Без пошлости? или 14-8 - кинороман

Елена Хантер родилась на Крайнем Севере, где родители-геологи
искали нефть, а нашли ее. Карьере фотомодели предпочла
заманчивую учебу в политехническом институте, который без успеха
окончила в 1975 году. Затем с упоением трудилась на заводах, НИИ,
обрела уверенность в себе, работая в СМИ. Замужем, воспитывает
собачку. Проживает на две страны - США и Самара.

     БЕЗ ПОШЛОСТИ? или 14-8
         кинороман


  Когда наш нрав не искушен и юн -
  Застенчивость наш лучший опекун.
                В. Шекспир

  Сто часов счастья... Разве этого мало?
                В. Тушнова
 

     США

- What are you doing my little Prin-
cess? - слышу я за спиной. Под-
крашенные усы мужа щекочут мне
шею, а его глазки-буравчики иссле-
дуют экран моего компьютера.
- Ищу прошлогодний снег, - пы-
таясь прикрыть сайт одноклассни-
ков, отвечаю я.
- I love you, - слышу я уже за за-
крытой дверью.
- Me too, - вторю ему.
Да, да, love, love. Особенно сей-
час, когда у меня в России - две
квартиры, сравнимые по стоимо-
сти с неплохим домом с бассейном
здесь, в Оклахома-Сити, Охламонов-
ке, и когда надо проплачивать наш
американский кредит.
Ну щедрый, красивый, талант-
ливый, сильный, но скользкий, как
угорь, не удержишь. Пока еще лю-
бит, но как-то я сомневаюсь в долго-
срочности этой любви, чувствуется
какая-то фальшь, в пушку рыльце от
своих подружек, престарелых гризе-
ток. И в бублик меня скрутил своей
властностью, хотя "босси" называет,
командиршей.
Опять залезла на "Одноклассники".
Тридцать пять "лет замираний и кри-
ков, все мои бессонные ночи"... Леша,
Леня, Леонид, Пыжик, Дударских,
1952 г. р. Вот и открывается его сайт.
Мои руки дрожат, пальцы прыгают
по клавиатуре. Что с ними? Что со
мной? Чужой дядька с раздутыми
щеками самодовольно смотрит на
меня с экрана. Пузранчик. Не он!!!
Он??? Нет!!! Имя и фамилия довольно
редкие. Курск. Да. Елы-палы! Время
вылепило из Давида Микеланджело
Михаила Евдокимова в последние
годы. Да и я, собственно, уже не
девушка Джеймса Бонда, правда, с ее
еще талией: детей-то своих не было,
только племянниц воспитывала. Ну
неужели он? Все-таки? С интуици-
ей у меня всегда тяжело. Не поверила
б ни в жизнь при личной встрече,
даже с паспортом. Я долго вглядыва-
юсь в монитор, затем правой рукой
мышью выключаю компьютер, за-
крываю глаза.
 
     1974

Открываю глаза и вижу
себя в студенческой аудитории
1974 года, в левой руке - логариф-
мическая линейка. Люда Гречнико-
ва с арифмометром склонилась ко
мне:
- Ленка, Дралинский рисует твой
профиль.
- Да вижу, вижу.
Преподаватель:
- Подшипники качения работают
на трение качения с небольшими
потерями на трение между телами
качения и сепаратором.
Тетрадками прикрыт па-
сьянс. С умным видом, как буд-
то я вся в науке (для Люды), во-
прошаю:
- Нуждаются ли подшипники
качения закрытого типа в частом
обслуживании?
- Нет, практически не нуждают-
ся, а вот открытого типа - очень
чувствительные до попадания ино-
родных тел, что часто приводит к по-
ломке подшипника, - с радостью
кидается объяснять доцент Филин,
пытаясь снять скукотень с наших
зевотных лиц. - И, пожалуйста, мне
список распределения студентов для
производственной практики по горо-
дам для деканата. (К Люде.) Вы куда?
Люда:
- В Брянск.
Преподаватель (ко мне):
- А вы?
- Я тоже в Брянск... Сити... побли-
же к цивилизации.
 Преподаватель:
- Кто же в Куйбышеве останется?
Есть желающие? (Все уткнули голо-
вы в тетради.) Так, понятно, подаль-
ше от дома. Ну, готовьтесь к реаль-
ной жизни. Вы почти инженеры.
(Звонок на перемену.)

     Перемена

Следующий семинар по наушному
коммунизму - НК. Этот пред-
мет мне вообще никак не давался:
памяти у меня ноль, логики там еще
меньше, лектор тот еще Дерьмоген.
Достаю учебник по НК и заяв-
ляю в сторону одногруппниц:
- Ну не могу читать эту мурню.
Знаете, какая моя любимая пес-
ня? Я с ней ночью ложусь и утром
просыпаюсь. (Пою пафосно.) "Ле-
нин в тебе и во мне..."
Кто-то прыскает, кто-то делает не-
доброжелательное лицо. Наш остряк
Миша Тренбич подхватывает:
- А моя вот, не помню название,
но слова такие: "Сняла решитель-
но, а он не попросил...."
 Ребята засмеялись, девочки пыта-
ются скрыть улыбки. Люда повора-
чивается ко мне:
- Ты знаешь, тебя все девчонки
ненавидят.
Я остолбенела:
- Ну, спасибо за информацию...
Все девушки в нашей группе были
приезжие отличницы из районов,
пригородов, не куйбышевские.
Механический-то факультет никог-
да не котировался. А большинство
ребят было из интеллигентных
семей (руководящих работников,
инженеров, врачей...), и учились
они хуже девчачьей половины, не-
много выдавая себя за гусаров... Да.
Это правда, я потом только поняла,
что в юности мои сверстницы не
любили меня за то, что я языка-
стая, худая и самая высокая, ну
гадкий утенок, в зрелом возрасте -
что я все еще худая и моднюче вы-
сокая. Но язык малость прикусила,
больше приходится проглатывать.
Так и порхаю по жизни белой воро-
ной, скорее, щипаной кряквой.

     Сквер

После занятий мы с Людой пошли
прогуляться в сквер. Был хороший
солнечный денек накануне празд-
ника Победы. Мы сели на скамейку
около детской песочницы и подста-
вили свои лица солнцу, пытаясь пой-
мать загар и веснушки, которые, как
мы считали, нам идут и придают нам
пикантность.
Люда:
- В Брянск поедем через Москву.
Там в "Лейпциге" прикупим по-
маду. Пананченко ездила на про-
шлой неделе, четыре часа простоя-
ла в очереди, урвала перламутровую
помаду и босоножки на платформе.
Правда, на два размера больше. Это
при ее росте! Буратино! А ты почему
губы не красишь?
- Мне не идет.
- Как это не идет?! Помада всем
идет!
- У меня пухлые губы. Не модные.
Вот тонкие губы говорят о тонком
вкусе...
- ...а пухлые - о доброте!
- Кому нужна твоя доброта?!
- Это правда, только для пенсио-
неров.
- Мой брат говорит, что добрые -
обычно некрасивые девочки. Кстати,
он очень долго один рассматривал
твою фотографию в своей комнате.
Мальчик лет шести подхо-
дит к нам:
- А вы в каком классе учитесь?
- В 14-м.
- Такого нет!
- Ну тогда мы задержались со сво-
им обучением, не отличницы.
- Помогите мне вон ту стрекозку
поймать.
- Мы поймаем. А ты ей крылья
оторвешь. Да?
- Да.
- Ей будет больно. Давай мы тебе
самолетик лучше сделаем.
Люда вырывает лист из общей те-
тради. У нас это быстро получается.
- Смотри, истребитель.
Запускает бумажный самолет.
- Спасибо. А вы придете сюда еще?
Приходите!
Мы переглядываемся. Далеко
пойдет!
- Нет, мы скоро уезжаем на два
месяца.
- Жалко. Ну, до свидания.
- До свидания, маленький Принц.

     Дома

Распахиваю дверь в свою кварти-
ру. Ключа не надо - у нас всегда
открыто и глазок отсутствует. Все
как-то стыдно его врезать. Позво-
нил человек, а за дверью решают,
пускать его или нет. В нос ударяет
запах тушеной квашеной капусты.
Как я его не люблю! Почему-то это
было любимое блюдо отца, и он
часто просил маму готовить ему
этот голливудский десерт. Синева-
тый смог от его сигарет привычно
окутывает всех входящих. Может,
поэтому у нас никогда не было
тараканов, у соседей они прыгали
прямо с люстры. Но я люблю свой
дом. До сих пор. У нас была масса
интересных книг, хорошая посуда.
Отец из экспедиции привез оленьи
рога, и они украшали прихожую. По-
купались и дарились экзотические
сувениры - клык белого медведя,
голова крокодила, океанские рако-
вины, панцирь гигантской черепахи.
В центральном углу стояли напольные
двухметровые часы 18го века, которые
своим боем поднимали на уши весь
подъезд.
Слышу мамины жалобы своей
подруге в телефонную трубку:
- Лена совсем худющая. Кормлю-
кормлю ее, а она все равно 58 кг при
своих 174 см. Ну где найти для такой
жениха?
Я (поддерживаю тему):
- А мужа надо было нормально-
го выбирать. Карлика. Вот у Норы
Станиславовны супруг красавчик,
так и дети ленинские стипендиаты.
- Лена, не дерзи.
- А я и не держу... марку... модели...
Из своей комнаты выглядывает
старший брат (выше меня всего на
3 см), деланно приседая, смотрит на
меня снизу вверх:
- Тетя Достань Воробушка, куда
едешь?
- В Брянск-Сити. Поближе к гра-
нице. Цивилизация!
- Какая цивилизация! Вши одни!
- Пл-л-люшкин!
- Кор-р-робочка!
Захожу в кабинет отца. Он при-
куривает из огромной янтарной
трубки и пускает колечки дыма. На
письменном столе - круто заварен-
ный чай в стакане с серебряным под-
стаканником. Какой-то бывший зэк
на Севере научил его чифирить.
Отец (строго):
- Почему не в Куйбышеве оста-
ешься?
Я:
- Не было ни одного места!
Всех в кандалы - и по российским
заводишкам, в глубинку. Подъемные
уже получила - сорок рублей.
Отец:
- Ладно, езжай. Вот тебе еще
сорок рублей. Понюхаешь
жизнь. Тебе это полезно. Ты у нас
ничего не боишься.
Ура! Я забогатела! Пол-Москвы
можно скупить! Мы заработаем
еще и на заводе!
 
