10 нояб. Четв. Продолжение 9

Вчера картина отравления повторилась. Накануне снова сорвался на рывке, не удержался, воспользовавшись добротой официантки Тани. Съел три порции. Это меня и погубило. С утра ходил, как в тумане. Потом к обеду – озноб. Это значит стала расти температура. По коже мурашки побежали. Слег. Пью отвар корок граната. Температура тела поднимается, и к трем часам достигла максимума 38,8оС. Жар. Сильно болит голова, колет желудок. Рвоты на этот раз не было, потому что вяло позавтракал, зато пронесло по всем статьям. Классически. Выпил 2 таблетки аспирина, пропотел и температура стала спадать. Вечером - 37,3оС. Уснул. Пока спал, шла война. Заметили на близлежащем холме костер, и ну туда палить из гранатометов и пулемета. Дежурный вертолет отработал из пулемета и НУРсами – всё погасло. А я и не слышал, спал.
Наутро обычная слабость, легкое головокружение и слабая головная боль. Температура - 36,4оС. Сходил на завтрак, после полежал и снова на «коне».
Заболел желтухой Лабузов – мой бывший непосредственный начальник в Бердичеве. Он тоже слишком много ел, но в отличии от меня – я прошу порции у официанток – объедал соседей по столу.
Плотников наш у духов по-прежнему. Ходят слухи, что ещё двое сбежали из бригады и присоединились к нему. Духи их перебрасывают из одного аула в другой, прячут. Наше командование предъявило им ультиматум: или они нам выдают бойца или мы наносим БШУ по кишлаку.
Последствия для нашей группы от побега Плотникова следующие: солдатиков наших перевели в палатку к ТЭЧевским. На нашу территорию они приходят только работать и дежурить. Для оружия «кентавр» делает пирамиду, а пока оно хранится в домике рядом с кроватью каждого. ТЭЧевский пост вынесли подальше к валу, чтобы ему было видно и нашу территорию. Делаются упорные попытки начальника ТЭЧ майора Федорова присоединить нашу независимую группу к ТЭЧ, но пока его попытки терпят провал. Какой же это дурак майор Федоров можно судить по случаю, которому я был очевидец. Утром построил по форме одетых солдат перед палаткой. Стоит перед ними без головного убора, в тренировочном костюме с Уставом в руках и читает, что при входе начальника в помещение, где находятся подчиненные, должна подаваться команда «Смирно». Я подумал, что скоро при своем входе в парилку бани, Федоров потребует, чтобы все стояли на вытяжку. Урок с генералом Шаповаловым его ничему не научил. Мало того сейчас личный состав ТЭЧ стоит в строе кто в чем: в трусах, в нижнем белье, в тренировочных костюмах и т.д. и т.п.

17 нояб. Четв.

