Романтика

Люся встречалась с Вадимом Александровичем. Ей нравилось, когда его подчинённые обращались к нему по имени-отчеству, на «Вы» и дрожали как осиновый лист при одном только строгом взгляде своего начальника; а она так игриво называла своего мужчину «Вадик», и на «ты», и звонко хохотала при очень близком общении в ответ на его игривые ласки. Естественно, всё это не при посторонних.
Вадим Александрович был женат, имел двоих детей, располагал большими деньгами и парком дорогих автомобилей, занимал высокий пост, поэтому отношения пары должны были оставаться тайной. Редкие встречи проходили в его личном доме, о котором никто не знал – ни друзья, ни знакомые, ни, конечно же, жена.
Это было особенное место.
Вадим имел собственного водителя, но Люсю для встреч он привозил лично. Одноэтажный, но большой дом с несколькими просторными комнатами, уютной ванной, комфортной обеденной зоной, объединённой с гостиной, был оснащён самым современным оборудованием, имел превосходную звукоизоляцию, находился за городом вдали от проезжей части и других домов. В подвальном помещении располагались ряды с различной провизией - едой, консервами, питьём. Всего этого могло бы хватить на пару лет, если бы возникла необходимость надолго укрыться в доме. При малейшей опасности окна, двери, стены, полы и потолки перекрывались железным занавесом, который невозможно было пробить, выбить, выломать или изрешетить пулями… Вадим Александрович вложил огромные средства в подобное укрытие, потому что должность его была связана со многими тёмными делишками.
С Люсей он встречался более года, но почему-то с первых дней он ей всецело доверял. Конечно, для начала он проверил её биографию вдоль и поперёк через свои каналы безопасности. После пары месяцев встреч она сделалась для него родной душой. Он мог обсуждать с ней многие вещи и события своей жизни, которыми бы никогда и ни с кем не поделился. Многие темы касались семьи, должности, политики и даже его «оборотной» стороны дел, но Вадим Александрович был точно уверен, что подобная информация и все его переживания останутся лишь в голове Люси, на её сладких губках и в шёпоте слов поддержки под тёплым одеялом во время редких встреч.
Один из дней выдался тяжёлым и довольно неспокойным. Вадим хотел расслабиться и завершить этот нескончаемый день в объятиях той, которая понимала его как никто другой.
Удовлетворив свои моральные и физические желания, Вадим Александрович, лёжа в кровати спальни, делал глубокие осмысленные затяжки своей сигареты, выдыхая дым в потолок. Люся, отпив несколько глотков «Мартини», поставила бокал на прикроватную тумбу и вновь возвратилась к своему непостоянному мужчине, положив голову ему на грудь и слушая стук его беспокойного сердца. Она нежно водила своими тонкими пальчиками по его коже, отчего Вадиму Александровичу было одновременно приятно и щекотно. Он немного ёрзал и посмеивался, потом замирал, делая очередную затяжку и ожидая повторных прикосновений своей тайной от посторонних взглядов красавицы.
- Завтра я улетаю, - проговорил Вадим.
Люся подняла голову с его груди и с интересом посмотрела на его лицо.
- Надолго? – спросила она.
- Не знаю, как решу все дела, - он потянулся к пепельнице и затушил окурок.
- Когда бросишь курить? – спросила она игриво, всё ещё вглядываясь в каждую его морщинку. – Ты обещал.
Вадим Александрович повернул голову к Люсе, улыбнулся и поцеловал её.
- Вадим, - протянула Люся по-детски, играючи. – Помнишь, ты говорил об этом.
- Ради тебя обязательно брошу, - согласился мужчина. Тут он изменился в лице, стал серьёзным и задумался. – Но после приезда. Прилечу и брошу. Мне надо обсудить ту сделку. Ты же знаешь, сигареты помогают мне справиться с нервами. А они итак ни к чёрту…
- Переговоры пройдут хорошо, я знаю, - сказала Люся весело, потрепала Вадиму волосы, словно ребёнку, и встала с кровати. – Я в душ! - почти крикнула она, двигаясь в направлении ванной комнаты. – Потом я бы хотела поесть!
