Люди второго сорта

Есть люди, которые получают удовольствие, совершая безнравственные поступки.
Стыд они вдруг обнаруживают, когда приходит расплата.




В 1957 году вайнахам (чеченцам и ингушам) разрешили вернуться на свою родину Кавказ из мест с сибирским холодом, куда они были высланы тринадцать лет назад по приказу Сталина.
В период ссылки республику заполнили люди различных национальностей. Многие заселились в пустые дома. В первые годы между возвратившимися вайнахами и переселенцами на местах возникали спорные вопросы и конфликтные ситуации.
К 1965 году все успокоилось. Дети чеченцев, русских, евреев, армян, греков, грузин, дагестанцев и других национальностей вместе ходили в школу и друг к другу в гости. Взрослые сдружились. Люди научились мирно решать конфликтные ситуации.
Вопрос национальности перестал быть основным. Многие переплелись дружескими и деловыми связями, образовался многонациональный салат - все в одной чашке, как в Америке. Утром можно было пойти на чеченскую свадьбу, в обед на русскую, а вечером на еврейскую.
Несмотря на это, политика представителей власти и коммунистической партии по отношению к вайнахам была иная.
В начале июня 1970 года Лацор после службы в Советской Армии приехал в Грозный и решил попытаться поступить в Бакинскую специальную школу полиции.
По негласному указанию партийных органов на эту учебу направляли ограниченное количество вайнахов. Считалось, что направление может получить только тот, кто имеет покровителя. Лацор вырос в горном селе и у него не было никого, кроме престарелых родителей. Несмотря на это, он подал документы. Во время беседы с начальником отдела кадров МВД выяснилось, что с ним в военном училище учился двоюродный брат Лацора. Документы приняли. Это была неожиданная удача.
При прохождении медицинской комиссии заключительный врач-терапевт по фамилии Дузь поставила Лацору диагноз – ревмокардит сердца. Это означало, что он, по состоянию здоровья, не может быть включён в список лиц, направляемых в Баку для сдачи экзаменов.
     Лацор в силу отсутствия знаний в медицине впервые слышал слово «ревмокардит». Удивленный этим для проверки состояния здоровья он, как бывший чемпионом республики по боксу, обратился в свой физкультурный диспансер. Врач послушала сердце, проверила давление, потом после физической нагрузки для точного диагноза и определила «здоров».
Друзь бегло прочитала, небрежно вернула справку и недовольным жестким тоном: «Это для нас не документ. Мое заключение – у вас ревмокардит».
Лацор не выдержал: «Объясните мне пожалуйста. Я - боксёр, только что отслужил в армии и не совсем понимаю - заниматься спортом, служить в армии, перенося тяжелые физические нагрузки можно, а вот сидеть за столом и учиться нельзя?»
Дузь молча открыла дверь и указала на выход. Уходя, он чувствовал свою беспомощность, внутри все клокотало от желания доказать, что это явное хамство.
Его обследовали врачи по месту жительства и вышестоящие в республиканской больнице.  На встрече с начальником поликлиники МВД Шеметом он имел три справки о том, что он здоров. Он также, как Дузь, вернул справки: «Молодой человек, наши сотрудники - военные и знают свою работу. Это - писанина гражданских врачей. Мы такие бумажки не принимаем.
Ответ не давал никаких шансов на дискуссию. Лацор, всматриваясь в глаза Шемет и выговаривая каждое слово: «Это не писанина, а выводы дипломированных врачей трёх разных медицинских учреждений».
Ваш врач признал мое сердце больным не в силу своих медицинских знаний, а в силу того, что работает здесь. И вы тоже признаёте меня больным?»
Шемет пожал плечами: «Точный диагноз может дать только кардиограмма сердца. Коль нет кардиограммы заключение нашего доктора является окончательным». На тот период, аппарат ЭКГ был только в республиканской больнице, и обследование можно было сделать только по направлению врача. 
