Ровно в полдень. 65 регион. Глава 13

               
                13.

        Встреча с боевыми товарищами произошла в момент, когда я, проникаясь к себе особым уважением (ведь не сдрейфил же, в связи с разными там событиями!), строил план действий, направленный на  упорядочение местных взаимоотношений. Мент я, или хрен с бугра!?
        Неожиданно вывалившись из-за густющих лап низкорослой ели, оба оказались в двух метрах передо мной.
        - Что? – недовольно буркнул я, замечая их настороженные взгляды и окаменевшие лица.
        -  Александр Сергеич. Ты как? – нашелся Шубин.
        -  Что как? – не понимал я.
        - Шпалер убери, - порекомендовал Торопов.
        Вот они – рефлексы! Приобретенные всего-то за несколько дней соответствующей обстановки. Пока мои мысли пребывали в блокаде психоэмоциональных переживаний, руки, подчиняясь вновь приобретенным рефлексам, отработали команду на возможное появление опасности, поступившую из участков мозга, не участвующих в вышеупомянутых переживаниях.
        С наигранной небрежностью, я вернул ПС в кобуру и попытался невинно улыбнуться.
        - Ты таблетки… за раз, обе… употребил? – настороженно спросил Шубин, неоднозначно воспринимая мою ощерившуюся в кривой усмешке рожу.
        - Нет, - соврал я, понимая, что мое вранье, возможно, сможет уменьшить возникшую напряженность. – Одну отдал. Летчику.
        - Мужики, да что с вами такое? – продолжал я играть наивное непонимание, наблюдая за Шубиным, выскальзывающим, словно невзначай, из общего с Андреем «сектора возможного поражения».
        - А где же наш пилот? – спросил он, уплывая вправо, за мою спину.
        - Хотел умереть. Пришлось его отправить… на север, -  как можно беззаботнее отозвался я, правой ногой делая небольшой шаг назад, и уже с трудом сдерживая разум, вот-вот готовый уйти под "колпак" вновь приобретенного рефлекса. 
        Провокационное перемещение Шубина и мое нелепое, по сути, заявление, соответственно не привносили понимания в коллектив, вызывая адекватную нервозность.
        - Вы сейчас доиграетесь, - устало сказал Торопов, подобрав словам особый тон, способный снять возникшее напряжение. - Евгений Игоревич, смотрите, у Сани сейчас крышу рванет…
        - Действительно, что это мы? - вполне естественно согласился Шубин, окончательно разряжая обстановку.
        Я расслабленно выдохнул. В тот же миг, майор, неуловим движением, извлек из-за своей спины АКСУ. Короткая очередь, посланная в нескольких сантиметрах правее моей головы, обжигая, заставила упасть на спину.
       "Да твою ж мать! Вот уж действительно, от скуки мы здесь  не по-умираем", - думал я, наблюдая, как супермен, присев на правое колено, через прицел, рассматривает куст шиповника за моей спиной, который он расстрелял несколько секунд назад.  Затем, не отрываясь от прицела, мягко, короткими шагами, он подошел к интересующему месту и, раздвигая  стволом колючие ветки, стал внимательно изучать результат своей деятельности. Спустя минуту, жестом подозвал нас.
       - Чей друг? – спросил он тоном дяди, застукавшего своих племянничков в непотребном обществе.
       Мы пожали плечами.
       - А вообще-то, - заявил я, после беглого осмотра мертвого, - Судя по камуфлированной сущности субъекта, похож он больше на твоего друга …дядя.
       - Сейчас,  в этом  месте, даже теоретически, не может оказаться моих друзей, - возразил Шубин, ногой отбрасывая короткую винтовку с оптическим прицелом. - И судя по грунту на твоих и на его ботинках, притащил его за собой ты, Шура.
       - Ну конечно, - оскорблено буркнул я, тем не менее, мысленно соглашаясь с выводами Шубина и с содроганием представляя как этот, бритый на голо субъект, пользуясь моим эйфорическим состоянием, крадется за мной, целясь при этом в спину.
      А Шубин, смотри-ка, вычислил "охотничка", и завалил его, по суперменовски.
