Моя история

Глава I

«Как вы считаете, существуют ли откровенные неудачники? Прежде чем ответить, я скажу вам, что абсолютных и потенциальных неудачников не существует. Но это, опять же, мое мнение, и я хотел бы его объяснить. Я считаю, что не бывает неудачников априори, и обязательно есть люди, которые удачливы в чем-то, но они также в чем-то и неудачливы. И наоборот, если есть человек, который в чем-либо неудачлив, то это лишь оттого, что он удачлив в чем-то другом. Я так скажу, называть себя неудачником – не удел сильных людей, ведь вместо этого стоит задуматься о том, где тебе могло повезти, где ты был удачлив. Скажу вам честно, не бывает такого, чтобы один человек был во всем абсолютным неудачником, как не бывает и того, чтобы один человек был абсолютно удалив во всем.»

1

Царица ночи мерными шагами направлялась навстречу Солнцу, чтобы передать свой пост во владения Света. Иней на подоконнике возвещал о том, что зима застоялась. Кроны деревьев еще держали в своих объятиях талый снег, как безумный ребенок держит затертую, но излюбленную игрушку.

Звон будильника своим сигналом заставляет невольно открыть глаза в это холодное утро, пробуждая в каждом человеке желание отлежаться в теплой кровати как можно дольше. Такой звон и заставил Патрика, сквозь дрему, начинать собираться в школу. По пути на занятия его ожидала традиционная встреча с Альвом, давним приятелем и отличным другом.

¬¬; Ну что, Пат, как утро?

; Бывало и лучше.

Альв был высоким и худощавым молодым человеком с простым характером. Он представлялся довольно дружелюбным парнем и всегда мог найти тему для разговора, но стоило ему заговорить с девушками, как он сразу же терял дар речи.
Возвращаясь к Патрику, скажем, что это человек среднего роста и крепкой комплекции. Светлые волосы и голубые глаза выдавали в нем черты норда, человека зимы и холода, самоуверенного и самовлюбленного.

; Сегодня все в силе?

; Конечно, Альв. Сколько нас?

; Два на два, как полагается.

Чтобы читатель не задавался вопросом, скажем, что на прошлой неделе Патрик ввязался в драку с Коллем из параллельного класса. Причиной того была словесная перепалка, непонимание или иная причина, если она вообще была, но решение было принято, и принято оно было всерьез.

; Ну, до встречи, Пат.

; Увидимся.

Вечер был морозным, что не могло предвещать хорошей погоды утром. Приятели зашли в старый двор, откуда направились прямой дорогой к заброшенному дому. Оказавшись в холле, они заметили, что Колль, разрушая от нетерпения пустые бутылки, уже довольно долго поджидал их со своим приспешником, долговязым парнем со странной самонадеянной улыбкой. Альв ткнул Патрика локтем в бок и испустил на столько ироничную улыбку, что оба друга невольно засмеялись. Первым в разговор вступил Колль.

; Ну что, сосунок, готов отвечать за свои выходки?

; Лишь бы ты, был готов, клоун.

С этими словами соперники набросились друг на друга, словно голодные волки, бьющиеся за кусок мяса. Колль был силен и старался ни в чем не уступать сопернику, но и Патрик боксировал как заведенный. Краем глаза он успел заметить, как оппонент Альва поскользнулся, и оба бойца оказались в партере. Колль, подбитый на один глаз, все не падал. Он пыхтел и бил, извиваясь как змея, которая держит наготове опасный яд. У Патрика к тому времени уже зудела челюсть, а бровь ужасно кровоточила. Но сдаваться не хотел никто. С очередной вспышкой ударов Колль с грохотом рухнул на землю и со всех концов этого жуткого помещения раздался оглушительный гул. Колль играл не по правилам. Около полутора десятка разъяренных дикарей уже направлялись на помощь поверженному бойцу. Оставалось только бежать и инстинкты Альва и Патрика сработали как часы. Через окно, наружу, и друзья уже были во дворе. Запыхавшись от бега, Альв остановился на дороге, но Патрика рядом не было.

2

День уже был в самом своем развитии. Лучи солнца падали сквозь распахнутые шторы на зашитое колено Патрика, которое застенчиво пряталось под массивной гипсовой фигурой, облепившей ногу со всех сторон.

В тот злополучный вечер, наш герой, ловко удирая от преследователей, выбрал не лучшую из идей, назревавших в его голове. Намереваясь выбраться как можно скорее в людное место, Патрик в один прыжок преодолел железный забор из оцинкованной сетки рабицы, но на другой стороне его встречал лишь дружелюбный металлический прут. О, вряд ли можно кому-то пожелать испытать на себе ту боль, когда куски плоти сшиваются без наркоза неумелым хирургом. Ту боль, когда прут рассекает переднюю связку и входит под коленную чашечку. Ту боль, что испытывают родители глупого ребенка, находясь за дверью операционной. Их неистовому счастью, как и счастью самого Патрика, вряд ли был предел, когда они с удовольствием услышали, что сустав в порядке и через пару месяцев больной снова встанет на ноги. Сейчас же, он может лишь медленно передвигаться по пустой квартире, волоча одну ногу за собой, по причине того, что сгибать ее было запрещено под угрозой расхождения швов.

Завтрак был заботливо оставлен родителями на столе. Добравшись до кухонной комнаты, Патрик заварил кофе и принялся за долгожданную трапезу. По телевизору шли новости, но особым вниманием дегустатора кофейных напитков они так и не были удостоены, потому что он был полностью погружен в себя. Его терзали мысли о том вечере, о том, что вообще могло произойти, окажись он менее удачлив в своей судьбе или о том, чтобы было, если бы прут оказался несоизмерим со стандартами производства по своей длине. О том, какая участь могла постигнуть человека, который решил добровольно подвергнуть себя испытаниям болью.

Спустя несколько минут, погруженных в раздумья, больному всё же удалось осилить кружку, после чего он отправился, ковыляя, в ванную комнату. Оказавшись перед зеркалом, Патрик взглянул на себя исподлобья. Бровь уже начинала заживать после вчерашней схватки. Челюсть немного побаливала, но в основном, кроме как небольших ссадин, на лице не было никаких признаков для беспокойства. Уставившись в отражение голубых глаз, он надолго впал в забытье, наполняя свой мозг нескончаемым потоком дум, проникающих в глубины сознания. Окатив себя холодной водой и, в очередной раз, направив взгляд в настенный шкафчик, на котором располагалось зеркало, он тихо произнес:

; Зачем я это делаю?

Людей испокон веков пытают мысли. Мысли эти могут быть весьма разнообразны, их течение образует море, которое бушует в порывах гнева, ненависти, страсти и самолюбия. Наравне с этими чувствами возникает любовь и сострадание, чувство гордости, восторга, переживания или привязанности. Любое чувство томится в ожидании прилива на берегу, который служит переходом от одной крайности к другой, и местом, где чувство уносит волной, перерождая его в мысль. Каждая мысль несет в себе определенный позыв, желание или нежелание достижения определенного результата. Желание протекает в действие, которое, независимо от исхода события, по своему завершению вновь перетекает в желание или нежелание человека принять это действие и смириться. Итогом служит вновь переход к мысли, от которой мы возвращаемся в паутину потребностей, того самого желания или нежелания.
Оторвав, наконец, взгляд от пронизывающего взора напротив, Патрик вернулся в комнату и опустился на кровать, подготовив свое сознание течению овладевших им стремлений к самосовершенствованию и саморазвитию.

 Такие дни стали чем-то вроде хобби на следующие несколько недель для заточенного в собственной квартире.

***
«Весь день я провел у окна, глядя на снег. Я смотрел, как хлопья снега ложатся упрямыми слоями вдоль дорог, как образуют толщи ваты в водостоках и как оседают на приветливых подоконниках. У каждой крупинки снега свой путь и своя, неведомая никому, траектория. Это как жизни людей, каждая из которых проходит свою дорогу, избирая для себя верную тропу. Одни летят прямо, не смотря вперед, а другие ищут свою траекторию, всю жизнь, пытаясь найти свободный полет, в котором было бы комфортнее всего находиться. И так они кружатся в вальсе, сменяя друг друга. Как говорил Гераклит : «Paula rhei»  и, как цитировал его Платон : «Гераклит говорит, что всё движется и ничего не стоит, и, уподобляя сущее течению реки, прибавляет, что дважды в одну и ту же реку войти невозможно». А ведь действительно жизнь человека подобна жизни этих хлопьев снега. Порой, те, что только что казались неспешными, летят с огромной скоростью, сметая всё на своем пути, врезаясь и погибая. А бывает и так, что те, которые были быстры в своем развитии, мгновенно затухают при возникновении глупейших обстоятельств».

