Судьбе навстречу. 28 глаза

   Азиз с любовью смотрел на мать и думал, как же мало нужно человеку для радости! А что его родители видели в этой жизни, ведь они даже из кишлака далеко не выезжали, разве только до БукИ и обратно. Его сердце сковала неожиданная тоска, захотелось заплакать, но плакать парень не умел, стеснялся. В этот момент он решил, что добьётся в жизни многого, пусть даже с помощью неожиданно откуда взявшихся родственников и непременно покажет родителям много стран. Азиз улыбнулся, глядя как мать, по - детски улыбаясь, рассматривает колечко на руке.
  - А эти драгоценности я спрячу подальше, придёт время, я надену их на руки и ушки своих дочерей, - тихо, словно боясь, что её могут услышать, произнесла Малика опа, медленно вышла из летней кухни и направилась в дом.
  - А ведь, как оказалось, мы потомки благородных и богатых мужей. Вот ведь судьба... не заболей, в своё время, мой дед Файзулла тифом, тоже с отцом бы уехал и сейчас мои родители, мои братья и сёстры, жили бы в Кувейте в роскоши и достатке. Но, Аллах решил, значит нам суждено было жить так, как предначертано,  - рассуждая сам с собой, Азиз вышел следом за матерью и направился вглубь двора, куда, как он видел, ушёл его отец.
   Нужно было обсудить и решить, что делать со всем этим богатством и подумать, как его реализовать, чтобы не было осложнений и обмана. Латиф акя чистил хлев и кормил корову, бычка и двух баранов. В кишлаке не было семьи, где бы не было живности, без скота здесь не выжить.
  - Дода? Давайте я помогу, что же Вы не позвали меня или братьев? - спросил Азиз, взяв из рук отца грабли, которыми Латиф акя сгребал навоз, перемешанный с сеном.
  - Я почти закончил, ты воды принеси из арыка, напоить скотину надо, - сказал Латиф акя. Азиз взял вёдра и молча вышел из хлева. На краю двора протекал арык, который служил для полива огорода. Латиф акя провёл его от канала, который находился недалеко от поля и вода от которого шла на полив полей. Налив скотине воды, Азиз перемешал корм с сеном и отходами овощей и положил его в деревянные корытца.
  - Пошли, руки помоем и матери скажи, пусть ужин собирает. Что ты решил, сынок? - проходя по протоптанной дорожке к крану, спросил Латиф акя, словно Азиз знал, что и как поступить.
  - Вы про что, дода? Про хум с золотом? - спросил Азиз.
  - Ну да, про золото... будь оно неладно! Столько лет жили в этом доме... я, конечно, про дедушку своего знал, отец рассказывал... а дядя Сайдулла, значит, ещё жив. Надо же... а ведь старше отца был. Отец болел много, да пребудет его душа в раю. Добрее его в кишлаке не было. Он ушёл после матери, не смог без неё жить дальше, любили они друг друга, хотя вслух об этом говорить было стыдно, но теперь их нет, чего уж там, - мОя руки под краном, говорил Латиф акя. Азиз подал ему полотенце, висевшее на сучке айвы, растущей рядом с водопроводом.
  - Азиз? Скажи отцу, ужинать идите, - услышали они голос Малики опы.
Звать по имени мужа было нельзя по шариату, впрочем, и жену так же. При необходимости, Латиф акя звал жену, называя именем старшей дочери, а Малика опа обращалась к мужу, называя его хужаин (хозяин).
  - Мы уже идём, ойижон! - обернувшись, крикнул Азиз. За ужином, Малика опа была в хорошем настроении и что-то рассказывала про соседку напротив, но мужчины не очень вникали в смысл её слов. Вроде, невестка Каримы родила, малыш недоношенный, говорят, не выживет, да и невестка тяжёлая...
   Произнеся слова молитвы, Латиф акя обвёл ладонями лицо и поднялся.
  - Пошли, поговорим. Утром рано в БукУ поедем. А может и в Ташкент направят, - сказал Латиф акя. Малика опа с удивлением, проводила мужа и сына взглядом, так и не поняв, о чём говорит муж.
