квартире смерти. Если бы он исходил от кого-то еще более далекого - а они, казалось, этого не заметили - это была бы еще одна фишка, сложенная против него.
«Хорошо, извести его, если хочешь, - возразил он. - Нет, нет, если ты не хочешь, чтобы я». Теперь она была напугана. Он напугал ее. Она отошла от телефона.
Чтобы преодолеть неловкое молчание, он сказал то, чего не хотел, единственное, что он собирался не говорить. Словно одержимый извращенными демонами, он вышел прежде, чем он успел это остановить: «Может, это откуда-то из соседнего дома». Затем его глаза безнадежно закатились в орбиты.
"Как это могло произойти?" она мягко возразила. «Эта квартира пустовала в течение последнего месяца или больше…»
Часы, которые они стояли в комнате с ними, тикали глухо, звонко, восемь, девять, десять раз. Clack, clack, clack, как если бы он был подключен к громкоговорителю. Какой это был шум! Не слышал собственных мыслей.
- Вы говорите, там никого нет? - сказал он хриплым шепотом после того, как, казалось, прошел час.
«Нет, я думал, ты это знаешь. Я забыл, тебя не очень интересуют соседи… -

Тогда кем он был? Откуда он взялся? Не с улицы, потому что он был в майке. «Я затащил парня не в ту квартиру!» - подумал Харлан. Ему повезло, что там было пусто! Даже сейчас он дрожал от мысли, что могло бы случиться, если бы в ту ночь там был кто-то другой! Чем больше он ломал голову над этим, тем мутнее становилась загадка. Эта конкретная дверь была приоткрыта, кровать была опущена из туалета, и парень полз к ней. Тогда где он принадлежал, если не там? Очевидно, он был волком-одиночкой, иначе его бы уже не хватало. Те, кто жил с ним, послали бы сигнал тревоги уже на следующее утро после того, как это случилось. Харлан внимательно следил за звонками полиции по своему радио, и ничего подобного не было. И даже если бы он жил один в одной из других квартир, незапертая дверь, оставленная в ожидании его возвращения, уже привлекла бы внимание града.
Какая разница, откуда он вообще? имело значение именно то, где он был сейчас! Все, что он мог получить, это следующее: завтра все равно не будет расплаты. Агония будет продолжаться теперь бесконечно - до тех пор, пока потенциальным арендаторам не покажут место и не произойдет внезапное открытие. Он громко застонал и сделал следующий глоток прямо из бутылки, не прибегая к помощи стакана.
Утром он мог сказать, что уже наступил нервный срыв. Между ночным пьянством, бесконечным умственным перенапряжением, отсутствием еды он был в ужасном состоянии, когда встал с постели и, шатаясь, натянулся на одежду. Миссис Харлан сказала: «Не думаю, что вам лучше пойти сегодня в офис. Если бы вы могли видеть себя ...! Но он должен был, все было лучше, чем оставаться здесь!
Он открыл дверь в гостиную (он закрыл ее для них двоих накануне вечером), и зловонный воздух изнутри, казалось, ударил его в лицо, это было так сильно. Он пошатнулся от этого испорченного, едкого сквозняка не потому, что ему было так трудно дышать, а потому, что ему было так трудно дышать, зная, что он с этим сделал. Он стоял там, давясь ртом, рука к горлу; его жене пришлось подойти к нему сзади и поддержать его одной рукой в течение минуты, пока он не взял себя в руки. Он, конечно, ничего не мог есть. Он схватил шляпу и поспешно направился к лифту, почти в панике. Когда он пересекал холл, он кивнул в сторону той двери; он не пропускал этого ни разу за три дня и три ночи.
На этот раз разница была. Он снова повернулся назад, чтобы встретить взгляд суперинтенданта. Последний как раз в этот момент вышел из лифта с пачкой квартплаты в руке. Нельзя сказать, что Харлан побледнел от непроизвольного предательства, которое он только что совершил, потому что уже тридцать шесть часов он не был цвета живой протоплазмы.
Супер уловил этот жест, вложил в него свой смысл. «Это тоже беспокоит вас, ребята?» он сказал. «До сих пор у меня были жалобы на это от всех на этом этаже. Я пойду туда прямо сейчас и вложу
… Коридор кружился вокруг Харлана, как циклорама. Суперинтендант протянул руку и поддержал его за локоть. «Смотри, у тебя уже кружится голова! Наверное, какой-то канализационный газ. Он нащупал ключ доступа. «Вот почему вы, ребята, хотели переехать в начале недели?»
У Харлана хватило духа, ровно столько, чтобы кивнуть. «Почему ты этого не сказал?» супер продолжалось. У Харлана не хватило денег, чтобы ответить на этот вопрос. Какая разница. Еще примерно через минуту все было бы кончено, кроме криков. Он отчаянно пытался найти себе еще минутку.
«Думаю, тебе нужна арендная плата», - сказал он сухо и сухо. «Я получил это прямо здесь, со мной. Лучше позволь мне дать тебе это сейчас. Я еду в город… -
Он заплатил ему пятьдесят баксов, пересчитал их три раза, нарочно уронил одну, нарочно возился, собирая ее. Но ключ доступа все еще оставался наготове в руке супергероя. Он прислонился к стене, написал квитанцию и вручил ее Харлану. «Спасибо, мистер Харлан». Он повернулся и пошел по коридору к той двери. Эта проклятая дверь в ад!
Харлан думал: «Я не собираюсь оставлять его сейчас. Я собираюсь остаться с ним, когда он туда войдет. Он собирается сделать открытие, но оно никогда не пройдет мимо него! Я не могу этого допустить. Он только что видел, как я смотрел на эту дверь. Он прочитает это на моем лице. У меня не осталось сил, чтобы обманывать это. Я собираюсь убить его там - голыми руками ». Он позволил квитанции об аренде выпасть из его руки, медленно пошел за человеком, как будто кто-то идет во сне.
Ключ доступа щелкнул, супергерой толкнул дверь, из нее вышел свет в полутемный коридор, и он скрылся из виду. Харлан прокрался за ним через дверной косяк и толкнул дверь в другую сторону, прикрыв ее за ними двумя. Только тогда Харлан сделал непонятное открытие. Воздух здесь был на самом деле чище, чем в его собственном доме - даже чище, чем под градом! Несвежий и пыльный от того, что его запирали на несколько дней, это правда, но без запаха, каким должен быть воздух!
«В конце концов, здесь не может быть», - говорил супергерой на несколько шагов впереди.
Харлан занял позицию сбоку от прикроватного шкафа, бормоча себе под нос: «Он жив - пока не откроет это!»
Супергерой ушел в ванну. Харлан услышал, как он поднял деревянную крышку умывальника и хлопнул ее, возился с пробкой для умывальника. «Нет, здесь ничего нет!» - крикнул он. Он снова вышел, пошел в кухню с почтовыми марками, обнюхал там раковину, газовую плиту. «Похоже, это пришло отсюда», - сказал он, снова появляясь, - «Я не могу понять, что это такое!»
И Харлан тоже. Единственное, что он мог придумать, это то, что постельное белье и матрас, которые были по ту сторону от того, что вызывало это, должно быть, действовали как баррикада, забивая дверь туалета, и, должно быть, не давали этому запаху проникнуть внутрь. в эту комнату, направляя его через тонкую пористую стену в другом направлении, в его собственное место, а оттуда в зал.