     Дорога

До Москвы долетели на самоле-
те. В моем билете ошиблись на одну
букву - вместо "г" записали "з",
и, к всеобщей радости, я получилась
Пузачевой. Отныне и до сих пор эта
компашка кличет меня так. Ну, я в
долгу не осталась, потерпела-потер-
пела - и навешала на всех достойные
прозвища. Так они за всеми и закре-
пились, но об этом попозже.
Сначала поутру отстояли оче-
редь в Столешниковом переулке
за платформой, потом пельмен-
ная с сырыми пельменями. В ГУМе
Люда приобрела болоньевый пла-
щик. Немодно, конечно, но фасон
был что надо - короткая, парящая
разлетайка. Гречникова была в ней
как гриб-дождевик розового коле-
ра. Мужчины оборачивались и без
дождевика - лицо Гуттиэре даже
красивей при макияже. Без грима -
чистый лист. Несмотря на кривова-
тые ноги, отсутствие шеи и талии,
многие считали ее первой красави-
цей на нашем курсе.
Еще с нами поехала Света Агеева.
Она всем рассказывала, что один раз
ее как-то в трамвае перепутали с Ма-
риной Влади. Оч-ч-чень фигури-
стая! Правда, мой брат перепутал
ее с Фросей Бурлаковой из комедии
"Приходите завтра". Но было опре-
деленное сходство с этими типажами.
Из других групп к нам примкнули
Раечка с джокондовским носиком,
широкоскулая татарочка Сайда,
скорее похожая на индианку, и Лида,
секс-бомбочка с рыбьим взглядом.
В этот день мы успели заполз-
ти в Третьяковку, полюбоваться
тюльпанами в Александровском
саду, а к вечеру уже сидели в поезде,
несущем нас в маленький Париж
тире Брянск. В плацкартном ваго-
не с нами ехала большая компания,
возвращавшаяся со свадьбы. Мужич-
ки храпели, и это напоминало ноч-
ные джунгли с тигриными рыками.
Попеременно они падали с верхних
полок, как созревшие кокосы. Но
никто, к счастью, ничего себе не
поломал. Юная проводница, не мор-
гнув, выдала нам серые катанки -
постельное белье многоразового
пользования без стирки. Наевшись
яиц, сваренных вкрутую, и хлеба,
мы уселись мечтать в предвкушении
приключений.
Я:
- По окончании практики из
Брянска до Куйбышева поедем
через Прибалтику поглазеть циви-
лизацию. Вильнюс, Рига, Таллин.
Ночь в поезде, день - по горо-
ду с экскурсиями. Мы со Светой
(держу в правой руке вилку и пере-
кладываю ее в левую) целый год
тренировались с ножом и вилкой.
Там такие высокие прибалты! Два
года назад я с одноклассницей
Галиной останавливалась у ее тети.
Ее братья-кузены - Олев и Эо-
ген. Я даже не поняла, кто мне
больше нравится. Старший - спо-
койный, рассудительный. Млад-
ший - ироничный и, как шмель,
кружит, кружит, закидывает шуточ-
ками. И кому я больше понрави-
лась - тоже не поняла.
Люда:
- А я жду своего Андрюшу,
Ломтика.
Света:
- Почему "ломтика"?
Люда:
- Да он ростом 192 см, у него
башмаки 47-го размера. Ломоть
такой! А ласково - Ломтик.
Я (уточняю):
- Андре Де ля Моть. Мусье.
Мусьен.
Люда:
- Как он там без меня, бедный, на
сборах в Семипалатинске?
Я:
- По танцам ходит твой Кюхельбе-
кер. Ребра пересчитывает у сибиря-
чек. А ты, Раечка, о ком задумалась?
Рая:
- Мне б Витю Дралинского охму-
рить! Симпатичен очень. И, кажется,
положил на меня глаз...
Люда:
- ...а другой в стакан с водой.
Смотри, Драля - атас! Что надо. Но
выпить не дурак. В ЛТП 1  может за-
греметь в будущем.
(ЛТП - лечебно-трудовой профилакторий)

Света:
- А за мной одни стариканы
ухаживают. Мельников, препода-
ватель с электротехники, тридцать
лет, приходил домой, чинил выклю-
чатель.
Я:
- Разведенный?
Света:
- Да...
Я:
- Не надо. В Брянске полно потом-
ков аристократов. Я точно знаю!
Сайда подает голос с верхней
боковой полки:
- Вы угомонитесь? А? Завтра ране-
хонько вставать - и сразу на завод.
Света (расстроенно):
- Погрезить не дают!
 
     Брянск

Сонные, с чемоданами и авоськами,
мы спускаемся с подножки поезда на
платформу. Брянск - никак не евро-
пейский город, и без всяких намеков
на тысячелетнюю историю. А он стар-
ше Москвы! Где-то блеет коза. У ва-
гонов старушка предлагает живого
петуха. Девочка продает на газете
вареную картошку, политую постным
маслом. Вразвалку, не торопясь, не-
худенькая тетенька несет две сетки
пустых молочных бутылок на обмен.
Люда:
- Сразу видно, где-то совсем рядом
граница с парижской областью.
Я:
- На метро, конечно, кататься не
будем. Зато места аэробные, как
на Елисейских лугах! Spaciousness!
Именно здесь и осела настоящая
русская интеллигенция!
Рядом с вокзалом, напротив, -
большая гостиница. Но нам не туда.
Мы будем жить в общежитии, что
недалеко от завода. Я, Света, Люда,
Раечка - в одной комнате на пятом
этаже, Сайда с Лидой - на втором.

     Завод

И вот мы на машиностроительном
заводе. Нашу группу причесан-
ных и нафуфыренных ведут в цех на
освоение рабочих мест.
- Девчонки - забодай комар при-
были,- радостно сообщает токарь,
подмигивая другу.
- При маникюрах! Думают, на пиа-
нинах придется наигрывать, - вы-
тирая ветошью промасленные руки,
отвечает второй.
К счастью, мы втроем - я, Люда,
Света - попали не к станкам, как
остальные, а в инструментальную
кладовку выдавать инструмент
рабочим (на одно рабочее место,
сменяя друг друга, в три смены.) Об-
лачившись в черные халаты и синие
косынки, мы выглядим уже не так
загадочно. Ноги разъезжаются на
полу от машинного масла. Синюш-
ная гарь проникает в нос, пропи-
тывает одежду и волосы, оседает на
коже. Работающим женщинам здесь
не до маникюра. Их руки заскорузлы
от эмульсии, под серыми ногтями
полоски вечного черного траура. Но-
чью, а иногда и днем, по территории
завода пробегают тощенькие крысы.

     Ночная смена

Ненавистная. Первый раз в жиз-
ни я работала ночью, и произошел
сбой организма - началась бес-
сонница, которая продолжалась
три недели. Грелкину тоже вы-
матывала ночная, и у нее начались
глюки. Однажды она в полудреме
привстала с кровати и с закрытыми
глазами произнесла: "Мам, смотри,
три кошки сидят и курят... Ну, лад-
но. Я пошел к Битлам". После опять
рухнула в постель и засопела.
В окно кладовки заглядывает
рабочий:
- Девушка, мне фрезу, твердо-
сплавную, диаметром 200 мм.
Тащу в рукавицах, а она тяжелая.
- А что вы делаете в обед, то
есть в перерыв?
- Ем.
- А партия в домино? Слабо?
- Почему ж? Отнюдь.
Стою в очереди в столовке. Какое-
то непонятное оживление. Народ
перемигивается, что-то необычное.
Не пойму, в чем дело. Слышу -
окрошка, окрошка, окрошка. На
свекольной заправке. Понятно. В го-
роде везде пустые прилавки, пол-
ки. Можно купить только молока,
подсолнечного масла, хлеба, лапши,
соли, горчицы, сахара, пряников по
праздникам, сметаны. И все. Вот из
этой комбинации надо приготовить
что-то, да еще с изыском.
За мной, близко, встает рыхлова-
тый дядя со студенистой зелено-го-
лубой кожей. Мне становится жут-
ко, и я отшатываюсь в сторону. Дядя
заглядывает в глаза, мило улыбаясь.
Схватив поднос, я быстро ставлю
тарелки, повернувшись от живого
трупа на девяносто градусов.
Похлебав немудреной трапе-
зы, я бреду к месту отдыха. За
столом, покрытым коричневым
линолеумом и подбитым металли-
ческой лентой, меня уже ждут два
варлагана в татуировках и малень-
кий мужикашка с беломориной во
рту, не достающий ногами до пола со
своей скамьи.
- Садись, бедовая. Набуздыкалась
окрошки в рыгаловке? (Киваю го-
ловой.) Ну, погнали пчел в Одес-
су,- заявляет Филиппок, переме-
шивая костяшки по часовой стрелке.
(К коллегам.) Игнатьича со сбороч-
ного помните? Шустрый такой, все
клизмой из рукава спирт отсасы-
вал у лаборанток. Сгорел на работе.
От этилового. Яким Кондратьич!
Вчера схоронили. Поминки, скажу
вам, были ве-ли-ко-леп-ные!
- Но нас там не было, - удрученно
отвечает партнер, почесывая левое
ухо через голову правой рукой.
- Сейчас в очереди я видела сине-
зеленого свежеоткопанного мертве-
ца. Б-р-р-р! - делюсь я эмоциями.
- А-а-а. Максюта с гальваники.
Полгода пил на участке техническое
серебро для оздоровления, и его
пигмент, Яким Кондратьич, стал
как у сома из-под коряги, - выдает
информацию для меня мой новый
приятель.
- Рыба! - восклицаю я, как будто
сдала зачет по сопромату. - Слава
богу, не сом!
Лихо у меня получается - я посто-
янно выигрываю и завоевываю авто-
ритет. В следующий раз мои коллеги
уже втроем спешили пригласить
меня на партию "козла", и около
нас всегда собиралась болеющая
публика.
- Вон та, долговязая, практикантка
из Куйбышева, играет в домино, как
Шифер в шахматы,- однажды я ус-
лышала за своей спиной уважитель-
ный комплимент наладчика, по-
игрывающего гаечным ключом.
- Футы-муты, ручки гнуты. Ин-
тегралы кажный день вычерчива-
ет. А тут единственная извилина рас-
сасывается от принятия, - поясняет
ситуацию другой пролетарий.
Никого нет, я одна сижу в кладов-
ке и почитываю местную заводскую
прессу. Заглядывает очередной
ухажер и незаметно поджигает га-
зету в моих руках. Это знак внима-
ния! Я подпрыгиваю и вскрикиваю:
- Паря, ты чего? Яким Кондра-
тьич! В ряды ку-клукс-клана всту-
пил? Мне это не нравится.
Хохотнув, он вприпрыжку удаля-
ется, довольный собой.
Вбегает разъяренный пожилой
мастер и окидывает кладовку недо-
брым взглядом:
- Ну, где этот козлотур? (Я по-
жимаю плечами.) Квартальный план
горит, а он все по девкам скачет.
Вот поймаю, отвинчу ему седалищ-
ный нерв к едрене-матрене под
наволочку. Не зарадуется сводкам
погоды. (Убегает, в сердцах роняя
урну с окурками.)
Как хочется спать! Все труд-
нее и труднее стоять. Время пол-
зет очень медленно. Еще четыре
часа ночи или утра. На борьбу со
сном я бросаю свой интеллект. На
стене висят графики работы, вы-
ходов, дежурств, лозунги, указы-
вающие на светлый путь и верную
дорогу куда-то. Я их разрисовываю,
подписываю вымышленные стату-
сы. Хорошую принародную взбучку
получу я поутру за свои художества
от начальницы кладовки Киреевой,
старой грымзы лет тридцати четырех.
Иду разыскивать нашу Раечку.
Она в штамповочном цехе ваяет
детали на огромном прессе. Под
косынкой спрятаны ее золотистые
волосы. И правильно - здесь самый
высокий процент травматизма,
можно и без скальпа остаться. Люди,
проработавшие на станках даже
по десять-двадцать лет, отштампо-
вывают себе пальцы, кисти. После
работы в штамповке обычно часа на
два глохнешь от шума. Приходится
кричать в самое ухо:
- Как служится?
Ответ в самое ухо:
- Дали блатное задание - за тыся-
чу заглушек семьдесят копеек.
- Не шишли-мыжли!
- Вчера по двенадцать копеек за
тысячу шайбочек вкалывала!
- А мыжли-шишли! Идем в Булон-
ский вечером?
- А как же!

