Пятница тринадцатого

          Наверное, у каждого из нас своя пятница тринадцатого…
          Я когда-то по молодости все эти приметы, предзнаменования, мистические знаки считала ерундой, а если что-то и происходило не совсем объяснимое, то списывала это на совпадения. Но случилась у меня в жизни и своя пятница тринадцатого, которая заставила задуматься, а всё ли так просто и очевидно устроено в этом мире.
          Дело было в 1991 году. Мы с подругой тогда по блату в составе студенческого отряда Ленинградского политехнического института поехали в Чехословакию собирать урожай. Аж на целых полтора месяца. Выезжали мы на поезде из Ленинграда как раз в те числа, когда случился всем известный путч ГКЧП, и нам до последнего было не ясно, уедем ли мы вообще, а если и уедем, то вернемся ли обратно и в какую страну – в старый СССР или в какую-то новую, демократическую. Однако, и уехали благополучно, и вернулись потом, правда, уже не в Ленинград, а в Санкт-Петербург. Да и много чего еще повидали в это непростое время перемен…
          Так вот, тогда в объединенной еще Чехословакии, жили мы в пяти километрах от небольшого городка Часлава, старинного и от этого очень симпатичного, со своим шармом и уютом. Вокруг него раскинулись богатые сельскохозяйственные угодья Чехии, объединенные в аграрные коммуны согласно социалистической модели тех времен, этакий аналог наших колхозов и совхозов. В одной из крошечных по-европейски деревушке, входящей в состав сельхозкоммуны, мы, собственно, жили и работали. Места были красивые и ухоженные. Ни одной лишней сотки земли не оставалось брошенной или невозделанной. Поначалу мы сливы собирали, а потом, когда закончили, нас перебросили на уборку яблок.
          Яблоневый сад находился недалеко от нашей деревушки. Ходили мы туда пешком. С одной стороны от сада пролегала грунтовая дорога, а за ней на пригорке раскинулся довольно большой лес. Он был огорожен забором из воткнутых в землю столбов примерно полуметровой высоты, между которыми была достаточно часто натянута толстая проволока, в некоторых местах разошедшаяся и провисшая. Кураторы нашего стройотряда с чешской стороны, как только мы приехали, предупредили нас, что в лес ходить запрещено, потому что это заповедник, а еще там живут волки и кабаны, и встреча с ними может быть весьма опасна. С другой стороны от яблоневого сада простирались кукурузные поля.
          Все яблони в саду были невысокими за счет того, что были сформированы на карликовом подвое. Не больше двух метров в высоту, с густыми аккуратными кронами и обилием спелых ярко-красных плодов. Высажены деревья были примерно в полутора метрах друг от друга ровными рядами, а расстояние между шеренгами яблонь составляло метра три. Никаких случайных кустиков или каких-то еще залётных растений не наблюдалось, а трава вокруг деревьев была свежевыкошена, что позволяло всё хорошо просматривать от края до края между соседствующими яблоневыми шеренгами, от леса до кукурузного поля. Глаз радовался этой красоте и упорядоченности, а на ум приходило сравнение с нашими заросшими и от того казавшимися неухоженными садами в советских колхозах-совхозах.
          Яблоки мы складывали в объемные холщовые мешки с застегивающимся дном. Когда набирали килограмм семь-восемь, то подходили к большим, рассчитанным на несколько тонн, деревянным контейнерам, установленным через каждые двадцать метров посередине рядов, аккуратно отстегивали дно в мешках и высыпали яблоки в эти емкости. Такая технология позволяла обращаться с яблоками бережно, не побить их при перекладывании и сохранить товарный вид плодов, поскольку шли они не на переработку, а сразу на продажу в магазины. Когда контейнеры заполнялись, к ним подъезжал кар, поднимал их и увозил в дальнейший путь, а на освободившееся место устанавливалась новая пустая емкость.
          И вот в один из прекрасных солнечных теплых осенних дней, как-то раненько утром, когда мы собирались на работу, в веселой многоголосой болтовне как-то само собой выскочило, что сегодня, оказывается, пятница тринадцатого. Я про себя подумала еще: «Ну, пятница! Ну, тринадцатого! Ну и что!? Сплошные суеверия!» И тут, как водится, началось! Посыпались рассказы и воспоминания, обмен страшными историями, с этакой, знаете, молодеческой бравадой и показным пренебрежением к потусторонним силам.