Взгляд супергероя задумчиво пробежался мимо него и остановился на двери туалета. «Может, это что-то за кроватью», - сказал он.
Харлан даже глазом не моргнул, дергаясь, как раньше в холле. «Тогда вы только что покончили с собой, мистер», - было его неслышное замечание. "Это оно. Сейчас же!" Он ухватился за доски пола подошвами через обувную кожу, напрягся, незаметно пригнулся к пружине.
Суперкар перешагнул через него, Харлан по диагонали перешагнул к нему. Супергерой потянулся к ручке, дотронулся до нее, приготовился крутить запястье
... Домашний телефон в прихожей зажужжал, как сердитый шершень. Харлан резко вскочил на пятки, снова спазматически наступая на них. - Наверное, звонит мне. Я сказал им, что иду сюда, - сказал супервайзер, поворачиваясь, чтобы выйти и ответить. «Хорошо, Молли, - сказал он, - я сейчас пойду». Он держал входную дверь, чтобы показать Харлану, что он хочет уйти и снова запереться. «Кто-то хочет посмотреть квартиру», - пояснил он. Дверь щелкнула, запах разложения снова закружился вокруг них снаружи, и они вместе поехали в машине.
Что-то умирал в Харлане на несколько дюймов - возможно, его причина. «Я больше никогда не смогу пережить это», - простонал он. Пот не начинал проходить через его парализованные поры, пока он не сел в поезд и не ехал. Все выглядело деформированным и расфокусированным.
Он вернулся в сумерках. В дополнение к тусклым янтарным огням холла, из двери смерти вырывался веер ярко-желтого цвета. Снова откройте, и там голоса. Вдоль стены за дверью выстроились радиоприемник, фонарь на мостике, пара стульев, более компактные, чем у него дома - четче даже, чем под градом! Несвежий и пыльный от того, что его запирали на несколько дней, это правда, но без запаха, каким должен быть воздух!
«В конце концов, здесь не может быть», - говорил супергерой на несколько шагов впереди.
Харлан занял позицию сбоку от прикроватного шкафа, бормоча себе под нос: «Он жив - пока не откроет это!»
Супергерой ушел в ванну. Харлан услышал, как он поднял деревянную крышку умывальника и хлопнул ее, возился с пробкой для умывальника. «Нет, здесь ничего нет!» - крикнул он. Он снова вышел, пошел в кухню с почтовыми марками, обнюхал там раковину, газовую плиту. «Похоже, это пришло отсюда», - сказал он, снова появляясь, - «Я не могу понять, что это такое!»
И Харлан тоже. Единственное, что он мог придумать, это то, что постельное белье и матрас, которые были по ту сторону от того, что вызывало это, должно быть, действовали как баррикада, забивая дверь туалета, и, должно быть, не давали этому запаху проникнуть внутрь. в эту комнату, направляя его через тонкую пористую стену в другом направлении, в его собственное место, а оттуда в зал.
Взгляд супергероя задумчиво пробежался мимо него и остановился на двери туалета. «Может, это что-то за кроватью», - сказал он.
Харлан даже глазом не моргнул, дергаясь, как раньше в холле. «Тогда вы только что покончили с собой, мистер», - было его неслышное замечание. "Это оно. Сейчас же!" Он ухватился за доски пола подошвами через обувную кожу, напрягся, незаметно пригнулся к пружине.
Суперкар перешагнул через него, Харлан по диагонали перешагнул к нему. Супергерой потянулся к ручке, дотронулся до нее, приготовился крутить запястье
... Домашний телефон в прихожей зажужжал, как сердитый шершень. Харлан резко вскочил на пятки, снова спазматически наступая на них. - Наверное, звонит мне. Я сказал им, что иду сюда, - сказал супервайзер, поворачиваясь, чтобы выйти и ответить. «Хорошо, Молли, - сказал он, - я сейчас пойду». Он держал входную дверь наготове, чтобы показать Харлану, что он хочет уйти и снова запереться. «Кто-то хочет посмотреть квартиру», - пояснил он. Дверь щелкнула, запах разложения снова закружился вокруг них снаружи, и они вместе поехали в машине.
Что-то умирал в Харлане на несколько дюймов - возможно, его причина. «Я больше никогда не смогу пережить это», - простонал он. Пот не начал проходить через его парализованные поры, пока он не сел в поезд и не ехал. Все выглядело деформированным и не в фокусе.
Он вернулся в сумерках. В дополнение к тусклым янтарным огням холла, из двери смерти вырывался веер ярко-желтого цвета. Снова откройте, и там голоса. Вдоль стены за дверью выстроились радиоприемник, лампа на мостике и пара стульев, прижатых друг к другу. Оттуда вышел курьер в грязной синей блузке, без труда поднял их одной рукой и швырнул вслед за ним.
Харлан как бы рухнул на собственную дверь. Он вслепую почесал, желая войти, забыв, что у него есть ключ, слишком контуженный, чтобы использовать его, даже если он вынул его.
Миссис Харлан впустила его, слишком взволнованная новостями, которые ей пришлось рассказать, чтобы заметить его появление или действия. «У нас появились новые соседи», - сказала она почти перед тем, как закрыла дверь. «Милая молодая пара, они только начали переезжать, прежде чем ты приехал…»
Он отчаянно пытался найти бутылку на полке, разбил стакан и разбил его. Тогда они еще не узнали; кровать еще не сняли! Это продолжало проходить через его разбитый мозг, как демонический ритм. Он чуть не подавился от того количества виски, которое глотал из горлышка бутылки за один раз. Когда комната была очищена для его голоса, он задыхался: «А как насчет этого запаха? Вы имеете в виду, что они заняли это место таким…?
«Думаю, они торопились, не могли быть разборчивыми. Он послал свою жену брызгать дезодорантом по холлу, прежде чем они приехали. Какое ему дело, когда он их подписывает? Грязный трюк, если вы спросите меня.
Ему нужно было задать еще один вопрос. «Конечно, вы оценили каждую пачку вещей, которые у них есть. Они ... они принесли с собой свою кровать?
«Нет, я думаю, они собираются использовать тот, который там…» В
любую минуту! Его мозг был на пятьдесят процентов слепой, беспричинной паникой, больше неспособной увидеть все в правильной перспективе. Само по себе открытие не обязательно было фатальным, но его собственная возможная причастность к нему, казалось, больше не учитывалась им. Он путал одно с другим, больше не в силах различать их. Открытие нужно было предотвратить, открытие нужно было предотвратить! Зачем? Потому что его собственная разъедающая совесть знала полное объяснение тайны. Он забыл, что они этого не сделали - если только он не дал им это сам.
Все еще посасывая бутылку, он подполз к входной двери, повернулся к ней боком и прижался к ней ухом.
«Спасибо, приятель», - услышал он хриплый голос движущегося человека, и лифт закрылся.
Он открыл дверь, выглянул. Последняя мебель ушла внутрь, теперь холл был чист. Пары дезинфицирующего средства, которое использовала жена супергероя, боролись с другим запахом, но он все еще боролся - по крайней мере, до его острых чувств. Они оставили свою дверь открытой. Когда он продвигался дальше, их голоса были отчетливо слышны. Два живых человека ничего не подозревающие устроились в комнате с невидимым трупом!
«Переместите это немного дальше», - услышал он голос женщины. «Кровать должна приходить туда по ночам. О, это напомнило мне! Он не мог открыть ее, когда хотел показать мне сегодня. Дверь обязательно заклинило. Он обещал вернуться, но, кажется, забыл… -
Давай посмотрим, что я могу с этим сделать, - ответил голос мужа.