Вероятно, он имел серьезные основания поступать подобным образом. Иначе…
      - Ты ведь понимаешь, что сейчас произошло? - я взглянул на майора, с вдохновением, складочку за складочкой, обыскивающего одежду покойного.
      - Угу, - легкомысленно ответил тот.
      - Дружище, - добавил я металла в голосе, возмущенный этим легкомыслием. – Ты только что застрелил человека, в присутствии милиционера.
      Безоговорочно соглашаясь с моим заявлением, Шубин кивнул головой. Однако стало заметно, как портится его настроение. Вот только портилось оно не в связи с моим заявлением, а с каждым изученным сантиметром одежды.
      - Ничего? - спросил Торопов, проникаясь, почему-то, настроением Шубина.
      - Ничего, - ответил майор тоном, предполагающим выводы, более существенные, нежели если бы в карманах убитого, обнаружились таки некие предметы. – Похоже, у нас, у всех, появились тут друзья, - сказал он, выпрямляясь и напряженно осматривая окрестности. Затем, взглянув мне в глаза, спросил: - Хочешь составить протокол?
      - Ага, хочу, - признался я. – А еще хочу, притащить тебя в нашу прокуратуру, и посмотреть, как там сбивают твою спесь.
      - Не боишься, говорить мне об этом? – не отводя взгляда, спросил Шубин.
      - А ты не боишься, знать о моем страхе?
      Случись в этот миг дуэль, я несомненно проиграл бы ее, однако понимание этого факта, произошло гораздо позже. Но в тот момент, находясь в особенной психоэмоциональной зависимости, я готов был сорваться на проявление агрессии с любой стороны, совершенно не задумываясь о последствиях.
      - Саня! Ты не прав! – вмешался Торопов. – Шубин, уже в который раз спасает нас. Он помогает нам! 
      - Я не прав? – не сдавался я. – Помогает он… Мы до сих пор не знаем, кто он такой и какое его настоящее имя.
      - В нашем положении, разве это имеет значение? – спросил журналист, опуская глаза.
     - Имеет, - ответил я, пытаясь поддерживать свое агрессивное состояние.
     - Поверь своему другу, - сказал Шубин так, словно весь этот разговор совершенно его не касался. – В вашем положении, действительно значения не имеет ни мое настоящее имя, ни знание о том,  от какой организации я здесь в командировке…. К тому же, могу заверить вас, что отвечать юридически,  за невыполнение своих обязанностей по отношению к моим действиям, вам, уважаемый юрист, не придется. И еще, у вас ведь хватит ума, чтобы понять, что лично мне, в любом случае, проще быть одному?
      Слова Шубина, подействовали. То ли от того, что мне расхотелось изображать агрессивного опера; то ли от того, что Шубин сам, нашел правильный тон; а может произнесенное им, благопристойное слово – командировка, направили мои мысли в другое русло.
      "Мне-то командировочные не заплатят, точно, - думал я с сожалением. – Хотя, может, дадут премию, если  доложу об уничтоженном мною динозавре?"
      - А что значит: "У нас у всех, появились тут друзья?"
      После моего вопроса, Шубин, как мне показалось, облегченно вздохнул.
      - У убитого мною снайпера, в  карманах ничего нет, то есть ни одного предмета, свидетельствующего о его пристрастиях, например к охоте, ну или к пешему туризму. Нет ни каких документов, жетонов. На одежде срезаны все  этикетки. "Камуфляж" свежий, не затасканный, в карманах чисто и нет сопутствующего повседневной деятельности мусора, - пояснял он. – В этом лесу невозможно жить без элементарных вещей. Даже если предположить, что возникла вдруг необходимость, оставить эти вещи в каком- то месте, - не может нормальный человек, подчищать свои карманы до такой степени. Вывод: человек имеет отношение, к конкретному кругу людей и отправлялся он в вояж, с определенного места, с базы. А базы, как  известно, подобная категория людей, создает в зоне предполагаемой деятельности, совпавшей, судя по всему,  с зоной наших интересов.