3

Одни дни сменялись другими, такими же однотипными в своем развитии, что и предыдущие. Каждый день заканчивался тем же, чем начинался новый. Патрик лежал в постели, готовясь ко сну, как лежал он утром, обдумывая свое существование. Утро начиналось с короткого завтрака, и, скажем, не очень сытного, какой бывает у обычного человека. Далее ожидал просмотр телевизора или чтение газеты. Потом же больной переходил к своим рукописям, в которых постоянно делал заметки, полезные в жизни. Он основывался на фактах своего мировоззрения и исходил из моральных принципов, помечая, что он делал не так и что стоит делать лучше. Такое декларирование собственных мыслей давало возможность ощутить то стремление к лучшему, которое наш герой испытывал последние несколько дней. Затем шло выполнение домашнего задания, чтобы никак не отставать от школьной программы, ведь пора экзаменов была не за горами. Далее по расписанию следовал обед, вслед за которым отправлялись обыденные домашние дела. Ближе к вечеру с работы возвращались родители, и, поужинав, все домочадцы рассаживались у телевизора. Затем шел сон, и с утра все начиналось заново.

Альв захаживал временами к другу, не столько от собственного желания, сколько от простой формальной обязанности поддержать больного товарища. Разговор обычно шел на тему школы, разборок и прочего, так наскучившего Патрику, который и сам не выказывал особенного желания поддерживать разговор. Ему все это становилось чуждо, ведь он старается меняться, становится расчетливее и умнее. Его больше не привлекают глупые драки, посиделки с бутылкой ликера в компании развязных мальчиков и девочек. Ему нужна своя компания и свои люди, с которыми он мог бы двигаться дальше, а не те, с кем можно распить бутылку и вдоволь пошуметь.

; Ну что, Пат, Коллю ведь здорово досталось тогда.

Патрик растеряно указал на ногу и с досадой прохрипел.

; Да и мне неплохо, как видишь.

; Ты чего? Все еще заживет и Колль дождется расплаты.

; Слушай, Альв, не хочу я этого.

; О чем ты?

; Все эти разборки. Это не по мне. Сколько можно продолжать бить друг друга?

; Ты что, боишься? Это все из-за ноги?

; Да нет же. Пойми, это все неправильно как-то. Так быть не должно. Парни бьют друг друга непонятно за что и непонятно зачем. Вот ты ответишь мне, зачем все это?

; А как же, или ты или тебя. Закон джунглей. Если не показывать кто главный, то ты не будешь ничего стоить. У нас это все решается кулаками.

; Но ведь решать всё по уму гораздо проще. Нет ни мордобоя, ни унижений. Один высказывает свою точку зрения, другой свою и все решается взаимным согласием. Люди приходят к компромиссу, если угодно. Это все просто, очень.

; Я не понимаю тебя. Тебя всегда устраивали наши методы, брат.

; Знаешь, я пересмотрел многие взгляды, находясь взаперти.

Альв недовольно вздохнул.

; Что с тобой происходит?

; Просто другое восприятие. Я не говорю, что правильно, а что нет. У меня просто другой взгляд на то, о чем ты говоришь.

; Больничный не идет тебе на пользу, я смотрю.

; Я думаю, что в этом больше пользы, чем в бессмысленных драках, вот и всё.

; Да уж, вот и всё. Засиделся я, похоже, пора мне.

С этими словами и пожеланием скорейшего выздоровления, Альв направился домой, не скрывая своего разочарования.

Поначалу Патрик был расстроен тем, что друг не смог поддержать его мысли, но затем это чувство покрыло безразличие. Безразличие не о его судьбе, не о нем самом, а лишь о том, что Альв не способен был понять друга.

Следующие две недели друзья не обмолвились и словом. Альв не заходил проведать Патрика, который, в свою очередь и сам не очень того желал. Беспокойство и суета сразу же направляли его взор на коленную чашечку, начиная болезненно потягивать сустав. Единственное, что не могло не радовать, так это то, что процесс заживления продвигался усиленными темпами, а до снятия швов оставалось чуть больше недели. К тому же и погода становилась лучше с каждым днем. Весна находилась в процессе становления, морозные узоры больше не зияли уютной фигурой на окне, а кроны деревьев не склонялись под тяжестью назойливого снега. Погода в целом была отличной, а середина весны всё ближе приближала расставание со школой и выход в новую жизнь, неизведанную и необъятную, но для этого нужно было сдать все экзамены и получить новоиспеченный аттестат об окончании среднего общеобразовательного учреждения.

Время, проведенное дома, шло на пользу Патрику, и даже не столько оттого, что в его зреющий мозг проникало осознание собственных поступков, мыслей и идей, сколько оттого, что это было отличной возможностью для основательной подготовки к сдаче экзаменов. Как уже говорилось выше, для изучения школьной программы Патрик отводил особое время, но помимо этого он занимался усиленно наиболее сложными вопросами, естественно, очень тяжело переходя через собственную лень.

Итак, нога постепенно заживала, весна уже стремительно шагала навстречу лету, а подготовка к экзаменам не являлась тяжким бременем. Вскоре Альв стал вновь интересоваться жизнью друга и всё, казалось бы, шло своим чередом, если не брать в расчет то, что Патрик уже не испытывал серьезного интереса к их дружбе.

4

«Я слишком часто оказываюсь на вершине, но еще чаще я падаю в низ. Мой мир рушит меня изнутри. Сознание своей сущности не дает мне покоя. Каждое действие я провоцирую сам, и я сам же его осуществляю. Мои заботы уже не стали столь преждевременными, они лишь тянутся за мной длинным следом, которому, кажется, нет конца. Я не знаю, что я могу сделать для достижения своих целей, а если и знаю, то моих целей попросту нет. Намеренно двигаясь к достижению определенного исхода, я считаю это своей целью, но по достижении понимаю, что это не было никогда приоритетом. Я запутался. Я запутался сам в себе. Нет виноватых, нет врагов и нет друзей. Только я сам наедине с собой. Мое мироздание гласит мне совершать поступки. Поступки глупые, поступки важные и пустые. Говоря о пустом, я представляю пустыню, в которой нет ни малейшего источника, который поможет мне насытиться. Да, я чувствую, что не насыщен. Мне не хватает чего-то определенного, но я и представить не могу, чего именно. Я мечусь от одного к другому, как мечется тигр между охотником и клеткой. Никогда невозможно вообразить в считанные секунды, какой из вариантов пути самый верный, как невозможно себе представить, на сколько полна твоя мысль, на сколько выражены ее очертания. Может быть, поэтому люди часто совершают не правильный выбор в своей жизни. А, может быть, наоборот совершают самый правильный. Моя стихия – боль. Мое оружие – грубость. Нет ни притворства, ни зависти, ни лжи. Только я сам. Только прямота помогает достигать результата. Как для Фалеса  первоначалом была вода, так и я вижу первоначало в мысли. Мысли никогда не могут быть описаны подробно, но их выражение в самом себе уже влияет на жизненный ориентир. Я запутался. Да, я запутался. А кто не путается? Вопрос риторический, так что можете не искать на него ответа. Путается каждый и далеко не каждый приходит к решению. Может быть, в этом и состоит суть жизни, чтобы постоянно путаться и искать ответы на вопросы. Может быть, в этом и состоит вся прелесть. В том, чтобы постоянно разгадывать сложнейшие из задач, которые пытается подкинуть нам коварный мозг, напрягая все свои извилины. А может быть, что это всё глупость и задачи мы создаем себе сами. В общении с людьми, в контактах на работе, в случайных связях, в наполненном в мире хаосе. Постоянное общение, коммуникабельность, - вот залог успеха. Либо ты можешь идти на контакт с каждым из звеньев цепи, не опускаясь до низшего своего состояния, либо ты проигрываешь. Выгода всегда твоя, когда ты держишь удар. Но как только ты пропускаешь – ты незамедлительно проигрываешь. Вот вся суть. Твоя мысль, и только твоя, она может решать твою судьбу. Не его судьбу и не ее, но твою. Твою всегда».

5

Окончание весны знаменовалось приятным событием. Швы были сняты около месяца назад, а именно сегодня наступал день выхода из дома в свет широкими шагами. За время, которое было дано на разработку ноги и восстановление двигательной способности, Патрик наверстал упущенное и уже вновь мог двигаться уверенной походкой. Был лишь один повод для расстройства, который заключался в том, что мышца на правой ноге имела меньшую мышечную массу, нежели на левой. Нюанс этот, впрочем, не был заметен никому, кроме самого Патрика.

Это утро начиналось по-особенному. Солнце уже освещало комнату, оповещая жильцов о грядущем дне. В это время года весна завершает свой переход в лето, а погода уже по-настоящему жаркая. Небесное светило поднимается рано и еще с ночи начинает появляться на горизонте. Заходит оно, как правило, поздно, если не брать в расчет те дни, когда дождь без перерыва прибивает пыль к дороге, а все вымоченные прохожие стараются как можно быстрее спрятаться под карнизы магазинов или остановок, укрываясь от потоков воды. В такие жалкие дни солнце может совсем не появляться, будто толкуя обществу время, говоря о том, что пора бы сделать передышку, занимаясь домашними делами. Но сегодня был именно такой из дней, которые все чаще встречаются в летнюю пору. Он был жаркий, если не сказать, что душный.