     Брянский парк

Парк в Брянске - это как Булонский
лес для Парижа. Конечно, обязатель-
ные качели, тир, пересохший фон-
тан с лягушками, забеленные скуль-
птуры пионеров, Ленина, партизан,
оленей. Вечером прогуливается одна
молодежь. Парочек мало, в основном
ходят небольшими стайками. Все
серо и буднично. Мы в клешах вносим
какое-то разнообразие. Вот, одна-
ко, появились две местные девуш-
ки в самодельных цилиндрах, крас-
ном и черном. Тут же к ним подошли
знакомиться два высоких молодых
человека. Мимо нас проплывают,
держась под руки самоваром, три гра-
ции - Ткачиха, Повариха и Бабариха,
кидая нам через плечо:
- Манекеншицы из Софилоре-
новки.
Рая (нам, прикрывая рот ла-
дошкой):
- Осиротело Кайфловлино без
этих комбайнерш!
Мы сворачиваем на другую ал-
лею, и сразу же перед моим носом
стреляет новогодняя хлопушка. Я,
побледневшая и пошатнувшая-
ся, стряхиваю конфетти с одежды,
волос, выковыриваю из глаз. Это
заводской поджигатель газет решил
продемонстрировать мне свое рас-
положение.
Люда (Рае):
- Одни потомки аристократов!
Нас догоняет Света:
- Только что один паренек из Кур-
ска, тоже практикант на нашем заво-
де, Володя, угостил меня домашним
пирожком с луком.
Я:
- Ну, не советую особенно на-
легать. Может произойти отрыж-
ка в благуродном обществе Воль-
демара.
Света:
- Сайда знает всю их группу ребят
по волейболу. Может, организует
знакомство.
Я:
- Мы-то тут причем?
Света:
- Компания!
Мы с Людой переглянулись.
Не в наших правилах было навязы-
ваться. Мы барышни романтичные -
чтоб лыцари с орхидеями на белых
скакунах промчались мимо балкона
нашего общежития. А мы, облачен-
ные в жемчужно-сиреневые одея-
ния с конусообразными колпаками
на голове (в наших руках обязатель-
на лира), надменно приветствовали
всадников.
 
     Кефир

Скромно мы были одеты. А хоте-
лось сразить нарядами. Журналов
мод, приличной материи было не
достать. Фасоны срисовывали, под-
глядывали друг у друга. К концу
четвертого курса все девчонки
поголовно мечтали приобрести
французскую махровую тушь, поль-
ские духи "Быть может", плащи под
кожу (зипун), платформу (обувка),
лапшу (свитерок) и брюки клеш. За
неимением в магазинах последнего
мы сами настрочили себе модняцкие
костюмы. Экономили на материа-
ле - денег-то было в обрез, стипен-
дия сорок рублей, ну кому родители
иногда подбрасывали. У некоторых
брюки получились коротковатыми.
Наша Златовласка Раечка (Раиска-
Переписка) тоже сэкономила на
длине, и при ее моряцкой поход-
ке с развернутыми носами она вы-
глядела весьма уморительно.
Удобно расположившись на
кроватях в нашей комнате, мы
ожидаем для игры в бридж Раеч-
ку. Люда, ненакрашенная, в своих
сильных очках и в обрамлении
бигуди, держит в одной руке веером
карты, в другой - бутылку кефира.
Она только что зажевала сайку за
шесть копеек, отхлебнула кефирчи-
ка из горлышка. Раечки все нет, и я
говорю:
- Что-то наш Чарли задерживается.
Гречкина прыснула от смеха, впер-
вые услышав "Чарли", и все, что еще
не успела проглотить - жеваную
булку с кефиром, - выплеснула изо
рта мне на лицо. Я выковыриваю
мякиш из глаз, протираю полотен-
цем волосы от кефира, но все равно
довольна, что развеселила подругу.
- Не ради компанства, а ради при-
ятства. Спасибо, Люся.
Гречкина просила меня об этой
истории никому не рассказы-
вать. Тсс!

     Секс-наклонности (можно не читать)

Света имела волнующе-опьяняющие
формы, и мы восторгались ей в от-
крытую.
Разыскиваем руководителя прак-
тики на заводе в приемной директо-
ра. Входить не осмеливаемся. Света
через приоткрытую дверь с очень
серьезным лицом (у нее это хорошо
получалось) спрашивает:
- Как найти Вороничева?
Она, кстати, ему очень нравилась.
(Вороничеву как-то Бог послал ку-
сочек секса.) В этот момент я за ней,
близко прислонившись, тоже загля-
дываю в приемную и одновременно
легко поглаживаю ее ниже талии.
Просто так. Это было очень фри-
вольно для того времени, да и сейчас
тоже! Агундяпина не смогла удер-
жать смеха и заржала в приемную.
Попятившись, она захлопнула за
собой дверь, так и не получив ответа.
Вперемешку со смехом и негодова-
нием она набросилась на меня:
- Что за сексуальные наклон-
ности?!
Потом эту историю я прошу ее
рассказать Гречниковой в общагов-
ской столовке. От избытка чувств,
перепутав фамилии и демонстрируя
быстрое овладение одесским гово-
ром, Мухопоркина начинает:
- Некая Гречкина пруявляет сексу-
альные наклонности...
Люда:
- Что?
Света (опять заново начинает свой
рассказ):
- Некая Гречкина пруявляет сексу-
альные наклонности...
Люда:
- Что?
Я не поправляю и давлюсь от
смеха.
Света (в третий раз):
- Некая Гречкина пруявляет сексу-
альные наклонности...
Гречкина (в нетерпении и злости):
- Что-о-о?
Наконец до Светки дошло, что она
переврала мою фамилию, и она на-
чинает извиняться:
- Прости, Людок. Пузомойкина
всех с толку собьет. Это она, ма-
ньячка плейбоевская, начиталась
журнала "Голос Америки" со своим
папашей-диссидентом. Не то что мы,
порядочные девушки, выкройки из
"Работницы" срисовывающие.
Я:
- Пузомойкина - святая перед
семьей и Отечеством! Старушкам
помогаю улицу на красный свет
перейти.
Света (Люде):
- Давай, ешь, Людок, котлет-
ки с кашей гречниковой, то есть
нет, с гришей гречкиной. Ой! Что
это со мной опять? Прозомбирова-
на я сегодня - или это огурцы я по-
принимала с сырым молочком?

     Мастер

Мы идем набирать материал для
курсового вдоль цеха. У нас уже
появились знакомые, коллеги, на-
парники. С Гречкиной уважительно
заговаривает молодой симпатичный
мастер лет двадцати шести - двадца-
ти семи. Люда корректно ведет беседу,
все время кивает головой. Видно, что
она нравится этому кудряшу, и это ей
льстит. Закончив разговор и отойдя
от него, она сообщает мне, что он
студент вечернего техникума.
Я:
- Нам не нужны такие. Толь-
ко с институтом или с кандидатской!
Люда набрасывается на меня:
- Да что ты из себя представля-
ешь? Он хороший парень, и этого
достаточно!
- Сама-то кружишь лейтенанта,
генеральского сынка из Москвы. Не
хухры-мухры!
- У меня зарождается лю-
бовь к нему! Я больше ни о ком не
думаю.
- Да-а-а, мухры-хухры... И под
серой спецовкой кладовщицы бьет-
ся и дребезжит благуродное и страст-
ное сердце... матери-одиночки.
Мои ноги разъезжаются на скольз-
ком полу, и я опрокидываюсь на
спину.
Люда (через плечо):
- Халява, ты где?
Я:
- Обратилась к низам. В поиске
истины.
Она права. Но поучать она любила
всегда, дерзко ставила всех на место.
 
     Подиум

В какой-то субботний вечер от не-
чего делать мы взяли у комендатши
проигрыватель, завели музыку и на-
чали шейковать и твистовать. Потом
стали примерять платья. Света
привезла целый чемодан с гардеро-
бом и бижутерией.
Я:
- Притравилась ведь Монро, уви-
дав твое добро!
Эх! А мы и не продумали свое
турне, взяли только необходимое.
На мне все ее платья выглядели
нелепо: Света была значительно
ниже и шире меня. Но позирова-
ла я с удовольствием, расшагивала
меж кроватей, как по подиуму. Агун-
дяпкиной нравилось меня называть
"Твигги", Тростинкой, известной
своей худобой английской моделью.
Грелкина случайно взгляну-
ла в окно и завизжала - из всех окон
пятиэтажного мужского общежития,
что было напротив, выглядывали
его обитатели. Кто-то разглядывал
нас в бинокль, кто-то приветственно
махал нам руками, приглашая к себе.
Мы быстро задернули шторы.
- С Азербайджана они, что ли, по-
наехали?

     Курские

В следующее воскресенье вся страна
планировала идти на выборы. Под-
ключили к этому празднику и обще-
житие. Сайда решила отметить
грядущий холидей вечеринкой с кур-
скими ребятами. Она давно с ними
пересекалась и даже знала их по
именам. У Светы наметился ухажер
среди курских, она постоянно о нем
говорила, и ей хотелось подружить-
ся с пареньком поближе, а прояв-
лять инициативу самой было как-то
неловко.
Мы с Людой ни за что не хотели
идти знакомиться. Как это так? К не-
знакомым ребятам? В мужское об-
щежитие? Самим навязываться?
Куряне сами зашли как-то в кла-
довку. На разведку. По-видимому,
они тоже побаивались гастролерш
из Куйбышева. Люда была как раз
при косметике. Ее длинные беле-
сые ресницы были яро подкручены
вилкой и накрашены в несколько
слоев ленинградской тушью. Вол-
шебные губы обманчиво зазывны,
золотисто-розовые кудри обрамляли
безупречное личико. Не зря она про-
спала всю ночь на железных бигуди!
Светин Вольдемар остолбенел, двое
других, а это были Альтман и Нико-
лай, как-то приосанились. Ребята за-
суетились. Видно, что они остались
довольны увиденным. На прощание
Вольдемар подарил Свете и Люде
два зеленых яблока.

