Исторические традиции православного воспитания

                (Исторические традиции православного воспитания в России:
                педагогическое наследие А. А. Прокоповича-Антонского)

        Проблемы воспитания и образования, формирования разносторонне развитой личности человека, выработки у него прочных основ духовной культуры и активной гражданской позиции относятся к числу тех сфер деятельности, которые всегда были и неизменно продолжают оставаться в самом центре общественного внимания. Особую актуальность они приобретают сейчас, в условиях переходного состояния нашего общества, когда произошел отказ от многих прежних идеологических постулатов и социально-политических институтов, а процесс поиска и обретения новых духовно-нравственных ориентиров и мировоззренческих ценностей носит чересчур затяжной характер, сопровождаясь глубоким кризисом всей системы общественных отношений.

        В этой ситуации для наиболее эффективного и полного преодоления кризисных явлений, в том числе и в области образования, представляется целесообразным обратиться к богатому историческому опыту отечественной педагогики, опереться на ее многовековые традиции, воспринять и внедрить в практику всё то наиболее плодотворное и конструктивное, что содержали в себе существовавшие в дореволюционной России образовательно-воспитательные модели, успешно применявшиеся в различных типах учебных заведений всех уровней. И здесь одним из возможных примеров оптимизации современной системы образования и воспитания, придания ей необходимой гуманистической культуры и подлинной духовности может стать комплексная модель православной педагогики, весьма результативно действовавшая в России на протяжении нескольких столетий и сыгравшая заметную роль в жизни русского общества в XVIII веке, не случайно получившем название эпохи Просвещения.  К сожалению, в советской историографии возобладал предвзятый и односторонний взгляд на эту эпоху как на время проявления в общественном сознании, под влиянием французских энциклопедистов и прежде всего Вольтера, ярко выраженных антирелигиозных, атеистических тенденций, тогда как на самом деле в отечественной педагогике на рубеже XVIII–XIX веков в полной мере сохранялись и развивались духовные заветы, унаследованные от православной традиции, являющейся коренной основой русской культуры и государственности.

        Одним из выдающихся отечественных педагогов, активно занимавшихся теоретическими и практическими вопросами гармоничного сочетания религиозной духовности и светской, гражданской образованности в рамках единого воспитательного процесса, был профессор Московского университета, ученый-гуманитарий и естествоиспытатель с широким диапазоном научных интересов, А. А. Прокопович-Антонский, на протяжении почти четырех десятилетий возглавлявший специально открытый при университете Благородный пансион для углубленного обучения детей из дворянских семей. В своих многочисленных педагогических трудах, в первую очередь в фундаментальном трактате «О воспитании», хорошо известном большинству педагогов-практиков тех лет и выдержавшем три переиздания с 1798 по 1818 годы, Антонский сформулировал целостную концепцию религиозного воспитания, выступавшего в качестве главной доминанты всего учебного дела.

        Обращаясь к тем, кому непосредственно предстояло оказывать активное воспитательное воздействие на детей, Антонский провозгласил ключевой принцип своей педагогической программы: «Родители и наставники! самый первый, самый главный предмет ваш впечатлевать в умы и сердца детей святые истины религии, религии, паче всего споспешествующей добрым нравам, истинному просвещению» [1, с. 50]. В отличие от французских философов-энциклопедистов и доморощенных русских вольтерьянцев, Антонский не только не противопоставлял просвещение и религию, а как раз указывал на их неразрывную историческую взаимосвязь, подчеркнув в одной из своих публичных речей преемственность государственного просветительства по отношению к деятельности основателей Русской православной церкви: «Творения духовных отцов положили основу просвещению России» [2, с. 4].

        Убежденно признавая приоритетность религиозных ценностей в качестве краеугольного камня воспитательно-образовательного процесса, Антонский последовательно нацеливал педагогов на духовно-нравственную направленность их взаимодействия со своими воспитанниками, чтобы тем самым обеспечивалось укрепление этических основ личности и «юное сердце раскрылось к принятию семян мудрости и добродетели» [1, с. 48]. В то же время Антонский отчетливо показывал, что достижение этих благородных гуманистических задач невозможно в отрыве от полномасштабного религиозного воспитания формирующегося человека: «Мудрости! добродетели!.. Но что они, если религия не озарит их, религия, освящающая все наши дела, желания, мысли; религия, преобразующая, обновляющая внутреннего человека, возносящая его над всем бренным, ничтожным и отверзающая пред ним врата неба! Ею, сладким и спасительным ее учением да напояется жаждущее сердце юноши; да внидет в душу его тот страх Господень, тот священный страх, который есть начало премудрости, основание и утверждение всякия добродетели; да проникнет всё существо его благость, могущество, всеведение и правота Существа высочайшего!» [1, с. 48–49].