Патрик собрался в уже непривычной для себя манере и отправился в школу. В коридорах он встречал на себе заинтересованные взгляды. Как же было непривычно вновь оказаться в школе. Вот уже и кабинет, в который зайти, казалось бы, являлось обычным делом. Вот и люди, видеть которых теперь тоже не совсем привычно, но приятно. Весь класс принял его дружными возгласами. Почти каждый поинтересовался здоровьем, если считать исключением тех людей, с которыми Патрик когда-то конфликтовал и пару неудачников, с которыми никто толком то не общался. Проведя пару часов в привычном уже коллективе, Патрик заметил, что, в общем, в самом классе ничего не изменилось. Все занимались повседневными делами, а именно учебой, но с разной заинтересованностью. У каждого были свои заботы, и к концу дня появление Патрика перестало вызывать серьезный ажиотаж. Все начинало налаживаться и, в целом, можно было оставаться довольным тем, что всё складывалось как нельзя лучше, если бы по пути домой не состоялся разговор с Альвом, спешащим впопыхах нагнать товарища.

; Рад снова видеть тебя, брат.

; Привет, Альв. Я тоже рад тебя видеть.

Альв вновь изобразил приветливую улыбку, мелькавшую долей озабоченности.

; Надеюсь, не будешь снова читать мне нотации?

Патрик, не желавший вновь начинать прошлый разговор с другом, взглянул на него с яркой агрессией.

; Не я начинал тот разговор, и я не хочу снова говорить об этом.

; Слушай, Пат, у меня вообще-то проблемы.

; Что на этот раз?

; Мне будет нужна твоя помощь, это серьёзно. Понимаешь? Пообещай мне, что не откажешь.

; Я должен знать, на что подписываюсь, говори.

; Я понимаю, что не должен тебя в это втягивать, но мы столько прошли вместе…я просто не знаю, кто еще в силах мне помочь. Родителям я не скажу. Начнутся серьезные разборки. Придется втягивать полицию.

После упоминания полиции, Альв ощутил на себе холодный презренный взгляд того, к кому он взывал с просьбами о помощи.

; Во что ты ввязался, придурок?

; Мой сосед, он толкал травку парням с соседнего района…

; Ты серьезно? Траву? Только не говори, Альв, что ты втянут в это дерьмо!

Глаза обвиняемого забегали с невероятной скоростью. Он хотел выложить всё как можно быстрее, но при этом быть удостоенным помилования.

; Он оставил мне на хранение около пяти килограммов. Сказал, что за это я могу забрать себе примерно сто грамм. Он сказал мне, что никто не заметит…

; О чем ты вообще думал, а? Ладно. Дальше что?

; Дальше он забрал свои четыре девятьсот килограмма, а мне оставил сколько обещал. Я решил толкнуть это парням с района.

; О чем ты хочешь попросить меня?

; Меня отделали, когда я уже почти всё продал и забрали все деньги.

; Ну, считай, что денежки легко пришли и легко ушли.

; Я не об этом забочусь, Пат. Сосед требует денег за товар. Его якобы прессуют за то, что он привез им не всё. Я не знаю, на сколько это правда, но мне конец, если я не верну деньги.

Альв отступил назад и замялся. Было естественно, что ему не к кому обратиться с такой проблемой, не побеспокоив при этом полицию. Ему мог помочь только Патрик, который стоял, погрузившись в раздумья.

; Кто тебя отделал?

; Я думаю, что это шестерка Лейва, я часто видел, как он ошивался у них на районе.

; Да ладно? Лейв? Он бы ни за что не попер против нас, ты же знаешь.

; Я знаю, но может тот парень новенький и не знает наших договоренностей.

; Значит так. Сейчас по домам, ближе к вечеру навестим наших друзей.

; Хорошо, Пат. Спасибо тебе, правда.

; И, Альв, выбрось ту дрянь, что осталась у тебя.

; Понял. До встречи.

Несмотря на жаркий день, вечер выдался прохладным. Патрик, надев кофту и джинсы, уже ждал Альва в назначенном месте. Тот не заставил себя ждать, и оба друга, обменявшись рукопожатием, направились в чужой для них район.

; Выбросил?

; А, да. Выбросил.

; Смотри, брат, это не стоит того.

; Я знаю. Просто что-то нашло на меня... легкая нажива, может быть.

Почти весь путь друзья больше не обменивались словами. Каждый был погружен в свои думы, но каждому хотелось поскорее положить конец этой истории. Подходя через арку ко двору, они заметили заколоченные досками окна старого дома. Лейв частенько заседал со своей компанией в этом ветхом здании. Парламентеры обошли дом вокруг и не заметили никого на своем пути, после чего они подошли к двери, ведущей внутрь этого роскошного особняка. И только здесь прозвучала единственная фраза Патрика.

; Даже не влезай в разговор, Альв. Говорить буду я.

После этих слов раздались три глухих стука в дверь, а уже через пару минут, тянувшихся в кошмарном молчании, друзья оказались внутри.
Сопровождаемые огромным парнем, они вошли в одну из комнат здания.  По центру комнаты лежал большой таз, в котором еле разгорались угли. Поверх таза лежала решетка, одаренная свежими кусками мяса. Вокруг такого костра находились скамейки, на которых сидело около десятка человек мальчиков и девочек. По одной стороне от скамеек располагались рампы для прыжков на скейтборде и рельса для трюков. В углах этой комнаты лежали старые матрасы, расположенные там, естественно лишь для удобства. По стенам расплывались разнообразные граффити, содержание которых указывало на то, чей это район, и кто тут всем заправляет. На одной из стен висел щит и баскетбольное кольцо со старой, но, вероятно, прочной сеткой. При появлении братьев по несчастью, никто не удивился, а один из парней лишь забавно рассмеялся. Это был парень невысокого роста, на голове которого виднелась огромная кепка с торчащими под ней густыми черными кудрями. Его задачей было не дать огню добраться до мяса, так бережно уложенного на решетке и манящего приятным запахом. Завидев Патрика, он стремительно направился в его сторону, отдав при этом бутылку рядом сидящей сонной девице.

; Драться будем?

; Конечно, а как же.

И оба, занеся кулаки, слили их в дружелюбное рукопожатие. Лейв громко рассмеялся и улыбчиво проводил гостей к костру.

; Давно не видел тебя, Пат. Что случилось?

Патрик указал большим пальцем на друга, стоявшего за спиной.

; Ты помнишь Альва?

; Да, конечно. Вы же все время вместе расхаживали. Привет, Альв.

; Так вот, он говорит, что его побил кто-то из твоих новеньких. Мало того, он еще и лишил моего друга последних денег.

; Почему вы решили, что это кто-то из моих?

; Просто скажи, ты принимал к себе кого-нибудь в последнее время?

; Да, был один. Такой крупный, смуглый парень, куча прыщей еще на щеке вот здесь, слева. Он попросился ко мне не так давно. Очень хитрый, поэтому пока что держу его на испытательном сроке.

Тогда оба они направили взгляд в сторону Альва, который уже поспешно кивал головой. После этого жеста, не нуждающегося в объяснении, Лейв еще раз учтиво улыбнулся и покинул комнату, оставив друзей в окружении своих собратьев. На удивление, никто и не думал обращать на них внимания. Видимо, уважение тут было превыше всего, и если вожак оставил чужаков в своем доме, значит, на то была весомая причина. После нескольких минут томительного молчания, глава общины вернулся к своему месту. Вслед за ним волочился здоровенный кусок сала с подбитыми глазами и, похоже, что с недостатком зубов в местах, из которых медленно сочилась кровь.

; Я могу полагать, что конфликт исчерпан? Вот, возьми деньги.

Альв вновь кивнул в ответ, после чего с размаху ударил толстяка по гигантской голове.

; Вот теперь, похоже, что всё.

Патрик и Альв поблагодарили Лейва, вновь пожали руки и, не смея задерживаться, покинули зловонное место.

На улице уже было темно. Свет от фонарей освещал дорогу, заботливо ведущую людей к своим домам после тяжелых рабочих будней. Кто-то спешил к семье, успевая заглянуть в магазин, чтобы вечером порадовать их вкусной едой. Кто-то наоборот и не думал торопиться, сопровождаемый проблемами в семье и личных делах. Кто-то еще не имеет семьи, и кому-то некуда спешить, а кто-то опять же упивается своим одиночеством.  Столько людей, и все бредут по улице к местам своего обитания, которые, независимо от скорости своего движения, они всё равно непременно настигнут. День выдался не из легких и для Патрика, так что можно было уже отправляться домой. После того, как друзья дошли до привычной для них развилки, они пожали руки на прощанье.

; Альв, как тебе день сегодня?

; Да уж, Пат, пришлось понервничать.

; Я говорил тебе о своих взглядах. Следующий раз может быть куда хуже, так что я прошу тебя думать головой.

; Хорошо, я понял тебя.

Около десяти минут, Патрик еще стоял в забвении, глядя на то, как монотонно колышутся макушки деревьев, подгоняемые ветром, будто качели, что стоят вкопанными в землю, когда срединный маятник по-прежнему продолжает свое движение. «Так и я будто хожу по кругу, - думал он, - а круг, как известно, не прерываем».

