Ночной полёт

           - Никита, одевайся, к тёте Липе пойдём. Мерки снимет. Свитер вязать будет.
     Отец не любит повторять дважды. Поэтому я быстро убрал в портфель, приготовленные для выполнения домашней работы учебники и тетради, задвинул его под стол и побежал в прихожую.
     Тётя Липа живёт со своей мамой в школе, работает сторожем. Они папины земляки, с деревни Новогеоргиевка, что в Курганской области. Он часто их навещает, вспоминают деревенскую жизнь, односельчан.
     Папа оделся раньше, стоял, ждал, пока соберусь я, поторапливал, так как зимой вечереет быстро, надо успеть до темноты. Я натянул валенки, надел пальто, на шею накинул шарф, на голову шапку и мы вышли из дома.
     Скрипел снег под ногами. Я еле поспевал за отцом, который ушёл вперед. Смеркалось, в домах зажгли свет, лаяли от скуки собаки при нашем приближении, их лай подхватывали в других дворах. Мы подошли к школе со служебного входа, поднялись на крыльцо. Отец взял веник, стоящий в углу, обмёл свои сапоги от снега, передал веник мне.  Потопал немного, чтобы сбить остатки снега с подошв и зашёл внутрь. Я повторил всё со своими валенками, положил веник на место и последовал за отцом.
     Нас встретила баба Клава, позвала дочь:
          - Липа, пришёл Георгий с сыном.
     Из-за двери выглянула хозяйка:
           - Я сейчас, подождите минутку, - и скрылась за дверью.
           - Раздевайтесь, она сейчас освободится, - успокоила нас баба Клава и ушла на кухню.
     Мы разделись. Вышла тётя Липа и пригласила нас в комнату. Я уже бывал здесь не раз и хорошо помнил её скромную обстановку – стол со швейной машинкой, старый шкаф в углу, комод, две кровати и стул. Тётя Липа взяла со стола рулетку и начала брать замеры:
           - Подними руки, - она перехватила грудную клетку под мышками, что-то вписала  в тетрадь.
           - Руки в стороны на уровне плеч.
     Мне стало смешно. Я улыбнулся.
           - Что смеёшься, командую как командир?
           - Нет. Как учитель по физкультуре.
           - А я работала в деревне учительницей по рисованию. Да только в школе есть учитель, поэтому согласилась быть сторожем, да и жить где-то надо. А ты любишь рисовать?
           - Любит, - за меня ответил отец, - все обёртки на учебниках и тетрадках изрисовал, менять не успеваем. Я уж его ремнём за это обхаживал, не помогает.
           - Так надо купить ему альбом для рисования, в канцелярских магазинах большой выбор.
           - У него есть и альбом, и краски и карандаши цветные. Я для школы всем детям купил. Да только его художества людям показывать нельзя.
           - Мне покажешь? – попросила тётя Липа, и как мне показалось, с некоторым волнением посмотрела на меня. Замерло сердце. Такую теплоту в голосе я чувствовал только от мамы. Мне стало не уютно.
           - Смотреть там не на что, - оборвал возникшую между нами нить отец.
     Вошла баба Клава:
           - Ну что Липа? Закончила?
           - Да мама.
           - Тогда пойдёмте к столу. Я такой пирог к чаю спекла – пальчики оближите.
           - Спасибо, но мы спешим. Мне ещё в одно место надо будет зайти, давно обещал.
           - Тогда я Никите дам, дорогой съест.
           - Он сыт. Не надо.
     Мы вышли в прихожую. Тётя Липа задержалась:
           - Георгий зайди на минутку.
     Они ушли в комнату, закрыли за собой дверь.
     Баба Клава убежала на кухню и вскоре вернулась со свёртком:
           - Спрячь под пальто, это пирог вам, дома угостишь брата с сестрёнкой. Отцу не показывай.
     От тёти Липы мы пошли на Динамо, в соседний посёлок. Я его знал плохо, зато отец легко ориентировался в паутине переулков и вскоре мы остановились у большого дома с верандой. Вошли во двор. Собаки не было. Отец потянул ручку, дверь открылась. На веранде было темно, только окна светились лунным светом.
           - Подожди меня здесь, - велел он и ушёл в дом.