Вадим Александрович с удовольствием смотрел на то, как обнажённый силуэт легко порхает по комнате. Когда это чудесное тело скрылось за дверью ванной, Вадим вновь задумался. Как много проблем давило на него, и со всем этим необходимо было справиться.
После прохладного душа в Люсе чувствовалась ещё большая лёгкость и игривость. Вадим уже нагрел давно остывшую пиццу, от горячего куриного супа исходил приятный аромат, холодные куски запечённой сёмги с листьями свежей мяты и ломтиками сочного лайма казались похожими на произведение искусства.
После совместного ужина, который завершился горячим свежезаваренным чаем с шоколадным пралине под новостной канал на огромной плазменной панели, пришло время расставаться.
- Ты всё выключил? – напомнила Люся, хихикая, хотя итак знала, что Вадим строго следит за порядком во всём. Она стояла посреди гостиной, одетая, слегка размахивала своей дамской сумочкой, словно школьница, и ожидала своего избранника. Вадим Александрович накинул пиджак, поправил галстук и потянулся за пультом, чтобы выключить плазму.
- Что так долго? – спросила Люся, видя, как Вадим с серьёзным видом теребит пульт в руках.
- Не выключается, - занервничал Вадим.
Он постучал пультом по столу и ещё раз попытался нажать на кнопки. Но ничего не происходило.
Вдруг послышался глухой протяжный гул. Люди замерли, осторожно оглядываясь по сторонам. Панель ТВ вдруг выключилась сама. Воцарилась тишина. Люся стала серьёзной, ей больше не хотелось хихикать.
- Всё в порядке? – спросила она неуверенно.
Вадим не успел ответить.
Гул возобновился и молниеносно, одна внутренняя поверхность дома за другой, начали перекрываться движущимися панелями. Люся очень испугалась. Она вскрикнула, съёжилась и прижала к себе сумочку, словно пытаясь укрыться за ней. Не менее испугался и Вадим, судорожно оглядываясь по сторонам, пытаясь уследить за движением панелей. Через несколько секунд всё стихло, и выключился свет. Люди стояли и не двигались. В полной темноте не было слышно ни звука, лишь сердца их бешено колотились, а головы раздирали тысячи вопросов. Секунду спустя включился неяркий свет нескольких крошечных лампочек, встроенных в панелях, где-то у высокого потолка. В тусклом свете можно было разглядеть объятых страхом мужчину и женщину, и гостиную, все поверхности которой теперь состояли из толстой звукоизоляционной непробиваемой брони.
- И что теперь? – еле слышно произнесла Люся.
 Вадим посмотрел на неё вопросительно, обвёл глазами всё вокруг, и вдруг бросился к противоположной стене, потом к другой, и к тем местам, где были окна… Люся наблюдала за действиями Вадима с дрожью во всём теле, и не могла пошевелиться.
Следующие два часа люди находились в полном замешательстве, их мучали вопросы, они выясняли ситуацию между собой и искали выход.
Вскоре стало ясно, что выбраться из дома, пробить стены, достучаться до кого-либо снаружи, связаться с кем-то, позвонить – невозможно. Абсолютно всё было перекрыто, все сигналы и сети заблокированы, даже трубы всей сантехники сделаны сверх узкими, из спец материала, поглощающего звуки. К тому же, по непонятной причине, людям остались доступными лишь гостиная с её обеденной зоной, спальня и ванная комната. Всё остальное поглотил непробиваемый занавес. Чудесный паркетный пол под ногами в некоторых местах гостиной и спальни был разобран Вадимом при помощи ножей и отбивного железного молотка - это всё, что удалось найти из «инструментов» в этих комнатах, но и под ним оказались неподдающиеся механическому воздействию плиты.
