От перекрёстка судеб

Пришла фантазия повториться.

Из http://proza.ru/2015/11/16/280



14. Срединная степь

        На самом пределе  слышимого звука низко гудит степь. Словно гигантская виолончель так завершает свою виртуозную тему abbassando, длящуюся столь долго, что представляется   непостижимым. Такт, два или три, а может миллионы лет – так ли уж важно точное определение отрезка времени перед лицом бесконечности? - иссякала мелодия, проступала вновь и  опять уходила в тишину, чтобы, наконец, когда-нибудь исчезнуть совсем.
        Что будет с нами, когда прекратятся последние её вибрации?
        Что?
        И где этот неутомимый инструмент, недоступный мятежным взорам - за кулисами ли обступивших холмов, а, может, укрыт коврами трав под нашими ногами?
        Эти вечные вопросы!
        Они выделяют нас из огромного мира, и мы ищем ответы, изощряясь вместить всю безбрежность его  явлений в тесный сосуд наших представлений о них. То хлад пучины излучает добытый тогда трофей, а то и теплую радость негаданной находки. Но всегда - лишь часть чего-то целого, исчезающего в тумане непознанного. Да, мы обречены быть лишь долей этого мира и, в тоже время, бунтовать против этой ограниченности.
        Наш изощрённый ум в безразмерной студии своего воображения лепит - частица за частицей! - отражённый образ мира. Иногда куски творящей глины удачно ложатся на выстроенный нами каркас модели, где и утрачивают свою особенность в целом рождающегося образа. Но случается, что новое приобретение так и выпирает своей упрямой особенностью, какой бы стороной  не пытались мы  соединить её с нашей конструкцией. Тогда мы отделяем лишнее и тут же забываем об этом, завороженные достигнутым успехом. Проходит время и мы уже измеряем реальность ветхим аршином своих умозрительных построений, так умножая собственные заблуждения.
          Когда же сомнения образуют Множество, мы обреченно заявляем о недоступности мироздания нашим инструментам познания.
          Но что-то вновь и вновь понуждает нас начинать все с начала. А сам предмет возобновившихся притязаний с лукавой усмешкой поощряет наши попытки: Да, - как бы говорит он -  я увлекся  тогда нашим бегом наперегонки, и оторвался слишком далеко. Но теперь то вот мы рядом - только протяни руку и сделай всего лишь несколько быстрых шагов.
          Так начинается новая игра, в которой нет места пессимизму, равно как и оптимизму - только неизбежность случая. Вот что гарантировано нам однозначно.
          Расслабься же и постарайся получить удовольствие!

          А одинокий орёл, являющий виртуозность своего парения, неизменно недвижим в этих небесах всё творящей земли.
          Птица и виолончель - вот два символа плодотворности неброских признаков мастерства, что завораживают нас сейчас. И, право, стоит иногда остановить себя и, в образовавшейся праздности, насладиться лицезрением явившихся совершенств.
          Потоки знойных ветров и зимних вьюг проносятся здесь из далеких краев мимо и исчезают в стороне, столь же неведомой в своем конце, как и в  начале.
          Вечный орел висит  в вышине. И кажется что, только его не касаются те вибрации, что сотрясают все вокруг.
          Ещё лошадка низкорослая, чьи предки покорили некогда полмира, смиренно несёт по степи своего седока. Узкий разрез его чёрных глаз лучезарен. Спокойна  душа пастуха, привычен труд и песней отзывается тело на  жизнь природы:

"Пресветлый, вечный
из чистого трехярусного неба
с высокого сияющего свода
отправил дьесегея-Громобоя
в срединную незыблемую землю,
и двери в небе настежь отворяя,
и опрокидывая все препоны
ведомым Громобоем в поводу
Так - с мягкою, густою, ровной шерстью
с блестящею и белоснежной мастью,
с быстролетяще-резвыми ногами
с мясистою и толстой плотью,
с пластами остро пахнущего сала,
с живым дыханьем - множество коней,
подобно стаям белым снегириным,
собрав-собрав большими табунами
туда, где солнце высоко восходит,-
срединную незыблемую землю
отборными конями заселил...© Из якутского фольклора


        Кто и когда научил кочевника так чувствовать окружающее, и мастерски выражать свои чувства в знаках смысловых новообразований?  Да так, что волшебный акт творения происходит как бы сам собой, без каких либо потуг, без расчёта на признание и успех, а только лишь из потребности выразить своё отражение мира и тем самым приобщиться к окружающим его превращениям.
        Нескончаема  песнь арата. Беспредельна степь. И нет преград  душе, летящей над пространствами огромного материка.