6

Лето – лучшее время года. Когда, как не летом, настроение всегда находится в тонусе. Когда, как не летом, сам человек находится в тонусе. Это пора для радости. Это время для успехов, для счастья и для молодости. Быть может, потому именно летом бывают каникулы. Это лучшее время еще и для отдыха.
Но для Патрика, как и для многих выпускников школ, это лето грянуло порой экзаменов для поступления в университет. Для него этот момент очень много значил. Аттестат об окончании школы был успешно получен и уже блистал в руках счастливых юношей и девушек по всему миру. Переход в новую жизнь. В жизнь уже взрослую и осознанную, к которой нужно было подойти полностью готовым и в которой ты должен оценивать поступки, а поступки дают цену тебе. К счастью для Патрика, он считал, что основательно подготовился за время, проведенное дома, к экзаменам, да и к самой взрослой жизни, постоянно давая себе оценку в каждом дне. Постоянно прорабатывая свои мысли и свою сущность, саму суть себя. В отличие от своих сверстников, за ним не было никакого волнения. Он был самоуверен, а уверенность была подкреплена знаниями. Экзамены были сданы на баллы выше средней оценки, и это позволяло быть уверенным в шансах на свое поступление.

Говоря о том, как начиналось лето у вечного приятеля нашего героя, стоит отметить, что у того дела обстояли куда хуже. Да, да, мало того, что он не сдал экзамены, он попросту до них не дожил в спокойном ритме жизни. Деньги, полученные Лейвом, он, бесспорно, вернул своему соседу, на чем все дела с ним были закрыты, а сам Альв был бы в полном порядке, если бы не его стремление постоянно находить себе проблемы даже в мелочах. Желание простой наживы вновь возобладало над его и до того не очень умелым рассудком. Корысть вновь заняла верховенствующую позицию, и начинала атаковать больную голову, так некстати оставленную без дела. Тот остаток запрещенного к потреблению вещества, он наперекор всем обещаниям, которые давал другу, не только не выбросил, но и постарался вновь толкнуть на стороне. Естественно, что, по велению судьбы, это так просто ему не прошло, и он так к несчастью был пойман дружественными силами полиции. Пугливый парень, которому Альв хотел сбагрить последнее добро, рассказал местным органам правопорядка и о других продажах нашего несчастного дилера, о возможном количестве товара, по крайней мере, о том, о котором ему было известно, после чего был чрезвычайно ласково освобожден порядочными полицейскими за весьма полезную информацию. Что касается Альва, то ему досталась менее счастливая участь. Как выяснилось позже, полиция давно искала того, кто занимается наркотиками на неспокойных улицах города. Оказалось, что сосед нашего друга и сам был не прочь продавать на районе травку, чем и занимался в свободное время, а теперь, когда был пойман Альв, то вполне очевидно, что вместе с ним и сосед его в скором времени оказался за решеткой. Такая судьба ожидала некогда товарища и брата, который поставил корыстные цели превыше целей моральных.

Слушая короткий рассказ об этом, Патрик не хотел больше знать о сроках, о возможных санкциях, применимых к его другу, да и вообще, о чем угодно. Этого человека больше не было. Нет, он был. Конечно, был. Там, в тюрьме. Но уже не было его в мыслях разгневанного юноши, похоронившего доверие к близкому человеку. Закопавшего это доверие глубже в землю. Отправившего то самое доверие в мусорный бак, желая поскорее отправить его в контейнер, чтобы машина по уборке мусора, с усталым водителем, усердно выполняющим свою работу, как можно скорее отправила это доверие на свалку, разбив в дребезги воспоминания, которые теперь не вернуть в свежую голову.

Но вернемся к лету, да. Зачем нам эти разговоры о бесчестных товарищах, когда судьба нас награждает такой великолепной погодой. Солнце пылало ярким огнем на горизонте, а ртуть, наполняя термометр, уже давно поднималась к своей излюбленной отметке, показывая всем температуру выше нормы. Большую часть лета Патрик перебивался в заработках, переходя с одной работы на другую. Вначале почтальон, с огромной кучей бумаг, с еще большей территорией обслуживания, но с гораздо меньшей кучей заработка. Затем приходилось работать дворником, прибирая самые злополучные места города, из-за того, что работа нужна была многим, а хорошее место найти было всё труднее. Но в один из дождливых, но по-прежнему теплых летних дней в руки обслуживающего персонала, именуемого себя Патриком, попало объявление, в котором говорилось о наборе работников в спортивный комплекс на летнее время. Перспектива с хорошим заработком не могла не радовать, тем более если учитывать то, что работа была не из тех, которые принято считать сложными. В основном она заключалась во взаимодействии с молодыми людьми, а также семейными парами, а именно в том, чтобы проверять тренажеры перед их использованием и, что не мало важно, следить за их функционированием во время выполнения упражнений. Стоит ли говорить о том, что помимо этого нужно было знать все о технических характеристиках станка, его назначении, правилах пользования и прочих нюансах, вы решите сами, но не думаю, что стоит забивать себе голову такими мелочами. Если кого-то и вправду могло заинтересовать устройство механизированного аппарата, то для этого вы всегда можете изучить техническое устройство в других, более полезных источниках, нежели данное повествование.

Впервые появившись в данном комплексе, спешащий начать работу Патрик оказался перед металлической дверью, украшенной маленьким битым стеклом, так ловко приклеенным на стену и образующим что-то вроде прямоугольника по бокам. Как полагается, три стука в дверь сделали свое дело, и в дверях показалось добродушное лицо с угрюмым взглядом, лысеющей головой, но с достаточно искренней улыбкой.

; Что бы вы хотели?

; Здравствуйте. Я на счет устройства на работу. Я прочитал в…

; А, конечно! Сколько тебе лет?

; Восемнадцать.

; Ну пойдем, покажу тебе всё, - и, поблескивая зубами, переливая улыбку в смех, добавил, - не куришь?

; Нет.

; Это хорошо, а то у нас хватает тут дурачков, кому лишь бы на перекур бегать. А мне потом жалуются на них. Понимаешь? У нас ведь спортивный комплекс, люди стараются приводить себя в форму. 

; Я думаю, что с этим не будет проблем.

; Вот это мне нравится! У тебя хорошее телосложение. Ты занимался раньше?

; Да, было дело. Какое-то время, несерьезно.

; Это хорошо. В свободное время можешь заниматься здесь бесплатно, персонал тоже должен держать себя в форме.

; Спасибо, это было бы неплохо.

; Как тебя звать то?

; Патрик.

; Меня зовут Вальд. По всем вопросам ко мне. И, да, считай, что ты принят.

; Я могу сегодня начать?

; Мне нравится твое рвение, - проговорил он с явным восторгом, - приступай.
После короткого разговора Вальд подозвал к тебе полноватого парня невысокого роста и сказал, чтобы тот всё показал и объяснил новичку. В этот день Патрик узнал всё, что ему было необходимо, в частности и о зарплате, которую он должен был получать раз в неделю.

Работа пошла своим чередом. Конфликты случались не часто, и, в основном, они касались только посетителей. С коллегами не было проблем, каждый здесь стоял горой друг за друга. Пару раз случались ситуации, выход из которых не предполагал ничего хорошего, как выговор или лишение премии, но удавалось всё решить мирными средствами, не прибегая к тому, чтобы Вальд обращал на это свое внимание. Крепкая поддержка товарищей помогала здесь каждому держаться на плаву, а кому-то даже сохранить за собой рабочее место. Плюсом ко всему, здесь было прямо разрешено поддерживать физическую форму в свободное время, что помогало наращивать свой потенциал вместе с мышечной массой.  В целом, работа была стабильной и приносила не большой, не малый, но, впрочем, неплохой доход. К тому же, зарплата обычно выплачивалась в свое время, что не могло не радовать.

Патрик погрузился с головой в работу. Это бесспорно было полезно для него сейчас. Потеря друга, внутренняя борьба, не дающая покоя, но направляющая на правильный путь. Работа -  вот что могло отвлечь от обыденного состояния, позволяя отдохнуть голове перед надвигающейся осенью, которая сменит летнюю духоту, унеся за собой теплые дни.

7

Погода бывает изменчива, когда летнее время, порой, стремится ухватиться за бесследно уходящие дни, отбиваясь от надвигающейся осени жадными приливами жгучего солнца, а та, в свое время, продолжает молниеносное наступление с угрюмыми тучами, бьющимися о жареный диск и замирающими в бездонном пространстве, уходя побежденными в небытие, с бесчисленными дождями, которым, казалось бы, нет конца.

В такое время года выбирать выходной костюм в университет оказалось не совсем просто. В любое время мог пойти дождь, упиваясь своей победой, но могло и солнце издать нещадный вздох, одарив всех жаркими лучами. За это лето Патрик возмужал, приобрел более серьезные черты лица, да и сам внешний вид уже не выдавал в нем недавнего юношу. Ограничиваясь в своем гардеробе, он всё-таки подобрал костюм, состоящий из светлой рубашки, средних оттенков брюк и пары любимых кед.
На подходе к университету, он встречал всё большее количество молодых людей. Кто-то спешил, опасаясь опоздания на занятия, кто-то нехотя плелся в наскучившее учреждение, а кто-то, как Патрик, с гордым видом шагал в уже высшее учебное заведение, именуемое университетом.