Вадим не был готов к такому повороту событий, и уж тем более не была готова Люся.
- Прости, что говорю тебе…, - всхлипывала она, вытирая влажной салфеткой растёкшуюся по щекам тушь. Девушка сидела на диване гостиной, поджав ноги, в уже помятом платье. – …Но ты должен был всё предусмотреть. Даже это…
- Я ещё раз повторяю, я не знаю, что произошло! – всё больше раздражался Вадим. Он сильно вспотел, снял пиджак и галстук, край рубашки небрежно вылез из брюк. – Какой-то сбой системы.
- Должен же быть выключатель! Или включатель… Можно ли управлять всем этим? – недоумевала Люся.
- Не заставляй меня повторяться! Я всё тебе рассказал! – громко злился Вадим. Ему казалось, что его будто что-то душит, и он порывистыми движениями расстегнул верхние пуговицы своей рубашки. Одновременно с этим, он озлобленно потряс головой, закидывая её назад, выставляя вверх свой итак выдающийся вперёд подбородок, и издал тяжёлый громкий выдох.
В душе Люси так всё сжалось от этой полутёмной замкнутости и безвыходности, от неожиданной неприятной ярости со стороны человека, который совсем недавно так страстно любил её, что она вдруг вскочила с дивана, кинулась на шею своему Вадику и зарыдала. Она даже не заметила, что тело его было горячим и влажным, а от кожи пахло потом. Вадим поднял взгляд на непробиваемый потолок, и медленно положил руки на талию такой ранимой, нежной девушки. Вырваться из этой клетки пока не представлялось возможным. Вопрос о продолжении жизни в таких условиях тоже не находил ответа. Внутри Вадима что-то содрогнулось, ему впервые стало действительно страшно, и он так сильно сжал руки вокруг талии Люси, как будто она осталась единственным живым существом на всём этом свете… Хотя, по сути, она и была для него такой именно здесь, в этом доме, в этих двух комнатах, волей судьбы ставшими теперь для них обоих целым миром, ограниченным данным пространством.
- О, Господи! – вскрикнул Вадим, словно не своим голосом. Он оттолкнул Люсю так, что она, чуть было, не упала, и ринулся в сторону обеденной зоны. Он схватил ножи и молоток, и принялся долбить паркет дрожащими руками… Обнажились такие же защитные панели.
Люся смотрела на действия своего любовника с явным беспокойством. Вдруг Вадим с ненавистью отбросил инструменты в сторону, сел на пол, опершись спиной о ножку стола, сжал голову двумя руками и застыл взглядом где-то у носка своего ботинка. Какое-то время Люся не решалась вымолвить и слова, и даже пошевелиться. Но потом всё же тихо и осторожно спросила:
- Что случилось?
Вадим медленно поднял голову, посмотрев исподлобья каменным взором, и обречённо произнёс:
- Подвал с едой внизу. А мы наверху. Улавливаешь связь?
Люся бросила взгляд на часть виднеющейся плиты среди щепок только что разодранного паркета. Да, она понимала, о чём говорит Вадим. И от всего этого становилось ещё больше не по себе. Чувство безысходности начинало точить и выедать изнутри.
Каждый из находившихся в гостиной людей пребывал в своих мыслях в полном молчании и тишине.


2
- Еды надолго не хватит,  - заявила Люся, заглянув в холодильник, обшарив все шкафы и полки. Таким образом, она пыталась взять себя в руки. – Удивительно, что есть электричество в розетках. И течет вода. И газ поступает. Может ещё раз попробовать по этим каналам как-то соединиться с внешним миром, послать весточку, достучаться, докричаться, раздолбить отверстие?
- Там стоят какие-то блоки, мы ведь уже пробовали! Я не могу ответить, что это. Пойми, здесь всё сделано для того, чтобы ничто не смогло проникнуть в дом, - громко и строго сказал Вадим, глядя на Люсю внизу вверх, всё ещё сидя на полу. – Нас даже газом не отравить. Я специально потратил кучу денег – на очистные сооружения для свежего воздуха!