          В этой радостно-пугливой суете заходит к нам наш командир от принимающей стороны – красавец-чех Гонза. Он хорошо говорил по-русски и доброжелательно к нам относился, хотя некоторую дистанцию все время держал. Гонза несколько раз громко хлопает в ладоши, чтобы привлечь наше внимание, и неспешно говорит с приятным слуху легким акцентом:
          - Доброе утро! У меня к вам серьезное объявление!
          Наш развеселившийся отряд затихает и начинает внимательно слушать командира.
          - Вы, наверное, последние два дня, когда убирали урожай, обращали внимание на звуки, похожие на громкие хлопки. Так вот, это охотники. Идет разрешенный отстрел кабанов. Их развелось очень много. Они поломали забор вокруг леса и стали прибегать на наши угодья. Особенно им полюбилось ходить на кукурузные поля, чтобы там полакомиться.
          Наши парни тут же начинают ржать и отпускать какие-то шуточки по этому поводу. Однако, поскольку большинство студенческого отряда составляют девушки, которые внимательно и сосредоточенно слушают Гонзу, одновременно любуясь его красивыми чертами лица и высокой мужественной фигурой, наша малочисленная сильная половина человечества, не найдя поддержки своему зубоскальству, быстро замолкает и дает возможность чеху продолжить.
          - Кабаны – очень опасные животные! – наставительно говорит он, вызывая у девушек вздох немого восторга своим строгим лицом.
         - Напуганные выстрелами или желая покушать кукурузу, они могут побежать через сад, где сейчас работает ваш отряд, - продолжает серьезно Гонза.
         В ответ раздаются испуганные девичьи возгласы и смачный ржач парней, которые понимают, что только показной смелостью могут заработать себе перед девушками баллы на фоне красавца-чеха. В гуле голосов я урывками слышу, как Гонза дает какие-то инструкции по технике безопасности; вроде бы, при виде кабана нельзя убегать, кричать, махать руками, залезать на яблони, потому что они невысокие и в случае нападения кабана не спасут, а лучше запрыгнуть в контейнер…
          На том мы и отправились – на завтрак, а потом на работу. Сначала всё шло, как обычно. Собирали себе потихонечку яблоки, складывали в большие контейнеры, медленно продвигаясь от леса в сторону кукурузного поля. Все-таки немного напуганные Гонзой, прислушивались сперва, не стреляют ли охотники, не хрюкают ли кабаны… Но рисунок дня складывался настолько привычным и рутинным образом, что скоро мы отвлеклись от тревожных дум и вошли в размеренный рабочий ритм, иногда останавливаясь передохнуть, попить или поболтать. Потом приехала машина с обедом, и наступил заслуженный обеденный перерыв, на котором мы успели не только поесть, но и вздремнуть на солнышке. После небольшого отдыха тревоги наши совсем рассеялись, а все мысли занял Гонза, который со второй половины дня работал с нашей частью отряда, привлекая внимание своей кудрявой белокурой головой и высоким ростом.
          И вот, наверное, ближе часам к пяти, я услышала непривычный звук, который усиливался по мере приближения. Шел он откуда-то из соседних яблоневых рядов, поэтому источник звука было невидно. Чем он становился ближе, тем больше напоминал шум, который издает скорый пассажирский поезд, который вот-вот проскочит мимо. Помню, что я успела еще подумать, откуда здесь поезд, ведь ближайшая железная дорога в пяти километрах в Чаславе.
          В этот момент я закончила набирать свой мешок и развернулась в сторону контейнера, чтобы пойти высыпать яблоки. Метрах в трех от этого огромного деревянного ящика я увидела мою подругу Наташку, которая также несла целый мешок, чтобы пересыпать плоды. Дальше до самого леса хорошо просматривались еще пять или шесть контейнеров, вокруг которых суетились стройотрядовцы и Гонза. И вдруг наш красавец-чех подпрыгнул и оказался внутри одного из них. Я не успела удивиться этому факту, так как приближающийся с левой стороны странный звук резко усилился, и в следующее мгновенье из-за яблонь выскочил кабан и пулей пролетел дальше, скрывшись за следующим рядом деревьев. Остолбенели все, кто его видел.
