Классические переводы и отечественный язык

                (Переводы классических писателей как средство совершенствования отечественного литературного языка:
                педагогическая программа А. А. Прокоповича-Антонского)

        Исторически сложилось так, что рубеж XVIII–XIX веков в России был ознаменован дальнейшим активным развитием государственной системы просвещения, основы которой были заложены реформами петровской эпохи. Правительственная власть в лице императора Александра I и его молодых советников стремилась придать отечеству черты по-настоящему европейской державы, а для достижения этой цели необходимо было обеспечить хотя бы самое общее просвещение широких народных масс, повысить уровень национальной культуры, которая, при сохранении своей самобытности, вобрала бы в себя наиболее значительные достижения эстетической и научной мысли Запада. В соответствии с традициями рационалистической философии предшествующего столетия универсальным средством распространения просвещения считалось изучение языков, служащих для передачи накопленных человечеством знаний и являвшихся наиболее доступными и действенными инструментами разностороннего гуманитарного образования. При этом практически в равной степени уделялось внимание как освоению важнейших иностранных языков, так и совершенствованию национального языка, выступавшего в роли посредника между зарубежной культурой и отечественным укладом жизни.

        Итак, совсем не случайно поэтому на самом высоком государственном уровне было оказано официальное покровительство основанному в 1811 году при Московском университете Обществу любителей российской словесности – общественной организации, сочетавшей одновременно свойства творческого союза литераторов-практиков и объединения ученых-теоретиков, имевших общую цель – разработку отечественного языка, изучения его художественных ресурсов и создания образцовых произведений, проникнутых патриотическим пафосом утверждения просветительских ценностей на основе приобщения к сокровищнице мирового эстетического и научного наследия, не забывая также об энергичной пропаганде специфики национальной культуры.

        Созданное московской интеллигенцией общество сыграло весьма значительную роль в истории русской литературы во многом благодаря усилиям его председателя – крупного ученого-энциклопедиста, педагога и специалиста в области естествознания, университетского профессора Антона Антоновича Прокоповича-Антонского (1763–1848). В своей программной речи на торжественном открытии первого заседания общества Антонский отчетливо выразил языковую доминанту проводимой им просветительской концепции: «Намерение сего, высочайшим одобрением ознаменованного, Общества есть то, чтобы соединенными силами способствовать успехам отечественной словесности как главному средству к распространению просвещения. Предмет, достойный внимания любящих благо и славу своего Отечества! <...> Нет сомнения, что любители отечественной словесности обратят на себя благоволение монарха-просветителя, и что российский язык, на котором основывается народная образованность, возрастет и процветет под его державою» [1, с. 3, 6].

        Вслед за этими руководящими положениями Антонский сформулировал и дал подробное разъяснение одному из главных принципов, обусловливавших первостепенную значимость изучения иностранных языков для развития отечественной системы просвещения: «Классические писатели обогащают язык и определяют его свойства. До сих пор у нас по большей части учатся на иностранных языках и от них заимствуют слова, порядок, течение и обороты речи. Удивительно ли, что слог наш отзывается иностранным?» [1, с. 9]. Предостерегая против чрезмерного влияния чужих языков, пагубно сказывавшегося на состоянии отечественного языка и словесности в целом, Антонский поставил перед участниками общества актуальную задачу, имевшую комплексный характер: прежде всего, осуществить адекватный, отвечающий строгим литературным нормам, перевод основного блока необходимых для нужд отечественного просвещения иностранных книг, а затем, на основе выработанного в процессе этой переводческой деятельности национального литературного языка, создать собственные книжные пособия для обучающегося по ним российского юношества. Антонский категорично указал на эту цель не только как на ключевое условие успешности просветительских усилий отечественной педагогии, но и как на объективный показатель зрелости и самостоятельности всей национальной культуры: «Пока не будем иметь на природном языке всех учебных книг, пока не будем иметь классиков-писателей, до тех пор будем чувствовать недостаток в просвещении, скудость в словах и несовершенство в слоге» [1, с. 9].