- Значит, если на нас сбросить водородную бомбу, мы выживем? – съязвила Люся.
Вадим умолк, но сильно распсиховался. Он встал и начал бесцельно бродить по комнате.
Люди провели ночь почти без сна, в смятении и в повторных поисках способов выбраться или достучаться до кого-либо снаружи. Недосып, напрасные физические усилия и неопределённое будущее порождали и усиливали значительную нервозность.
- У меня пропадает очень важная встреча! – ближе к утру вдруг начал кричать Вадим куда-то в пустоту. Казалось, он полностью вышел из себя, размахивал руками во все стороны, словно кому-то что-то доказывая. – От этого многое зависит! Моё положение, мои деньги, мои связи!
- Господи, - застонала сонная Люся, вздрогнув, полулёжа на том самом диване. – От этих стен зависит наша жизнь, а он про деньги вспоминает.
- Заткнись, сука! – выкрикнул Вадим, и ничуть не пожалел о сказанных словах.
Люся замолчала от обиды целенаправленного оскорбления, неожиданно услышанного в свой адрес. Она резко встала с дивана, схватила стоявший на столе стакан и кинула его в своего недавно обожаемого мужчину. Стакан пролетел мимо и разбился об пол. Вадим бросил ненавистный взгляд в сторону Люси и сжал кулаки. Люся это заметила, отшатнулась в сторону и быстро скрылась в соседней спальне, заперев за собой дверь.
Дни тянулись в атмосфере сильного нервного напряжения. Люди с явной тревогой пытались вновь и вновь искать выход, но его не было: был обшарен каждый сантиметр железного занавеса, простукивались каждая труба, вытяжка и все до единой поверхности разными предметами. Те нежные и доверительные отношения, которые совсем недавно соединяли эти одинокие души, испарились, словно никогда и не существовали. Три последующих дня люди провели в одиночестве, каждый сам в себе. Ни слова, ни взгляда, ни сочувствия, ни поддержки.
На четвёртый день Люся проснулась и услышала еле заметные, странные звуки за дверью. Она откинула одеяло, подошла к двери и повернула замок.  Медленно приоткрыв дверь, взору Люси предстало странное явление – Вадим сидел за столом и плакал. Да, плакал сильный мужчина, авторитетный и очень богатый, известный в определённых кругах своей стойкостью и беспощадностью. Взъерошенный, он сидел в помятой рубашке, без галстука, без штанов, в носках, свесив голову на грудь и рыдал, как ребёнок. Люся на мгновение задумалась, глядя на сие не совсем приятное зрелище. Но потом, словно очнувшись, она прониклась сочувствием и подошла к нему. Вадим не стеснялся своих слёз и продолжил тихо плакать. Люся нежно взяла его голову  своими красивыми ручками, прислонила её к своей груди и начала гладить по волосам, словно мать своё чадо. Вскоре всхлипы прекратились.
- Кто обеспечит моих детей, если меня не станет? – вдруг спросил он Люсю, подняв на неё свой воспалённый от слёз взгляд.
- У меня тоже осталась доченька, - ответила она ему. И в душе всё сжималось от боли расставания. И ком в горле затруднял дыхание. – Она такая малышка.
Люся хотела привести в чувство того сильного, желанного мужчину, которого она знала совсем недавно… Девушка наклонилась и прикоснулась к его губам, сделав попытку его поцеловать.
- Кто доделает все мои дела? Они так важны, так важны... – словно не слыша слов Люси, не замечая её движений и усилий хоть как-то сгладить возникшую ситуацию, Вадим продолжал нытьё, глядя ей в глаза.
- Вадик, сейчас важно то, что мы обязаны выбраться отсюда, - твёрдо сказала Люся, отпрянув от его губ. – Нас уже должны были хватиться, объявить в розыск. Нас найдут.