      Пока мы с Андреем осваивали новую информацию, расшифровывая заодно значение выражений "база", "конкретный круг людей", "зона предполагаемых действий", Шубин занялся любимым делом, обозревая участок местности, по которому, по его версии, я приволок за собой хвост.
      - И еще, - добавил он. – У парня этого, полный набор импортных бряцолок: винтовочка у него аглицкая; пистолетик – австрийский; ножичек у него – рейнджерский, амэрыканьскый. А в винтовке, из которой он в нас целился, патрон в патроннике, и снята она была с предохранителя.
      Это он, типа, захотел меня успокоить. Типа, не переживай об убиенном, потому как пацан, чисто из-за бугра и хотел нас тут замочить. Ну  ладно, я, типа, схавал.   
      - А что же дал ваш осмотр в южном секторе? – спросил я, пытаясь соотнести  происходящее и с другим  направлением нашей деятельности. Схожий грунт, на наших ботинках, в нынешней ситуации ни о чем не говорит. К тому же, схожесть эта визуальная и я, как достаточно опытный  сыщик, не стал бы стопроцентно утверждать, что этого человека привел за собой я. 
      - Разные, интересные вещи творятся в этой тайге, - весьма расплывчато, поведал Шубин о результатах осмотра.
      - Ну, это я в курсе, - безоговорочно согласился я. – Вот мне, например, спасая жизни, свою и наших знакомых, пришлось  пристрелить динозавра.
      Шубин, с особым интересом, посмотрел на меня.
      - Вот черт! – сказал я, заметив  его взгляд.
      - Ага, - сказал Торопов, соглашаясь с выражением шубинского взгляда.
      Не говоря больше ни слова, я достал выбитый аборигеном клык, и протянул его перед собой, для общего обозрения.
      - Нам было не так интересно, как тебе, - морщась от вида свежеспекшейся  крови, сохранившейся в основании зуба, сказал Андрей.
      - Да. У нас, перевернутый в овраге  контейнеровоз, неестественный, там же, радиоактивный фон  и полуистлевший труп в костюме химической защиты, - дополнил тороповское утверждение Шубин. – Но обсуждать все это, мы будем не здесь, и не сейчас.
      В полукилометре от нас, послышались одиночные ружейные выстрелы. И эхом прокатившись по долине, отозвались автоматными очередями с другого направления.
Этого было достаточно, чтобы, прекратив прения, всей компанией, скорым шагом отправиться к брошенным вещам.
      - Нам нужно срочно добраться до сопок в южной части озера, - говорил Шубин, не позволяя нам остановиться для отдыха. – И идти нам придется, вдоль побережья, то есть в окружную.
       - Хреново, - сказал я, прислушиваясь к угасающим вдалеке выстрелам и своим ощущениям.
       - Да, далековато.
       - Хреново то, что нам вообще нужно куда-то идти.
       - Есть другие предложения?
       - Да. Расслабиться, съесть по паре  красных таблеток, позвонить знакомым девчонкам.
       Однако все мои попытки, организовать очередной бунт в коллективе, пресеклись активным сбором лагеря и целенаправленным перемещением в сторону морского побережья. Никто меня не слушал и не обращал внимания на мои пожелания. Всем было плевать на причины возникших в моей душе противоречий.
       Я достал пистолет и выстрелил вверх.
       - Ну что еще, Шура? – нетерпеливо спросил Шубин останавливаясь.
       - Не хотите поговорить со мной? 
       - О динозаврах?
       - О моих планах на сегодняшний день.
       - Так мы уже знаем.
       - ???
       - Ты с нами собрался пойти на море.
       - Угу, ракушки собирать.
       - Ну, можно и ракушки, - согласился Шубин и первым вышел на едва заметную тропку.
       Не затрудняя себя общением со мной, Торопов с необычайным рвением кинулся вслед за майором.
       - Эй! – попытался остановить я журналиста. – С тобой все в порядке?
       Однако тот, совершенно не реагируя на мой вопрос, уже чуть ли не бежал за Шубиным.
      - Андрюха! Чего же тебе такого наобещал этот …Евгений Игоревич? Чем же он тебя таким купил? А? – спрашивал я, шагая следом.