        В то же время Антонский отдавал себе ясный отчет в значительном отставании России от Европы, а отечественной литературы от зарубежной именно в сфере теоретической систематизации науки о языке. Сказывались явная нехватка целенаправленных филологических и лингвистических штудий, отсутствие авторитетных русских ученых, которые на постоянной основе планомерно занимались бы вопросами литературного языка и стиля, разработкой обстоятельной нормативной базы национальной словесности, как это имело место на Западе: «У нас нет философов-писателей, которые утвердили бы правильность и точность слова; нет Боало и Аддисонов, которые показали бы вместе правила и образцы изящного вкуса» [1, с. 7]. Антонский обоснованно указывал, что в России оставалась недостаточно развитой не только филологическая теория, но даже и более элементарная ее ступень – литературная критика, способная оказывать обучающее воздействие на начинающих авторов и служащая лучшей школой для еще не окрепших талантов: «Имеем ли мы у себя Лагарпов, которые философски и беспристрастно разобрали бы сочинения наших писателей и каждому дали бы свой вес и меру?» [1, с. 12].

        Даже издательская практика не выдерживала сравнения с зарубежными образцами, остававшимися для деятелей отечественного просвещения примерами для подражания, к которым следовало неуклонно стремиться: «Для чего не пожелать нам, чтобы мы имели своих Дидотов, которые исправили бы и украсили книгопечатание?» [1, с. 8]. Исходя из своей педагогической методологии, Антонский призывал русских просветителей не стыдиться быть внимательными и добросовестным учениками, воспринимающими всё лучшее, что можно было взять у своих более опытных зарубежных коллег: «Наставления мужей мудрых столько же нужны в литературе, как и в нравственности» [1, с. 12].

        Обоснованию просветительской языковой программы Антонский отвел центральное место в своем главном педагогическом труде – обширном трактате «О воспитании», выдержавшем при жизни автора три переиздания (в 1797, 1809 и 1818 гг.) и оказавшем немалое влияние на отечественную педагогику тех лет. Как истинный просветитель-рационалист, стремившийся к философской систематизации рассматриваемого материала, Антонский привел целый перечень практических результатов, достигаемых в процессе сознательного изучения иностранных языков: «Чем мы им не обязаны? Они обогащают нас многими высокими, тонкими, прекрасными мыслями, кои в переводах или обезображиваются, или совсем пропадают; они делают нас гражданами всего мира, способствуют распространению торговли, знакомят нас с отдаленнейшими народами и приводят в состояние судить о совершенстве и недостатках их установлений, обычаев, правления, политики, наук, художеств» [2, с. 24]. Особенную значимость он придавал знакомству обучающихся с так называемыми классическими языками, поскольку именно с древнегреческим и латынью связывались представления о фундаментальных основах гуманитарной культуры, без освоения которых представлялось немыслимым говорить о приобщении человека к многовековым традициям европейского просвещения.

        Будучи искусным педагогом-практиком, Антонский постарался дать конкретные рекомендации по организации учебного процесса и определил целеустановку переводческих занятий классическими текстами: «Знание древних языков приобретается чтением и переводом; для сего должны быть избираемы лучшие классические писатели; они понятнее и сверх того служат к образованию нашего вкуса» [2, с. 24]. Параллельно Антонский предлагал вести обучение современным языкам просвещенной Европы для непосредственного освоения новейших достижений западного образования: «Живым языкам вернейшие учители – навык и употребление. С самым великим трудом нельзя дойти до разумения тех тонких оттенков языка, коим обращение с знающими людьми легко научить может» [2, с. 24–25].

        Обладая хорошо развитым лингвистическим чутьем, Антонский четко улавливал внутреннюю взаимосвязь между классическими и новыми языками и справедливо считал, что изучение тех и других должно способствовать активному усвоению литературных норм, позволяющих значительно совершенствовать речевую культуру обучающегося: «Лучшие сочинения при чтении понимать можно удобно; лучший разговор – весьма трудно. Во всех языках древних и новых хороший слог красив, чист и прост; хорошая речь имеет особые, ей только свойственные слова, обороты, выговор» [2, с. 25].