Харлан, словно что-то непреодолимо влекущееся к собственному разрушению, подкрадывался все ближе и ближе, по бокам вдоль стены коридора. Том-том, который он носил с собой, был его сердцем.
Сквозь ярко-желтую щель в стене впереди раздался стук голых рук по дереву. Затем пара более сильных ударов ногой острием обуви.
«Он ведь не заперт?»
«Нет, когда я поворачиваю ручку, я вижу, что защелка возвращается под замок. Что-то там застряло. Кровать должна быть нестандартной, или в прошлый раз кто-то слишком сильно ее закрыл.
«На чем мы будем спать?» женщина причитала.
«Если я смогу ударить его достаточно сильно, возможно, вибрация вернет его обратно. Беги на минутку и одолжи молоток у супергероя, как хорошая девочка.
Харлан повернулся и исчез, откуда пришел. Через щель двери он увидел, как женщина вышла в холл, остановилась в ожидании машины, спустилась в нее. Он сказал жене: «Где тот молот, который у нас был?» Он нашел его в ящике и вышел с ним.
Он уже не был в здравом уме, когда вежливо постучал рядом с открытой дверью в коридоре. Он знал, что делал, но мотивация была полностью уничтожена. Мужчина, стоявший посреди освещенной комнаты, беспомощно глядя на дверь туалета, повернул голову. Он был обычным человеком, без пальто, с завязанными галстуками и с подтяжками; Харлан никогда не видел его раньше, их пути только что пересеклись впервые. Но открытие нужно было предотвратить, открытие нужно было предотвратить!
Харлан, сонно улыбаясь, сказал: «Извините. Я не мог не услышать, как ты просишь у жены молоток. Я твой ближайший сосед. Я вижу, у меня проблемы с шкафом. Вот, я принес тебе свою.
Другой мужчина протянул руку и взял ее сначала стержнем, как Харлан. «Спасибо, это действительно здорово», - благодарно усмехнулся он. «Посмотрим, как мне повезет на этот раз».
Харлан подошел очень близко. Кончики его пальцев продолжали нащупывать вещи своего костюма. Другой мужчина начал легонько постучать вверх и вниз по дверному стыку. «Сложные вещи, эти кровати», - прокомментировал он.
«Да, сложно, - согласился Харлан с той же сонной настороженной улыбкой. Он подошел немного ближе. Что-то вдруг глухо издало «Зинг!» за дверью, как неуместная пружина или шарнир, возвращающийся на место.
"Вот и все!" - весело сказал мужчина. «А теперь посмотрим, как она пойдет. Лучше отойти немного подальше », - предупредил он. «Это поймает тебя на выходе». Он повернул ручку одной рукой, и дверь начала открываться. Он передал молот обратно Харлану, чтобы освободить другого. Харлан двинулся с той же стороны, что и он, пока не оказался прямо у локтя соседа. Дверь прижалась к стене. Кровать начала опускаться. Две руки мужчины вытянулись и поднялись, чтобы облегчить его, чтобы он не выходил из строя слишком быстро. Как только его верхняя часть опустилась на уровень глаз, молот поднялся в кулаке Харлана, описал быструю дугу, упал, разбился. в основание черепа другого мужчины. Он упал так мгновенно, что удар, казалось, не прервался, а продолжился до пола одним махом. Опять красные пылинки гнева, на этот раз назовем их самосохранением…
Сначала сквозь них раздался глухой звук - кровать ударилась об пол. Они закручивались сильнее, чем когда-либо; затем их пронзили крики и сердитые, испуганные голоса. Они начали рассеиваться. Он обнаружил, что стоит на коленях рядом с кроватью, держа в руке окровавленный молот и глядя на них поперек кровати. Наверное, были и другие удары.
У двери, сутулясь, лежала женщина и стонала: «Мой муж, мой муж!» Они забирали ее, чтобы вынести. Другая женщина на заднем плане смотрела во все глаза. Подождите, он знал ее - свою жену. Кто-то в холле говорил: «Торопитесь, поторопитесь! Сюда! Здесь!" и две фигуры в темно-синем мелькнули, двигаясь так быстро, что прежде, чем он это осознал, они оказались позади него, держа его за руки. Они забрали молоток. Ничего, кроме голосов, суматохи голосов, слышимых сквозь ватин.
«Этот человек мертв!»
«Он даже не знал его. Они только что въехали. Я думаю, сошли с ума.
Его трясло взад и вперед сзади, как терьера. «Для чего ты это сделал? Для чего вы это сделали? "
Харлан указал на кровать. «Чтобы он не
узнал… » «Узнал что?» Его еще немного трясло. «Узнать что? Объясни, что ты имеешь в виду! »
Разве они не поняли, когда он смотрел им прямо в глаза? Его глаза остановились на ней. Кровать была пуста.
«Боже, я думаю, я понимаю!» В голосе был такой ужас, что даже Харлан обернулся, чтобы посмотреть, откуда он. Это был суперинтендант. «Был один мой друг, который был неудачником. У него не было крыши над головой - я знаю, что не имел на это права, но последние пару недель я позволял ему проводить здесь ночи, пока квартира пустовала. Обычная, обычная благотворительность. Потом люди начали жаловаться на потерю молока, и я увидел, что у меня будут проблемы, поэтому сказал ему убираться. Он исчез три дня назад, я подумал, что он поймал меня на слове, а сегодня утром я узнал, что он находится в больнице с легким сотрясением мозга. Я даже зашел на несколько минут, чтобы посмотреть, как у него дела. Он не сказал мне, как это произошло, но я думаю, что теперь понимаю. Он, должно быть, сделал это с ним, подумал, что убил его, спрятал в этой раскладушке. Мой друг так испугался, что вырубился, как только пришел в себя… -
Харлан идиотски бормотал: - Значит, я никого не убивал?
«Вы ездили в город на этом, хорошо», - сказал один из мужчин в синем. Он презрительно повернулся ко второму. «Чтобы скрыть оправданное нападение и избиение, он устраивает убийство!»
Когда другой мужчина в штатском вывел его в холл на конце двух или трех коротких стальных звеньев, он отшатнулся от гнилого запаха, который все еще царил там. «Я думал, они сказали, что он не умер…»
Где-то за спиной он услышал, как супергерой объясняет одному из них: «Ой, это просто какие-то неаккуратные люди этажом ниже готовят солонину и капусту все время, мы дали им отчуждение за создание неудобств в здании! Он, должно быть, подумал, что это ...

****

The Corpse Next Door


Harlan’s wife turned away quickly, trying to hide the canopener in her hand. “What’s the idea?” he asked. She hadn’t expected him to look across the top of his morning paper just then. The can of evaporated milk she had been holding in her other hand slipped from her grasp in her excitement, hit the floor with a dull whack, and rolled over. She stooped quickly, snatched it up, but he had seen it.
“Looks like somebody swiped the milk from our door again last night,” she said with a nervous little laugh. Harlan had a vicious temper. She hadn’t wanted to tell him, but there had not been time to run out to the store and get another bottle.
“That’s the fifth time in two weeks!” He rolled the paper into a tube and smacked it viciously against the table-leg. She could see him starting to work himself up, getting whiter by the minute even under his shaving talcum. “It’s somebody right in the house!” he roared. “No outsider could get in past that locked street-door after twelve!” He bared his teeth in a deceptive grin. “I’d like to get my hands on the fellow!”