  - Я вот думаю... может можно оставить кое-что из драгоценностей, а Азиз? Как думаешь? Это не преступление? - спросил Латиф акя, когда они вошли в дальнюю комнату и открыв хум, сели на ковёр.
  - Если только небольшие изделия... ведь этот пояс, или этот кинжал - эти вещи, кажется, имеют историческую ценность, отец. Это должен определить специалист, но в Буке таких, вроде и нет, - Азиз был растерян.
  - В жизни может так сложится... мы ведь часто нуждались, сынок... а тут под боком столько богатств. Греха не будет, если мы оставим несколько вещей себе, это ведь принадлежало моему деду? Как думаешь? - неуверенно спросил Латиф акя. Азиз высыпал на ковёр содержимое хума и стал медленно перебирать драгоценности.
  - Вы мне часы подарили... вот эти оставьте себе, и эти тоже. У Вас ещё двое сыновей, отец, подрастут и передадите старшему, Саиду, как дар от прадеда. А Собиру - этот перстень оставьте, - имея ввиду младшего брата, сказал Азиз, разглядывая перстень ручной работы, с бриллиантом посередине и малюсенькими змейками, в глазах которых были вправлены изумруды.
   Латиф акя с недоумением посмотрел на сына.
  - Но я не имел ввиду столько... хотя, ты прав, у моих детей от прадеда должна остаться память. А остальное сложи в хум, вместе с ним и понесём, куда следует. Надеюсь, ты знаешь, что делать и куда все это отнести. Аллах, да поможет нам, - произнёс Латиф акя, собираясь подняться.
  - Не думаю, что нам придётся везти хум с собой. За ним сами приедут, кто следует. А часы и перстень, маме передайте, пусть спрячет подальше от глаз, вместе с кольцами и серьгами, которые мы ей дали для девочек, - сказал Азиз, вновь складывая золото в хум. Что сказал Латиф акя жене, отдавая ей часы и перстень, Азиз не знал...
   Ранним утром, вместе с отцом, они выехали из дома.
  - В Буке работает мой друг, Махмуд, ты его не знаешь, он с колхоза Хамза, это большой кишлак внизу. Мы с ним вместе училище заканчивали в Буке. Махмуд продолжил учёбу в Ташкенте, вернулся и был назначен начальником  управления. Вот к нему мы и поедем. Он честный и порядочный человек, ему я могу довериться, - сказал Латиф акя, по дороге к перекрёстку, где уже стояли два стареньких Жигуленка.
   На одном из них, Латиф акя с сыном, доехали до БукИ. Управление находилось выше, нужно было ехать наверх, где располагались кафе и магазины, парк и торговый центр.
   Из проходной управления позвонили Махмуду Жураеву, ныне полковнику, спросив разрешения пропустить к нему Эргашева Латифа и его сына Азиза. Махмуд ничего не ответил, а минут через семь, вышел сам.
  - Латиф? Как я рад тебя видеть! А это твой старший сын? Хорошо! Проходите в мой кабинет. Как поживаешь? Малика, дети... все здоровы? - спрашивал Жураев,  ведя друга через двор в здание.
  - Слава Аллаху, все здоровы. Я к тебе по важному делу, Махмуд. Очень тебе доверяю и кроме тебя, мне не к кому обратиться, - ответил Латиф акя.
  - Ты пугаешь меня, друг... надеюсь, ничего криминального? - став серьёзным, спросил Махмуд.
  - Давай лучше во дворе поговорим, об этом не стоит слышать чужим ушам, - ответил Латиф акя.
  - Пошли во внутренний двор, там беседка есть и нам никто не помешает, - сказал полковник.
   Когда они прошли за здание и вошли в беседку, Махмуд пригласил их сесть на скамейки внутри беседки.
  - Теперь говори, тут никто не услышит, - сказал полковник.
   Латиф акя подробно рассказал обо всём, что произошло за последние два дня и напомнил, что его дед владел землями вокруг их кишлака и был очень богатым человеком.