          Я, насмотревшись «В мире животных», представляла себе кабанов этакими не особо большими свинками, покрытыми темной шерсткой. То, что выскочило на нас, вовсе на напоминало дикую свинью, а было огромным и чудовищным. Кабан был больше метра в высоту, а в прыжке казался вообще ростом с человека, крупным, очень мощным. Тело его покрывала грубая длинная жесткая шерсть серого цвета, более темная на спине и голове. Успела разглядеть крошечный, казавшийся налитым кровью, глаз с того бока, который был обращен ко мне. На фоне темной туши четко выделялись торчащие длинные толстые белые острые клыки. Зверь мчался, ни издавая ни одного звука, с силой ломая все, что попадалось на его пути. Для него не было препятствий. И от него исходила такая дикая, первобытная животная сила, которая заставляла ощущать собственное ничтожество по сравнению с теми лесными тварями, которых создала природа или Господь Бог!
          Кабан вылетел в том месте, где был ближайший ко мне контейнер, и к которому двигалась моя Наташка, и проскочил ровно посередине между нею и деревянной емкостью. При этом, создалось впечатление, что произошло какое-то чудо, что он не задел мою подругу; если бы его путь пролегал на метр ближе ко мне, то он просто смел и затоптал бы по дороге Наталью, абсолютно этого не заметив. Не стой на пути у дикого кабана!
          А Наташка не успела даже понять, что произошло, но застыла на месте, как вкопанная, то ли от удивления, то ли от животного страха. Она потом призналась, что действительно не осознала, что или кто пронеслось мимо нее, словив только мощный порыв ветра, резкий незнакомый и неприятный запах и испытав ужас от присутствия рядом дикой грубой колоссальной силы, пусть и мимолетной, но позволившей моей подруге в полной мере ощутить то, что человек вовсе не царь природы.
          Вокруг стояла странная тишина. Те ребята и девчонки, которые видели кабана, то ли онемели от страха, то ли вспомнили наставления Гонзы о том, что нельзя кричать. Вдалеке мы слышали только глухие звуки выстрелов и затихающий шум ветра и ломающихся веток и деревьев от убегающего зверя. Так, боясь разговаривать и шевелиться, мы простояли несколько минут, ожидая хоть какого-нибудь знака от Гонзы, раз уж он местный и имеет опыт взаимодействия с дикими животными. Красавец-чех через некоторое время выглянул из контейнера, аккуратно приподнялся, долго прислушивался и наконец вылез из своего убежища. После этого посмотрел в нашу сторону и крикнул:
          - Все в порядке?
          Мы в ответ только кивнули.
          - Пойду других посмотрю!
          Сердца еще бешено колотились, ощущение опасности пока никуда не делось. Постояв некоторое время в тишине, и видя, что Гонза ушел проверять остальные бригады и исчез за деревьями, мы начали группироваться поближе к контейнерам. Работа остановилась. Прислушиваясь и озираясь по сторонам, мы начали обмениваться впечатлениями, негромко обсуждая увиденное, рассказывая кто что успел углядеть или почувствовать. Через некоторое время Гонза вернулся и попросил продолжить сбор яблок, уверяя, что опасность миновала. Но мы были так сильно взбудоражены происшествием, что всё валилось из рук; в результате, норму мы в тот день так и не выполнили и даже закончили рабочий день раньше обычного.
          С опаской мы возвращались домой, плотной кучкой шествуя по дороге возле леса в ускоренном против обычного темпе.
          Вечер после ужина был наполнен впечатлениями дня. Большинство из нас составляли городские жители, которые имели представление о дикой природе только благодаря книгам, телевизору и зоопарку, поэтому встреча с кабаном стала настоящим событием в нашей жизни. А потом кто-то вспомнил: «Вот вам и пятница тринадцатого…»
          «В самом деле», - подумала я, - «сегодня утром ведь обсуждали, день несчастий». И впервые мысль пришла: «А, что-то в этом есть, пожалуй...»
          Вроде, и не случилось ничего, никто не пострадал, напугались ведь только. А осадочек остался, внутренний такой червячок завелся. Словно некое предостережение прозвучало: не надо глумиться над тем, чего не понимаешь! И после этой моей первой пятницы тринадцатого я стала смотреть на мир немного другими глазами, догадываясь, что есть какие-то высшие силы, которые управляют нашими мирами.