        При этом Антонский вовсе не призывал превратить образование в сугубо религиозное и подчинить педагогический процесс догматам религии, а указывал на совсем другое, высшее назначение веры – служить основой мировоззрения и духовного мира воспитанника: «Не фанатизм, не суеверие и мрачную лжесвятость должно внушать ему, но благоговение, сыновнюю преданность и чистейшую веру к Зиждителю миров» [1, с. 49]. Таким образом, оказывалось вполне возможным сохранение светского, гражданского характера образования при одновременном тесном приобщении обучающегося к сфере религиозной духовности и церковной культуры. 

        Еще одной важнейшей функцией православного воспитания, согласно концепции Антонского, являлось обеспечение правильного развития морально-нравственных качеств человека на основе осмысленного и добровольного соблюдения непреложных заповедей христианской религии: «Древние мудрецы величайшую славу свою поставляли в том, чтоб не нанесть удара ближнему без вины. Християнство призывает нас к вящей славе, к вящему торжеству. Его законы повелевают не только не делать другим обиды, но любить всех, любить самых врагов своих и благословлять клянущих. Вот основание, на котором должно утверждаться всё нравственное учение, преподаваемое детям! Вот средоточие, к которому должны стремиться все труды, все усилия при воспитании!» [1, с. 44].

        Антонский предлагал педагогам в полной мере использовать авторитет церковного учения, раскрывая воспитанникам высокий духовный потенциал Священного Писания и ближе знакомя их с величайшими нравственными образцами истинно христианского человеколюбия и доброжелательного, бесконфликтного общественного поведения: «Чего не сделает благомыслящий наставник, чтобы напоить юное сердце воспитанника своего любовию к человечеству, любовию к самым врагам своим; чтобы внушить ему: не токмо не делай другому, чего себе не желаешь, но и снисходи слабостям ближнего!» [1, с. 44–45]. Тем самым религиозное воспитание в контексте педагогической программы Антонского должно было действенно способствовать гармонизации межличностных и общественных отношений.

        Более того, Антонский рассматривал религию как универсальный внутренний фактор стабильности всего социально-политического устройства и поэтому обоснованно уделял религиозному воспитанию первостепенное место в общегосударственном масштабе: «Дни благоденствия народов были вместе и днями торжества религии. Неверие и злочестие всегда влекло за собою лютейшие бедствия и часто ниспровергало могущественные царства. Где гласу веры более не внемлют, где вольнодумство и суемудрие заражают умы и дерзостно восстают против самого неба: там перст Божий тяготеет и громы пробуждаются на поражение преступников» [1, с. 49].

        Но всё же главный акцент в своей педагогической концепции христианского воспитания Антонский делал на семье, справедливо считая, что наиболее прочные основы духовности и культуры, проникнутые незыблемыми религиозно-нравственными ценностями, закладываются именно в семье и преемственно передаются из поколения в поколение, создавая ту жизненную среду, в которой открыто и свободно проявляет себя человеческая личность: «Счастливо то семейство, коего отец воспитан в правилах честности и страхе Божии! Он столько же доставит обществу полезных членов, столько страждущему человечеству утешителей, сколько у него сынов и дщерей, сколько внуков и правнуков. Не сокровища тленные, часто более пагубные, нежели полезные, оставит он им в наследие, но добрые нравы и благословение небес. Драгоценное наследие! оно распространится в род и род, и отдаленные потомки с радостию пожнут, что посеял мудрый их родоначальник» [1, с. 6]. Только такое органичное соединение семейного, школьного и церковного воспитания действительно могло, по мысли Антонского, обеспечить желаемый педагогический результат и в значительной степени гарантировать формирование нравственно полноценного, истинно просвещенного, правильно воспитанного и разносторонне образованного человека.      