     Нос

Потом в нашей комнате у нас со Све-
той происходит такой разговор.
Света (попивая сметану из молоч-
ной бутылки):
- Приходили курские в пересмен-
ку в кладовку. Уставились на Людку.
Она зенки накрасила нахально.
Что в ней красивого? Ну разве что
только нос?
Я (грызу морковку):
- Да, в женщине главное -
нос... и прическа. Если у тебя шнобель,
никакие глаза, ноги не помогут. Тем
более душа. Кому она нужна, душев-
ность твоя? Мужчины думают, что
глаза - главное. Но подкорка сраба-
тывает на нос, его размеры и форму.
Конечно, бывают исключения. А вот
как ты думаешь, что такое шарм?
Света:
- Обаяние, манкость.
Я:
- Мне думается, это в первую
очередь спокойствие. Вот у де-
тей нет шарма, а у какой-нибудь
старой бабушки есть. В канве
шарма - несуетливость, мягкая
уверенность в себе. Я смотрю на
наших мам, учительницу по матема-
тике, соседку - милые, спокойные
женщины, умные, не очень, но их
любят все. А мы какие-то дерганые.
Мне мама говорит: а ты выдавливай
из себя раба. Сначала зажали в кле-
щи - то нельзя, это нельзя, а потом
выдавливай всю жизнь и становись
патрицием.
Света:
- Но у стерв успешная
жизнь, в первую очередь они при-
страиваются.
Я:
- Да, и жизнь у них стервозная, не
позавидуешь.
Света (не может успокоиться):
- Людка всем рассказывает, что
она из Одессы, у папы "Волга".
Я:
- Правда? Я знаю, у нее батя под
Крыжополем шахтером вкалывает.
Может, гегемону и дают "Волги".
Мне помнится, она ездила в дет-
стве в Одессу к тетке двоюродной.
У Светы на лице усы от сметаны.
Хвостик от моркови я приставляю
себе под нос.
Я:
- Почэму я ранше нэ видэл такой
красывый, спэлый дэвушка? Нани
Бригвадзе нэ твой сэстра?
Света:
- Нэт, нэ мой. Я бэдный студэнк
Светико Самарашвили, в к'ладовкэ
ынстурумэнт выдаю.
Я:
- Так выдай мне под твой ынсту-
румэнт душевный пэснь с кардан-
балэтом!
Света:
- О, я знаю одын такой важ-
ный и нэжный пэснь!
Света затягивает "Лышь толко
вэчер утэплится сыный, лышь толко
звозды прыжгут нэбэса, на чэремух
завалится иней, жемчуга налампадит
роса...", на плечи прикидывая, как
шаль, штору с окна, пританцовыва-
ет. Я подхватываю песню. Гардина
падает на нас.
Я (трогая себя по голове):
- Мэня сылно затронул этот гар-
дын-балэт...

     Волейбол

На заводской спортивной площад-
ке идут тренировки по волейболу.
Сайда с мячом в левой руке, правой
незаметно придерживая на талии
резинку черных трико, подхо-
дит к группе студентов из Курска.
Она вовсю задружилась с ними и уже
заочно распределила предстоящие
партии. (Профессиональная сваха
Роза Сябитова из передачи "Давай
поженимся!" могла б пройти мастер-
класс у нее - не просто так молодой
муж отлупил ее, как сидорову козу!)
Сайда:
- Привет всем! Ну как все-таки по
поводу грядущих демократических
выборов? Могли б так же обсудить
определяющий год пятилетки в ми-
лой обстановке ликования и едине-
ния блока коммунистов и беспар-
тийных. У нас очень симпатичные
девчоночки.
Валера Изжога:
- Кто такие?
Альтман:
- Юные леди из Куйбышева.
Сайда:
- Самарские мы. С Волги.
Ребята переглядываются.
Вольдемар:
- Да, очень ничего. Выше среднего.
Дима:
- Женщины - слабые, беззащит-
ные существа, от которых невозмож-
но спастись.
Юра:
- Можно и попраздновать. А то мы
совсем тут одичали без магнитофона.
Сайда:
- Ну договорились. По два ру-
бля с каждого. Значит так. Света
будет с Вольдемаром, Люда с Юри-
ком, Лена - Леша, остальные по
интересам.
Леша:
- Никуда я не пойду. С какой
стати я должен ухаживать за незна-
комой барышней? Выбор всегда за
мужчинами. Это мы охотники.
Сайда:
- Ничего, ничего. Все будет "аля-
улю". Как чашечка с блюдечком.
Вы с Ленкой самые длинные здесь.
Юра:
- Интересно. А вдруг действи-
тельно какая-то экзотика, тайна под
чадрой?
Леша:
- Шесть оленеводок из аула.
Дима (поправляет):
- ...из чума.
Павлик:
- Я вообще в женщинах не раз-
бираюсь и отличаю их от мужчин
только по их полу.
Валера:
- Главное, приготовили б хорошо.
Давно оливье не едал...
Павлик:
- ...и салата из коры дуба и ягеля.
Николай:
- А что ты хочешь за два рубля?
Валера:
- Но будут еще и танцы... и на
нашей территории...
Сайда:
- Ну, хорэ. Договорились. По
коням.
Она убегает, постукивая мя-
чом о землю.
Леша:
- Это приглашение или распоря-
жение?
Дима:
- Построение. На матриархат (ки-
дает мяч Леше и попадает ему в го-
лову)... с пожизненной контузией.

     Вечеринка

Об этом разговоре Сайда поведала
другой встречающейся стороне, то
есть нам. Мы с Людой наотрез от-
казались идти и в последний момент
встали в позу.
Люда:
- Гуляйте без нас!
Я:
- Дурь какая-то: плестись в муж-
скую общагу. Мы остаемся.
Остальные девочки погрустне-
ли. Вечеринка оказалась на грани
срыва. Тогда все та же Сайда, уже
приготовив с Лидой праздничный
стол у мальчиков, стала уговаривать
их зайти за нами в общежитие.
- Наши отказываются идти. Пир
под вопросом,- сообщила она сидя-
щим за накрытым столом голодным
курянам.
- Да я для доброго друга послед-
ний кусок съем! Расправить пару-
са! В погоню, капитан Флинтус! -
решительно встает Дима, на ходу
прихватывая кружок огурца.
- Что это еще за принцессы, ожи-
дающие осады в тереме? - нехотя
поднимается Леша, откладывая на
кровать гитару. Остальные ребя-
та с напускной медлительностью
устремляются к выходу.
 Мы пофырчали-пофырчали и спу-
стились вниз в вестибюль при всем
параде, про себя решив исчезнуть
через час по-английски.
 На мне было платье из модной ло-
скутной материи (фасон из таллин-
ского журнала "Силуэт"), конечно,
туфли без каблуков; полудлинные
волосы не просохли от бигуди и ло-
жились на плечи сплошной массой.
Раечкины же локоны вились до
талии - царевна! Гречкина несла
впереди свой бюст, подчеркнутый
эффектной кокеткой, а Света об-
лачилась во что-то удивительное
фиолетово-зеленое, набросила
нитку черных бус из своей сокро-
вищницы. На моих подружках были
новые, одинаковые желто-коралло-
вые босоножки-платформы на два
размера больше необходимого. Три
Белоснежки и длинная Шахерезада!
Насильно пригнанные Сайдой, маль-
чики поднялись со стульев. Возле
меня сразу вырос Принц. Это был
Леша. Он обаятельно улыбнулся,
давая понять, что все чудесно, его
сердце открыто мне. Моя же заячья
душонка начала трепыхаться, а лицо
ничуть не выдавало зародившейся
симпатии. Маска снобизма и лег-
кого высокомерия приросла ко
мне еще со школы. Как же иначе?
Длинношеяя дылда без особых вы-
пуклостей никогда не пользовалась
успехом в классе. Затравленная стар-
шим братом, я старалась делать вид,
что мне никто не ин-те-ре-сен!
Так, искусственно скомплекто-
ванными Сайдой парами мы ше-
ствуем в соседнее мужское обще-
житие. В небольшой комнате уже
накрыт праздничный стол - мойва,
обжаренная с яичницей, соленые
огурчики, салат с помидорами, плав-
леные сырки, несколько бутылок
красного вина. Вроде были еще
"Кавказские" конфеты и, может
быть, яблоки. Кто-то предложил
сыграть в карты. Пределом наших
дамских возможностей был бридж.
Ребята зазевали - они надеялись на
преферанс.
- Интеллектуальная игра, - сар-
кастически произнес Валера Изжога,
пижонистый и никогда не улыбаю-
щийся парень.
 Высокий большеротый
Дима с очаровательной фамилией
Коврижко в позе Чацкого провоз-
гласил тост:
- В деревню, в глушь, в Самару!
Он только что приехал со своей
свадьбы. Жена, уже окончившая
институт, осталась дома, и он был ни
при ком, блюл себя. Это был самый
раскрепощенный оратор среди своих
однополчан. Периодически он встав-
лял "ошибаешься" с интонацией мод-
ного тогда кабачковского пана Зюзи.
Мы-то за словом в карман не
лезли, но только между собой. Взяли
оборонительно-наступательную по-
зицию для курских соловьев.
- Сколько в Курске институтов?
Всего четыре? У нас шесть плюс два
заочных и один университет.
- Есть ли профессура в вашем
политехе? А кафедра фехтования?
Как, нет? А мы втроем (Люда, Лена,
Света) рапиристки второго разряда.
- У нас есть Дворец спорта. Там
смотрим широкоформатные за-
рубежные фильмы. Правда, сидим,
как курочки на шесте - очень узкие
сиденья, колени упираются в плечи
сидящих впереди...
Кто-то взял гитару и затянул "Ах,
зачем нас бабы балуют и губы, падая,
дают...". Для нас это было не совсем
прилично. Ребята поняли и запе-
ли "Если дождь пойдет, ждать ты
будешь, значит, любишь ты, значит,
любишь...".
- Сайда, умираю, хочу в туалет, -
шепчу я ей на ухо.
- Пошли.
Прихватив Раечку, мы тащимся
по темным лабиринтам общаги, и в
самом тупике мне указывается на
дверь:
- Иди!
- Это дамский?
- Иди!
- Ты точно знаешь?
- Я сказала можно, значит мож-
но, - Сайда подталкивает меня.
Я уверенно распахиваю
дверь и вижу следующую картину:
на корточках сидит очкарик и читает
огромную газету. Он медленно под-
нимает глаза и только тихо, удив-
ленно, видя разряженную куклу -
меня, - произносит:
- Вот это да-а-а!
Я мгновенно выскакиваю под весе-
лый хохот подруг.
Вернувшись в комнату, я чувствую,
что мы засиделись, и шепчу Раечке:
- Давай линять!
Леша, услышав это, запирает дверь
изнутри на задвижку. И начинаются
танцы. Конечно, мы с ним танцуем.
Его мягкие ладони на моей талии.
Он притягивает меня к себе, я упира-
юсь, держа положенную дистанцию.
Один, второй, третий танец. Он что-
то сказал Коврижко, и Дима пригла-
шает меня, мы медленно кружимся.
Коврижко как-то вольно пытается
меня обнять - я жестко отшатыва-
юсь. И мне думается, эта была про-
верка на дозволенность - мальчики
наблюдали. Я опять танцую с Лешей.
Когда нас никто не видит, он, как
будто случайно, невзначай, касается
губами моей щеки. На следующем
круге, в этом же месте, это повторя-
ется. И мне это нравится.
Люду наперебой приглаша-
ют. С Солнышко она танцует чаще,
чем с другими. У него красивое,
доброе лицо с крупными веснуш-
ками и сложение Аполлона-куль-
туриста. Юра поведал ей с легкой
грустинкой, что он несостоявшийся
врач: мама-терапевт умоляла его на
коленях не идти в медицинский.
Света с очень серьезным лицом рас-
сказывает своему Вольдемару о заме-
чательной выставке открыток-репро-
дукций с картин Рериха. Он кивает
головой, делая вид, что заинтересован
русским индусом, но мысли его давно
оторвались от Гималаев, его Шамбала
где-то здесь, рядом.
Около Раечки суетится Сергей
Альтман. Она сразу стала называть
его Серым. Лида с рыбьими глазами
закружила импозантного Валеру. Уж
она-то не манерничает. Вскоре они
куда-то надолго исчезают.
Все танцевали твист, шейк, но в ос-
новном медленные танцы. Сайда
сидела на кровати с грустными
глазами. Она одна устроила вече-
ринку - и без кавалера. Застенчи-
вые и очень интеллигентные Нико-
лай и Павлик в черных костюмчиках
держались особняком от всех.
Коврижко с бокалом вина все пы-
тается взять внимание на себя:
- Как говорил Сократ, Платон мой
друг, а истина в вине!
Его никто не слышит, все увлечен-
но болтают друг с другом, как будто
мы из одной группы. Компания!
Около десяти вечера всей гурьбой
пошли провожать нас до общежития.
На ком-то был уже накинут мужской
пиджак.