“I’ve notified the milkman and I’ve complained to the superintendent, but there doesn’t seem to be any way of stopping it,” Mrs. Harlan sighed. She punched a hole in the top of the can, tilted it over his cup.
He pushed it aside disgustedly and stood up. “Oh, yes, there is,” he gritted, “and I’m going to stop it!” A suburban commuters’ train whistled thinly in the distance. “Just lemme get hold of whoever—!” he muttered a second time with suppressed savagery as he grabbed his hat, bolted for the door. Mrs. Harlan shook her head with worried foreboding as it slammed behind him.
He came back at six bringing something in a paper-bag, which he stood on the kitchen-shelf. Mrs. Harlan looked in it and saw a quart of milk.
“We don’t need that. I ordered a bottle this afternoon from the grocer,” she told him.
“That’s not for our use,” he answered grimly. “It’s a decoy.”
At eleven, in bathrobe and slippers, she saw him carry it out to the front door and set it down. He looked up and down the hail, squatted down beside it, tied something invisible around its neck below the cardboard cap. Then he strewed something across the sill and closed the door.
“What on earth—?” said Mrs. Harlan apprehensively.
He held up his index-finger. A coil of strong black sewing-thread was plaited around it. It stood out clearly against the skin of his finger, but trailed off invisibly into space and under the door to connect with the bottle. “Get it?” he gloated vindictively. “You’ve got to look twice to see this stuff once, especially in a shadowy doorway. But it cuts the skin if it’s pulled tight. See? One tug should be enough to wake me up, and if I can only get out there in time—”
He left the rest of it unfinished. He didn’t have to finish it, his wife knew just what he meant. She was beginning to wish he hadn’t found out about the thefted milk. There’d only be a brawl outside their door in the middle of the night, with the neighbors looking on—
He paid out the thread across their living-room floor into the bedroom beyond, got into bed, and left the hand it was attached to outside the covers. Putting out the lights after him, she was tempted to clip the thread then and there, as the safest way out, even picked up a pair of scissors and tried to locate it in the dark. She knew if she did, he’d be sure to notice it in the morning and raise cain.
“Don’t walk around in there so much,” he called warningly. “You’ll snarl it up.”
Her courage failed her. She put the scissors down and went to bed. The menacing thread, like a powder-train leading to a high explosive, remained intact.

In the morning it was still there, and there were two bottles of milk at the door instead of one, the usual delivery and the decoy. Mrs. Harlan sighed with relief. It would have been very short-sighted of the guilty person to repeat the stunt two nights in succession; it had been happening at the rate of every third night so far. Maybe by the time it happened again, Harlan would cool down.
But Harlan was slow at cooling down. The very fact that the stunt wasn’t repeated immediately only made him boil all the more. He wanted his satisfaction out of it. He caught himself thinking about it on the train riding to and from the city. Even at the office, when he should have been attending to his work. It started to fester and rankle. He was in a fair way to becoming hipped on the subject, when at last the thread paid off one night about four.
He was asleep when the warning tug came. Mrs. Harlan slept soundly in the adjoining bed. He knew right away what had awakened him, jumped soundlessly out of bed with a bound, and tore through the darkened flat toward the front door.
He reached it with a pattering rush of bare feet and tore it open. It was sweet. It was perfect. He couldn’t have asked for it any better! Harlan caught him red-handed, in the very act. The bottle of milk cradled in his arm, he froze there petrified and stared guiltily at the opening door. He’d evidently missed feeling the tug of the thread altogether — which wasn’t surprising, because at his end the bottle had received it and not himself. And to make it even better than perfect, pluperfect, he was someone that by the looks of him Harlan could handle without much trouble. Not that he would have hung back even if he’d found himself outclassed. He was white-hot with thirty-six hours’ pent-up combustion, and physical cowardice wasn’t one of his failings, whatever else was.
He just stood there for a split second, motionless, to rub it in. “Nice work, buddy!” he hissed.
The hijacker cringed, bent lopsidedly to put the bottle on the floor without taking his terrified eyes off Harlan. He was a reedy sort of fellow in trousers and undershirt, a misleading tangle of hair showing on his chest.
“Gee, I’ve been so broke,” he faltered apologetically. “Doctor-bills, an’—an’ I’m outa work. I needed this stuff awfully bad, I ain’t well—”
“You’re in the pink of condish compared to what you’re gonna be in just about a minute more!” rumbled Harlan. The fellow could have gotten down on his knees, paid for the milk ten times over, but it wouldn’t have cut any ice with Harlan. He was going to get his satisfaction out of this the way he wanted it. That was the kind Harlan was.
He waited until the culprit straightened up again, then breathed a name at him fiercely and swung his arm like a shotputter.
Harlan’s fist smashed the lighter man square in the mouth. He went over like a paper cut-out and lay just as flat as one. The empty hallway throbbed with his fall. He lay there and miraculously still showed life. Rolling his head dazedly from side to side, he reached up vaguely to find out where his mouth had gone. Those slight movements were like waving a red flag at a bull. Harlan snorted and flung himself down on the man. Knee to chest, he grabbed the fellow by the hair of the head, pulled it upward and crashed his skull down against the flagged floor.
When the dancing embers of his rage began to thin out so that he was able to see straight once more, the man wasn’t rolling his head dazedly any more. He wasn’t moving in the slightest. A thread of blood was trickling out of each ear-hollow, as though something had shattered inside.
Harlan stiff-armed himself against the floor and got up slowly like something leaving its kill. “All right, you brought it on yourself!” he growled. There was an undertone of fear in his voice. He prodded the silent form reluctantly. “Take the lousy milk,” he said. “Only next time ask for it first!” He got up on his haunches, squatting there ape-like. “Hey! Hey, you!” He shook him again. “Matter with you? Going to lie there all night? I said you could take the—”
The hand trying to rouse the man stopped suddenly over his heart. It came away slowly, very slowly. The color drained out of Harlan’s face. He sucked in a deep breath that quivered his lips. It stayed cold all the way down like menthol.
“Gone!” The hoarsely-muttered word jerked him to his feet. He started backing, backing a step at a time, toward the door he’d come out of. He could not take his eyes off the huddled, shrunken form lying there close beside the wall.
“Gee, I better get in!” was the first inchoate thought that came to him. He found the opening with his back, even retreated a step or two through it, before he realized the folly of what he was doing. Couldn’t leave him lying there like that right outside his own door. They’d know right away who had — and they weren’t going to if he could help it.
He glanced behind him into the darkened flat. His wife’s peaceful, rhythmic breathing was clearly audible in the intense stillness. She’d slept through the whole thing. He stepped into the hall again, looked up and down. If she hadn’t heard, with the door standing wide open, then surely nobody else had with theirs closed.
But one door was not closed! The next one down the line was open a crack, just about an inch, showing a thin line of white inner-frame. Harlan went cold all over for a minute, then sighed with relief. Why that was where the milk-thief came from. Sure, obviously. He’d been heading back in that direction when Harlan came out and caught him. It was the last door down that way. The hall, it was true, took a right-angle turn when it got past there, and there were still other flats around the other side, out of sight. That must be the place. Who else would leave their door off the latch like that at four in the morning, except this guy who had come out to prowl in the hallway?