        Педагогические принципы Антонского оказали несомненное влияние на современников. Лучшим свидетельством тому может служить деятельность В. А. Жуковского (выпускника университетского пансиона и любимого ученика Антонского) в качестве воспитателя наследника престола, будущего царя-освободителя Александра II. Можно с уверенностью предположить, что нравственное воздействие глубоко верующего поэта-наставника на своего августейшего подопечного благотворно отразилось на духовных качествах венценосца и позднее проявилось в сфере государственной политики, в богоугодном деле отмены крепостного права – прекращении подавления личной свободы человека, восстановлении завета христианского братства людей. 

        Что же касается практических воспитательных методик, внедренных Антонским в распорядок жизни воспитанников Благородного пансиона, то подробное представление об их религиозной составляющей дают воспоминания еще одного его ученика по пансиону, профессора Московского университета и известного в свое время литературного критика С. П. Шевырева, посвятившего памяти своего бывшего учителя обширный биографический очерк: «Все средства, какие зависят от воспитателя, чтобы, водворить в сердцах питомцев дух религии, употреблял Антонский. Ежедневно, после утренней молитвы, отличные ученики поочередно читали “Апостол” и Евангелие, какие в тот день читались в церкви. Директор и инспектор нередко спрашивали учеников, сидевших за чайным столом, о том, что было прочтено. Читать молитвы утренние и вечерние поручаемо было лучшим ученикам всех классов по очереди. Быть в числе таких чтецов считалось отличием» [3, с. 21–22].

        Особое впечатление на Шевырева произвела тщательно поддерживавшаяся в пансионе атмосфера церковной культуры, к которой совместно гармонично приобщались ученики и учителя: «При нас устроена была с большим вкусом и освящена с великим торжеством церковь в здании пансиона. Служение в храме совершалось всегда с особенным благолепием. Надзиратели и воспитанники составляли хор, который пел по праздникам» [3, с. 22]. Существенным компонентом реализации программы Антонского по религиозному воспитанию учащихся было также всемерное поощрение педагогами их духовных исканий и размышлений, благодаря чему в пансионе формировалась среда, способствующая углублению религиозных чувств воспитанников, возрастанию потребности в вере и внутренней жизни души: «Труды старших и отличных учеников печатные были все исполнены религиозного чувства. Они раздавались в награду ученикам, составляли одно из любимых чтений для младших товарищей и питали постоянно в них то же самое чувство» [3, с. 22].

        В завершение следует отметить, что педагогическая концепция Антонского имела столь значительный общественный резонанс в немалой мере потому, что являлась неотъемлемой частью государственной политики в сфере образования, основывавшейся на тех же принципах, что и взгляды самого Антонского, как об этом ясно свидетельствует Шевырев: «Император Александр, 18-го августа 1816 года, осчастливил своим посещением университетский пансион и произнес в нем слова: Истинное просвещение основано на религии и Евангелии. Слова написаны были золотыми буквами на доске и выставлены в торжественной зале. Нередко повторялись они в публичных речах воспитанников» [3, с. 22].

        И в наши дни, если всерьез ставить задачу полномасштабного возрождения исторических традиций православного воспитания в рамках учебного процесса в существующих учреждениях системы образования, нельзя ограничиваться одиночными усилиями отдельных педагогов-энтузиастов, но следует стремиться к тому, чтобы внедрение основ религиозной культуры стало составной частью государственной политики в области образования, официально заняло место в учебных программах и отражалось в деятельности всего педагогического коллектива. Лишь в этом случае можно рассчитывать на успешную реализацию совместных религиозно-просветительских инициатив Русской православной церкви и представителей педагогической общественности и на достижение со временем желаемых результатов.      

                Литература

    1.  Прокопович-Антонский А. А.  О воспитании. – 3-е изд. – М.: Университет. тип., 1818. – 74 с.
    2.  Прокопович-Антонский А. А.  Речь при открытии Общества // Труды Общества любителей российской словесности при императорском Московском университете. Ч. I. – М.: Университет. тип., 1812. – Отдел «Прозаические сочинения». – С. 3–16.
    3.  Шевырев С. П.  Антон Антонович Прокопович-Антонский. Воспоминание, посвященное воспитанникам университетского Благородного пансиона // Москвитянин. – 1848. – Ч. IV, № 8. – С. 190–206. Выдержки из этого текста приводятся по отдельному оттиску (М.: Университет. тип., 1848. 32 с.).

        Март 2008