      Андрюха молчал. И Евгений Игоревич молчал, шел себе и, улыбаясь, осматривал впереди лежащий путь. А я, с тяжеленными рюкзаками за спиной, болтаясь в конце колонны,  развивал тему журналистской продажности, увязывая этот отвратительнейший факт с несовершенством человеческой души и последующим тупиком в развитии нынешней цивилизации.   
      - Все-таки, нужно было позволить ему рассказать, про динозавров, - спустя два часа сказал Шубин и остановил движение нашей колоны.
      - Там был один динозавр, - поправил я его. – Серо-зеленый такой, с желтыми глазами.
     - Да-а? – он вскользь взглянул на меня и тут же перевел взгляд на море, сияющее меж кривых редколистных берез.
     Охотское море. Бархатной синевой раскинувшееся до горизонта, усыпленное покоем  штиля и своей бездонностью. Магическая сила, и власть над людьми в этой бесконечной глубине. И мы, стоя на краю пологого склона, загипнотизированные обманчивым покоем  непредсказуемости, уже безвозвратно, проникались ее безбрежной чистотой и силой.   
     На горизонте угадывалось судно,  силуэтом, определенно, смахивающее на боевой фрегат. Сбрасывая общее оцепенение, Шубин, резким движением поднес бинокль к своим глазам, и многозначительно хмыкнув, первым начал спуск к побережью. Ступил на усыпанный ракушечником и морскими водорослями песчаный берег, и, увлекая за собой, повел нас на юг, вдоль нависшего над пляжем скалистого обрыва, вдоль выпирающих из моря и прямо из песка, каменных глыб.
      И все-таки удивительна природа человеческого сознания! Сколько событий произошло за последние несколько часов? Любое из них, вполне может ввести в депрессию или ступор психику нормального человека. А я!? Иду вот, даже не иду - плетусь, по глубокому пляжному песку, но восхищаюсь первородными камнями, огромными черепашьими панцирями разбросанными по белому берегу и из прибрежных вод, мощными колонами возносящимися в небо.
      Я оглянулся на Торопова.
      “Значит дело не во мне”,- с удовлетворением, подумал я, рассеивая предположения о собственной ненормальности.
      Андрей Петрович, с просветленным челом, шествовал по сахалинскому побережью Охотского моря, не обращая внимания на хищный силуэт боевого корабля, болтающегося у горизонта, и уже забыв о недавней размолвке по поводу предложенного маршрута, разглядывал  отполированные веками скалы и абразионные останцы. 
      - Ну разве  это не чудо?! - не выдержав, вслух, восхищался он. – Это же настоящие кекуры!!!
      С каждым шагом, в песке становилось все больше, похожих на дорожные булыжники, камней. В конце концов, песка не стало вовсе,  и мы ступили на совершенно гладкую, вымощенную неведомой силой, каменную поверхность берега. Собственно, вся эта часть побережья имела ровный каменный уклон в море. Словно  неведомый архитектор, с педантичной точностью, вымерял градусы по всей площади кладки. Даже  наш майор, отбросив суровость и привычку разглядывать горизонты, пребывал в состоянии восторженного удивления.
       - Это Сахалин! – напомнил я с гордостью, до этого дня совершенно мне не свойственной, по отношению к родному острову - точно.
      - Да, - соглашаясь в один голос, подтвердили гости.
Гости!
      - Господин майор, - обратился я к Шубину, под воздействием неподконтрольного мне, пока, движения мыслей. – Первый раз на Сахалине?
      - Да, - вполне естественно признался он и, как-то с особенной внимательностью, посмотрел мне в глаза.
      "Ух ты! Так сразу посерьезнел. К чему бы?"
      С размышлениями, о значении шубинского взгляда, и в сопровождении тороповских, нескончаемых, словесных восхищений, мы вышли к устью небольшой полноводной речки, скадами выскальзывающей из скалистых берегов.
      Ее бурлящие воды, стали видны еще из далека, задолго до возникающего понимания того, что пена, брызги и радужные сегменты – это всего лишь часть речки, а не очередные нежданные проявления.
      Или нет?