This was one time when Mrs. Harlan would have come in handy. She would have known for sure whether the guy lived in there or not, or just where he did belong. He himself wasn’t interested in their neighbors, didn’t know one from the other, much less which flats they hung out in. But it was a cinch he wasn’t going to wake her and drag her out here to look at a dead man, just to find out where to park him. One screech from her would put him behind the eight-ball before he knew it.
Then while he was hesitating, sudden, urgent danger made up his mind for him. A faint whirring sound started somewhere in the bowels of the building. Along with it the faceted glass knob beside the automatic elevator panel burned brightly red. Somebody was coming up!
He jumped for the prostrate form, got an under-arm grip on it, and started hauling it hastily toward that unlatched door. Legs splayed out behind it, the heels of the shoes ticked over the cracks between the flagstones like train-wheels on a track.
The elevator beat him to it, slow-moving though it was. He had the guy at the door, still in full view, when the triangular porthole in the elevator door-panel bloomed yellow with its arrival. He whirled, crouching defiantly over the body, like something at bay. He would be caught with the goods, just as he himself had caught this guy, if the party got out at this floor. But they didn’t. The porthole darkened again as the car went on up.
He let out a long, whistling breath like a deflating tire, pushed the door carefully open. It gave a single rebellious click as the latch cleared the socket altogether. He listened, heart pounding. Might be sixteen kids in there for all he knew, a guy that stole milk like that.
“I’ll drop him just inside,” Harlan thought grimly. “Let them figure it out in the morning!”
He tugged the fellow across the sill with an unavoidable wooden thump of the heels, let him down, tensed, listened again, silhouetted there against the orange light from the hall — if anyone was inside looking out. But there was an absence of breathing-sounds from within. It seemed too good to be true. He felt his way forward, peering into the dark, ready to jump back and bolt for it at the first alarm.
Once he got past the closed-in foyer, the late moon cast enough light through the windows to show him that there was no one living in the place but the guy himself. It was a one-room flat and the bed, which was one of those that come down out of a closet, showed white and vacant.
“Swell!” said Harlan. “No one’s gonna miss you right away!”
He hauled him in, put him on the bed, turned to soft-shoe out again when he got a better idea. Why not make it really tough to find him while he was about it? This way, the first person that stuck his head in was bound to spot the man. He tugged the sheet clear of the body lying on it and pulled it over him like a shroud. He tucked it in on both sides, so that it held him in a mild sort of grip.
He gripped the foot of the bed. It was hard to lift, but once he got it started the mechanism itself came to his aid. It began swinging upward of its own accord. He held onto it to keep it from banging. It went into the closet neatly enough but wouldn’t stay put. The impediment between it and the wall pushed it down each time. But the door would probably hold it. He heard a rustle as something shifted, slipped further down in back of the bed. He didn’t have to be told what that was.
He pushed the bed with one arm and caught the door with the other. Each time he took the supporting arm away, the bed tipped out and blocked the door. Finally at the sixth try he got it to stand still and swiftly slapped the door in place over it. That held it like glue and he had nothing further to worry about. It would have been even better if there’d been a key to lock it, take out, and throw away. There wasn’t. This was good enough, this would hold — twenty-four hours, forty-eight, a week even, until the guy’s rent came due and they searched the place. And by that time he could pull a quick change of address, back a van up to the door, and get out of the building. Wouldn’t look so hot, of course, but who wanted to stay where there was a permanent corpse next door? They’d never be able to pin it on him anyway, never in a million years. Not a living soul, not a single human eye, had seen it happen. He was sure of that.
Harlan gave the closet door a swipe with the loose end of his pajama jacket, just for luck, up where his hand had pushed against it. He hadn’t touched either knob.
He reconnoitered, stepped out, closed the flat up after him. The tumbler fell in the lock. It couldn’t be opened from the outside now except by the super’s passkey. Back where it had happened, he picked up the lethal bottle of milk and took it into his own flat. He went back a second time, got down close on hands and knees and gave the floor a careful inspection. There were just two spots of blood, the size of two-bit pieces, that must have dripped from the guy’s ears before he picked him up. He looked down at his pajama coat. There were more than two spots on that, but that didn’t worry him any.
He went into his bathroom, stripped off the jacket, soaked a handful of it under the hot water and slipped into the hail with it. The spots came up off the satiny flagstones at a touch without leaving a trace. He hurried down the corridor, opened a door, and stepped into a hot, steamy little whitewashed alcove provided with an incinerator chute. He balled the coat up, pulled down the flap of the chute, shoved the bundle in like a letter in a mail box and then sent the trousers down after it too, just to make sure. That way he wouldn’t be stuck with any odd pair of trousers without their matching jacket. Who could swear there had ever been such a pair of pajamas now? A strong cindery odor came up the chute. The fire was going in the basement right now. He wouldn’t even have to worry about the articles staying intact down there until morning. Talk about your quick service!
He slipped back to his own door the way he was without a stitch on him. He realized it would have been a bum joke if somebody had seen him like that, after the care he’d taken about all those little details. But they hadn’t. So what?
He shut the door of his apartment, and put on another pair of pajamas. Slipping quietly into the bed next to the peacefully slumbering Missis, he lit a cigarette. Then the let-down came. Not that he got jittery, but he saw that he wasn’t going to sleep any more that night. Rather than lie there tossing and turning, he dressed and went out of the house to take a walk.
He would have liked a drink, but it was nearly five, way past closing-time for all the bars, so he had to be satisfied with a cup of coffee at the counter lunch. He tried to put it to his mouth a couple times, finally had to call the waiter back.
“Bring me a black one,” he said. “Leave the milk out!” That way it went down easy enough.
The sun was already up when he got back, and he felt like he’d been pulled through a wringer. He found Mrs. Harlan in the kitchen, getting things started for his breakfast.
“Skip that,” he told her irritably. “I don’t want any — and shove that damn bottle out of sight, will you?”
He took time off during his lunch-hour to look at a flat in the city and paid a deposit for it. When he got home that night he told Mrs. Harlan abruptly, “Better get packed up, we’re getting out of here the first thing in the morning.”
“Wha-at?” she squawked. “Why we can’t do that. We’ve got a lease! What’s come over you?”
“Lease or no lease,” he barked. “I can’t stand it here any more. We’re getting out after tonight, I tell you!”
They were in the living-room and his eyes flicked toward the wall that partitioned them off from the flat next door. He didn’t want to do that, but he couldn’t help himself. She didn’t notice, but obediently started to pack. He called up a moving-van company.
In the middle of the night he woke up from a bad dream and ran smack into something even worse. He got up and went into the living-room. He didn’t exactly know why. The moon was even brighter than the night before and washed that dividing wall with almost a luminous calsomine. Right in the middle of the wall there was a hideous black, blurred outline, like an X-ray showing through from the other side. Right about where that bed would be. Stiff and skinny the hazy figure was with legs and arms and even a sort of head on it. He pitched the back of his arm to his mouth just in time to douse the yell struggling to come out, went wet all over as though he were under a showerbath. He managed to turn finally and saw the peculiar shape of one of Mrs. Harlan’s modernistic lamps standing in the path of the moon, throwing its shadow upon the wall. He pulled down the shade and tottered back inside. He took his coffee black again next morning, looked terrible.
She rang him at the office just before closing-time. “You at the new place?” he asked eagerly.
“No,” she said, “they wouldn’t let me take the stuff out. I had a terrible time with the renting-agent. Ed, we’ll just have to make the best of it. He warned me that if we go, they’re going to garnishee your salary and get a judgment against you for the whole two-years’ rent.
