Балет по смс

     Море молчало.
     А что ему оставалось?
     Волны, прижатые свежестью и густотой утренней прохлады, замерли в  ожидании первых заморозков. А может их, как никогда пугало безмолвие стоящих в дюнах исполинов деревьев? Обычно кротких и маленьких во время штормов с гуляющими туда-сюда дюнами. Обычно. Сейчас они словно укротители тигров шептали своё отрывистое «Аппп!» волнам и морю. Шептали шорохом опадающих листьев, шорохом ниспадающим в ночи на пол платьем юной девушки. В безмолвии шепчущими что-то о красоте и наготе. А может море и замерло дыханием мальчишки подсматривающим за раздевающимися перед купанием девчонками? Листья шептали о чём-то своём, не спеша устилая огненным ковром расстояния и километры, листок за листком вскрывая потаенную красоту деревьев. Голые ветви, безрезультатно пытаясь спрятать кричащую наготу стволов вспыхивали розовым стеснением от первых лучей утреннего солнца, выискивающих и прощупывающих путей к морю и пляжу. Давняя сложившаяся традиция солнца и моря. А сегодня между морем и солнцем, как впрочем, уже лет семьдесят, стояло серое некогда гордое и величавое, а сейчас серое и потрескавшееся здание. Когда-то тут была жизнь, которая радовала и солнце и море. С гуляющими и смеющимися людьми, приходившими в этот дальний уголок покормить белочек и совершить свой утренний променад. Когда-то. Обезлюдело. Здание постепенно без должного ухода начало ветшать, уже не стесняясь обваливающейся с фасада штукатурки и трещин-морщин исполосовавших стены. Когда-то это богом поцелованное место называлось главным военным госпиталем Балтийского флота. Место, в котором и врачи, и природа лечили людей. Сейчас же по каким-то причинам ещё лечат. В силу безденежья в основном добрым словом и природой. Коллектив-костяк из опытных и заслуженных врачей-пенсионеров с тоской смотрящих на падение империи добра ещё держался. Держался из последних сил, в отсутствии боеприпасов сцепившись друг с другом руками. Молча. Так шли в рукопашную, зажав зубами ленточки бескозырок, моряки. В последний бой. Ряды редели. Смерть вырывала, кадры сокращали, что было равносильно смерти. Канат традиций всё больше и больше истирался на ветру перемен.
     Было два госпиталя морской и сухопутный. Один тут другой там. И когда-то их объединили и власть одержали не моряки. И теперь госпиталь доживал свой век в вечном финансовом голоде. На крохи, падающие с барского стола армейцев. Как на ремонт, так и на лекарства. Об оборудовании и говорить нечего. Молодые врачи принимали всё как само собой разумеющееся, а вот ветераны видели другую жизнь. Ветераны всегда мешали – они ведь могли и всегда – сравнивали. Они видели свет и потому понимали, что значит надвигающаяся тьма. И ещё они понимали или громко думали, по разрозненным обрывкам информации оброненной в сердцах товарищами, друзьями, пациентами, что уж больно живописное и сладкое место занимает этот нищебродский госпиталь. А тактика уже отработана: довести здания до руин, потихоньку сократить штат, вымарать в сознании людей светлое и нужное, убедить в бесполезности и опасности, забросить. А когда уже всё порастет мхом и будет разграблено – тихонько передать-продать по остаточно-нужной цене. Кому надо. А затем оградить забором и дальше возводить. Ваять и строить. Либо летний дворец, либо частную гостиницу пансионат – то что выгодней и нужней. Территория душевная и прекрасная. А тут какой-то кому-то не нужный госпиталь. Два больших корпуса на янтарном побережье. В двадцати метрах защищённых от моря пляжем, деревьями, забором полуутонувшем в дюнах, белочках и скамейках. А ещё один укутан ленточками. Бело-красными. Трепыхающим на ветру сигнале опасности. Укутали со всех сторон лабиринтом тревоги. Одно здание как всегда, а вот второе превратили в инфекционный госпиталь. Когда начинается война,  то в строй становятся все. А война началась. Уже давно. С вирусом непонятной природы и действия. Вроде и знали о нём давно, но вот как-то получилось, что побежал он по миру, по стране, по людям. И лечили, но что-то и где-то щелкнуло, и стал он не управляем. А причин неуправляемости всегда несколько: беспечность, беспомощность и надежда на русский авось властей. А ещё то, что привыкли и научились черное называть белым. И наоборот. Как говорила бабушка: хоть сцы в глаза – говорят божья роса. По телевизору шапкозакидательство, бравые военные марши о скорой победе и свершениях, а в жизни хаос и безнадёга. Растерянность и злость во всём. Победить можно и нужно. Всегда. Но когда нет патронов, когда забирают последнее оружие, оставив в зубах ленточки и разорванную на груди тельняшку – итог рано или поздно один…
     По началу клали всех. Ещё работала та, до вирусная схема. В отделениях соблюдалось размещение по болезням: неврологические, кардиологические, пульма, травм - всё как всегда. Инфекционные, коронавирусные отделения были далеко и привозили сюда тех, кто получил свои два отрицательных теста. Долечиваться. Они долечивались, а заразка маленькими ручейками находила дырочки в ослабленных телах и начинала жиреть в них и делать своё черное дело.
