3. Танька, моя тайная любовь

- Вот это дела! ... Вот это дела! …Вот это дела! – непроизвольно шептали мои губы, пока я выкарабкивался из тесного прохода. – Ну наконец-то!
 Я с трудом отдышался и не отряхиваясь ринулся к лестнице. Руки мои продолжали мелко дрожать, пока я цеплялся за поручни.
С крестом я не заморачивался. Взял коричневый карандаш, разрезал аккуратно ножом, связал части крест-накрест леской. С дырочкой под шнурок было сложнее. Пришлось воспользоваться отцовской дрелью и самым маленьким сверлом. В итоге получился отличный лакированный крест, который не стыдно было бы одеть даже кардиналу. Пока руки мои работали голова думала.
- Где ей раздобыть одежду. Задачка не из простых, - бормотал я себе под нос. – Может к Таньке сгонять. И тут я вспомнил про валявшийся в кармане со вчерашнего дня камешек. Я вышел во двор и стал внимательно рассматривать его.
- Сколько граней, просто ужас! А сверкает как алмаз какой, - невольно сказал я сам себе.
«Но алмазы не блестят, блестят обработанные алмазы, то есть бриллианты», подумал я и удивился своим познаниям. Но таких больших бриллиантов наверно не бывает. Я решил его проверить, положил на бетонный бордюр и хотел вдарить по нему кирпичом или камнем, но, как назло, ничего подходящего не нашел. «Кирпич — это ерунда, надо бы молотком по нему шарахнуть, - подумал я и бросил эту затею. – Как-нибудь в следующий раз!»
- А вдруг и правда настоящий бриллиант! - усмехнулся я и весело зашагал к Таньке.
Масловы жили у Промбанка, на углу Красного проспекта и Депутатской улицы. Вычурная лепнина лестничных пролетов давила своей помпезной величавостью каждого, кто заходил в подъезд. На площадках было только по две массивных двери. Они скрывали пятикомнатные квартиры. Я торопливо позвонил. Застучали многочисленные засовы и высунулась голова Таньки.
- А что не спрашиваешь, кто?
- Да я видела тебя в глазок. Что пришел?
- Дело есть на миллион.
- Ну заходи. А что такой взъерошенный?! Случилось что?!
- Заметно? Пока не могу рассказать!
- Ух-ты! Важный какой! Сочиняешь опять как всегда? Колись!
- Короче, некогда, … только не удивляйся, пожалуйста, в двух словах, мне нужно твое платье.
- Не поняла, – чуть покраснела Танька. - Какое, вот это? Сдурел? Ты что задумал?
- Да нет любое. Какое похуже, и, если есть, размер побольше, - я, прикинув, смерил ее фигуру взглядом.
- Ты что двинулся? Я свои платья пацанам не собираюсь давать, - фыркнула она и бросила на меня презрительно уничтожающий взгляд.
Мне стало не по себе, но отступать было нельзя.
- Ну совсем какое-нибудь негодное, какое на тряпки не жалко. Неужели ничего нет?
- Говори, что задумал?
- Не могу.
- Ну тогда проваливай.
- Честно надо. Выручай. Потом все узнаешь.
- Вали, вали. Удумал. Я лучше на помойку выкину, чем тебе дам, еще девчонкам в школе расскажу. Поржем завтра.
- Хорошо! А если я тебе подарю такую штучку. Не за платье, просто тебе от меня. Подарок. На память.
Я вытащил из кармана лучистый переливающийся камень.
- Ха-ха! Здорово блестит. Дай заценю. Типа драгоценный хочешь сказать?
- Не знаю. Может быть. Только из моих рук.
- Ну дай потрогаю, - загорелись глаза у Таньки.
- Спокойно. Может даже и правда бриллиант, - задумчиво бросил я, - смотри сколько граней? А какая работа. Тут работы вагон, я тебе скажу!!
- Да ладно! Разыгрывать. Таких больших не бывает. Где слямзил?
Она опять протянула руку, но я отвел камень за спину.
- Так нужен тебе такой подарок?!
- Ладно, ладно. Почти уговорил.
Она прошла в соседнюю комнату, открыла платяной шкаф и защелкала деревянными плечиками.
- Тебе какого цвета?
- Без разницы, только побольше размером.
- Держи. Коралловое. Крепдешин. Почти не ношенное. Оно мне никогда не нравилось. Мать из Польши привезла. Может еще чего надо?
- Боюсь говорить, может, что из нижнего белья, типа на выброс, все что не жалко, а если ботиночки… это было бы совсем здорово.
- Однако?! Аппетиты! – она посмотрела на меня с нескрываемым любопытством. – Что же ты задумал? Ну хорошо. Я сегодня добрая. Барахла не жалко. Тебе завернуть?
- Ну если не трудно, в газету.
Она вручила мне объемный перевязанный шпагатом сверток, а я ей камень.
- Все-таки обмен? – лукаво бросила она.
- Нет, можешь забрать пакет, - великодушно предложил я.
- Да ладно. Проверка на вшивость. А блестит как настоящий! – восторженно сказала она, беря его в руку. – Пусть правда будет на память. В ящике места много. А надоест выкину.
- Не вздумай!
- Это почему!? – свела она брови. - Подарки не «отдарки», моя вещь, что хочу то и делаю.
- Пожалеешь! – глубокомысленно проронил я.
- Погодь! – промолвила она с многозначительной улыбкой, - сейчас я выведу тебя на чистую воду. – Она поджала губы. - Я знаю как.
Танька подошла к окну и с нажимом провела по стеклу острой гранью. Стекло заскрипело как от стеклореза и на нем осталась белая глубокая полоса. Не успокоившись на этом, она сделала легкие пассы рукой чуть касаясь и белые тонкие полосы послушно последовали за ее рукой. Она в растерянности оглянулась на меня.
- Ну ничего себе Гришечка! Ты даешь!
Я пожал плечами и смущенно улыбнулся.
 - Реально похоже на правду. – Продолжила она. Выражение лица у Таньки было озадаченное и даже испуганное. - Нас с тобой не посадят за это?
- Не думаю. Спрячь пока. И подальше.  Не болтай никому. Потом все объясню. 
 На улице я оглянулся. Танька стояла у окна и влюбленно и восторженно смотрела мне в след. Голубые глаза ее светились и казалось проникали мне в душу. Эти глаза я запомнил. Я их видел в предпоследний раз.  Если бы я знал, я бы никогда не делал ей таких подарков.