Летал в Кабул в неожиданную командировку 14 ноября. А как всё получилось. Накануне вечером, когда мы уже легли спать, вламывается в наш домик Федоров, будит всех и сообщает, что Бабкин – заместитель командира по ИАС – приказал мне завтра переодеться и быть готовым отвести документы в Кабул. Я во сне умудрился вести диалог с Федоровым по этому поводу, потому что наутро я ничего не помнил из сказанного им и подумал, что его ночной визит мне приснился. Но мне сказали сослуживцы, проснувшиеся с приходом Федорова, что это был не сон, а на самом, что ни на есть, деле приказ лететь в Кабул.
Во время завтрака я выяснил у Бабкина относительно командировки. Он подтвердил, и я пошёл переодеваться в повседневную военную форму. Пришел к штабу прямо ко времени отлета вертолетов. Бабкин ждет меня на ступеньках штаба:
- Пойдем, получишь пакет.
Спускаемся в секретный отдел. Дверь закрыта и на стук никто не выходит. А вертолеты должны уже вылететь. На одном из них летит комбат. Он нервничает из-за задержки. Его должен встречать начальник штаба авиации  полковник Пастухов и за опоздание к сроку комбат может получить нагоняй от него, что ему очень не хочется. Мы с Бабкиным мечемся по коридору штаба в поисках секретчика Хамского. Его нигде нет. Бабкин посылает меня к вертолетам предупредить, чтобы не взлетали. Потом снова идем с Бабкиным в секретный отдел – нашли бойца, помощника прапорщика Хамского. Боец суетится и не может быстро найти и заполнить бумаги. В секретный отдел вбегает взбешенный комбат и устраивает сцену Бабкину. Тот только что-то лепечет. Наконец бумаги готовы, и я бегу к запускающемуся вертолету. Почему я так долго и подробно всё это рассказываю? Да потому, что это ещё один образчик неорганизованности и безалаберности военных. Будто нельзя было приготовить документы с вечера!
Пара вертолетов вырулила на ВПП и взлетели, а пока делали круги над аэродромом, набирая высоту, я смог детально рассмотреть в иллюминатор Джелалабадскую долину. Довольно большая и густо населенная долина, отгороженная с юга от Пакистана горным хребтом Спингар. Оказывается сразу за шоссе, проходящим вдоль нашего аэродрома, течет река Кабул, разветвляясь и переплетаясь многочисленными рукавами, образуя множество островов. Вся равнина обрабатывается и разбита на участки. Много кишлаков. Если возможно, афганцы не заселяют плодородную землю, а строят свои жилища на склонах холмов, на холмах и предгорьях. Дома строят из самунов, представляющих собой довольно большие кирпичи из необожженной глины, перемешенной с соломой. Дома – одноэтажные – обнесены прямоугольной высокой и толстой стеной и видны только сверху.
Забрались мы достаточно высоко. С непривычки стало даже трудно дышать. Взяли курс вдоль реки. Почти вся долина покрыта сетью каналов и орошается. При входе в долину реку перегородили дамбой. От этого образовалось довольно приличное водохранилище. Как только кончается долина, начинаются горы, напоминающие лунный пейзаж. Только серебристая полоска реки и вдоль неё полоска дороги не дают сомневаться, что мы действительно летим над Землей. Ребристые, безжизненные, остроугольные скалы, как зубы акулы, угрожающе смотрят снизу вверх, как будто гигантское войско, сомкнувшееся плечом к плечу, подняло свои мечи, копья и другое острое оружие и ощетинилось.
Через час наши вертолёты уже кружили над Кабулом, и тут я понял, что Бабкин посадил меня не в тот вертолет, что он не будет приземляться на «Алтае» в штабе армии, а полетит на аэродром. Зато я также хорошо, как долину, осмотрел с воздуха город Кабул.
Город как бы разделен на две части неплотной цепочкой гор. Прямые, как стрелы, улицы ведут к прекрасному зданию, похоже, к парламенту, огибают его с четырех сторон и расходятся лучами к окраинам. Город подавляюще одноэтажный – из неказистых, построенных вручную жилищ.
Покружили над городом, подождали, пока второй вертолет высадит комбата и полетели в аэропорт. Аэропорт довольно большой и каких только самолетов там нет. Я быстро понял свой промах, выйдя из вертолета, быстро сориентировался и вскочил в машину, следующую в штаб армии. Машина проехала почти через весь город. На шоссе выезжали по бездорожью, а значит, натряслись и наглотались пыли порядочно. Проехали мимо консервного завода. Я определил, что это консервный завод потому, что рядом с ним в поле валялись в кучах и россыпью консервные банки. Множество афганцев взрослых и детей бродили по этому полю, что-то искали и складывали в мешки за плечами.
Выехали на шоссе и довольно сносно по нему покатили. Вскоре я увидел афганское кладбище. Надгробий или памятников почти не видно. Сами могилы очень низкие. Зато почти на каждой могиле стоит флаг, разумеется не национальный, даже мне показалось, что разные флаги. К древку каждого из них привязана черная или красная ленточка. Кладбище без растительности и ограждения.
Едем дальше. Серая стена сменяется стеной стеклянных витрин дуканов. В них горой стоят портативные магнитофоны и приемники, как у нас в Союзе ставят в рыбных магазинах банки с консервами; другие витрины оклеены фотографиями снизу доверху, наверное, фотоателье.
Горы фруктов лежат прямо на земле на подстилках. Дуканы стройматериалов и инструмента, на улице верстак, и хозяин строгает доски фуганком. Обструганные доски он ставит рядом, прислоняя к стене.
Далее дукан печек-буржуек и самоваров. Товар этот опять стоит на земле вдоль дороги. Мясной дукан. Там туши скота от мала до велика подвешены на крюках, как на виселице. Торговец отмахивает тесаком желаемый покупателем кусок мяса прямо на весу.
Проезжаем мимо модернистского здания. По слову «cinema» определяю, что это кинотеатр. Далее развалины, а рядом палатка и люди что-то готовят на костре. Тротуаров нет. Пыль, грязь. Взрослых афганцев на улицах мало. Русских вообще нет, даже военных. На автобусных остановках люди стоят или сидят на корточках. Это любимая поза афганцев. Множество детей. Так много я не видел негде. Отсутствие взрослых подчеркивает это. Почти все делают что-то полезное для семьи. Собирают листья деревьев, подметают улицы, везут что-то в тачках, переносят на руках вещи. Даже самые маленькие. За ними никто не присматривает. Как же они не будут болеть? Мы здесь пьем только кипяченую воду, моем по десять раз руки с мылом, посуду тщательно моем. А эти дети? Нашли что-то съедобное на свалке и скорее в рот.
Выехали на центральную площадь, представляющую из себя базар. От ярких красок овощей, фруктов и зелени рябит в глазах. Женщины – кто в парандже, кто в джинсах, мужчины – кто в костюмах, кто в шароварах и чалмах. Восточная пестрота.
Подъехали к штабу. Часовой открывает дверцу нашего уазика и требует документы. Берет их сличает лицо с фотографией на документах и возвращает их обратно. Я без документов, но с погонами и в портупее. Проезжай.