Начиная с самого утра, народ уже толпился у входа в здание. Там выступали почетные лица и приглашенные гости, оглашая список факультетов, знаменуя торжественными речами аудитории, в которые должны были направляться будущие студенты. Так и Патрик с легкостью нашел нужную ему дверь, и, оказавшись в душном кабинете с несколькими десятками человек, он подобрал удобное для себя место и направил свой взгляд на оратора, начинающего выступление перед новичками. Это был полноватый сутулый мужчина сорока лет, с аккуратной стрижкой, большими очками и в болтавшемся на нем, изрядно потертом костюме. Речь шла о том, что ожидается в этом учебном году, список запланированных предметов, а также о расписании занятий. Пара человек в разных концах зала изредка посмеивалась над внешним видом этого невысокого человечка, а кто-то даже позволил себе пару выкриков в его адрес, что в целом отражало современную молодежь того поколения. Патрик, не обращая на них внимания, глядел на то, как мужчина умело успокаивал своих насмешников, которые в итоге уселись на места, время от времени еще издавая странные возгласы. Получив всю ценную информацию, в прошлом абитуриент, а теперь уже студент, огляделся по сторонам и направился к выходу. Покидая на сегодня университет, и стремясь вернуться в него завтра, он прошел по парку, поглядывая на группы людей, мирно сидящие на скамейках. Где-то были парочки, которые, обнимаясь, выглядывали на прохожих, где-то сидели компании, что-то громко обсуждая, но встречались и люди, которые отдыхали в одиночестве.

Домой идти совсем не хотелось, и Патрик обошел все улицы в округе, забредая в разные закоулки, надеясь встретить хоть какие-то знакомые лица. Итогом стало то, что, огорченный, он направился в сторону дома, по пути заглянув в магазин, с целью найти что-нибудь стоящее к ужину. На выходе из магазина ему встретился, мягко говоря, худой кассир, который носом уткнулся в мобильный телефон. Одним пальцем, не поднимая взгляда, он посчитал продукты, после чего забрал деньги. На пути к дому уже начинали загораться огни уличных фонарей, а теплый ветер сменялся прохладой, что заставило ускорить шаг. Поворачивая за угол, Патрик наткнулся на толпу изрядно выпивших парней, случайно задев одного из них пакетом с провизией, после чего услышал за спиной неприятные крики. Считая, что ничего страшного не произошло, он, не сбавляя хода, продолжил свое движение. Сзади слышались громкие крики, которые постепенно сменялись топотом нескольких пар ног. Спешившие к нему были явно недовольны.

; Стой. Слышишь? Тебя ходить не учили?

Патрик продолжал идти.

; Стой, кому сказано.

Но Патрик продолжал идти. Парней было, по меньшей мере, около десятка, так что стоило торопиться.

; Ты оглох что ли?!

Дом был уже близок, и дверь подъезда сладостно манила в свои объятия.

; Сейчас будем учиться ходить. Ты слышал?

Оборачиваясь, он увидел ужасные гримасы бегущих попятам. Они были не то чтобы близко, а даже слишком близко. Под светом фонарей ситуация и правда выглядела ужасающей. Он один, и они все. И они уже совсем рядом.

Патрик мгновенно залетел на лестницу, рванув за собой дверь, отделяющую его от преследователей, после чего послышался характерный хруст костей на пальцах кого-то из догонявших, успевшего ухватиться за преграду. Раздались дикие вопли, которые, в свою очередь, только раззадорили пыл приятелей пострадавшего. Патрик оказался перед дверьми лифта, который, по-видимому, еще не спустился вниз с верхних этажей. На площадку начали вбегать несколько ребят, и Патрик был вынужден подниматься по лестнице, ожидая быть схваченным, когда его настигнут. Не собираясь выпускать пакет с продуктами из рук, он бежал по лестнице, начиная запыхаться от нахлынувшего в мозг адреналина. Почувствовав руку у себя на плече, он резко развернулся, и, высвободившись из оков, отправил соперника вниз коротким апперкотом в челюсть. Взглянув на лестницу, он обнаружил, что позади поверженного стояло еще пять парней. Судя по всему, остальные остались помогать раненному дверью бойцу.  Делать было нечего, а вариантов оставалось все меньше. Встав лицом к противникам, схватившись за перила рукой с пакетом, а другой рукой упираясь в стену, осажденный стал выжидать наступления. Один за другим, пьяные, но осмелевшие, атакующие бросались в атаку, а Патрик бил ногами сверху в низ. В той же очередности, поднимаясь наверх, поверженные скатывались вниз, получая мгновенные удары в лицо, в живот, плечи и шею. Патрик бил без разбора. Казалось, что со временем на некогда осаждавших соперниках не останется чистого места. Но они сдались. Они ворочались, вздыхали и ныли от боли, но никто не захотел вставать, а если и захотел, то вероятно просто не смог этого сделать, не переведя дух. Напившись вдоволь этой победой и сдержав атаку, боец, которому больше не угрожала опасность, поспешил домой. Открывая дверь в квартиру, он услышал, как лифт, поднимающийся от этажа к этажу, остановился на его площадке. Оттуда медленно показалась голова. Страшная голова, с налитыми кровью и яростью глазами, а затем показалась и вторая. Раздался звук кашля или хрипа. Двери лифта скрипнули, после чего, спустя долю секунды, к нему подскочили двое верзил, спеша отомстить своему обидчику. Не вынимая связку ключей из рук, Патрик зарядил самым длинным из них в глаз толстяку, после чего тот разразился ужасающими мольбами о помощи. Крики были такими громкими, что любой, проживающий в этом доме, мог бы оглохнуть, но никто из жильцов не захотел выходить на площадку. Взирая на то, как корчится его собрат, второй противник Патрика изменился в лице, сменив гримасу на сожаление, после чего его лицо будто посинело, и он принялся бежать в лифт, нажимая все кнопки разом, как будто сам лифт мог бы сжалиться над ним и прибавить скорости, чтобы скрыться от этого ужаса.  Зайдя в квартиру, Патрик выронил пакет из рук и быстрыми шагами отправился в ванну, скидывая по пути всю одежду. Пакет остался лежать на полу, выпуская из своих объятий молоко, сочившееся из разбитой бутылки на пол.

8

К приходу родителей не осталось и следа от былых стычек, побоищ и других не очень приятных событий. Нападавшие поспешили скрыться из злополучного подъезда, оставив за собой лишь следы кровопролитной битвы. Бордово-алая смесь вперемежку с молоком оказалась бережно собранной и смешанной в ведре с водой, после чего умело спущенной в унитаз. Патрику пришлось попотеть, убирая все остатки потасовки. Не смотря на количество пространства, нуждавшегося в уборке, у него еще и страшно тряслись руки, после пережитого около получаса назад. Соседи и не думали высовываться на площадку после душераздирающих криков, которые они могли слышать на протяжении нескольких минут.

; Как у тебя день прошел?

; Все хорошо, мам. Сходил в университет, но собрание было скучным. Нам выдали, кстати, список предметов, которые мы будем изучать в этом году. Надо бы посмотреть.

Отец Патрика, с важным видом развалившись на диване, решил тоже принять участие в этом разговоре.

; Смотри, не пропускай ничего. Лучше сразу готовься к занятиям, чтобы ничего не упустить.

; Конечно. Я и сам давно решил взяться за ум.

; А у тебя есть тетради? Я могу завтра зайти в магазин после работы, если нужно.

; У меня как раз осталось несколько со школы. Думаю, должно хватить.

После этого непродолжительного диалога Патрик отправился в свою комнату. Он начал осматривать свои владения в поиске необходимых канцелярских принадлежностей. Глаза бились пульсом, сердце было готово вырваться наружу. Потребовалось приложить большие усилия, заставляя мозг работать, после чего он всё-таки отыскал нужные ему вещи. На сборы потребовалось около пятнадцати минут, после чего содержимое рюкзака пополнилось новыми приборами. От тяжелой усталости Патрик медленно опустился на диван. Дрожь в руках не проходила, а пальцы начинали онемевать, покрывая кончики холодом. Кисти начинали жутко болеть. Сквозь дрему, сонный и измученный, он услышал знакомый голос рядом с кроватью.

; У тебя всё хорошо? Посмотри, да ты же весь бледный.

; А сколько времени?

Патрик открыл глаза и увидел в темноте очертания матери. Голова раскалывалась от напряжения, отдавая болью в виски. Поднимая голову, он услышал странный свист в ушах.

; Около полуночи. Мы уже легли спать, а ты так и не выходил из своей комнаты.

; У меня что-то голова разболелась. Я посплю, наверное. Может быть, к утру пройдет.

; Хоть таблетку выпей и сходи умойся.

Нехотя Патрик поднялся со своей ложи и отправился в ванную комнату. Обратив на себя внимание в зеркале, он не мог скрывать удивления от цвета своего лица. Розоватый цвет кожи превратился в почти белый, выделяя синие мешки под глазами. Губы так же необычайно быстро обрели голубоватый оттенок. Замеряя давление, прибор показывал, что оно запредельно низкое. По совету матери Патрик принял таблетку и, спустя четверть часа, ворочаясь и скидывая с себя одеяло, он все же заснул.

Мгновенно пробежав по коридору и лишь затем открыв глаза, Патрик сжался в судороге перед унитазом. Его рвало. Его рвало так сильно, как никогда не рвало. Вот он видит остатки вкуснейшей курицы, съеденной на ужине. Вот ее уже догоняет гарнир из жареной картошки с сыром, после чего стремительно выходит ароматный чай, поливая это блюдо. Немного отпустило. Мученик, сидя на полу, навалился спиной на стену, вытирая пот со лба.

; Да что же это такое?