     Утро

Мне опять надо идти в ноч-
ную к двенадцати часам. Через
ночной город я топаю к заводу
темными переулками, сокращая
путь и ничего не боясь. Проходная
недалеко - всего в трех троллейбус-
ных остановках. Это сейчас после
семи вечера в Самаре я предпочитаю
на улицу не выползать.
Опять инструмент, окрошка,
партия "козла", крысы, инструмент,
инструмент, инструмент... Отстояв
непростую для себя ночную вах-
ту, я иду в общественную умываль-
ню и брызгаю каплями воды на лицо.
- Лена как котенок умывается.
Все форсит, без напупника работа-
ет, думает, женишка себе найдет,-
слышу я от нашей грузчицы Паши,
снимающей с себя большой дерма-
тиновый фартук и рукавицы. Она-то
за смену до полутонны металла пере-
кладывает и чувствует себя огурцом,
несмотря на почтенный воз-
раст и вес. Ей хочется по-матерински
поучать меня:
- Никого не выглядишь: здесь
одна шелупень отирается. Ты птица
другого полета.
Конечно, я без косметики, а то
поутру я бы выглядела как Арле-
кино - с черными кругами туши
вокруг глаз. Ну не встретить бы кур-
ских, думаю я, и тут же носом к носу
сталкиваюсь со всеми ребятами. Они
идут завтракать в заводскую столо-
вую перед работой.
- Лена, доброе утро! - здоровается
Леша.
- Доброе, доброе, - отвожу я свой
холст лица в сторону.
По дороге в общежитие меня обго-
няет грузовик. Все солдаты, перепол-
нившие его кузов, начинают дружно
орать и колотить кулаками о борт,
приветствуя меня. Ну начинается
денечек!

     Душ

Поспав и поев, где-то под вечер мы
втроем - Света, Люда и я - спуска-
емся в общественный душ, что нахо-
дится в подвале здания. Я постоянно
стукаюсь головой о трубы, следуя
по катакомбам. Здесь в войну могли
б партизаны скрываться: шаг в сто-
рону - и ты в каком-то темном
провале. Где-то капало и парило.
Каменный пол был в жиже, и на
деревянных решетках можно было
свернуть шею. Не замечая этих пре-
лестей, мы стали раздеваться. Света
напоминала Венеру Милосскую,
только с руками. Люда с благо-
говением рассматривала ее торс,
щуря близорукие глаза. Она даже
потрогала изгиб у талии, как будто
сомневалась в реальности прекрас-
ного. Я чувствовала себя вешалкой
из-под детского платьица. Далеко
мне было до этих созревших смо-
ковниц!
Я (Свете):
- Клеопатрой из Египта
В прошлой жизни ты была,
А сегодня манускрипты
Для техмаша принесла.
Света:
- А ты прям Ах Матова Нюра!
(Помедлив.) Ну как, куряне понра-
вились?
Я:
- Инлитигентные мальчики, не
колхозаны. Сейчас нас обсуждают.
Люда (Свете):
- Твой Вольдемар непорядочный.
Он стал ко мне липнуть, делать на-
меки, что готов на все. Ухаживал
за тобой и сразу переключился на
меня. С ним лучше не связываться...
Я (перебивая ее):
- Да, твой-то генеральский,
Ломтик. Забыла или простила?
На первой же вечеринке, куда его
пригласил наш староста, так меня за-
жал в танце, что все девчонки паль-
цем тыкали, что якобы я его у тебя
отбиваю. И к Барановой Тане он
тоже так же подъезжал. Она мне
говорила об этом. Тебе тоже с ним
лучше не связываться?!
Люда как-то обмякла сразу. Да,
себе много можно простить, про-
глотить даже измену друга. Поучать
проще. Вымывшись и обмотав го-
ловы вафельными полотенцами, мы
поднимаемся в свою комнату.
Света (мне):
- Ты, ненакрашенная, выглядишь
лучше всех нас.
Ну, почти комплимент. Мне его
хватит на всю оставшуюся жизнь.
В нашу комнату заглядывает
девушка-практикантка из Кривого
Рога:
- Девочки! Кто оставил золотое
колечко в душе?
Я глянула на пальцы:
- Ой, я! Спасибо.
Просто "спасибо", балда!

     Свидание

 Опять стук в дверь.
 - Лену вызывает вниз какой-то
Леша.
 Молниеносно одевшись в очень
короткое ворсолановое платье и уд-
линив ресниц размах, я медленно
выхожу в общаговский вести-
бюль и вижу Лешу.
 Как странно, что только сейчас,
спустя тридцать пять лет, я поняла,
что он двойник Игоря Верника, или,
вернее, Верник его двойник. Такая
же обаятельная улыбка. Харизма.
Интеллигентность... Наверное, мно-
гие имеют двойников в жизни. Кто-
то там наверху дублирует нас, найдя
удачную форму, и разбрасывает свои
шедевры в пространстве и времени.
- Привет.
- Привет.
(В одинаковых позах, положив
ногу на ногу, на диване сидят Ткачи-
ха, Повариха и Бабариха, делая вид,
что читают журналы.)
Мы выходим из общежи-
тия и идем на почтительном рассто-
янии. Молодежь высыпала на улицу.
Из окон звучат "Песняры", мои
любимые, "Александрина".
Леша сразу сообщает мне, что его
мама учительница.
- Моя мама тоже учительница.
- Моя мама учительница русско-
го и литературы.
- Моя мама тоже учительница
русского и литературы.
- Но сейчас она работает в дет-
ском саду - зрение падает, но по-
прежнему много читает. В библиоте-
ке набирает авоську до восьми книг,
мы с ней вместе ходим.
- Моя мама работает в ШаРэМэ.
- Что это?
- Школа рабочей молодежи. Ве-
черняя школа.
- А папа на заводе инженер...
Главный.
(На меня это не производит ника-
кого впечатления.)
- А мой папа физик в институте.
- Лирик?
- Нет, философ. Хочет перевернуть
мир, хотя уж он-то точно знает, что
нет точки опоры. Мечтает всю жизнь
поехать в Америку. Он маме сказал,
когда они поженились: "Я напишу
книгу, и на эти деньги мы съез-
дим в США". Дома у нас журналы
"Америка" с 61-го года.
- Ничего, что я курю?
- Мари сказала Кюри: кур-
ри! Я привыкла. Папаша по две
пачки ежедневно выкуривает.
Хотя у нас в каждом углу пепель-
ницы, он сбрасывает пепел куда
угодно, даже в океанскую раковину,
ему завкафедрой с Кубы привез.
Кто-то хочет послушать, как океан
шумит, а из раковины, не кухонной,
сыплется пепел.
- Да-а... Мечтатель. Я меч-
таю с Джеком Лондоном. Отец при-
нес собрание сочинений.
- Мой любимый! У нас есть еще
"Библиотека приключений". Но
самая моя любимая книжка - "Лже-
Нерон". У нас почти весь Фейхт-
вангер.
- Я читал. Класс!
- Особенно мне нравится место,
где Акта видит Лже-Нерона в пер-
вую минуту. Она понимает, что
Нерон погиб, но благодаря гор-
шечнику почувствовала, что Нерон
жив, перед ней. Хоть одну минуту
самообмана!
- Ага. Помню. Маленькая Иалта,
Варрон, Требон... Там Фейхтвангер
вроде показывает приход Гитле-
ра к власти.
- А я и не поняла это.
- А моя любимая книжка -
"Триумфальная арка". Ты читала
Ремарка?
- Нет.
- И еще мне нравится публици-
стика...
 Так мы идем, болтая о чепухе, о
Шекспире, о Таллине, где я была два
года назад, как будто и не было тех
скромных поцелуев-прикосновений
накануне. Даже руками не касаемся.
- Лен, смотри, Солнышко с Людой
идут.
- Вроде они. А почему Солнышко
"Солнышко"?
- Первого сентября на втором
курсе Юра пришел на занятия
весь в веснушках. Ну, девчон-
ки и говорят - наше Солнышко. А я
Пыжик. Как-то завелся насчет пы-
жиковых шапок. Так и прилипло -
Пыжик, Пыжик. Коврижко назвал.
Кружим по местному Булонскому
лесу (или Елисейским полям). Прохо-
дим мимо дерева, ему лет сто пять-
десят. Могучий ствол (ну, баобаб!)
пророс через решетку сада. Впечат-
ление, будто тело великана-богатыря
проколото насквозь пиками. Обходим
знаменитые брянские деревянные
сказочные скульптуры лесовиков. Их
штук тридцать. Вроде детская площад-
ка для игр, но ничего поэтического
они у нас не вызывают, скорее испуг за
детишек или омерзение.
Я:
- Не хотелось бы мне, чтоб мои
дети здесь играли.
Леша:
- Хорошее место для распития
пива с воблой для местных абори-
генов. А взглянешь на скульптуру -
уже как будто захмелеешь... Здесь
есть Десна. Можно сходить позаго-
рать в выходные.
Я:
- Можно.
 А сама и не представляю, как
это я пойду на лесистый берег реч-
ки с парнями, да еще раздеваться.
Что делать?!
Он провожает меня до дверей
общаги. Мы церемонно расклани-
ваемся.
- До свидания.
- До свидания.