        Четыре океана извечно терзают его берега в невероятной дали, откуда только ветра приносят сюда шумные дожди. Они падают на страждущую землю, которой и этой скудной  доли щедрот прекрасной из планет достаточно, чтобы расцвести каждой былиночкой, подняться к благословенным небесам и влиться своим голосом в завораживающе слаженный хор, поющий  осанну  всему живому, равно как и божественно недоступному.

Шаран-Цэцэг, цветочек жёлтый,
Всю степь укрыл до горизонта.
Собой невзрачен,  прост на вид
И всё же он в степи царит. © Из Читовейк

          Незатейлива эта  благодарственная молитва, сочинённая, той о которой  я и веду весь этот рассказ - моей попутчице в мирах, повстречавшейся мне на перекрёстке судеб. И как же много открывается в её так выраженном  смысле пусть и предвзятому но и пытливому чувству, чтобы откликнуться  на ненавязчивый призыв всеми гранями своего благоговения. Пусть это благодарение   исходит прочь от тебя в  беспредельный мир, ведь оно возвратится  прекрасными дарами - всегда неожиданно, - чтобы спасти тебя, может быть уже поверженного в прах ударами судьбы от последнего твоего прегрешения перед мирами – которое всего то и называется Уныние.

          Перед нами лежат пространства, созданные природой для уединенного созерцания. Куда не кинь взгляд, ничто не ставит пределов досягаемости. Только далекий горизонт  обозначен  волнистой линией холмов, размытой зыбким маревом живительного тепла.Сколько жизни сокрыто от праздных взглядов в этих просторах?!
Любой возникающий здесь вопрос, тает в дали, не встречая ответа.
          Пусто вокруг, безмолвно.
          Только хищник находит себе добычу, и тогда прерываются дни жертвы на алтарь продолжения жизни.
          Но кто возьмет на себя смелость быть судьей трагического?
          А ветер, неустанно стремящийся куда-то, разносит густой настой цветущих лугов, способный опьянить целый мир.
          Да, пусто кругом. Только переливается внутри упрямое осознание того, что твое время существует вечно, и  нет нужды спешить ни для чего. И  мир, открытый взору, и бездна внутри тебя обратились в расплав, а их содержание янтарно  перетекает друг в друга. Запах созревания кружит голову и изгоняет прочь тяжесть прошлых невзгод. Ничто не мешает начать всё с чистого листа - как письмо на песке: стоит споткнуться на тропе постижения смысла - и одного движения достаточно, чтобы не оставить на зыбкой поверхности и следа. Теперь ничто не догонит тебя обрывками фраз, этих свидетелей былых  заблуждений.
           Настолько дорогих тебе сейчас, что кажутся откровениями.