        Ставя главной своей задачей развитие отечественного просвещения на основе потенциальных возможностей, предоставляемых различными языками, Антонский делал основной акцент на полномасштабном овладении учащимися отечественным языком, обосновывая такой приоритет весомой аргументацией практического свойства: «Преимущественно должно заниматься отечественным языком и употреблять все старания и средства для достижения в нем правильного, твердого, основательного знания. Оставлять в небрежении такой язык, которым писаны все отечественные законы, все гражданские постановления, к общественному благосостоянию относящиеся, который должно употреблять при всех делах, при всех встречающихся нуждах, – оставлять в небрежении такой язык есть крайне грубое, непростительное заблуждение» [2, с. 25–26].

        Очень и важным и до их пор в полной мере сохраняющим всю свою актуальность положением педагогической программы Антонского явилось принципиальное указание на необходимость тщательной организации серьезного и качественного процесса обучения воспитанников коренным законам, правилам и специфике родного языка, предостережение против возможной недооценки предстоящих при этом трудностей и – что самое главное – убедительное доказательство того, что уроки родного языка должны по праву занимать центральное место в учебных программах любого образования, а не только гуманитарного. «Ошибаются также и те, – развивал свои взгляды Антонский, – кои думают, что изучение природного своего языка не великого труда стоит. Знать его основательно, знать со всеми тонкостями, чувствовать всю силу его, красоту, важность; уметь говорить и писать на нем красиво, сильно и выразительно по приличию материи, времени и места – всё это составляет труд, едва преодолимый. На приобретение такого знания должно употребить все силы, должно пожертвовать не малою частию жизни» [2, с. 26].

        Но какую же роль следует отвести при этом занятиям иностранным языком, а в особенности – несколькими одновременно? Как, с точки зрения общих принципов просветительской педагогии, оценивались подобные полилингвистические тенденции? Здесь мы сталкиваемся, пожалуй, с наиболее спорным тезисом педагогической программы Антонского, настаивавшего на целесообразности ограничения количества изучаемых языков, сведЕния их к тому обоснованному минимуму, который определялся бы практическими потребностями в их будущем использовании. Призывая к сосредоточению основных усилий на углубленном постижении и освоении отечественного языка, Антонский считал, что усилия иных педагогов, норовящих сделать из своих воспитанников полиглотов, окажутся лишь в ущерб полноценному овладению в совершенстве отечественным языком, поэтому не преминул энергично опровергнуть «мнения тех людей, кои полезнейшим упражнением почитают изучение многих иностранных языков» [2, с. 26]. «Не спорю, – аргументировал свое мнение Антонский, – есть некоторые из них, принятые в употребление, коих знание по каким-нибудь отношениям, конечно, не бесполезно и даже необходимо; есть некоторые, доведенные до такой степени совершенства, что могут служить образцом при очищении природного языка; но то всегда останется неоспоримо, что не должно без нужды, из одного тщеславия терять в изучении многих языков того времени, которое лучше употребить на приобретение знаний, необходимых в жизни и служащих к просвещению и укреплению рассудка» [2, с. 26–27].

        Такими были опорные положения просветительской программы выдающегося отечественного педагога и ученого А. А. Прокоповича-Антонского, сумевшего среди своих современников наиболее ярко выразить господствующее убеждение в том, что именно языки (прежде всего отечественный, однако в разумном сочетании с важнейшими иностранными) являются главными факторами развития отечественного просвещения и национальной культуры. В наши времена, когда русский язык, даже в своей литературной версии, не говоря уж о просторечной стихии, переживает глубокий кризис, да и засилье «special English» в контексте техницистской масс-культуры принимает зачастую чересчур вульгарные формы, – как раз в такое время идейные заветы и методические рекомендации опытного и патриотически мыслящего педагога-практика, призывавшего оптимальнее использовать потенциал иностранных языков и посредством системы учебных переводов совершенствовать отечественную языковую культуру, могут быть вновь востребованы, актуальны и плодотворны.    
               
                Литература

    1.  Прокопович-Антонский А. А.  Речь при открытии Общества // Труды Общества любителей российской словесности при императорском Московском университете. Ч. I. – М.: Университет. тип., 1812. – Отдел «Прозаические сочинения». – С. 3–16.
    2.  Прокопович-Антонский А. А.  О воспитании. – 3-е изд. – М.: Университет. тип., 1818. – 74 с. 

         Март 2008