Ed, we can’t afford to keep two places going at once and your firm will fire you the minute they find out. They won’t stand for anything like that. You told me so yourself. He told me any justified complaint we have will be attended to, but we can’t just walk out on our lease. You’d better think twice about it. I don’t know what’s wrong with the flat anyway.”
He did, but he could not tell her. He saw that they had him by the short hairs. If he went, it meant loss of his job, destitution; even if he got another, they’d attach the wages of that too. Attracting this much attention wasn’t the best thing in the world, either. When he got home, the agent came up to find out what was the trouble, what his reasons were, he didn’t know what to answer, couldn’t think of a legitimate kick he had coming. He was afraid now even to bring up about the chiseling of the milk. It would have sounded picayune at that.
“I don’t have to give you my reasons!” he said surlily. “I’m sick o’ the place, and that’s that!”
Which he saw right away was a tactical error, not only because it might sow suspicion later, but because it antagonized the agent now. “You can go just as soon as you’ve settled for the balance of your lease. I’m not trying to hold you!” he fumed. “If you try moving your things out without that, I’ll call the police!”
Harlan slammed the door after him like a six-gun salute. He had a hunch the agent wouldn’t be strictly within his legal rights in going quite that far, but he was in no position to force a showdown and find out for sure. No cops, thanks.
He realized that his own blundering had raised such a stink that it really didn’t matter now any more whether he stayed or went. They’d make it their business to trace his forwarding address, and they’d have that on tap when disclosure came. So the whole object of moving out would be defeated. The lesser of two evils now was to stay, lie very low, hope the whole incident would be half-forgotten by the time the real excitement broke. It may have been lesser, but it was still plenty evil. He didn’t see how he was going to stand it. Yet he had to.
He went out and came back with a bottle of rye, told his wife he felt a cold coming on. That was so he wouldn’t run into any more hallucinations during the night like that phantom X-ray on the wall. When he went to bed the bottle was empty. He was still stony sober, but at least it put him through the night somehow.
On his way across the hall toward the elevator that morning, his head turned automatically to look up at that other door. He couldn’t seem to control it. When he came back that evening the same thing happened. It was locked, just as it had been for the past two nights and two days now. He thought, “I’ve got to quit that. Somebody’s liable to catch me at it and put two and two together.”
In those two days and two nights he changed almost beyond recognition. He lost all his color; was losing weight almost by the hour; shelves under his eyes you could have stacked books on; appetite shot to smithereens. A backfire on the street made him leave his shoes without unlacing them, and his office-work was starting to go haywire. Hooch was putting him to sleep each night, but he had to keep stepping it up. He was getting afraid one of these times he’d spill the whole thing to his wife while he was tanked without knowing it. She was beginning to notice there was something the matter and mentioned his seeing a doctor about himself once or twice. He snapped at her and shut her up.
The third night, which was the thirty-first of the month, they were sitting there in the living-room. She was sewing. He stared glassy-eyed through the paper, pretending to read, whiskytumbler at his elbow, sweat all over his ashen forehead, when she started sniffling.
“Got a cold?” he asked tonelessly.
“No,” she said, “there’s a peculiar musty odor in here, don’t you get it? Sickly-sweet. I’ve been noticing it off and on all day, it’s stronger in this room than in—”
“Shut up!” he rasped. The tumbler shook in his hand as he downed its contents, refilled it. He got up, opened the windows as far as they would go. He came back, killed the second shot, lit a cigarette unsteadily, deliberately blew the first thickly fragrant puff all around her head. “No, I don’t notice anything,” he said in an artificially steady voice. His face was almost green in the lamplight.
“I don’t see how you can miss it,” she said innocently. “It’s getting worse every minute. I wonder if there’s something wrong with the drains in this building?”
He didn’t hear the rest of it. He was thinking: “It’ll pay off, one way or the other, pretty soon — thank goodness for that! Tomorrow’s the first, they’ll be showing up for his rent, that’ll be the finale.”
He almost didn’t care now which way it worked out — anything so long as it was over with, anything but this ghastly suspense. He couldn’t hold out much longer. Let them suspect him even, if they wanted to; the complete lack of proof still held good. Any lawyer worth his fee could get him out of it with one hand tied behind his back.
But then when he snapped out of it and caught sight of her over at the inter-house phone, realized what she was about, he backed water in a hurry. All the bravado went out of him. “What’re you doing?” he croaked.
“I’m going to ask the superintendent what that is, have him come up here and—”
“Get away from there!” he bellowed. She hung up as though she’d been bitten, turned to stare.
A second later he realized what a swell out that would have been to have the first report of the nuisance come from them themselves; he wished he had let her go ahead. It should have come from them. They were closest to the death-flat. If it came from somebody else further away — and they seemed not to have noticed it — that would be one more chip stacked up against him.
“All right, notify him if you want to,” he countermanded.“No, no, not if you don’t want me to.” She was frightened now. He had her all rattled. She moved away from the phone.
To bridge the awkward silence he said the one thing he didn’t want to, the one thing of all he’d intended not to say. As though possessed of perverse demons, it came out before he could stop it: “Maybe it’s from next-door.” Then his eyes hopelessly rolled around in their sockets.
“How could it be?” she contradicted mildly. “That flat’s been vacant for the past month or more—”
A clock they had in there in the room with them ticked on hollowly, resoundingly, eight, nine, ten times. Clack, clack, clack, as though it were hooked up to a loudspeaker. What a racket it was making! Couldn’t hear yourself think.
“No one living in there, you say?” he said in a hoarse whisper after what seemed an hour ticked by.
“No, I thought you knew that. I forgot, you don’t take much interest in the neighbors—”

Then who was he? Where had he come from? Not from the street, because he had been in his undershirt. “I dragged the guy back into the wrong apartment!” thought Harlan. He was lucky it was vacant! It gave him the shivers, even now, to think what might have happened if there had been somebody else in there that night! The more he puzzled over it, the cloudier the mystery got. That particular door had been ajar, the bed down out of the closet, and the guy had been pussyfooting back toward there. Then where did he belong, if not in there? He was obviously a lone wolf, or he would have been missed by now. Those living with him would have sent out an alarm the very next morning after it had happened. Harlan had been keeping close tab on the police calls on his radio and there hadn’t been anything of the kind. And even if he had lived alone in one of the other flats, the unlatched door left waiting for his return would have attracted attention from the hail by now.
What was the difference where he came from anyway; it was where he was now that mattered! All he could get out of it was this: there would be no pay-off tomorrow after all. The agony would be prolonged now indefinitely — until prospective tenants were shown the place and sudden discovery resulted. He groaned aloud, took his next swig direct from the bottle without any tumbler for a go-between.
In the morning he could tell breakdown was already setting in. Between the nightly sousing, the unending mental strain, the lack of food, he was a doddering wreck when he got out of bed and staggered into his clothes. Mrs. Harlan said, “I don’t think you’d better go to the office today. If you could see yourself—!” But he had to, anything was better than staying around here!
He opened the living-room door (he’d closed it on the two of them the night before) and the fetid air from inside seemed to hit him in the face, it was so strong. He reeled there in that corrupt, acrid draft, not because it was so difficult to breathe but because it was so difficult for him to breathe, knowing what he did about it. He stood there gagging, hand to throat; his wife had to come up behind him and support him with one arm for a minute, until he pulled himself together. He couldn’t, of course, eat anything. He grabbed his hat and made for the elevator in a blind hurry that was almost panic. His head jerked toward that other door as he crossed the hall; it hadn’t missed doing that once for three days and nights.