Товарищ полковник! Могу я получить у вас направление на кардиограмму?   
- Это не входит в мои обязанности.
Разговор был окончен.
Не имея возможности попасть в республиканскую больницу, Лацор с третьей попытки записался на прием к министру внутренних дел.
Министром был генерал Буз, серб по происхождению. Изложив свою историю похождений по врачам, про бокс, про армию, Лацор закончил:
«Вы знаете, у меня получается, как у сербского писателя Бронислава Нушича: он посчитал и знал, что у него тридцать зубов; несмотря на это, врачи записали, что у него тридцать два.
Я знаю, что я здоров, но врач записал, что я «болен».
Или потому, что Лацор знал соотечественника, или по другим соображениям, Министр дал указание Шемету выписать Лацору направление на обследование в республиканской больнице.
Кардиограмма показала, что Лацор здоров.
Спецшколу он закончил с отличием. Спустя семь лет он работал старшим инспектором по особо важным делам по экономическим преступлениям. В период служебной деятельности он встретил несколько человек, рассказавших ему одинаковые истории, на которые он обратил внимание. Суть сводилась к одному.
В прошлом все они хотели поступить в полицию, но не прошли медосмотр, потому что врач Дузь поставила им диагноз «ревмокардит сердца». Это были представительные, симпатичные, и интеллигентные люди, которые ни тогда, ни сейчас на сердце не жаловались.
Каждый из них, будучи личностью, после неудачной попытки попасть в полицию не потерялся, а выбрал другое направление и достиг достойного положения в работе и в обществе.
Для Лацора это было открытием. Оказывается, не он один оказался с ревмокардитом.
Посещая поликлинику МВД, Лацор обратил внимание, что там не работал ни один чеченец или ингуш, даже уборщицей.
Имеющиеся сведения дали ему возможность догадаться, как ставят диагноз «ревмокардит сердца».
Если на осмотр заходил представитель коренной национальности - рослый, здоровый, грамотный и интеллигентный, то врач в нем видел потенциального противника, который после приема на учебу или работу мог быть лучше других, тех же русских. По этой причине таким ставили диагноз «ревмокардит сердца», чтобы изначально не допустить в полицию представителя коренной национальности, который в будущем мог быть перспективным.
Если по номенклатуре партии было обязательным принять на работу какое-то количество вайнахов, то на такие места подбирали менее грамотных и менее интеллигентных людей.
Потом, ссылаясь на ошибки при составлении документов, на допущенные нарушения или некультурные поступки, можно было легко говорить - посмотрите на этих местных, они же бездари.
Лацор, не подозревавший, что такое может быть, был удивлён ползучей подлости представителей власти по отношению к коренному населению. Получалось, вайнахи были виновны в том, что родились вайнахами. Ничего невозможно было с этим сделать кроме, как взять на вооружение их методы ведения борьбы и наносить также, как и они, скрытые удары, где это возможно.
Лацор нашел подход и сдружился с Татьяной - секретарём Шемета. Через нее в 1981 году ему стало известно:
Министром было принято решение уволить майора Петухова за алкоголизм. Шемет, защищая друга, составил медицинское заключение «отправить на пенсию» по состоянию здоровья и, упросив министра, получил его подпись. Затем он договорился с отделом кадров переслать личное дело Петухова в полицию г. Воронежа, откуда он родом, и там, мол, у себя дома он будет уволен на пенсию.
Перед отправлением личного дела, Шемет заменил заключение «отправить на пенсию» на заключение с выводом, что он здоров.
По прибытии дела в Воронеж Петухов вышел на работу.
Получив копии двух медицинских заключений Лацор попросил своего близкого друга доктора медицинских наук Арсанова посмотреть свои возможности, занять должность начальника поликлиники МВД.
Арсанов усмехнулся: «Я бы хотел, но пока работает Шемет - это живое место, поэтому это бесполезно».
Лацор показал ему имеющиеся документы: «Как только ты будешь готов, я пущу их в ход». Ждать пришлось не более месяца.