- А жена, - не останавливался Вадим, умоляюще продолжая смотреть на Люсю, как на свой объект для стенаний. - Она забудет меня, найдёт другого, будет в его постели…
- Это больше невозможно слушать, - прошептала Люся и оттолкнула голову Вадима от себя. Его тело качнулось, но продолжило находиться на стуле, безвольно свесив руки. А сама девушка начала поиск еды, открывая все шкафчики на кухне.
- Почти ничего не осталось, - вдруг послышался голос. Вадим будто пришёл в себя, и пристально смотрел на шныряющую по кухне фигуру. - Осталось две пачки макарон, и пачка соли. У меня в доме… у богатого и влиятельного человека… который может себе позволить питаться в ресторанах хоть каждый день… остались макароны… и соль…
Тут Вадим громко и возбуждённо выругался.
- Что, съедим вместе пуд соли? – продолжил он разъярённо. - Ой, а пуда-то нет, пачка – это же всего один килограмм. Нет, не килограмм, смотри, там сбоку надорвано, значит, соль уже была использована, и теперь осталось меньше килограмма.
- Замолчи уже! – не выдержала Люся. – Надо варить макароны понемногу, так дольше хватит. Будем экономить.
Вадим лихорадочно затрясся от истерического смеха, что еле смог выговорить:
- Насколько может хватить двух пачек макарон? Максимум день, два, если питаться раз в сутки. А потом? Что потом? Можно пить воду, есть своё дерьмо… Да можно сожрать друг друга!
Люся не приняла его слова всерьёз, но задумалась о собственной безопасности. Вечером, когда струи воды, уныния и безвольности обливали сидящее тело Вадима в ванной, она спрятала все колющие и режущие предметы, имеющиеся на кухне, у себя в комнате.


3
Остальные три дня дались людям очень тяжело. Соль и макароны были разделены поровну. Люди распоряжались этими последними остаткам пищи по своему усмотрению. Люся решила не варить макароны и ела продукт в сухом виде в своей комнате за закрытой дверью, так как боялась своего любовника с расстроившейся психикой.
Она выходила из комнаты лишь по нужде, быстрыми перебежками, пока обессиленный Вадим находился под тяжестью сна. В ванной она нашла большой таз, который теперь стоял в её комнате, наполненный водой для питья. Люся, вместо еды, старалась много пить, но вода, проходя через кишечник, ничуть не наполняла её тело силами…
К вечеру третьего дня даже соль была почти вся съедена, отчего языки измученных людей разбухли, почти онемели и не ощущали вкуса. И всё время хотелось пить. Вадим ничуть не стеснялся вылизывать остатки еды со всех поверхностей. Он достал из мусорного бака картонную коробку из-под той пиццы, нашёл на внутренней стороне крышки присохший кусочек сладкого перца и с жадностью это съел.
От Вадима Александровича, казалось, осталось лишь имя, а тело его, забыв о том, что оно принадлежит мужчине, то и дело впадало в панику, выплёскивая наружу приступы ярости, злости. Руки сами хватали всё, что попадается на глаза, и швыряли это в разные стороны. И, как ни странно, после подобных вспышек в тело вновь вселялся Вадим, который всё чаще обливался слезами, при этом скулил как щенок либо безвольно ныл вслух. В такие моменты Люся накрывалась подушкой, чтобы не слышать удручающий вой и крушение мебели. Девушка старалась морально держаться, всеми силами, хотя её очень страшила нелепая голодная смерть в четырёх стенах и мучила обида за столь абсурдное стечение обстоятельств. Ей было невероятно жаль свою дочку-крошку, которая, возможно, останется сиротой. А как же хотелось обнимать эту маленькую, розовощёкую, улыбающуюся куколку, слышать её смех, гулять с ней под тенью густых деревьев в парке, сидеть на мягкой зелёной траве и целовать вьющиеся белокурые волосы, в которых путались искрящиеся лучи вечернего яркого солнца… 
Заточение, одиночество, полумрак… Мысли о семье и детях, об упущенных возможностях… Напрасные усилия достучаться до кого-либо и окончательное осознание того, что выхода из этого помещения нет… Голод и нервное истощение беспощадно дёргали за все нервные окончания, отчего силы быстро покидали все имеющиеся мышцы.