     У  кровати стоял аппарат. С маской и вилкой. Видимо для втыкания в розетку. Для вентиляции легких или надувания? Двухъярусные панцирные кровати, продавленные и растянутые ещё при советской власти, пригодились. Также как и уже почти полузаброшенные палаты и коридоры. Пусть с зияющим в прорехах линолиума цементным полом. Пусть в обшарпанных и крашенных разными красками стенами. Пусть с мебелью помнящей если не Сталина, то Хрущёва наверняка. Пригодились. Спасибо Советской власти и бережливым руководителям, не выкинувшим на свалку или металлолом, не спалившим в кочегарке, а припрятавших до тяжелых дней. Пригодились. Пришли эти ненавистно долгожданные дни. Каждый день выгонял поступавшими пустоту. Эхо постепенно, но быстро покинуло это чихающее, кашлящее, скрипящее, шуршащее и осыпающееся место – испугалось.    Первый этаж – инфекционный госпиталь. Не правильно, но так получилось. Был госпиталь. Настоящий,  инфекционный. Чуть дальше. Но упал чей-то цепкий глаз на него, на землю, почти сразу уходящую в море, и приехали бульдозеры и экскаваторы и снесли целый комплекс немецких зданий способных победить в своих стенах любую инфекцию без вреда для окружающих. Любую. Но… здания снесли, богатый собственник, купивший этот лакомый кусок с выходом к морю и пляжу, подарил его практически даром женщине. Дом помог выстроить. В этаж. Или два. А может и все три. Самой простой женщине. От души. То ли жене, то ли матери прокурора или кого другого нуждающегося. Впрочем, не важно это, уже и давно – кто будет искать правду у того кому она принадлежит. Главное инфекционный госпиталь перенесли в корпус других нормальных и мирных болезней и от прежнего осталась лишь память и схема увода того чего нужно.
     А сейчас сердешное, щитовидное, травматическое, исследовательское и другие отделения вздрагивали от ночных и дневных чихов, нагревались от повышенной температуры тел. Впрочем, не долго. Зараза на то и зараза чтобы захватывать и побеждать. Когда первый этаж заполнился за края и стал перехлестывать, то было принято решение эвакуировать ещё здоровых больных в соседний корпус. Этот оградить ленточками и табличками и отдать под заразу все этажи.  И весь корпус окрестить инфекционным. Медсестры и врачи облачились в костюмы, маски, очки и стали похожи на жителей другой галактики, что было недалеко от истины. Совсем, совсем рядом. Даже патруль стал марсианским. Если раньше его задача было ловить всех  непрошенных гостей на территории воинской части, то теперь нужно было либо ловить пытающихся убежать, либо не допустить здоровых к очагу сопротивления с заразой. А может и отстреливать, кто их знает, кого посылают и какие задачи ставят. А убегать впрочем, никто и не торопился. Напуганные и притихшие известием о заражении сидели тихо в своих запираемых на ночь палатах и ждали неизбежности. Кто-то кипел от высокой температуры, кто-то хрипел воспаленными легкими, кто-то кашлял выплевывая себя по капельке. Куда тут побежишь? Домой? Чтобы заразить родных и близких? К пустым полкам аптек? В безнадёгу и обреченность? Тут хоть какой-то шанс. Хотя и тут не все, слава Богу. Когда нет денег у врачей на закупку лекарств, то лечат, чем придётся. Все деньги, оборудование – в центральном сухопутном госпитале. И какое ему дело как тут и что. Ну, кроме сводок, отчетов и прочей статистической чепухи. А сводки каждый день как на фронте. Был бы жив Левитан со своими репродукторами, всё было бы как тогда. Но ни его, ни репродукторов, ни лекарств. Да и собираться уже запретили. Больше двух на пятидесяти метрах. Врачи в бессилии на обходе всё говорят и говорят. Что-то доброе обнадеживающее. А все ждут результатов тестов. С тревогой и сомнением. Хочется домой. Хочется к детям. Хочется идти служить Родине… Надежда есть. А кормят на убой. Пять раз в день. Не каждый ресторан может похвастаться таким меню. В других, гражданских  больницах, кормежкой занимаются фирмы и потому и меню и порции поскуднее. А у военных просроченного масла на стол не дадут. Да и не воруют кефир, фрукты-соки по сумкам. Потому и на столе нет места свободно-пустого. Да разве в еде дело? Лекарств нет. Вернее есть, но минимум. И может для кого-то не прожиточный. Косит вирус не разбирая. Словно подруга с косой устала и набрала себе бестолковых помощников махающих косой направо-налево. Кого зацепят, кого толкнут. Как получится. Но много. Очень много. По телевизору, радио: и лекарства есть, и количество заболевших почти одинаковое каждый день. А привозят и привозят. В разы. Больше. А лекарств нет. А ведь скорые уже и не торопятся успеть к заболевшим. А может и не успевают. Их-то тоже мало. Кто же знал, что сегодня будет война? А врачи по тем же причинам не приезжают и не принимают. Тесты не берут. Тоже нет денег. Если в самом начале им платили пятьдесят – восемьдесят тысяч за работу с инфицированными, то сейчас счет идёт на секунды. Зашёл в зону – включил секундомер. Вышел – выключил. А потом кто-то умный рассчитывает умножая минуты и секунды на кем-то очень умным выдумавшим коэффициент. И наплевать на то, что и за секунду можно отхватить и на всю оставшуюся уже недолгую жизнь. Где овчинка, где выделка? Кругом одни концы и на мостике одни гады.