15. О лошади сивой масти

 
           Когда мы пытаемся реконструировать прошлое, какую непосильную задачу ставим себе при этом! И самый искусный мастер не может в полной мере адекватно отобразить события и минутной-то давности. Всякая наша попытка уже содержит в себе опыт предшествующей  жизни и поэтому новая модель того прошлого - когда не ясен был ещё результат наших усилий - является как бы новой реальностью. Поэтому, встречая в виртуальных образах подобие картин прошлого, непосредственный участник  заинтересованным взором ищет и находит: и некие аналогии, там, где их быть не может, и  несоответствия явные и сокрытые,  там, где  автору хотелось бы быть точным.
        Тому же, кто не признает возможность отстраненного восприятия самых  узнаваемых эпизодов, советуем провести некий эксперимент.
          Вот проба воды, взятая в устье могучей реки. Сколь много частиц её слито воедино даже в малом объеме!  Но значит ли это, что всякая капля его утратила свое первородство и отныне предстает безликой?
         Возможно и так.
         Но если дать возможность ей осознать свою самость, можем ли мы тогда со всей определенностью сказать, то вот этот стакан воды наполнен водой притока Янь, другой же содержит в себе вкус родников противоположной стороны обширного водосбора, где царит Инь?
         Надо ли говорить о бессмысленности подобных утверждений?
         Все-таки наша жизнь соткана  из одной нити, сколь бы обширным ни казался  её многоцветный ковер.
         В минуты роковые наше внимание сжимается до размеров точки, ища выход из скалистой узкости в ревущих бурунах сокрытых рифов, но стоит выйти нам на широкую воду - вот и разворачивается наша душа подобием солнечных элементов, пролетающей над планетой космической станции.
         Сразу забыто то, чему мы поклонялись совсем недавно и мы предъявляем новые претензии судьбе.
          "Но Провидение не то, что спасает тебя в бурю, когда  все другие нашли последний приют в пучине, а то что губит тебя, когда иные все спаслись среди обломков, разбросанных в безбрежности океана."
          Так сказал гуру  Шри Ауробино Гхош.
          Да, я припадаю к стопам его мудрости,  но вовсе не потому, что хочу отдать  кому-либо свою волю, а затем,  что чувствую, как струны его души резонансом отзываются в деках моей ипостаси.
          Провидение. Всякое упование к его милости лишено искренности, поскольку наши интересы всегда простираются к спасительному. И пагуба его снисхождения отвергается  самыми глубинами нас.Тем самым мы говорим: - Стоп! - его устремлениям, как бы поднимаясь с привала на трудной дороге, и совершаем дальнейшее восхождение без помощи посторонних сил. Так есть ли на самом деле то, что мы только что назвали всего лишь  одним словом?
          А может Проведение - это всего лишь имя бухты, что

"вдается в север-западный берег Анадырского залива на 19,5 мили к северу и имеет вид узкого фьорда. Вход в нее расположен между мысами Столетия на западе и Лысая Голова на востоке.
Бухта Проведения окаймлена горами высотой 400 - 800 метров. Эти горы являются отрогами Чукотского хребта и имеют преимущественно куполообразные вершины; склоны гор, состоящие из каменистых осыпей и скал, очень крутые; местами они покрыты мхами и тундровой растительностью. Впадающие в бухту речки мелководны и уровень воды в них непостоянен.
Восточный берег бухты Проведения своими изгибами образует три хорошо защищенных бухты. Западный берег изрезан слабо.
При подходе к бухте Проведения с моря наиболее приметны мысы Якун, Столетия, Лесовского и Лысая Голова, а также отдельные горы на восточном ее берегу: Ысигэт, Ступикан, Горностай и Беклимишева.
Глубины в бухте Проведения достигают 156 м. Посредине входа в бухту имеется порог с глубинами 35 – 40. Берега бухты приглубы, но местами вдоль них разбросаны камни.
Грунт в бухте Провидения на глубинах больше 20 м ил, а на глубинах меньше 20 м. галька."

         Сколько всего содержательного  открывается за строгими строчками этого, взятого из мореходной лоции полвека назад совершённого описания, человеку, способному оторваться от основ формального знания и населить это мир шумом прибоя, криками чаек,  дыханием жизни рыбаков, выходящих в море за извечным уловом, или охотника в поисках добычи на безлюдных склонах.
         Зачем же населять формализованные страницы живописными подробностями вымысла, когда сама жизнь вопиет из каждого распадка своей многозначительной тишиной?
         А сумеешь пробудить в ком-то интерес к  познанию самого себя на просторах  миров – и на том тебе и спасибо. Сколь мизерен тогда избранный бизнес - это правда.
         Но и самые неутомимые любовники  ведь так же безрассудно  много возможностей упускают на игнорируемом ими рынке сексуальных, например, услуг.
        Да, жизнь исполнена противоречий, которые всякий раз останавливают нас необходимостью выбора.Но, сделав решительный шаг, уже невозможно вернуться к изначальному, ибо всякое перемещение по спирали времен исключает возможность встречи с  однажды утраченным.