This time there was a difference. He swung back again in time to meet the superintendent’s stare. The latter had just that moment come out of the elevator with a wad of rent receipts in his hand. You couldn’t say that Harlan paled at the involuntary betrayal he had just committed because he hadn’t been the color of living protoplasm in thirty-six hours now.
The super had caught the gesture, put his own implication on it. “That bothering you folks too?” he said. “I’ve had complaints from everyone else on this floor about it so far. I’m going in there right now and invest—”
The hallway went spinning around Harlan like a cyclorama. The superintendent reached out, steadied him by the elbow. “See that, it’s got you dizzy already! Must be some kind of sewer-gas.” He fumbled for a passkey. “That why you folks wanted to move earlier in the week?”
Harlan still had enough presence of mind left, just enough, to nod. “Why didn’t you say so?” the super went on. Harlan didn’t have enough left to answer that one. What difference did it make. In about a minute more it would be all over but the shouting. He groped desperately to get himself a minute more time.
“I guess you want the rent,” he said with screwy matter-of-factness. “I got it right here with me. Better let me give it to you now. I’m going in to town—”
He paid him the fifty bucks, counted them three times, purposely let one drop, purposely fumbled picking it up. But the passkey still stayed ready in the super’s hand. He leaned against the wall, scribbled a receipt, and handed it to Harlan. “Thanks, Mr. Harlan.” He turned, started down the hall toward that door. That damnable doorway to hell!
Harlan was thinking: “I’m not going to leave him now. I’m going to stick with him when he goes in there. He’s going to make the discovery, but it’s never gonna get past him! I can’t let it. He saw me look at that door just now. He’ll read it all over my face. I haven’t got the juice left to bluff it out. I’m going to kill him in there — with my bare hands.” He let the rent receipt fall out of his hand, went slowly after the man like somebody walking in his sleep.
The passkey clicked, the super pushed the door open, light came out into the dimmer hallway from it, and he passed from sight. Harlan slunk through the doorframe after him and pushed the door back the other way, partly closing it after the two of them. It was only then that Harlan made an incomprehensible discovery. The air was actually clearer in here than in his own place — clearer even than out in the hail! Stale and dust-laden from being shut up for days, it was true, but odorless, the way air should be!
“Can’t be in here, after all,” the super was saying, a few paces ahead.
Harlan took up a position to one side of the bedcloset, murmuring to himself: “He lives — until he opens that!”
The super had gone into the bath. Harlan heard him raise and slap down the wooden bowl cover in there, fiddle with the washbasin stopper. “Nope, nothing in here!” he called out. He came out again, went into the postage-stamp kitchen, sniffed around in there, examining the sink, the gas-stove. “It seemed to come from in here,” he said, showing up again, “I can’t make head or tail out of it!”
Neither could Harlan. The only thing he could think of was: the bedding and the mattress, which were on this side of what was causing it, must have acted as a barricade, stuffing up the closet-door, and must have kept that odor from coming out into this room, sending it through the thin porous wall in the other direction instead, into his own place and from there out into the hall.
The super’s eye roved speculatively on past him and came to rest on the closet door. “Maybe it’s something behind that bed,” he said.
Harlan didn’t bat an eyelash, jerky as he had been before out in the hall. “You just killed yourself then, Mister,” was his unheard remark. “This is it. Now!” He gripped the floor-boards with the soles of his feet through the shoe-leather, tensed, crouched imperceptibly for the spring.
The super stepped over, so did Harlan, diagonally, toward him. The super reached down for the knob, touched it, got ready to twist his wrist—
The house-phone in the entry-way buzzed like an angry hornet. Harlan went up off his heels, coming down again on them spasmodically. “Paging me, I guess. I told them I was coming in here,” said the super, turning to go out there and answer it. “Okay, Molly,” he said, “I’ll be right down.” He held the front door ready to show Harlan he wanted to leave and lock up again. “Somebody wants to see an apartment,” he explained. The door clicked shut, the odors of decay swirled around them once more on the outside of it, and they rode down together in the car.
Something was dying in Harlan by inches — his reason maybe. “I can never go through that again,” he moaned. The sweat did not start coming through his paralyzed pores until after he was seated in the train, riding in. Everything looked misshapen and out of focus.
He came back at twilight. In addition to the dusky amber hall lights, there was a fan of bright yellow spilling out of the deathdoor. Open again, and voices in there. Lined up along the wall outside the door were a radio cabinet, a bridge lamp, a pair of chairs compacted than in his own place — clearer even than out in the hail! Stale and dust-laden from being shut up for days, it was true, but odorless, the way air should be!
“Can’t be in here, after all,” the super was saying, a few paces ahead.
Harlan took up a position to one side of the bedcloset, murmuring to himself: “He lives — until he opens that!”
The super had gone into the bath. Harlan heard him raise and slap down the wooden bowl cover in there, fiddle with the washbasin stopper. “Nope, nothing in here!” he called out. He came out again, went into the postage-stamp kitchen, sniffed around in there, examining the sink, the gas-stove. “It seemed to come from in here,” he said, showing up again, “I can’t make head or tail out of it!”
Neither could Harlan. The only thing he could think of was: the bedding and the mattress, which were on this side of what was causing it, must have acted as a barricade, stuffing up the closet-door, and must have kept that odor from coming out into this room, sending it through the thin porous wall in the other direction instead, into his own place and from there out into the hall.
The super’s eye roved speculatively on past him and came to rest on the closet door. “Maybe it’s something behind that bed,” he said.
Harlan didn’t bat an eyelash, jerky as he had been before out in the hall. “You just killed yourself then, Mister,” was his unheard remark. “This is it. Now!” He gripped the floor-boards with the soles of his feet through the shoe-leather, tensed, crouched imperceptibly for the spring.
The super stepped over, so did Harlan, diagonally, toward him. The super reached down for the knob, touched it, got ready to twist his wrist—
The house-phone in the entry-way buzzed like an angry hornet. Harlan went up off his heels, coming down again on them spasmodically. “Paging me, I guess. I told them I was coming in here,” said the super, turning to go out there and answer it. “Okay, Molly,” he said, “I’ll be right down.” He held the front door ready to show Harlan he wanted to leave and lock up again. “Somebody wants to see an apartment,” he explained. The door clicked shut, the odors of decay swirled around them once more on the outside of it, and they rode down together in the car.
Something was dying in Harlan by inches — his reason maybe. “I can never go through that again,” he moaned. The sweat did not start coming through his paralyzed pores until after he was seated in the train, riding in. Everything looked misshapen and out of focus.
He came back at twilight. In addition to the dusky amber hall lights, there was a fan of bright yellow spilling out of the deathdoor. Open again, and voices in there. Lined up along the wall outside the door were a radio cabinet, a bridge lamp, a pair of chairs compacted together seat to seat. An expressman in a dirty blue blouse came out, picked them up effortlessly with one arm, and slung them inside after him.
Harlan sort of collapsed against his own door. He scratched blindly for admittance, forgetting he had a key, too shellshocked to use it even if he had taken it out.