     Стратегия

Света уже лежит в продавленной
постели, как в гамаке. Кровать до
такой степени растянулась, что мою
подругу можно и не заметить, если
б ее вовсе не девичий храп. Я сажусь
рядом и подхрапываю ей в тон. Она
открывает глаза.
- Ну что, моя сероглазая храпу-
нья? Куряне приглашают нас на
пляж в воскресенье.
Света:
- Да, мне Вольдемарушка говорил.
Нас посмотреть. Не выйдет!
- Мы оврагами, огорода-
ми - и схоронимся где-нибудь за
бугорком. Пусть ищут. Скажем
обтекаемо - утром у трех сосен, на
берегу. Найдете! И без эксцессов! 
 
     Пляж

В воскресенье вышли за час до на-
значенного времени. Десна была
недалеко от нашего общежития. На
Свете великолепный импортный
сплошной купальник - верти-
кальные зеленые и красноватые
полосы, а на спине большой оваль-
ный вырез-дыра. Писк! Я даже
здесь, в США, таких не видела. Про-
ходим мимо играющих в волейбол
незнакомых парней. Ребята замерли,
присвистнули:
- Сексуально привлекательные!
 Эти слова еще не были тогда силь-
но в ходу. Мы зарделись и прошли
мимо искать место, где бы можно
было получше замаскироваться.
Нашли укромную небольшую по-
лянку, слегка окруженную кусти-
ками и ивами. Река оттуда неплохо
просматривалась. Десна оказа-
лась в этом месте очень маленькая,
метров пятьдесят шириной. Я ее
переплывала туда и обратно. Теперь
могу сказать - я переплывала Десну.
Ну не Волга, конечно. Сели пои-
грать в бридж. Проигравший должен
кричать три раза: "Я Бриджа!" Затем
начали раскладывать пасьянс на
желание "сбудется - не сбудется".
Теплый ветерок то и дело уно-
сил в траву карты, не давая сбыться
нашим самым скромным мечтам.
Ближе к полудню, когда захотелось
что-нибудь поесть, мы прикупили
местных пирожков со свеклой и мо-
роженое в бумажных стаканчиках,
которое слизывали с деревянных
палочек.
Грелкина все время лежала
на солнце, уткнув голову в тене-
чек, и когда она встала в своем
белом сарафане, ее ноги были не
красные - лиловые!
Я:
- Ты теперь у нас мадам Лило-
ногова!
Люда:
- Да не Лилоногова, а Кривоного-
ва! У нас в Одессе есть такая песенка
(поет):
А я не знал, что ты такая дура,
И у тебя позорная фигура.
Пень корявый - вот твоя фигура!
И даже злые кошки, увидев твои
ножки,
Смеются над тобо-о-о-й!
Я:
- Не кошки злые, а ножки
злые. У меня тоже злые ножки.
Раечка:
- Курских не видать?
Света:
- Да у общежития все еще нас до-
жидаются! И без э... э... эк... экстазов!
(Мы смеемся.)
Возвращаемся домой. У самого
входа на пляж натыкаемся на группу
хмурых курян.
Мы:
- Мы вас искали по всему пляжу!
Ребята:
- А мы вас ждали у общежития два
часа.
Мы:
- Ну, не судьба!
Куряне:
- Вы что, нас стесняетесь?
Мы:
- С чего бы это? Мы любим самое
утреннее Сол-ныш-ко-о-о!
Дима:
- Есть только два способа управ-
лять женщиной. Но никто их не
знает.
 
     Кино

В местном ДК - американский
фильм "Золото Маккены". Маль-
чики купили билеты на по-
следний ряд, конечно. Сидим:
Вольдемар - Света - Коврижко -
Леша - я - Солнышко - Люда -
Альтман - Раечка - Валера, он же
Изжога, - Лида - Николя - Сай-
да - Павлик. Нас четырнадцать.
Перед сеансом Изжога меня спра-
шивает подковыристым тоном:
- Лена, а тебе нравятся американ-
ские фильмы?
Тогда нас комсомол учил, что
все американское - пошлое, и на
лекциях по эстетике в политехе про-
фессор Финк гневно обличал гнилое
западное искусство.
Я:
- Да, не все. На индийские вообще
не хожу с девятого класса.
Тут кино пошло-закрутилось.
Грегори Пек, Омар Шариф, Хешки -
индейская девушка, Дикий Запад,
ковбои, Гранд-Каньон. Дух захва-
тывает от величавости природы.
Спейшеснесс - космос! Хешки ата-
кует Грегори Пека, она подныривает
под него в изумрудной речке, а он
все увертывается и увертывается
от роскошной индианки. Показали
обнаженку. Сзади. В зале засвистели,
затопали ногами. Дикий Восток!
Света:
- Потомки царской России.
Рая:
- Белогвардейский алимент. Или
родимые пятна капитализма.
Леша спокойно созерцает
кино, я тоже. Левую руку Гречкиной
держит Солнышко, правую, переби-
рая пальцы, жмет Сергей Альтман.
Дима (после фильма):
- Хороша Хешки! Я б не уплыл!
Юра:
- Тебе б Валентина показа-
ла! А ну, к ноге, Дима!
Я:
- Посмотреть бы Гранд-Каньон
вживую! А то все путешествия по
телепуперу глазами Шнейдерова-
Банникова-Сенкевича. "Мы с Ту-
ром... Мы с Туром..."
Люда (мне, надеясь получить от-
рицательный ответ):
- Ну, получила наслаждение? (Т. е.
твои руки держал Леша?)
Я (назло ей):
- Да, получила!
Люда (разочарованно вздохну-
ла, и уже в сторону ребят, другим,
замороженным тоном):
- Я про кино спрашиваю, получила
наслаждение?
Я:
- Да, да, да!
(Мне стыдно, что курские прочи-
тали наши мысли.)
Альтман (Диме):
- Ты хочешь пива?
Дима:
- Спрашиваешь...
Альтман (Изжоге):
- Хочешь пива?
Изжога:
- Глупый вопрос.
Альтман (Солнышку):
- Пивнем пивка?
Солнышко:
- Ой, хорошо б! Где вот достать?
Альтман (всем):
- Ну, сработала американская
реклама! Я чувствую, что америкаш-
ки здесь припарили двадцать пятым
кадром жажду к пиву. Нам назло.
Дима:
- Я не "копенгаген" в этом вопро-
се. Но после нашей телепрограммы
"Планы партии - планы народа"
меня тянет только на "Солнцедар".
Значит, есть какая-то сермяжная
правда в этом 25-м ...17-м ... 37-м ...
41-м...

     Таллин

Мы с Лешей нарезаем круги по
Брянскому парку. Присели на ска-
мейку. Леша положил руку вдоль
скамейки сзади моих плеч.
Леша:
- Всю ночь после кино мне сни-
лись прерии, каньоны, Хешка в озе-
ре... но с твоим лицом.
Я:
- Наверное, у меня прическа ин-
дейской девушки.
Леша:
- Ну да... вроде... похоже...
Я:
- Представляешь, в Таллине есть
Кадриоргский парк, переходя-
щий в лес. Там все ухожено, белки
прыгают, лебеди плавают....
Леша:
- Такой парк есть в Кузнецке.
Я:
- Я люблю Таллин. Готика и ро-
мантика. В соборах витражи, дей-
ствующие органы. Там есть собор
XII века с захоронением Крузен-
штерна и церковь, где ты встаешь на
плиту...
Леша (подхватывает):
- ...и с тебя снимаются все грехи.
Я:
- Ага, ты знаешь. Есть на крыше од-
ного старинного дома бюст важного го-
сподина в парике и с лорнетом в руке.
По преданию, он любил подглядывать
из окна за одной молоденькой ба-
рышней в доме напротив. А когда она
отказала ему в замужестве, он завещал
установить свой бюст там. Вечный
укор ей. Кстати, рядом здание КГБ. Та-
кая реклама на крыше.
(Лешина рука со скамейки тихонь-
ко опускается на мое плечо. Я не
отдергиваю.)
Леша:
- К нам там плохо относятся.
Я:
- Я не заметила. Мы всегда ходи-
ли с эстонцами. Два брата моей под-
руги. Мы у них останавливались.
Леша (настороженно):
- Ровесники?
Я:
- Старше на два-три года.
Леша:
- Понятно... Давайте в ресторан
как-нибудь сходим.
Я:
- О'кей. Кутить так кутить! Три
корки хлеба с чаем, без сахара!
 