" Тогда очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем всматриваемся мы в грядущее,  стараясь удержать несбывшееся. А между тем время проходит, и мы стремимся между туманных берегов несбывшегося, толкуя о делах дня"

         – Узнавайте же мысли  творцов,  затерявшихся среди пестроцветного обилия однодневных бестселлеров - и откроются запоры вашей собственной ограниченности. Можете не спешить, но знайте - "время проходит"!
        Вид творчества, склонившего голову перед прихотью потребителя, роющегося, как в груде  искусно разделанного мяса в поисках куска, отвечающего критериям его запросов - способен остановить и в самом начале, казалось бы,  любой душевный порыв.
        И все же живы храбрецы, бросающие себя в обжигающую купель измышленного.
        Где источник и самых изощренных сих картин?
        ?..
        Да, знак вопроса всякий раз остается на дне  сокровенного сундука, когда содержимое его извлечено нетерпеливой рукой и обрело в зависимости от мастерства исполнителя ту или иную форму.
        Удачлив тот, кто может сохранить способность действовать рассудительно, как опытный обольститель. Но как неловок горящий, переполненный страстным порывом, что только самая изощренная жрица способна извлечь удовольствие из сего, поверженного - с самых недосягаемых верхних веток - плода.
       Как же быть тому, кто долгие годы носил в себе благодать тех беспредельно прекрасных миров, когда ошеломленное сознание снова и снова говорило:
- Ради этого стоило родиться - без каких-либо расчетов быть услышанным?
       Дать возможность  источить обретённое богатство по капле в малую течь?
       А почему бы и нет? ведь сколь много цветов земли уже кануло без следа!
       И кто об этом вспомнит?
       Но что-то вновь и вновь заставляет новый росток пробивать себе ход к свету сначала сквозь оковы семени, затем  сквозь недра родящей земли: благоприятствующей своей плодородной сутью, или даже жестокосердной, как плотный слой асфальта.
        Вот пробился, наконец, слабый побег. Уцелеет ли он, пока не окрепнет среди множественных вызовов его времени? А, уцелев, увидит ли его расцветающее чудо внимательный взор?
Уже опадает последний лепесток, сохнет его стебель и обращается в прах. Но сокрыты до поры, в поверженных останках, семена, и кому-то предстоит повторить предопределённый круг.
         Снова и снова.
         Нет,  не пресечется, - доколе позволят звёзды миров, - на обширных наших просторах красота, доступная каждому, - простая и полная радостных тайн.

         О, внимающий мне, ты еще здесь! А я вот вынужден оставить тебя, не выполнив и малой доли своих обещаний. Что же заставляет меня прервать свой труд?
      Ощущение того, что всё, о чем хотела сказать моя душа уже исполнилось и новые мысли будут тут лишь повторением прошлых. Не знаю, - доведётся ли встретиться вновь. Сейчас кажется что вряд ли. Но память ехидно являет прошлую картину, где в измученном терзаниями духа субъекте, лихорадочного вскакивающим с постели и судорожно ищущим то  ручку, то хоть какой- либо клочок бумаги - я узнаю кого-то знакомого себе. Никогда не доводилось нам общаться насупротив в какой-либо из жизненных ситуаций, но странное дело, его облик, виденный мною едва ли меньше всякого случайно встреченного, говорит обо мне гораздо больше, чем это могу сделать я сам.
        Мгновением я застаю его врасплох, как это представляется, в безграничном зеркале – ещё не прошло и малого отрезка времени, достаточного чтобы перестроить выражение лица, осанку и спрятать мысли (обнаженная сущность  предстает беззащитно открытой – делай что хочешь!), но через мгновение включает встреченный свое лицедейство, и все, что не сумело прорваться в бега, возвращается  на круги своя.