Арсанов сообщил, что договорился. Есть весомые люди в Москве, которые будут лоббировать.
После показа двух противоречащих друг другу заключениях, Министр был крайне удивлён и раздражен, что Шемет посмел его обмануть.
Служебное расследование длилось три дня; Шемет был уволен за дискредитацию. И впервые, начальником поликлиники МВД был назначен чеченец.
Новый босс в первый день вступления в должность внимательно выслушал Лацора о том, как врач Дузь на протяжении многих лет делала свое черное дело.   
Свой второй рабочий день Арсанов начал с того, что пригласил к себе терапевта.  Лацор сидел как посторонний в стороне и читал газету, когда вошла Дузь. Она с улыбкой на лице поздоровалась и поздравила своего нового шефа с назначением на должность: «Так совпало, что у нас у обоих праздник. Я очень рада. У вас повышение, а у меня день рождения». Мужчины были приятно удивлены и поздравили её. Перед ними стояла женщина среднего роста, на вид лет пятидесяти. Короткие волосы, выступающий подбородок и глаза с желтоватым оттенком, которые она старалась удержать от желания проникнуть во все окружающее, придавало её лицу настороженное присутствие, несмотря на то, что она улыбалась.
Арсанов обратился к Дузь: «Чтобы не задерживать вас долго, у меня к вам только один вопрос. Были ли у вас в практике случаи, когда здоровых молодых парней вы признавали больными, чтобы он не поступили в полицию?» Дузь от неожиданности, не обдумывая выпалила: «Боже упаси! Что вы! Нет, конечно!» Наступила тишина. «Кто такую глупость мог сказать?» - продолжила она. Эти слова повлияли на Лацора, и он, обращаясь к Арсанову: «Вы знаете, я собираюсь охватить период её работы и поднять все личные дела лиц, которые не прошли медкомиссию из-за её диагнозов «ревмокардит сердца». Затем найти всех этих больных и убедиться, кто из них был болен, а кто нет?»
На самом деле он ничего не собирался делать. Затем, обращаясь к Дузь: «Вы спросили, кто такую глупость может сказать? Есть один человек, который сказал эту глупость, о которой вы говорите, и я его знаю. Вы помните, как девять лет назад, вы признали «ревмокардит сердца» у парня, который, по вашему убеждению, относился к людям второго сорта? Он хотел поступить в Бакинскую спецшколу полиции. Вы помните, как этот парень, принёс вам три справки от трёх разных врачей, что здоров? Вы помните, что только после кардиограммы вы вынуждены были признать его здоровым? Так вот, если вы не вспомнили, имейте ввиду, что этим парнем был я».
Она слушала внимательно, по её реакции было видно, что она не только сжимается, но и искривляется. Она дико поглядывала на Лацора. Она вспомнила. Видимо это был единичный случай в её практике, когда какой - то настойчивый абориген добился своего. Она знала, что перед ней старший инспектор по особо важным делам, но не знала, что это тот человек, которому она много лет назад поставила ложный диагноз.
- Как вы думаете, сколько наберется здоровых людей, которых вы признали больными и из-за вас не поступили в полицию? 50-100-200 человек, сколько?
Бледная, в растерянности, со слезами на глазах она шептала: «Это не я, это не я, клянусь вам, это не я, это мой начальник мне приказывал. Это мой начальник. Это он всегда приказывал. Он говорил это по указанию МВД и комитета партии. Простите меня пожалуйста, я слабая женщина».
Она чуть не потеряла сознание. Помогли врачи. Дрожащими руками она написала заявление на увольнение.
Вековые традиции, дошедшие до наших времен, обязывают каждого нормального вайнаха не наносить вред другому человеку без существенного повода. Наносимый вред должен быть адекватен тому, который нанесен тебе. Это первое.
Второе, нужно всегда помнить, что любое зло, которое человек делает другому без причины, рано или поздно вернется к нему. Если не к нему, то обязательно к его потомкам.