     Ресторан

Пошли всей дружной компани-
ей в местный суперпрестижный
ресторан "Журавли". Название
какое-то сказочное. Думаю, под-
текст из сказки "Журавль и лисица".
Как журавль долго клевал кашу из
кувшина лисицы и не наелся.
Накануне скинулись по три рубля.
Заказали салатов, чанахи, красное
вино: может, "Южанка", может,
"Южные ночи". Некоторые в ресто-
ране впервые. Путаемся с вилка-
ми и ножами.
Дима:
- Штирлиц сидел в берлин-
ском ресторане. В правой руке
он держал вилку, в левой - нож.
Штирлиц знал, что нож надо дер-
жать в правой руке, но ему захо-
телось одну минуту почувствовать
себя в России.
Юра:
- Гуляй, Вася, жуй опилки!
Альтман (Юре):
- Кушай, кушай! К празднику за-
колем.
Вольдемар:
- Запоганить бы чашечку кофе!
Лида:
- Блюда-то - шиш да понюхай.
Люда:
- Вкусить нечего.
Ко мне подходит официантка.
- У вас есть паспорт?
Я (удивленно):
- С собой нет.
- Так вам исполнилось восем-
надцать?
- Я уже заканчиваю институт (по-
казываю студенческий билет).
- Извините.
Я (Леше):
- Непонятно. Это комплимент или
обвинение в инфантилизме, недораз-
витости?
Леша:
- У тебя очень наивный
взгляд. И это симпатично.
Люда наклоняется ко мне и, чтоб
Леша слышал, говорит многозначи-
тельно:
- Ты помнишь, нам назначено
свидание в Куйбышеве?
- Какое свидание?
- Ну, один пилотик приглашал...
- Да, кто? Не помню.
- Ну, в сквере сидели перед отъез-
дом, у песочницы.
- А-а-а (со смехом), милый
мальчик.
Лешино лицо покрывается
какими-то странными бурыми пят-
нами и слегка отекает. Он становит-
ся похожим на ужаленного пчелами.
Леша (стесняясь):
- Это у меня на нервной по-
чве. В десятом классе зашиб позво-
ночник. И изредка со мной такое
происходит. Нечасто.
Звучит ресторанная песня "На
Мясоедовской".
Дима (Валере):
- Хорошо б шампанского заказать
для дам. У меня есть еще четыре
рубля. Я чувствую себя Рокфейлером.
Валера (щелкая пальцами, изобра-
жая мусье):
- Гарсон, вина!
Лида сидит рядом и гладит его по
щекам, шее. Ему это очень неприят-
но. Он отдергивает ее руки, пытаясь
показать, что это не его барышня.
"Любовь прошла, любовь прошла, по
ней звучат колокола".
Танцуем медленные танцы. Нас
стали приглашать брянские кавале-
ры, конечно, в первую очередь Люду.
Мы отказываемся. Гречкина идет
танцевать с Солнышко. Тучи сгуща-
ются - нельзя отказывать местным
авторитетам! На горизонте драка.
Дима (Юре):
- Чем хуже, тем дальше. Экзеку-
ацию надо сварганить. Назвался
гусем - так спасай Рим!
Сайда:
- Давайте быстро уйдем. Как-то
неуютно на нас смотрят мальчиши-
плохиши за соседним столиком.
Мы недружно ретируемся. На ули-
це нас догоняют Солнышко и Аль-
тман. У Юрика галстук на плече, под
глазом припухло. Альтман трогает
челюсть.
Альтман (Юре):
- Как ты приятно отправил
товарища в нокаут левым хуком!
Тайсон бы обзавидовался. Сейчас
там, в гальюне, на полу лежит, от-
дыхает...
Юра:
- Какое нахальство! Наши девчон-
ки для нас, не для брянских вол-
ков! А ты как чувствуешь себя?
Альтман:
- Чувствую себя, но плохо. В мо-
рально-физическом-финансовом от-
ношении. Не полететь бы за журав-
лями после этого ресторана.
Леша (мне):
- Мы прихватили бутылку вод-
ки с банкетного стола.
Я (ошарашенно):
- Не стыдно?
Леша:
- Ну... для куража...
Я:
- Штирлиц один сидел в кабинете
Мюллера. Он подошел к шелко-
вым шторам и высморкнулся в них.
Штирлиц знал, что надо поль-
зоваться носовым платком. Но
ему хоть минуту захотелось по-
быть в России.

     Молочный суп

Распаковываю посылку от мамы,
вынимаю кофту, как просила, по-
лотенце (ох, страшный дефицит того
времени), знаменитые куйбышев-
ские конфеты "АссортиР" и записку
почерком брата - "Без маленького
не приезжай", и только-то. Под-
сунул в последнюю минуту. Зная
мой пуританский нрав, он пытался
себя развеселить. Или меня? За всю
жизнь это, наверное, его единствен-
ная незлая шутка.
Прибежала Раиска-Переписка из
кухни:
- Сварила молочный суп с лапшой.
Пока бегала за тряпкой, кто-то от-
лил. Осталось лишь на дне.
Люда:
- Есть, конечно, хочется. Но и на
диете полезно посидеть. А я вот не на-
шла выстиранный лифчик в прачеч-
ной на веревке. В Одессе покупала, на
толчке, импортный, за десять рублей.
Я:
- Может, кто с шапочкой пере-
путал? Здесь местные очень голова-
стые, рахитом переболевшие.
Люда:
- У тебя, Ленорка, весь ум в рост
пошел.
Я:
- Зато на косметике экономлю.
Люда:
- Я вообще не понимаю, что в тебе
мой Ломтик нашел. (Делано при-
стально меня рассматривает.) Может
быть, только волосы?
Я:
- Волосы от деда-венгра. Гашпа-
ра. Его в плен в 14-м взяли. Не зря
Франца-Фердинанда подбили - что-
то и мне в этой жизни перепало.
Люда:
- Пузогрызкина, у тебя спросишь,
сколько времени, а ты начинаешь
рассказывать, как действуют часы.
(Обращаясь к Раечке.) А как твой
Альтманок?
Рая:
- Загадка. Все говорит про какого-
то любимого племянника, двух-
летнего. Скучает по нему. У меня
подозрение, что он женат, по сыну
тоскует.
Люда:
- Зачем женатые сюда приехали на
практику? От жен сбежали прово-
дить ревизию своих чувств?
Рая (Люде):
- Ребята думают, что ты "забита"
кем-то, никому не отдаешь предпо-
чтение.
Я (подаю голос):
- Забита-забита досками и заколо-
чена гвоздями по самое "не хочу".
Люда:
- Что они подразумевают под
"предпочтением"? Обжиманцы?
Да, и самого красивого и умного
увели (кивает в мою сторону).
Рая:
- Серый говорит: "Я знал, что
Лешка нервный, но здесь с ним это
очень часто происходит. Лена его,
что ли, доводит?"
Я:
- Да. Довожу... до общежития. А то
вдруг кто обидит по дороге... или
угонит.
 
     Сайда и другие

Сайда как-то сдружилась с Никола-
ем, Николя по-нашему. (Грешкина
сказала, что он на пана Гымалайского
похож... Ну, похож.) Вместе - не
разлей вода. И обедают, и ужина-
ют, и на волейбол, и на мотогон-
ки, и в заводскую библиотеку, и на
реку. Она засветилась. Да, она всегда
улыбчивая, компанейская, своя в до-
ску, как она любила говорить. На-
писали вместе с ним отличный отчет
по практике, достали кучу нужной
информации для предстоящих
курсовых. Правда, комендантша
общежития резко плохо стала к нам
относиться. Потом она не вытерпе-
ла и выпалила:
- Опозорились куйбышевские
девчонки, ночуют в мужском обще-
житии.
Мы глаза вылупили - кто? Светка
на разведку к Сайде, потом прихо-
дит и с облегчением говорит:
- Просто Сайда зашла в номер
пана Коли поздним вечером за своей
кофтой. И вот началось обсуждение
нашей нравственности!
Только у Лиды ее бурный ро-
ман с Изжогой быстро свернул-
ся, и она переключилась на нашего
Юру-Засушенного-Геракла из Куй-
бышева, который самым последним
приехал на практику в Брянск и не
смог сразу нас найти. И она на-
шла его.
Раечке никак не удавалось рас-
крыться перед Альтманом. Он все
поглядывал в сторону Грелкиной.
Как-то Альтмандо серьезно при-
знался Сайде, что Люда запала
ему глубоко в сердце. О, на нее
все поглядывали! Даже Коврижко
перед отъездом подарил ей перо-
чинный ножик на память о себе:
"Бери и вспоминай". Самым на-
стойчивым и долготерпеливым был
обаяшка Солнышко. Он красиво уха-
живал и говорил, что робеет с ней.
Меня он по колену как-то погладил,
Сайде тоже что-то нашептал, роб-
кий наш.
Еще был Павлик-Паша-Пашутик,
скро-о-о-м-ный такой. Не найдя
объект страсти среди куйбышев-
ских синичек, блудный сын повер-
нулся к курской девочке из своей
группы, Соне, кажется, и пропал из
нашего поля зрения.

     Встречи

Вечером гуляем с Лешиком по парку,
освещенному луной и кое-где фона-
рями. Мы идем на расстоянии.
Леша:
- Мы с тобой не итальянцы.
Я:
- Почему?
Леша:
- Потому что мы ходим, как
школьники.
Я (как будто не понимая):
- А как ходят итальянцы?
Леша на секунду приобнимает
меня за талию.
Я (отстраняясь):
- Будем советскими студентами.
Мы кружим, кружим по парку. По-
дошли к самому темному месту, куда
вообще не проникает свет.
Леша:
- Можно, я тебя поцелую?
Я:
- Можно.
Короткий поцелуй в щечку. Я тут
же отстраняюсь, сама не знаю поче-
му. Паникеж в двадцать один год!
В парке мы то и дело натыкаемся
на парочки по интересам: Све-
та в накинутом мужском пиджа-
ке с Вольдемаром, Раечка - Серый,
Сайда - Николя. Мы останавли-
ваемся у автомата с газировкой,
ищем у себя монетки. Из темноты
выныривают Солнышко и Люда.
Люда:
- Вы почему такие грустные?
Леша:
- А я люблю грустить.
Люда:
- Это как? "Сел. Щас буду гру-
стить. И мне хорошо".
Леша:
- Необязательно садиться.
(Люда пытается его разговорить,
заинтересовать собой.)
Люда:
- По-моему, мы где-то раньше
встречались, мусьен?
Леша (подыгрывает ей):
- Да, у Ришелье, на Дерибасовской.
Люда:
- Помню-помню. На вас был зеле-
ный пиджакер и желтые брюки.
Леша:
- А на вас черные чулки в се-
точку, в руках граммофон и гото-
вальня...
Мне это не нравится. И я до-
бавляю:
- ...с рейсфедером для бро-
вей. А я в это время проплывала из
Аркадии мимо волнореза и топила
всех акул горячим утюгом.
Мы выпиваем газировки. Люда
делает еще одну попытку привлечь
Лешино внимание:
- Ну, все-таки. Ты был в Одес-
се? Я одесситка.
Леша (отбрыкивается):
- Конечно, был. "Одесса-мама, ты
меня раздела..."
Люда:
- Не раздела, а рэздела.
Леша:
- Руздела.
Люда:
- Нет, губы не так надо складывать.
Она приближается к нему и пока-
зывает свой великолепный рот:
- Рэ, рэ, рэ...
Уже и Солнышко заволновался:
- Людок, тебе не холодно? Накинь
мой пиджак.
Люда:
- Тебе просто хочется показать
свои мощные плечи.
Солнышко:
- Да, прохладно. Пора уж расхо-
диться.