      Кипение воды начиналось еще в море и причиной тому, был нескончаемый поток лосося, в нерестовой лихорадке, преодолевающий многочисленные пороги, прущий в глубины острова. Для людей, впервые наблюдающих за подобным явлением, зрелище впечатляющее.
      - Это Сахалин, - повторил я, заворожено разглядывая сумасшедшую рыбу, рвущую плоть об острые края камней, но упорно преодолевающую мелководный речной фарватер.
      - А ты? Ведь местный? – спросил Шубин, сбрасывая поклажу, отстегивая автоматный шомпол.
      - И? – переспросил я, принимая его в свои руки.
      - И наверняка знаешь, для чего на вашем острове, используют речки в августе.    
     - Хм, – сказал я, делая шаг к речке, с интересом разглядывая автоматный шомпол.
     Мне бы этого не знать! Мне, взращенному на ежегодных разговорах старожилов, о предстоящих путинах, и шикарных возможностях шабашки, для воспитанников нашего детского дома.
     В моем детстве, под активным руководством тети Клавы, горбушу приходилось добывать вилами. Стоя по колени в воде, мальчишки орудовали посейдоновскими инструментами. Резко выбрасывая вилы вдоль дна  речки, по течению, мы накалывали рыбу на острые зубья и выбрасывали ее на берег. Наши девчонки тут же подбирали, потрошили и обрабатывали горбушу. Затем в заранее приготовленном рассоле  закатывали рыбу в бочки, а выбранную икру, обработав самопальными грохотками, помещали в трехлитровые стеклянные банки. Конечно, наша рыбалка была больше игрой, чем  серьезным производственным процессом, но добытой рыбы хватало всему детскому дому надолго. К тому же, тетя Клава меняла икру на конфеты, торты, печение и нижнее белье. И как же мы были горды, от осознания того, что сладости для малолеток и белье для девчонок выпускниц,  заработаны своим собственным трудом…
      Я вошел в речку и резким  ударом шомпола пронзил огромного горбыля. Выбросил его на берег и вновь, словно кинжалом, ударил металлическим стержнем в нескончаемый поток лосося. Затем еще раз, и еще… Странное упоение возникающее в этом действе… сродни давно забытым ощущениям… Блики солнца, отраженного в рыбьей чешуе… И это сверкающее движение водяного потока, поглощающее сознание серебряным блеском… соленые капли пота, стекающие по лицу … глаза утопающие во влаге…
      - Саня! Нам уже достаточно рыбы! – воскликнул Торопов, пугаясь моей одержимости.
      С трудом заставляя себя прекратить бесконтрольное уничтожение горбушевого  стада, я взглянул на своих товарищей, с удивлением изучающих результаты моего труда.
      - Шура, а вы не думали изменить профессию? - спросил Шубин, закуривая и возвращая очки на глаза.
      - Мне нравится моя нынешняя, - буркнул я, устало вытирая лицо рукавом и выбираясь на сушу.
      "Кем же ты был, папочка?"
      - Видать, достали его консервы. Конкретно.
      - Хочешь пообщаться с психоаналитиком?
      - Да. И желательно, прямо сейчас… Ну, а вы то, гости дорогие, чего стоите? Собирайте дрова на костер. Будем обед  готовить.
И видя полное равнодушие к моим планам, уточнил:
      - Ессен! Кушать! Фирштейн?
      - Александр Сергеевич, - проникновенно сказал Шубин, все так же не двигаясь с места. -  Рыба, копченая на костре - превосходная идея, и весьма актуальна с точки зрения физиологии. Но в нынешней ситуации не совсем своевременна.
      - Так, а на хрена я бил ее?! - возмутился я, ошалело глядя на невозмутимого майора. – И кстати с твоей подачи!
      - Не переживай, - прервал мои возмущения Шубин. - Рыбу возьмем с собой, и столько, сколько скажешь. Речь идет о том, что нам нельзя оставаться на открытом месте. К тому же, до вечера, необходимо еще раз осмотреть стройку, теперь более внимательно.
      Сплюнув, я с грустью посмотрел на гору лосося, уничтоженного мною в порыве  неясных эмоций.