Второй порыв. Пришла пора для обеда. Салат с ветчиной уже отправлялся в унитаз вместе с желчью и всё той же картошкой, которую Патрик употреблял не только на ужин. Третий порыв обозначился лишь желчью с водой и длился около двух минут, что необычайно больно отдавалось по горлу. Вновь опираясь на стену и вновь вытирая пот, Патрик увидел отца в дверном проеме.

; Совсем плохо?

; Да вроде отпустило. Посижу еще немного.

Помучившись и изрядно вспотев, он всё же встал с нагретого места и, чуть шатаясь, направился в свою комнату, после чего, обессиленный, упал на кровать.
Утро выдалось тяжелым. Медленно разлепляя глаза, недавний обожатель унитаза поднялся со своей кровати, ощущая меньшую, но всё же тяжесть в своей голове.

; Ну, как ты себя чувствуешь? ; Родители уже собирались на работу. - Получше?

; Немного полегче. ; Отвечал больной, между тем натягивая штаны. ; Сейчас еще таблетку выпью.

; Может тебе не ходить сегодня на учебу?

; Как же? Первый день всё-таки.

; Возьми тогда хоть таблеток с собой. Если станет совсем плохо, то лучше иди домой.

После короткого кивка головой, Патрик направился в ванную, после чего, умывшись и посетив туалет, сварил себе кофе. Похоже, что живот понемногу успокоился и каша, приготовленная отцом, зашла на ура. Попрощавшись с родителями и осторожно закрыв дверь, он стал неспешно надевать остальную одежду. На улице мало-помалу сгущались тучи, и ему пришлось взять с собой кофту с капюшоном, так как зонты он любил не очень, но всё равно пользовался ими в сильные ливни. Конечно, вряд ли хлопковый материал защитит человека от дождя, но у Патрика было свое видение на это.
Заблаговременно выпив таблетку, он затворил за собой дверь и, выйдя на площадку, стал дожидаться лифта, окидывая взором недавнее место боевых действий, проворачивая в голове все события того вечера.

; Удивительно, что всё так вышло, ; Сказал он себе в полголоса. ; Мне ведь могло серьезно достаться от тех уродов.

Очень скоро подоспел лифт, после чего, спустя короткий промежуток времени, Патрик вылетел на улицу. Ему пришлось значительно ускорить движения своих ног, ведь солнце уже почти скрылось за разорванными кусками облаков, почерневшими от надвигающейся грозы, а значит, слоило поспешить в университет, чтобы не остаться мокрым.

Собрав на своей одежде около дюжины крупных капель воды, выступавших организаторами дождя, стремившихся, словно ведя за собой легион, обрушить все свои силы на землю, Патрик зашел в университет. Не сбавляя ход, он прошел около вахты, мимоходом сунув студенческий билет какой-то дряхлой женщине, которая высовывала нос из едва заметного окошка, но чудом умудрялась замечать простаков, забывших по своей или чужой вине, документ, и отправляла их под дождь бежать за этим самым документом, чтобы успеть на занятия.

Но вернемся к нашему герою. Поднявшись на четыре этажа по лестнице, он дошел до нужной аудитории и заметил группу людей, толпившихся у кабинета. Запомнив вчера лица тех ребят, которые кричали с задних мест выступающему мужчине, он определил, что это как раз-таки его группа ожидает сигнала войти в аудиторию. Спустя долгое время томительных ожиданий, в коридоре появилась женщина средних лет, в длинном платье и с избытком украшений на шее, которая жестом пригласила всех войти.
Патрик определил себе место у окна, заняв вторую парту от преподавателя, чтобы быть не на виду, но самому видеть всё. Он выложил на стол тетрадь и ручку, готовясь к тому, чтобы записывать лекцию. Преподаватель начала выступление с представления своего имени, после чего стала рассказывать о названии изучаемого предмета. Затем она стала озвучивать вводные положения и необходимые термины, но ее рассказ был невежественно прерван громким стуком в дверь, вследствие чего в проеме появилась растрепанная голова, которая для вида сыпала извинения и просила впустить ее, включая и само тело, в аудиторию. Получив одобрительный ответ, оборванец ворвался в людное помещение, подыскивая себе место, где ему будет удобно разложиться, вытянув длинные ноги. Патрик краем глаза окинул нарушителя спокойствия и, направляя взор на отрепья бунтовщика, обнаружил гипс на его правой руке. Вглядевшись в лицо, он узнал в нем недавнего знакомого. Иронию судеб можно приводить всегда в пример, но это был именно он. Это был тот дурак, что схватился за дверь, гоняясь за парнем с пакетом еды.
;
Глава II

1

; Да? Я ведь сначала не мог понять, он ли это. Ну, опаздывает парень на занятия. Ну, гипс у него на руке. Черта, конечно, примечательная, но откуда же мне было знать, что делать в такой ситуации. Я смотрю, он забегает в аудиторию в своих тряпках грязных, весь такой взъерошенный, а потом вижу, что вроде знакомое лицо то. Такое чувство еще было, будто я прямо сейчас сталкиваюсь с ним на улице, а потом, естественно, убегаю от всей этой оравы что есть силы. И, как это бывает, мысли в голове воссоздали хронологию событий уже сами собой.

; Ну и что же дальше?

; Ну и вот. Дальше… дальше я принялся записывать материал, который нам диктовала преподаватель, складывая попеременно пазл из всевозможных вариантов развития событий. Очень сложно, на самом деле, концентрироваться, когда ты не знаешь, чего ожидать. Опасность то вроде бы вот тут рядом, в нескольких столах от тебя, но, тем не менее, ты сидишь как прилежный студент и ждешь окончания пары. А что тут поделать? Не встать же с места и не закричать на всю аудиторию на того придурка с гипсом, вопрошая, что ему нужно. Ну уж нет, это у меня уже истерика была, наверное, после пережитого вечером и бессонной ночи вдобавок.

; Патрик, прошу тебя, ближе к делу.

; Вы же хотели знать всё, насколько я помню.

; Да, всё, но твои мысли на этот счет не первостепенны, мне нужна сама последовательность произошедшего.

; Ладно, хорошо. Дальше прозвенел звонок, мы все вышли из кабинета, и вот тут-то я ощутил, как он пытается со мной поравняться, поспешно ускоряя шаг. Решив, что бегать нет смысла, я развернулся и встал на месте, ожидая, когда этот идиот настигнет меня. Представьте себе, но мне действительно не хотелось больше прятаться, всё равно я был бы пойман, в конце концов.

; Пойман ты уже, пойман. Так что потом то было?

; Не доходя до меня нескольких шагов, он начал излагать свою дикую, но короткую речь о том, что он был не прав, что друзья его дураки, и то, что это они на него так повлияли, что ему вместе с ними прямо-таки пришлось бежать за мной, вот бедняга то. Еще руками размахивал так театрально. Я, конечно, не поверил ни одному его слову. Но, стараясь сгладить ситуацию и как можно быстрее от него отделаться, сказал что-то вроде того, как я понимаю его, что ничего страшного не произошло и еще много пустой ереси. Мы пожали руки, вы представляете, руки пожали и разошлись. Вот так развязка.

; Почему же тогда ты здесь, Патрик? От рукопожатия?

; Очень смешно, потом напомните мне эту шутку, я запишу ее в свой блокнот.

; Продолжим?

; Продолжим. Закончились занятия, я накинул кофту и быстро направился к выходу из университета. Так как я привык особо не доверять людям, а тому кретину и подавно, то решил заранее осмотреться, нет ли его где поблизости. Продолжать с ним общение мне хотелось не слишком, как вы понимаете. Убедившись, что его не наблюдаю, я вышел из университета. Погода была ужасная. Дождь, конечно, уже прошел, но грязи было так много, что мне приходилось прыгать через лужи, дабы не промочить ноги, но вскоре мои штаны стали покрываться каплями грязи, отчетливо помню, как сейчас.

; Ты снова отвлекаешься.

; Да, да. Совершая очередной акробатический номер вокруг одной из огромных луж, я заметил, как сбоку кто-то бежит ко мне. Никогда не догадаетесь, но это был он. Он догнал меня, при чем откуда-то совсем с другой стороны, по отношению к университету. Я был не то чтобы расстроен или взволнован, но его появление доставило мне мало радости. Стоит передо мной, дышит тяжело и сбивчиво так говорит, что не может разобраться, как отсюда до дома дойти. Выведав его адрес, а может быть и не его, я принялся объяснять ему в какую сторону идти, да так, чтобы дороги наши никак не могли пересекаться. И вот здесь началось самое интересное. Вы готовы?

; Говори уже.

; Показывая ему указательным пальцем на перекресток, я заметил, что на меня то он и не смотрит. Всматривается куда-то за моей спиной и бормочет себе под нос. В этот момент я каждой клеткой смог ощутить, как на мою голову упало что-то металлическое. Труба, судя по звуку. Нет, я, конечно, успел понять, в чем же дело, успел, но развернуться время мне не позволило. Его друзья, да и он сам никак не могли смириться с тем поражением, никто не смирился. Труба прошлась мне точно по затылку, и я рухнул в грязь, словно столб.

; О чем ты задумался?