Дремоту и мысли о дочери и солнце прервал грохот. Люся очнулась. От голодного головокружения она не сразу сообразила, что происходит. Грохот повторился, опять и опять. Люся вскочила с кровати и уставилась на дверь. Сердце бешено колотилось в груди, и, словно перекрывало глухие, но мощные стуки. Казалось, дверь вот-вот рухнет под напором увесистых толчков. Вадим словно выжил из ума. Он долбил ногами, руками, потом взял что-то тяжелое… Грохот начал превращаться в треск древесины. Было ясно, что совсем скоро в комнату ворвётся существо, потерявшее человеческий облик за дни тяжёлых голодных и моральных испытаний.
- Давай попробуем снова всё начать! – неистово кричал Вадим Александрович, задыхаясь после каждого слова. – Как раньше! Кинемся сейчас в постель и вспомним былое! Как же так! Мы вместе в этом доме столько дней и ни разу не провели это время в кровати! 
Удары в дверь участились, и дерево начало разламываться на щепки. Сквозь зияющие дыры можно было видеть бешеного зверя с покрасневшими глазами, оскалившегося и потерявшего контроль над своим разумом.
Люся кинулась под кровать и схватила один из ножей, которые спрятала тут.
Вдруг удары прекратились. Люся замерла. Послышался щелчок - Вадим смог протиснуть руку сквозь образовавшееся отверстие и отпереть замок. Он медленно открыл истерзанную дверь и также неторопливо прошипел:
- А может ты вкусная?
Вадим Александрович двигался по комнате медленно, ступая шаг за шагом, пытаясь высмотреть в почти тёмном помещении свою жертву. Полумрак смешивал возникающие тени в его глазах, голод разжигал животную агрессию и усиливал дрожь конечностей, многодневное заточение селило в мозгу безумные мысли, которые меняли реальность. Вадим точно знал, что Люся спряталась под кроватью. Больше в этой комнате деваться было некуда. Он дошёл до середины края кровати и опустился на колени. Люсю окутал неимоверный страх. Она лежала на боку, не двигалась, почти не дышала. Перед собой она держала нож, крепко сжимая его в сильно дрожащей руке.
- Дай мне свою руку, - вдруг спокойно произнёс Вадим. – Я обещаю, ты ничего не почувствуешь.
Люся вздрогнула от неожиданного звука его голоса и смысла его слов.
- Дай мне свою руку, - членораздельно и строго вновь произнёс Вадим.
Люся не двигалась.
- Дай мне свою руку! – заорал Вадим что есть силы.
Люся вздрогнула, дыхание перехватило, но она не издала ни звука. Лишь нож в руке начал дрожать ещё сильнее. Вдруг Вадим резко наклонился и посмотрел под кровать. Прямо перед собой Люся увидела лицо – рефлекторно покосившееся и наполненное гневом. Это был не её Вадим…
- Дай мне свою руку! Дай мне свою руку! -  непрерывно, с остервенением вырывались вопли из его глотки. Вены на лице и шее вздулись, выпученные глаза покраснели. – Дай мне…
Слова внезапно прервались хрипом. Нож вошёл быстро и чётко под подбородок, и проткнул плоть почти до самого мозга. Люся не ожидала от себя таких действий. Её тело само приняло решение. Захлёбываясь собственной кровью, задыхаясь от удушья и боли, Вадим Александрович упал на пол и стих. Люся смотрела на растекающееся кровавое пятно у бездыханного тела и понимала, что она совсем ничего не чувствует – ни жалости, ни страха, ни сожаления.