     Вы когда-нибудь видели балет!? Красивый, воздушный и прекрасный. И ведь хотелось пойти в школу и научиться так порхать. Сливаться в музыке и этих движениях и пируэтах, в этих взлётах и декорациях. Хотелось. А происходящее, или вернее творящееся, или творимое предлагает свой балет. Балет по маленькому сообщению в мобильном телефоне. Балет по СМС. И только не понятно, что предлагают – смотреть или учиться?
     Больных море, но чтобы стать больным нужно уговорить скорую помощь приехать и по возможности забрать в больницу. Или куда-нибудь где есть люди в халатах и с лекарствами. Самый лёгкий путь. По-другому нужно постановление Роспотребнадзора. Но они его без направления больницы-поликлиники не дают – им нужно постановление Роспотребнадзора. Что-что, а научились регулировать число заболевших – сколько тестов разрешили сделать, столько и заболевших. И частным клиникам пальчиком погрозили – смотрите, не портите статистику. Управа то есть. Лицензия дело такое – сегодня есть, а завтра нет. Повезло тем, кто имеет принадлежность к государству: военным, ФСБ, МВД и прочим власть придержащим. Там система отлажена: ограничили и лечение монотонным голосом робота-кашпировского по телефону: купите что-нибудь противовирусное и антибиотики, если нет то не переживайте – скоро само пройдет. А может не у всех. И может, не все доктора кричат по телефону о том, что у них двести человек и им некогда присылать всем больным сообщения с назначенным лечением и перечнем лекарств. Не повезло детям. У них совсем никаких шансов на обследование. Кто-то умный сказал, что дети не болеют и вот они выпали из обоймы. И всем плевать, даже если у них болеют родители: «Звоните куда хотите - минздрав, роспотребнадзор, министерство образования. Хоть в лигу защиты наций.». Бесполезно. И  пусть идут, нежно простившись с родителями, детки в школу. Учась, внимая преподавателям, возвращаясь домой по улице и в автобусах, заходя в магазины. Продуктовые и игрушечные. Общаясь с соседскими мамами и папами на детских площадках. Кому они нужны, когда вокруг идёт такая битва за здоровье. Не до них. Думали, что это, потому что рулят не местные, думали, что потому что живём, словно на острове-резервации, думали, что НАТО окружило и не пущает. Думали… А в интернете везде и всюду, по всей стране – ничего нет… а по телевизору руководители говорят, что и лекарства и уход будут бесплатными для всех. А мы-то уже знаем, что у них будет, а у нас всё будет тоже, только с точностью наоборот. И чтобы пережить всю эту страсть заморскую, они готовы выкачать из карманов заболевших терпил всё до копеечки оставшихся после уплаты налогов, услуг ЖКХ, света и газа, поборов и процентов.
     А битва идёт.
     Здания стоят.
     Две таблетки утром.
     Две таблетки днём.
     Две таблетки вечером.
     Врачей унесенных вирусом не видно – меняют они свои марсианские костюмы, клювовидные респираторы на койки с аппаратами и капельницами. Иногда поздно. Совсем…
     И пещерный аппарат вентиляции легких молчит. И пусть молчит, безмолвным морем, прячущимся в период штормов за раздеваемыми ветром деревьями и тоскливо поющими дюнами…
     Слався Отечество наше …свободное…
     Будем жить!