     Я привыкал к темноте. Постепенно из неё проступили очертания стола у окна и стула, стоящего рядом. Хотел на него сесть, но не было на это разрешения, и поэтому остался стоять на пороге. Отца тоже не было, и никаких звуков из дома не доносилось, как не пытался прислушиваться. Пирог грел грудь. Достал его, немного развернул, аромат ощущался даже через бумагу. «Отломить немножко», - мелькнула мысль. Вспомнил о Наташе, моей младшей сестрёнке, представил, как она обрадуется пирогу. Завернул свёрток, и спрятал за пазуху.  Сама собой в голове всплыла задачка по арифметике, которую решал, когда меня оторвал от занятий отец. Я начал её обдумывать. Решение созрело быстро, и я замер от удивления. Но не от того, что так скоро она раскрылась передо мной. Как раз это было обычным делом. Арифметика мне давалась в школе легче других предметов. Меня поразило арифметическое выражение, полученное в результате решения задачи. «3*3 + 4*4 = 5*5». Как красиво и неожиданно! Мне тут же захотелось проделать тот же фокус с другими числами стоящими подряд. Начал снизу. «1*1 + 2*2 = 5. Но пять простое число. Его нельзя представить как произведение двух чисел, тем более одинаковых, не считая, конечно умножение на один. «2*2 + 3*3 = 13. Опять простое число. Я попробовал с числами выше. «4*4 +5*5 = 41. Вновь простое число. Почему получаются простые числа? Может такой результат возникает от любых рядом стоящих чисел, за исключением три и четыре? Может они уникальные числа? Я попробовал обобщить эксперимент. Если первое число обозначить «а», а второе соответственно «а + 1». То мы поучим: «а*а + (а+1)(а+1) = «а*а + а*а + а + а +1 = 2*а*а + 2*а +1. Стоп! Но это, же нечётное число, так как первые два слагаемые кратны двум, добавление к ним единицы превращает сумму в нечётное число. Следовательно, любые рядом стоящие числа, пропущенные через моё арифметическое выражение, всегда дадут в результате нечётное число. Но в вычислениях получались не просто нечётные числа, а простые числа. Почему? Надо бы дома подумать над этим. А ещё интересно, что получиться, если складывать рядом стоящие числа, помноженные на самих себя не два, а три раза?
     Я ещё немного поэкспериментировал с цифрами, как вдруг сознание извлекло из памяти урок по арифметике, прошедший два дня назад.
           - Ребята, ну кто из вас справился с задачей? – спросила Надежда Ивановна. В классе воцарилась мёртвая тишина.
           - Не уж то никто не решил?
           - Никита решил, - с места сообщил Шурка, мой друг.
           - А ты как же?
           - А я что? Я как все.
           - Понятно, оболтус. Ну что ж, иди Никита к доске, показывай, как ты решал задачу.
     Я занятый своими мыслями, не понял, что от меня хочет учительница, но отреагировал автоматически на своё имя – встал.
           - Иди к доске, решай задачу, - подсказал мне Шурка.
     Глянув на доску, увидел на ней условие задачи, вылез из-за парты. Пока шёл, прочитал его и понял, как решать. Быстро набросал решение и повернулся к классу. На меня смотрела Валя. Точнее смотрели все, но я видел только её. Она появилась в классе первого сентября в прошлом году. Шурка мне сообщил, что к нам пришла новая девочка. И я её увидел сразу. Солнышко, так стал её про себя звать, не зная ещё имени. В ней всё светилось: школьная форма, волосы, лицо, глаза. В моей жизни было мало света, и я жаждал его, поэтому потянулся к ней.  Желание её видеть, закрепилось, стало постоянным, мешало учёбе. Только занятия арифметикой могли отвлечь. Иногда Валя, почувствовав мой взгляд, поворачивалась ко мне, но я трусил, быстро отводил глаза. У меня не было никаких шансов с ней подружиться, ведь я был невысокого роста. Наташа Авдонина стояла в строю на физкультуре последней, а я перед ней. Валя где-то в середине. Я вспоминал сейчас тот день и тот её взгляд на уроке, когда, решив задачу, стоял у доски. В её взгляде было что-то, от чего у меня затеплилась надежда, что у нас с нею ещё будет что-то светлое в будущем.
     …Мы были с ней вдвоём на лугу. Цветов вокруг видимо-невидимо. Я рву и ношу, а она сидит на пеньке, плетёт венок. Каждый раз, когда высыпаю на её колени охапку цветов, она поднимает на меня глаза и смотрит, как тогда на уроке и улыбается. Видимо от избытка чувств я бросаюсь снова на луг к цветам, и вдруг чувствую, что лечу. Да лечу, парю над лугом как птица. Руки мои точно крылья ловят мои желания, несут меня в синее небо. Я слышу голос Вали. Она зовёт меня. Поворачиваю к ней, Валя бежит навстречу.
           - Летим Валя, ты увидишь отсюда какая красивая у нас земля.
           - Я не умею, я боюсь – кричит Валя. Я делаю крутой вираж, опускаюсь к ней и подхватываю её за руку. Она начинает помогать себе свободной рукой, и вот мы уже вдвоём летим навстречу ветру, держась за руки, даря улыбки друг другу.
     …Скрипнула где-то дверь, послышались голоса. Затем загорелся свет на веранде и на неё вышли отец и хозяин дома.
           - А это кто? – спросил он.
           - Сын, - ответил отец.
           - Что же ты с собой в дом не провёл? Его бы накормили, с детьми поиграл.
           - Дома поест.
     Хозяин глянул на гостя, покачал головой:
           - Не то говоришь Георгий. Мы с тобой три часа за столом, в тепле. Думаю, не по одной чашке чая выпили, горячее приняли. А сын твой всё это время как солдат на посту?
           - Я же не на улице его оставил! – попытался оправдать свою забывчивость отец. Чувствовалось, что он навеселе.
     Мужчина подошёл ко мне, положил руку на плечо:
           - Отец выпил немного вина и забыл про тебя. Видишь - его нет. Надо было не ждать, самому заходить в дом. Как же ты сынок здесь один в темноте и холоде столько простоял? Почему стул не взял? Тебе было, наверное, очень плохо одному?
           - Нет, - возразил я, - хорошо, - и добавил про себя: "Я летал".