Она вылезла из-под кровати и встала около трупа. Она одна. Она только что убила человека. Вероятно, об этом никто никогда не узнает, как никто не узнает и о месте совершения преступления. Мысли были только о выживании.
Люся взяла тело за ноги и поволокла в направлении ванной. Полоса из густой тёмной крови тянулась следом. Люся сняла всю одежду с трупа, хорошо обмыла тело. Затем, недолго думая, используя кухонные ножи, она разделила его на мелкие части. Упаковав каждую часть в пакеты, она аккуратно сложила всё в холодильник и морозильную камеру. Одну часть мяса она положила в небольшую кастрюлю и сварила его. Пока вода кипела, Люся не отходила от плиты ни на шаг. Приятен был аромат горячего мясного кушанья, отчего подкашивались ноги, и затруднялось дыхание. Когда мясо сварилось, девушка положила его на тарелку, посолила остатками соли, и села за стол. Несмотря на то, что вся одежда и кожа были забрызганы кровью, Люся взяла салфетку и постелила её на ноги, как это делают в ресторане. Затем она взяла вилку и нож, отрезала кусочек и принялась медленно наслаждаться вкусом мяса.
Вокруг всё было разбросано, разбито и сломано. Открытая дверь в ванную комнату обнажала место бойни, забрызганное засыхающей кровью. Люся безразлично обводила глазами окружающую обстановку и спокойно ела. Каждый отрезанный кусочек мяса она тщательно пережёвывала. Дрожь в руках исчезла, дыхание стало ровным, а осанка - прямой. Во взгляде Люси, в её голове и мыслях не было ничего, что могло бы вызвать опасение за её моральное или психическое состояние, просто действительно – не было ничего.

4
Ещё несколько выстрелов, и утка замертво упала наземь. Охотничий спаниель живо принёс добычу своему хозяину.
- Молодец, Рой, молодец, - весело хвалил своего пса Игорь Петрович. – Идём домой. На сегодня трёх хватит.
Игорь Петрович, охотник в возрасте, с многолетним стажем, любил ходить на уток на просторах своего края в сезон. А уж его верный пёс как любил побегать по траве, да поплавать в озерцах за утиными тушками. В эти края охотник забрёл второй раз. Первый был несколько лет назад.
Сложив в багажник ружьё и уток, Игорь Петрович завёл машину. Рой радостно вилял хвостом на заднем сиденье, часто дышал, высунув язык, и, казалось, улыбался во всю свою пасть. Минуя рощу, охотник выехал на дорогу. Проехав несколько минут, вдали, по левую сторону, среди деревьев, он заметил красивый большой дом. Вдруг Рой залаял. Впереди по дороге шёл какой-то человек. Игорь Петрович нагнал его на своей машине и остановился.
- Доброго дня! – сказал он путнику.  – Смотрю, в этом году урожай богатый.
- Доброго!  - ответил человек, с охотой демонстрируя толстые подберёзовики в своих двух вёдрах. – Да, не каждый год такое насобираешь. Что-то я забрёл далековато.
- Смотрю, в таких глухих местах люди дома строят. И ещё какие. Явно не избушки на ножках, - поинтересовался Игорь Петрович.
- Да чёрт его знает, - ответил путник. – Вроде пару лет назад построили. А кто, чего, зачем – не знаю.
- Давай довезу! – предложил охотник. – С вёдрами-то тяжело идти. Рой вон как тебя приветствует.
Пёс действительно дружелюбно потявкивал и ещё энергичнее махал хвостом. Путник поблагодарил Игоря Петровича, поставил вёдра с грибами на заднее сидение рядом с собакой, сел в машину, и все трое направились в сторону пригородного посёлка. Красивый дом, который навсегда похоронил внутри себя страшную тайну, вскоре и вовсе скрылся из виду.