  - Но оставив больного сына, моего отца значит, дед уехал за границу. И теперь я не знаю, как можно сдать найденные драгоценности государству, - закончил говорить Латиф акя.
   Махмуд задумчиво посмотрел на друга, потом перевёл взгляд на Азиза.
  - Сознательный ты человек, Латиф. Другой бы, наверное, припрятал всё до лучших времён. Сам видишь, как изменилась жизнь. Но ты хорошо сделал, что пришёл ко мне. Нужно вызывать специалистов из Ташкента, здесь таковых нет. У меня в ГУВД Ташкента работает близкий знакомый, я позвоню ему. Он сам этим займётся. Просто, я не занимаюсь такими делами, у нас больше воров и других преступников ловят, особенно наркоманов. Об этом громко не говорят... но развелось их...
   Ладно, ты домой поезжай, Латиф. Комиссию по этому делу к тебе домой направят и я сам с ними подъеду. Ведь должны оценить стоимость клада... ну ты даёшь, Латиф! Неожиданно! Значит, Азиз ота, твой дед, таким образом откупился от своего младшего сына? Прости... но не пойму, как можно было отставить больного ребенка, зная, что никогда, быть может, больше его не увидишь... Хорошо, что он выжил, а если бы умер? - искренне недоумевая, говорил полковник.
  - Таким образом, прадед спасал остальных членов семьи, иначе их всех расстреляли бы, ты ведь знаешь, друг, - ответил Латиф акя.
  - Всё, поезжай и не переживай. Я сам с комиссией приеду и сам за всем прослежу, мало ли что. Ведь тебя обмануть - раз плюнуть! Твоя доброта всегда всех умиляла и поражала. Лишь бы боком тебе не вышла эта доброта. Идёмте, я провожу вас, - выходя из беседки, сказал полковник.
   Азиз смотрел на него и думал, что два друга, а такие разные. Но взгляд у полковника был прямой, такой не обманет.
   В этот же день, к дому Латиф акя подъехали две машины. Из Волги вышли четверо мужчин, из чёрной иномарки вышел Махмуд Жураев. Во дворе мужчин встретил Латиф акя, вскоре подошел и Азиз. Они прошли в дальнюю комнату, эксперт сделал опись драгоценностей, написал кучу бумаг об изъятии и примерной стоимости содержимого хума, все присутствующие расписались, как свидетели. Затем, эксперт сказал, что остальную работу проделают в Ташкенте и вызовут Латиф акя, чтобы вручить ему полагающиеся двадцать пять процентов от стоимости клада. Махмуд Жураев подтвердил, что этот клад мог оставить Азиз Эргашев, живший в этом доме в начале века. В общем, после всех формальностей, мужчины, забрав хум, сели в Волгу и уехали.
  - Не переживай. Видел, высокий мужчина, с усами, который командовал всеми? Это и есть мой знакомый, он всё сделает, как надо. До мозга костей правильный мужик, честный и принципиальный. Думаю, как он и сказал, дня через три тебя вызовут в Ташкент. А я поеду, поздно уже. Обращайся, если что, - сказал полковник, проходя к выходу со двора.
  - Ужин готов, может отужинаешь с нами, Махмуд. Поедешь позже, редко видимся с тобой, а наших и вовсе не вижу, - сказал Латиф акя.
  - В другой раз, друг. Да и я никого не вижу, некогда. Жизнь вон какая пошла, ни вздохнуть, ни выдохнуть! Значит, решил в Ташкент переехать? И правильно. Что тут, в кишлаке, делать? Мой старший сын тоже в Ташкенте живёт, закончил институт и остался там. Дочь замуж в Ташкент выдал, хорошо живут.
  - Спасибо тебе за всё, Махмуд. Удачи, - сказал Латиф акя, подойдя к иномарке друга вместе с ним.
  - Дода? Я утром уезжаю в Ташкент. Нужно с Аль Фаттахом встретиться. Я решил уехать с ним в Кувейт, - вдруг сказал Азиз, ошарашив отца.