Mrs. Harlan let him in, too simmering with the news she had to tell to notice his appearance or actions. “We’ve got new neighbors,” she said almost before she had the door closed. “Nice young couple, they just started to move in before you got here—”
He was groping desperately for the bottle on the shelf, knocked down a glass and broke it. Then they hadn’t found out yet; they hadn’t taken down the bed yet! It kept going through his battered brain like a demoniac rhythm. He nearly gagged on the amount of whisky he was swallowing from the neck of the bottle all at one time. When room had been cleared for his voice, he panted: “What about that odor? You mean they took that place the way it—?”
“I guess they were in a hurry, couldn’t be choosy. He sent his wife up to squirt deodorant around in the hall before they got here. What does he care, once he gets them signed up? Dirty trick, if you ask me.”
He had one more question to ask. “Of course you sized up every stick of stuff they have. Did they — did they bring their own bed with them?”
“No, I guess they’re going to use the one in there—”
Any minute now! His brain was fifty per cent blind unreasoning panic, unable to get the thing in the right perspective any more. That discovery itself wasn’t necessarily fatal, but his own possible implication in it no longer seemed to register with him. He was confusing one with the other, unable to differentiate between them any more. Discovery had to be prevented, discovery had to be forestalled! Why? Because his own corrosive guilty conscience knew the full explanation of the mystery. He was forgetting that they didn’t — unless he gave it to them himself.
Still sucking at the bottle, he edged back to the front door, turned sidewise to it, put his ear up against it.
“T’anks very much, buddy,” he heard the moving man say gruffly, and the elevator-slide closed.
He opened the door, peered out. The last of the furniture had gone inside, the hall was clear now. The fumes of the disinfectant the super’s wife had used were combating that other odor, but it was still struggling through — to his acute senses, at least. They had left their door open. Their voices were clearly audible as he edged further out. Two living people unsuspectingly getting settled in a room with an unseen corpse!
“Move that over a little further,” he heard the woman say. “The bed has to come down there at nights. Oh, that reminds me! He couldn’t get it open when he wanted to show it to me today. The door must be jammed. He promised to come back, but I guess he forgot—”
“Let’s see what I can do with it,” the husband’s voice answered.
Harlan, like something drawn irresistibly toward its own destruction, was slinking nearer and nearer, edgewise along the corridor-wall. A tom-tom he carried with him was his heart.
A sound of bare hands pounding wood came through the bright-yellow gap in the wall ahead. Then a couple of heavier impacts, kicks with the point of a shoe.
“It’s not locked, is it?”
“No, when I turn the knob I can see the catch slip back under the lock. Something’s holding it jammed in there. The bed must be out of true or somebody closed it too hard the last time.”
“What’re we going to sleep on?” the woman wailed.
“If I can hit it hard enough, maybe the vibration’ll snap it back. Run down a minute and borrow a hammer from the super, like a good girl.”
Harlan turned and vanished back where he had come from. Through the crack of the door he saw the woman come out into the hall, stand waiting for the car, go down in it. He said to his wife, “Where’s that hammer we used to have?” He found it in a drawer and went out with it.
He was no longer quite sane when he knocked politely alongside that open door down the hall. He knew what he was doing, but the motivation was all shot. The man, standing there in the middle of the lighted room staring helplessly at the fast closetdoor, turned his head. He was just an ordinary man, coat off, tie off, suspenders showing; Harlan had never set eyes on him before, their paths were just now crossing for the first time. But discovery had to be prevented, discovery had to be prevented!
Harlan, smiling sleepily, said, “Excuse me. I couldn’t help overhearing you ask your wife for a hammer. I’m your next-door neighbor. Having trouble with that bed-closet, I see. Here, I brought you mine.”
The other man reached out, took it shaft-first the way Harlan was holding it. “Thanks, that’s real swell of you,” he grinned appreciatively. “Let’s see what luck I have with it this time.”
Harlan got in real close. The tips of his fingers kept feeling the goods of his suit. The other man started tapping lightly all up and down the joint of the door. “Tricky things, these beds,” he commented.
“Yeah, tricky,” agreed Harlan with that same sleepy, watchful smile. He came in a little closer. Something suddenly gave a muffled “Zing!” behind the door, like a misplaced spring or joint jumping back in place.
“That does it!” said the man cheerfully. “Now let’s see how she goes. Better stand back a little,” he warned. “It’ll catch you coming out.” He turned the knob with one hand and the door started opening. He passed the hammer back to Harlan, to free the other. Harlan moved around to the same side he was on until he was right at his neighbor’s elbow. The door swung flat against the wall. The bed started to come down. The man’s two arms went out and up to ease it, so it wouldn’t fail too swiftly.Just as the top-side of it got down to eye-level the hammer rose in Harlan’s fist, described a swift arc, fell, crashed into the base of the other man’s skull. He went down so instantaneously that the blow seemed not to have been interrupted, to have continued all the way to the floor in one swing. Again the red motes of anger, call them self-preservation this time—
A dull boom came through them first — the bed hitting the floor. They swirled thicker than ever; then screams and angry, frightened voices pierced them. They began to dissipate. He found himself kneeling there alongside the bed, gory hammer poised in his hand, facing them across it. There must have been other blows.
A woman lay slumped there by the door, moaning “My husband, my husband!” They were picking her up to carry her out. Another woman further in the background was staring in, all eyes. Wait, he knew her — his wife. Someone out in the hall was saying, “Hurry up, hurry up! This way! In here!” and two figures in dark-blue flashed in, moving so swiftly that before he knew it they were behind him holding his arms. They took the hammer away. Nothing but voices, a welter of voices, heard through cotton-batting.
“This man is dead!”
“He didn’t even know him. They just moved in. Went crazy, I guess.”
He was being shaken back and forth from behind, like a terrier. “What’d you do it for? What’d you do it for?”
Harlan pointed at the bed. “So he wouldn’t find out—”
“Find out what?” He was being shaken some more. “Find out what? Explain what you mean!”
Didn’t they understand, with it staring them right in the face? His eyes came to rest on it. The bed was empty.
“God, I think I understand!” There was such sheer horror in the voice that even Harlan turned to see where it had come from. It was the superintendent. “There was a down-and-outer, a friend of mine. He didn’t have a roof over his head — I know I had no right to, but I let him hang out in here nights the past couple weeks, while the apartment was vacant. Just common, ordinary charity. Then people started complaining about losing their milk, and I saw I’d get in trouble, so I told him to get out. He disappeared three days ago, I figured he’d taken me at my word, and then this morning I found out he was in the hospital with a slight head-concussion. I even dropped in for a few minutes to see how he was getting along. He wouldn’t tell me how it happened, but I think I get it now. He must have done it to him, thought he’d killed him, hidden him there in that folding-bed. My friend got such a fright that he lammed out the minute he came to—”
Harlan was mumbling idiotically, “Then I didn’t kill anyone?”
“You went to town on this one, all right,” one of the men in blue said. He turned to the second one, scornfully. “To cover up a justified assault-and-battery, he pulls a murder!”
When another man, in mufti, took him out in the hall at the end of two or three short steel links, he recoiled from the putrid odor still clinging out there. “I thought they said he wasn’t dead—”
Somewhere behind him he heard the super explaining to one of them: “Aw, that’s just some sloppy people on the floor below cooking corned-beef and cabbage alla time, we gave ’em a dispossess for creating a nuisance in the building! He musta thought it was—”

****
Speak to Me of Death
The Prophet said, “Death by the jaws of a lion,” and not even Tim Shane could defy the will of the stars.