; Нет, ничего. Я начал открывать глаза в тот момент, когда несколько пар обуви изрядно прошлись по моим ребрам, а грязь закрывала глаза обратно и забивалась в рот и ноздри. Я попытался принять последние усилия, чтобы сгруппироваться, не обнажая ударам важные органы. Вы, наверное, не представляете, как же это было тяжело, но я таки смог скрутиться калачиком, после чего удары стихли. Похоже, что бунтари больше не собирались меня бить. Оставалось надеяться, что они бросят меня вот так в грязи, я бы с удовольствием полежал там еще немного, но как бы то ни было. Двое здоровяков стали поднимать меня за руки, но я им не давался, и тогда им стали помогать остальные. Меня поставили на ноги, после чего один из отморозков достал из кармана нож и поднес его к моему лицу. Судя по всему, он хотел сделать мне что-то вроде «улыбки Челси» или еще какую дрянь, но я резко дернулся, что правая сторона схвативших меня придурков повалилась на него, а нож благополучно погрузился в грязь. Получив от них еще значительную долю ударов, я принял в подарок мешок на голову, хотя, по ощущениям это был, какой-то бумажный пакет. Дальше я не понимал куда меня ведут и иду ли я вообще. Помню, как пульсировал затылок, очень хорошо помню. Я был весь сырой и грязный, но на затылке сырость была другая, обжигающе теплая, она будто грела меня.

; Я вижу, что тебе тяжело, но…

; Я увидел свет, что заставлял меня невольно открывать глаза, так он был приятен. Это был свет от костра и от едва заметной лампочки где-то в углу. Такой тусклой, что не режет глаза, а лишь скрывает от взора то, что остается в тени. Я не мог пошевелить ногами и руками, чувствовал лишь, как они касаются древесины.
Вероятно, я привязан, и, вероятно, очень туго. Несколько человек бегали и прыгали в разные стороны, над чем-то суетясь. Кто-то поддерживал огонь, подкидывая побольше дров, а кто-то, чьего лица я не видел, все время пинал меня по ноге или бил в живот. Наверное, это был парень с гипсом, хотя, откуда мне знать. Честно, говоря, я не очень чувствовал его удары, ощущал только холод в пальцах ног и рук, и что-то очень теплое в затылке. Какой-то коротышка подбежал ко мне и ткнул в бедро тонким ножом, после чего глупо так засмеялся и убежал обратно к своим дружкам. О, эту боль я смог почувствовать, не смотря на весь холод в моем теле. Теперь мне было хорошо, тепло появилось и внизу меня. Странное ощущение. Тебе делают больно, разрывают буквально тело, а ты радуешься, что тебе хотя бы тепло. Ситуация дерьмовая и соображать головой уже точно не получалось. Я решил осмотреть свою ногу и опустил голову. Было видно, что у моих ног что-то мокрое. Подумал, что дождь, но, осмотрев потолок, понял, что капли дождя не могли сюда попасть. Не мог же я обмочиться. Нет, конечно, нет. Мне ведь не было страшно, я даже ничего не чувствую, а этот процесс, как правило, могу контролировать, и вроде бы даже сейчас сходил бы в туалет. Глазами я стал осматривать пол в поисках причины утечки, мне действительно было очень интересно, может быть, я уже лишился ума в тот момент. Куски картона, оборванные газеты с сегодняшним числом или уже вчерашним, пачка от сигарет, вероятно пустая, тут даже обертка от шоколада. Неужели эти отморозки едят шоколад, смешно даже. В этот момент в мою голову пришла чудесная мысль, пусть и такая банальная. Это же бензин! Бензин, ну конечно. Я еще думаю, что за запах такой. Да уж, не мог же у них костер быть таким высоким просто так. Хороший костер, кстати, а я сегодня буду их шашлыком. В ту секунду я понял, что я вроде как распят. Серьезно, распят на кресте и меня собираются сжечь эти придурки. Это жертвоприношение, а я их жертва. Я должен был и мог ожидать этого от них, но предвидеть никак. Каким же убогим должен быть разум человека, чтобы заниматься такой ерундой. Жечь человека заживо. И я засмеялся. Не знаю, честное слово, почему я засмеялся тогда, но мне было очень смешно, насколько я помню. Я просто во весь голос смеялся как дурак, но мне правда было смешно, можете себе поверить. Наверное, было. Сразу трое или четверо из этих кретинов подбежали ко мне и начали бить, периодически спрашивая, что же стало причиной моего смеха. Но я продолжал смеяться дальше и тогда тот, что бил меня минутой раньше, нажал мне сзади на затылок и я снова потерял сознание.
Когда я открыл глаза, то увидел правым глазом то, что у левого глаза был нож, а точнее рука с ножом, и если еще точнее, то была она у щеки. Мастер уже заканчивал свою работу, после чего маленький кусочек мяса отправился к нему в рот. Представляете? Он съел кусок моей щеки, я поражен. Так волнительно, что я сам стал чьей-то пищей, что я сам еще не конец пищевой цепи. Что не я ем мясо, а какой-то кусок мяса ест меня. Похоже, Дарвин угадал. Выживает сильнейший. Тот, что насытился моей щекой, просил добавки и дал знак своим сообщникам начинать концерт. Вновь вернулся коротышка, только на этот раз он пробежал мимо меня, а затем в обратную сторону с канистрой в руках. Какой-то толстяк рядом с огнем выхватил у него канистру и, дав коротышке отеческого подзатыльника, плеснул значительную часть бензина в пламенные языки костра. Я морально готовился быть переваренным, и это меня не сильно пугало, если сравнивать с тем фактом, что я могу в эту самую минуту залиться горячей болью от сгораемой плоти. Наверное, ужасно быть сожженным. Когда пламя буквально пожирает частички кожи, мяса, молекула за молекулой. Когда ты становишься поглотим огнем и просто таешь в нем, скворчишь как мясо на сковородке, шипишь котлетой в масле. Я готовился к этому, хотя бы старался. Я правда старался подготовиться к этому. Хоть немного пытался успокоиться, принять что ли. Другого выбора у меня не было. Если начать сейчас извиваться как рыба на удочке, то я покажу лишь свою никчемность, а выбраться у меня все равно не получится, потому что я не чувствую ни своих рук, ни ног.
Я начал терять сознание. Решил даже, что это хорошо. Подумал еще, вдруг я так крепко засну, что не смогу проснуться, когда начну гореть. Я считал, что это было бы хорошо. Мои глаза то были закрыты, то смотрели так широко, что я боялся, как бы они не выпали, какой позор то будет. Но я дремал, я засыпал и просыпался, пока не увидел перед собой около шестнадцати человек, а может быть и шести или двадцати шести, не ручаюсь, что все, что я видел в тот момент, было точным. Они стояли передо мной стройными рядами, один за другим и что-то бубнили. Будто покланялись, или просто я захотел так думать в тот момент, все-таки жертвоприношение. Такую идею я принял и решил называть это жертвоприношением, другого слова я все равно не подобрал. А потом я увидел, что все они побежали в разные стороны, а вслед им полетели бутылки, бесконечное количество бутылок с какой-то жидкостью. Они падали, разбивались и вскоре всё, что я мог видеть, это только пламя перед собой. Вообще ничего кроме огня тогда не было. «Коктейли Молотова», как оказалось, бывают отличной вещью, особенно когда они появляются нежданно. Мое положение, правда, ни капли не улучшилось, потому как, если меня никто не съест, то я буду сожженным в любом случае, ведь мои ноги измочены в бензине, а передо мной лишь нескончаемая стена пламени. Остается надеяться, что я задохнусь дымом до того, как огонь настигнет меня. Да, я решил, что нужно надышаться как можно больше дыма и тогда я успею заснуть еще до того страха, что ждет меня впереди.
Я начинал потихоньку осуществлять свои планы и уже кашлял вполне натурально, но вдруг сзади меня, прямо из-за спины, выбежало несколько человек, кто с респиратором, кто просто в марлевой повязке и принялись отвязывать меня. Я не понимал, что происходит, пока не увидел…

; Меня.

; Да, тебя, Лейв. И тебя, Бо. Правда, тогда я еще не знал, что ты Бо, да и вообще не знал тебя.

11

; Знаешь, мы ведь оказались там случайно. Никто и не думал идти туда за тобой. Мы попросту не знали. Всё дело в том, что за неделю до твоей поимки эти сектанты точно так же сожгли одного из моих ребят, это было ужасно. Они отловили его прямо посреди улицы, в самый разгар дня. Мы и раньше нередко конфликтовали с ними, но кроме словесных перепалок ничего не было, а если кому и попадало, то всегда за дело. Не буду доказывать, что наш парень был во всем прав, но такого живодерства он не заслуживал.

; И его никто не искал?

; Его родители скинули в приют сразу после рождения, а после совершеннолетия он давно покинул свой новый дом. Как ты понимаешь, его некому искать, а из наших ребят никто не пойдет в полицию. Да и искать бы не стали, честно говоря. Им бы наркоманов всё ловить, они же безобидные. А соваться туда, где и так не сладко, никому не хочется.

; Не знаешь, они могли его съесть?

; Я боюсь даже думать об этом, Пат. Хотя, какая разница, его всё равно уже нет.

; Один из них съел кусок моей щеки. Я наблюдал, как он вырезал его.

; Теперь ты понимаешь, как мы там оказались?

