Страх

                Это врождённый инстинкт, присущий всем нормальным людям.

Только дурак ничего не боится. Человек, по мере взросления, преодолевает многие

страхи. Это и страх высоты, темноты и многих других обстоятельств, в которые он

попадает. Тем не менее, чувство страха не исчезает, а только преодолевается волей

 и характером человека. В конце сентября 1972 года я прилетел на полуостров

Таймыр и в связи с не запланированной паузой в работе мне предложили слетать с

работниками Норникеля, шефами авиаотряда, на вертолёте МИ-4 на охоту на

перелётного гуся. Мне дали двустволку «Зауэр» и патроны. Я купил две буханки

хлеба и бутылку питьевого спирта. Техники сказали, что встречающая сторона

доставит нас на место охоты и обеспечит палаткой, сетью и лодкой, а имея сеть и

ружьё голодными не будете. Через несколько часов мы были уже в поселке Жданиха,

на берегу реки Хатанги. Встречать вертолёт пришло всё население посёлка. А жило в

 этом поселке на 72 северной широте, на берегу полноводной, рыбной и холодной

реки всего 195 человек. Даже в жаркое лето вода не прогревалась выше четырёх

градусов. Я слышал о провинции Катанга, в бельгийском Конго, где жил друг СССР

Патрис Лумумба. А вот о существовании полноводной северной реки с похожим

названием не знал. Я не представлял, что эта река такая широкая и глубокая. В

 доме руководителя поселка было организовано застолье и не смотря на скромный быт

 северян - долган, такого обилия мясных и рыбных блюд я не видел за всю свою

жизнь. Даже названия большинства северных рыб, обитавших в этой реке и озёрах я

не слышал, и тем более не ел. Такая рыба как муксун, мне показалась вкуснее

красной рыбы, просто таяла во рту. Спирт оказался как нельзя кстати, так как в

 магазине были только спички, крупы и консервы. После непродолжительного застолья

 мы загрузили лодку всем необходимым для недельного проживания в тундре и

отправились в путь, который оказался очень опасным. Кроме того, что лодка была

сильно нагружена, и ледяные волны били в борт, в воде было много затонувших

брёвен, по-видимому от сплавляемых выше плотов. Эти брёвна река несла в ледовитый

 океан. Они от длительного нахождения в воде в значительной степени потеряли

плавучесть и дрейфовали вертикально. Их называли «топляками». Они, как поплавки,

 то появлялись, то исчезали с поверхности воды. Всё это, а также самоуверенность

 пьяных попутчиков не прибавляло мне оптимизма. Когда в очередной раз лодка

прошла в метре от топляка, я понял, что доверять свою жизнь пьяному рулевому

непростительно и заставил его уступить мне место. Если бы мы наехали на бревно,

то в лучшем случае лишились бы винта, а в худшем перевернулись. Хотя и лучший

вариант, это тоже гибель. Ближайший населенный пункт, до которого пятьдесят

километров по тундре. Никаких смартфонов и раций, семидесятые годы прошлого века.

 Когда мы достигли места охоты, пошёл небольшой снег. Не смотря на прохладную

погоду, от напряжения за рулём моторки, я вспотел. Нам оставили небольшую

резиновую лодку для постановки сети, и разгруженная моторка ушла в обратный путь.

 За время поездки попутчики протрезвели, и мы установили палатку, в которую

занесли металлическую печку, дрова и оленьи шкуры, на которых и спать, и

накрываться. Когда ставили палатку, я не мог воткнуть до конца колышки в землю.

 Мне пояснили, глубже вечная мерзлота. Шефы, а это парторг с другом и

родственником приехали «отдохнуть» и тут же продолжили пьянку с рассказами про

охоту и рыбалку и не планируя ставить сеть и оборудовать скрадки, для охоты на

гуся. Мне казалось глупым прилететь за тысячи километров в тундру с

многочисленными табунами гусей и уток, с рекой изобилующей прекрасной рыбой и

пьянствовать. Я взял ружьё, патроны и вышел из палатки. Пройдя по берегу реки, я

 не увидел ни одного следа, на протяжении нескольких километров. Также не увидел

 и следов пребывания человека. Вдалеке пролетали большие табуны гусей и уток. Я

отошел от реки и решил подойти к невысокому кустарнику. Неожиданно, из под ног, с

 шумом вылетела птица, рядом ещё несколько. Я не успел, ни прицелиться, ни

выстрелить, как они тут же сели в низкорослую траву и мох и быстро разбежались.

Новые стайки уже в другом месте то слева, то справа вылетали, и я начал стрелять,

 не успевая прицелиться. Наконец мне удалось подстрелить одну птицу. Это

оказалось куропатки. Их было очень много и мне удалось подстрелить ещё несколько.

 Гоняясь за куропатками я вдруг в звенящей тишине тундры услышал громкий дикий

хохот. Я замер и огляделся. На сколько хватало глаз, я никого не увидел. Что это,

 галлюцинация? Вдруг хохот повторился. Громкий идиотский хохот, от которого я

покрылся липким потом. Больше всего человека пугает не объяснимое, ну по крайней

 мере в происходящий момент. Где я нахожусь? Где река? Где палатка? Бескрайняя

тундра. Я с ружьём поворачивался во все стороны – никого. Смех раздался снова и в

 этот раз мне показалось, что откуда-то сверху. Я поднял голову и увидел над

собой большую чайку, которая и издавала этот жуткий смех. Вероятно, здесь где-то

 было её гнездо, или кормовая территория, которую она защищала. Успокоившись, я

через полчаса вышел к реке, где на песке оставались мои следы. Несмотря на то,

 что кроме птиц я никого не увидел, на песке, на моих следах появились следы,

похожие на собачьи и ещё какого-то небольшого косолапого зверя. Мне стало не по

себе. Следы шли в сторону палатки, но потом исчезли. Как выяснилось, это были

следы волка и росомахи, которых я отпугнул выстрелами по куропаткам. В общем

чайка испугала, а волка и росомаху, которые шли по следу, даже не увидел. Про

чайку я охотникам рассказывать не стал, рассказал про следы на песке и поделился

 куропатками. Через день мне удалось добыть двух гусей и несколько уток. Много

лет спустя я был с дочкой в московском зоопарке на Красной Пресне. Среди

городского шума, голосов посетителей, зверей и птиц, я неожиданно услышал громкий

 неприятный смех, который мне уже никогда забыть. Мы подошли к вольеру с птицами,

 где я и увидел чаек того вида. Он так и называется, черноголовый- хохотун.

Услышать его голос в городской среде, среди множества людей совсем не то, что в

 бескрайней тундре неожиданно одному.