Дорогие товарищи

Дорогие товарищи
Режиссёр Андрон Кончаловский

     Художественностью этот фильм не поражает.  Словно не об искусстве и речь: все приблизительно и бегло.  Огрехи в реалиях, современные штампы, какое-то равнодушие к картинке, типажам, костюмам, звукам, фальшивый актерский наигрыш свидетельствуют о том, что небожитель решил просто публицистически высказаться - без художественных прикрас.   

      Исходя из этого, можно оставить за скобками, что тонкокостная супруга режиссёра смотрится странно там, где нужны  телеса и шестимесячная завивка.
Нет смысла также обсуждать, что производство полиэтилена в начале 60х в СССР ещё не развернулось настолько, чтобы  в провинции плёнкой были завалены склады местных органов  КГБ,  - ну,  просто при случае хоронить в ней десятки расстрелянных.  Что Бангладеш не было, лишь ленивый ещё не попенял.  Включённый телевизор в кабинетах смысла не имел: и передачи начинались к вечеру, и считался телевизор развлечением, а не источником информации. Да и не ставили телевизоров в кабинетах, даже более богатых, даже в Москве. Дико было бы.  Сырков глазированных не знали, хотя конфет хватало, как ни странно. Ну какая разница, что на танцах можно было увидеть только склеившиеся парочки: порознь стали танцевать лишь с середины шестидесятых с приходом твиста и шейка. Не из того времени гладильные доски, белые телефоны,  довоенные носки на девушках, которые в 60х постеснялись бы того, что стало считаться детской одеждой. Женщины не носили пиджаков, считая их «деревенскими».  И эти торчащие из настольных приборов шариковые ручки  в кабинетах, и раковины тюльпан...  Даже холодильник ЗИЛ - как полёт Любови Орловой в небе на  автомобиле. В Москве начала 60х все соседи и наша семья жили без холодильников...

     Не важно автору - не важно и зрителю.  Претензии на реконструкцию времени и атмосферы нет, - и не надо.  Нет тех оловянных глаз и тех затертых слов, тех бесформенных тел и  той свинцовой тяжести жизни. Есть факты и мировоззренческие концепции, а также нога Юлии Высоцкой,  элегантно натягивающей капроновый чулок на высокий изгиб подъема и стройное колено: вполне сегодняшняя нога.

     Есть дань папе, написавшему «нас вырастил Сталин на верность народу».  Сын открывает гимном фильм, желая высказаться именно о верности. Как другой его сын до этого овладел рецептом: вывесил гигантский портрет Сталина на воздушном шаре в Утомленных солнцем. И Оскар дали, и верность вождю проявил. В очереди за Оскаром - старший брат.

  Мы ведь великие и мыслим государственно.  Пишем гимны, поднимаем хозяйство средневековому народу,  наказываем его, если надо, и учим его уму-разуму.  Венецианское, например, интервью Андрона Кончаловского устраняет малейшую возможность вольных ассоциаций по поводу его позиции.  Она  семейна, наследственна и тем естественна.  Вырастил нас и государство Сталин - мы и верны ему.  Без него никак. И ему почёт, и нам хорошо, и государству.  За ценой не постоим. Ну как за такое Оскара не дать!

     Таланты талантами, а кровь своё возьмёт.