; Понимаю, благодаря чему.

; Мы с Бо давно обговорили план действий. Он, я, и еще пара парней находилось около часа у этого дурацкого здания. Мы обошли всё вокруг, но не могли найти вход в подвал, из-за чего всё сразу пошло не так. Я уже начинал злиться, обдумывая при этом самые невероятные способы поисков двери, после чего услышал, как один из наших парней скатился куда-то вниз. Побежав на звуки, мы увидели яму, которую размыло в период дождя, и, пусть мы и не нашли вход, но проникнуть внутрь всё же могли. Поочередно спрыгнув вниз, мы принялись доставать бутылки из сумок, после чего крадучись прошли под каменной аркой и оказались позади зала, если эту убогую комнатку можно было назвать залом, в центре которого стоял огромный деревянный крест. Перед крестом, склонив головы, стояло десятка два человек, может быть меньше, которым стоило только поднять глаза, и мы были бы разоблачены. Избрав эту позицию самой подходящей, мы стали одну за другой поджигать тряпки на бутылках, но тут откуда-то сбоку раздался почти детский крик, взывающий бежать всех как можно быстрее, после чего раздался оглушительный рев Бо, гласящий жечь все к чертям. Бо любит такие выходки, он всегда орет как медведь. В итоге все разбежались, а мы обнаружили тебя. Решили, что лучше унести тебя оттуда, пока всё не разрушилось окончательно.

; А как я оказался здесь?

; Бо повалил тебя на плечо, и мы стали выбираться. Обратной дорогой было не вернуться, потому что мы не могли бы закинуть тебя в дыру наверху, и нам пришлось искать другой выход.

; Надо отдать должное Бо.

; Еще успеешь. Проходя мимо двух или трех сквозных помещений, один из ребят увидел лестницу, по которой мы вышли к дощатой двери, которую не сразу смогли открыть. Навалившись втроем, мы всё-таки вытолкнули ее наружу. Как оказалось, она была прижата глиной. Пробежав метров тридцать, мы услышали сзади глухой топот. Эти садисты и не хотели сдаваться, крича что-то мерзкое нам вслед. Я сказал Бо не оглядываться и бежать к нашим, а сам с парнями принялся распаковывать коктейли. Было феерично, какой салют! Бутылки летели и гремели, взрываясь о землю, а голоса дикарей становились всё громче, но пройти сквозь огонь они не могли. Тогда мы быстро бросили в их сторону всё, что у нас осталось и поспешили убраться оттуда, решив, что по такой погоде пламя быстро погаснет.

; А что потом?

; Что потом? Всё потом. Бо успешно доставил тебя до дома моих родителей. Сам же я попрощался с парнями и вернулся в дом. Родители сделали всё, как я попросил. Мама вызвала скорую, сообщив, что увидела тебя во дворе дома в таком виде, а отец сказал, что помог отнести тебя в дом.

; И вот я здесь.

; И вот ты здесь, друг.

12

Больничная палата казалась ужасной на вид, да и пахла, честно говоря, не лучше. Врач постучал в дверь, подождал несколько секунд, но ответа не последовало. Тогда он приоткрыл дверь и вошел внутрь. В палате никого не было, лишь доносилось попеременное сопение в дальнем углу, где располагалась кровать. Слегка перегнувшись через нее, он увидел Патрика лежащим на полу.

; Что ты делаешь?

; Отжимаюсь.

; Похвально, редко увидишь такое рвение. Обычно пациенты не так охотно идут на поправку.

Патрик поднялся и выпил стакан воды, после чего присел на край кровати.

; Как мои успехи?

; Могу отметить, что более чем хорошо. Изначально тебе пророчили не очень-то успешное будущее, но, похоже, твоя воля в жизни сильнее всех диагнозов.

; Когда мне позволят вернуться домой?

; Не стоит так спешить. Не забывай, что ты восемнадцать недель был в коме, а это почти пять месяцев.

; Это на столько же пять месяцев, на сколько и четыре, доктор.

; Не стоит иронизировать. Нужно понимать, что мы бы не стали держать тебя здесь просто так.

; В чем же тогда дело? Вот уже два месяца, как я живу по одному и тому же распорядку. Я прочитал уже все книги, которые мне приносят, я изучил важные мне предметы, которые касаются моего обучения. Кстати, что с моей учебой?

; Тебя перевели на дистанционное обучение. Пришлось сильно постараться, чтобы тебя не отчислили из университета.

; Так вот, доктор. Мой распорядок дня меняется лишь тогда, когда я вынужден бриться. В остальном же, каждый мой новый день похож на предыдущий.

; Тебе серьезно повезло, Патрик, что последствия травмы не оказались необратимы.
Я, честно, поражен, как быстро ты приводишь свои мышцы в тонус, активно занимаешься чтением и изучением новых дисциплин, но ты еще не полностью восстановился. Ты еще не готов покинуть больничные стены. Поддержка друзей и родных сыграла огромную роль в лечении, и твой мозг более не имеет серьезных повреждений, но он еще не стабилен.

; Что же не так? Скажите уже, наконец.

; Я наблюдаю повышенную агрессию и совершенно непредсказуемую реакцию на окружающие тебя вещи. Сентиментальность может сменяться жестокостью, равно как и отчаянье сменяется полным удовлетворением. Острый ум в сочетании с больной головой создают проблемы в определении, каким будет твое поведение в каждую отдельно взятую минуту. Ты сам можешь создать для себя проблему, тем самым, вызвав серьезный рецидив.

; Но я чувствую, что я здоров. Неужели, я не могу проходить лечение дома?

; Я лично настоял на том, чтобы ты остался в больнице, но я обещаю тебе, что в течение месяца мы устраним проблему. Ты прошел серьезный курс реабилитации и, думаю, сможешь вернуться к нормальной жизни, нужно лишь немного терпения.

13

Спустя месяц, как и планировалось, Патрик открывал глаза уже в родной кровати своей квартиры. По обыкновению, родители с раннего утра были на работе, и, пребывать дома приходилось в одиночестве. За время лечения, он вновь возвращался к ведению заметок в своем блокноте или на отдельных листах бумаги, стараясь как можно красочнее выразить свои мысли во что-то по-настоящему осознанное, во что-то стоящее внимания. Из всего потока информации, не угасающего в порывах мыслей, удалось вынести, помимо всего прочего, тот факт, что город гнилья и грязи никак не сочетается с тем местом, в котором хотелось бы провести остаток жизни, а, значит, нужно немедленно выбираться от сюда. И заняться этим стоит как можно быстрее.

Утопая в возможных дилеммах, нельзя было не отмечать плюсов в том, что теперь учиться можно дистанционно, и, следовательно, держаться в этом городе больше нечего. Родители? Родители всё знают и давно поддерживают идею Патрика, ведь они сами прекрасно понимают, что пока он молод и не осел в трясину, нужно убираться из этого болота.

14

Патрик стоял на платформе, где уже неспешно собирались ожидающие отправки пассажиры, вместе с провожающими, кучей плачущих родственников и детей, одетых во все цвета радуги. За плечами виднелся зеленых оттенков рюкзак, заполненный до отвала всякой мелочью, а также небольшим запасом пищи, приготовленной на несколько приемов заранее. В левой руке пассажир держал темно-синюю сумку, в которой находилось пара книг, одежда, обувь и необходимые предметы гигиены. В правой же руке находился паспорт и билеты с номером вагона и места. Достаточно сентиментально распрощавшись с родителями, Патрик поднялся в нужный вагон, оглядевшись по сторонам. Да, вот всё и начинается, подумал он. Относительно налегке, и, с безмерной легкостью в душе, он покидает родной город, и без капли сомнения посмотрит в окно трогающегося поезда.

Поезд уходил ночью, и Патрику пришлось наспех раскладывать свои вещи. Отправляя сумку на верхний ярус, он локтем задел какого-то пьяницу, после чего раздалось характерное мычание, перебиваемое впоследствии ужасным храпом. В голове мимоходом пронеслись мысли о том, что поспать сегодня вряд ли удастся, но в такой темноте ничего не остается, как хотя бы попробовать задремать. Разложив постель, Патрик достал из шорт кошель и положил его во внутренний карман своей куртки. Решив, что, в такой ситуации, хотя бы деньги останутся при нем, он незаметно погрузился в сон.

Проснувшись, Патрик обнаружил, что он всё еще едет в темноте. Часы показывали десять сорок две утра. «Странно, - подумал он. - Раз уже утро, то мне осталось ехать чуть меньше суток. Но почему темно?» Люди уже вовсю расхаживали по вагону, занимаясь своими делами, будто их совсем не волновало, что в такое время вокруг полная темнота. По-прежнему находясь в замешательстве, Патрик прильнул лбом к окну и увидел, что перед ним нет ничего кроме стен, а где-то вдалеке виднеется едва заметный проблеск света. Поезд ехал через тоннель. Вспомнив о мыслях, терзавших перед сном, Патрик похлопал себя по ребрам. Кошель был на месте. Вместе со вздохом облегчения, о себе дало знать и чувство голода. Недолго покопавшись в рюкзаке, удалось отыскать некоторые запасы провизии, и, как следует позавтракать. Решив, что сейчас свободного времени слишком много, Патрик взялся за книгу, а вскоре, вновь заснул.