     Чаепития

После вечерних или, скорее, ночных
прогулок мы обыкновенно попивали
чаек с подушечками и без, обсужда-
ли новости. Конечно, ребята тоже
нас обсуждали и делились впечатле-
ниями. Иногда это проскальзывало.
Так, Коврижко проговорился Сайде,
что он знал о моем падении в лужу.
Идя как-то ночью с Лешей, я сослепу
приняла маленькую ямку, заполнен-
ную грязной водой, за тень и смело
шагнула туда, зачерпнув холодной
жижи в туфлю.
- Я бы мог тебя на руках перенести,
если б знал, что ты не видишь, - уте-
шительно произнес Леша, видя мою
озабоченность по поводу некомфорт-
ности и неинтеллигентности внешне-
го вида - моя туфля почавкивала.
Вообще, Дима относился ко мне
настороженно. Почему? Загадка для
меня. Разок он мне прямо сказал:
- Ленка, ты злая.
Я:
- С чего бы это?
Дима (упрямо):
- Ты злая.
Вот такое объяснение. Не больно-
то приятно. Но уж что заслужила, то
заслужила...
Мы тоже делали разбор полетов,
ничего не скрывая друг от друга.
Света:
- У Вольдемара старший
брат в Подольске, под Москвой. Он
сделает ему туда распределение.
Я:
- Леше не нравится Курск - церк-
вей много, бабок набожных с котом-
ками. Очарован Сибирью, Том-
ском. Я бы в Таллин поехала
или в Питер.
Люда:
- Нас там не ждут.
Света:
- А где нас ждут? В Москве?
Еще Вольдемар сказал, что мечта-
ет о женитьбе. А я говорю - зачем
торопиться, стирать мужские но-
ски? А он - я сам себе всегда стираю.
Люда:
- Будешь как миленькая сти-
рать. Я хороший психоанализатор,
людей вижу насквозь, как лазарь.
Сначала шелковый, а потом - "жена,
да убоись мужа!". (Стучит кулаком
по столу.) За тапочками не набега-
ешься. Яким Кондратьич!
Рая (мне):
- А помнишь, мы в Булонском
лесу гуляли? У Апчхи-сарайского
фонтана к двум девчонкам в цилин-
драх подкатили два парня. Это были
Коврижко и Леша-Пыжик.
Я:
- Странно, не узнала.
Света (мне):
- А я видела, еще до вече-
ринки с курскими, твой Ле-
шик с какой-то девицей в обнимку
разгуливал. А не хотел идти с тобой
знакомиться. Вот ведь как полу-
чилось!
Люда (мне):
- Ну и о чем вы беседуете с мусье-
ном де Лехой?
Я:
- Ой, он так много знает! И Фло-
бера, и Золя, и Евтушенко, и Возне-
сенского, и "Мастера и Маргариту"
читал. А у меня какой-то ступор -
да-нет, да-нет. Я даже фамилию его
не знаю. Интересно, а спросить
неудобно.
Рая:
- Я слышала, какая-то... музыкаль-
ная фамилия... Вот вспомнить бы...
Света:
- Не Горохов ли? Неплохо б зву-
чало - Элеонора Горохова. Не так,
конечно, эффектно, как Элеонорка
Музогрызкина, но аристократич-
ность присутствует...
Люда (мечтательно):
- А я бы смогла с Лехой поддер-
жать беседу. Мне бы с ним сразить-
ся в полемике!
Рая:
- Сайда говорит, что в сентябре
ожидается шесть свадеб.
Я:
- Скорее, похороны.
И как в воду глядела. Прокассан-
дрила я свое будущее!
Любовь
И чем больше я влюблялась в Лешу,
тем глубже уходила в себя. Непри-
вычно мне было получать доброе,
искреннее мужское внимание. Я вла-
дела только пикировкой в обще-
нии с братом.
Леша чувствовал мое зажа-
тие и пытался меня растормошить,
смешил, задавал простецкие вопро-
сы - ну расскажи, как ты занима-
ешься фехтованием, что стоит у тебя
на письменном столе, опиши дизайн
кафе в Таллине. Что я могла ему
позволить - это взять мою ладош-
ку. Когда он сделал это в первый
раз, я удивилась - у нас почти оди-
накового размера ладони.
Я:
- У меня большая ладонь.
Леша:
- У меня маленькая ладонь.
Я:
- Нет, это у меня большая ладонь.
Леша:
- Нет, это у меня маленькая ла-
донь.
Мне хотелось подвести его в то
место, где он спросил разрешения
поцеловать меня, и испытать опять
этот приятный холодок страха, по-
чувствовать себя чеховской героиней
"Шуточки"... Мы прошли это место
как ни в чем не бывало. Шуточка?
Леша:
- Смотри, сегодня волшебная
Луна. А Марс видишь?
Я:
- Ага. Вижу. Вон Аэлита выгляды-
вает своего инженера Лося. Где ты,
Сын Неба?
Леша:
- А он уже на другой планете.
Я:
- Интересно, он долго о ней
помнил?
Леша (серьезно):
- Очень долго. Как обычно.
Я:
- А женщины помнят всю жизнь
свою любовь. Ведь Аэлита сейчас на
пенсии, ей где-то около семидесяти
лет. Не Эдита Пьеха.
Леша:
- Ну, дождется высадки американ-
цев на Марсе.
Я:
- А я быстро к людям привы-
каю и быстро отвыкаю.
Зачем я это сказала? Хоте-
лось казаться такой независимой
себе и всем. Жизнь показала, я дале-
ко не такая.
Леша:
- А я люблю писать письма... и по-
лучать... Угадай, кто мой самый
близкий друг?
Я:
- Коврижко?
Леша:
- Ошибаешься, Паша. Только
ему я могу доверить самое сокро-
венное. И он всегда меня понимает.
Мудрый человечек.
Я:
- Ну, не подумала б. А Дима?
Леша:
- Он компанейский. Балагур.
Я:
- Позер?
Леша:
- Есть немного...
Я:
- Так и бывает. Самое настоя-
щее в тени. Зачем золоту светить-
ся? А помогут в трудную минуту не
ораторы, а скромные павлики.
Леша:
- А у тебя есть подруги?
Я:
- Хочется верить. Говорят, на-
стоящего друга ты приобретаешь
до двадцати лет. Ему все проща-
ешь, и он тебе все прощает. Как
родители, семья...
Так мы бродили, никого не за-
мечая. Один раз дошли до общежи-
тия, где у дверей на лавочках сидела
вся наша компания. Света издали
увидела нас:
- Вот идут наших два журавушка.
(Мы же были самая высокая
пара среди всех. Еще она называла
меня Пухлявкой. Только совсем
недавно я поняла, что это была из-
девка.) Мы прошли, в упор никого
не видя, и раскланялись у дверей.
Народ безмолвствовал...

     Окно

Вечер. Кухня женского общежития
на пятом этаже. Из распахнутого
окна Ткачиха, Повариха и Бабариха
наблюдают за кучкующейся внизу
молодежью.
Ткачиха:
- Глянь, опять курские пижо-
нятся с куйбышевскими. Как
мухи в сметане повязли в них. Дев-
чонки обыкновенные. Может, одеты
чуть лучше нас. Кенареечные дерьмо-
давы на платформе где-то надыбали!
Повариха:
- Ну не скажи... Там есть одна си-
вая штучка. Вон она, в центре стоит,
руками машет. Ко-ро-лев-на! Я ее
приперла к стенке - колись, как ты
так иффектно глаза красишь. Она,
горит, кажный раз концом вилки
придавливаю ресницы и опять нара-
щиваю тушью. Но у меня все равно
не получилось так.
Бабариха:
- Да, слабы на передок. Вот и весь
секрет повышенного внимания.
Повариха:
- Кто бы сомневался!
Ткачиха:
- А мы их из кастрюльки сейчас
окропим водичкой...
Бабариха:
- Лучше бы кипятком ошпарить!
(Выплескивают воду вниз и пря-
чутся внутри кухни. Снизу девичий
смех, визг.)
Вольдемар:
- Кому мы там мешаем?
Альтман:
- И разверзлись небеса...
Коля:
- Мы все равно не уйдем.
Дима:
- Меня преследуют умные мысли...
Юра:
- ...но ты юркий!
Альтман (Диме):
- Караван лает, собака идет?
Дима:
- Анонимные фантазии доброже-
лателей повергают меня в благород-
ное смущение, говорил Авель своему
брату. (Вверх.) Бодливой корове не
должно поступать по-свински, писа-
лось в придворном этикете пастухов
времен Людовика XVI.
Леша:
- Теперь мы все Брянском креще-
ные. Кто забудет эту практику, тот
будет...
Вольдемар:
- ...повидлом!
Леша:
- Нет! Тот будет жить, как ро-
бот в скафандре!
Солнышко с невидящими глаза-
ми начинает двигаться, как робот.
Он подходит рывками к девушкам,
тепло дотрагиваясь до каждой, со
словами "sorry, excuse me, sorry,
excuse me...".
Люда:
- Вот так вот просто можно и за-
быться!
Ткачиха, Повариха, Бабариха
осторожно наблюдают из-за шторок.
Бабариха:
- Я же говорила, крутым кипятком
надо было обдать...
(В окно влетает шмель и жалит
Бабариху в нос.)
Бабариха:
- Ай! Как погань, как мухобель -
так ко мне присандаливается!

     Билеты

Дневная смена. Я в кладовке
стою у раздаточного окна. Затишье.
Никто не идет за инструментом.
Вытаскиваю из кармана халата
записку от Люды (она в ночной
смене), подписанную мадам Чешиза-
довой, и улыбаюсь, читая ее. В окно
просовывается Леша в цивильном
пиджаке. Его лицо излучает доброту.
Леша:
- Привет. Я уже со смены. На
трейлере работал. Мастер пораньше
отпустил. Как сегодня, встретимся?
 Я (не смею взглянуть ему пря-
мо в глаза. Просто так. Впала в кома-
тозное состояние, счастье парализо-
вало меня):
- Да...
 Он уже переоделся после работы.
Уходит. Я смотрю ему в след. Мало
кто из наших студентов носит такие
моднючие замшевые туфли.
Моя напарница, рабочая Тая,
говорит:
- Он нравится тут одной фрезе-
ровщице.
- Мне он тоже нравится.
- "Поджигатель" все здесь крутит-
ся, тебя высматривает.
- Бомбу припас для объясне-
ния? Я народовольцев с детства не
уважаю... Твоей фрезеровщицы не
Перовская фамилия?
- Нет, Кудяйкина. А почему ты
спрашиваешь?
- Да так, просто. Нахлынуло
что-то...
Вечером приходит Света.
- Леша с Коврижкой уехали на вы-
ходные в Курск.
Я:
- Даже не попрощался.
Света:
- Так дождь же был.
Я (пою):
- Если дождь пойдет, ждать ты
будешь, значит, любишь ты, значит,
любишь. (Свете.) Пошли обратные
билеты через Таллин покупать. Меч-
тали ведь. Возьмем на 14 июля.
Люда:
- А я через Москву поеду 16-го.
Я:
- Что это, ты остаешься одна,
без нас?
Люда:
- Да... так... побуду... Куда торо-
питься? В свою общагу?
Мне понятно. Будет одна очаро-
вывать Лешу без меня. Мне грустно.
Что ей в жизни не хватает? Сол-
нышка?
 
     Лешин приезд

Леша встречает меня у заводской
проходной как ни в чем не бывало.
- Домой съездил, деньгами по-
полнился.
- Покормили?
- А то! Пельменей поел, борща.
Зашел к одной знакомой. У нее кон-
фликт с родителями. Отцы и дети.
Старо. Ну, как у всех. Грустная...
Я про себя думаю: "Зачем это он
мне говорит? С какой стати? Что это за
знакомая? Проверял свои чувства?"
Я:
- А мы со Светой билеты взяли:
Брянск - Вильнюс - Рига - Тал-
лин - Москва - Куйбышев. Уезжа-
ем 14-го.
Леша (сник):
- Вот и расставание...
Я:
- Я уже сувениров наготовила.
Леша:
- Мне подаришь?
Я пожала плечами:
- Наверное...
И кто меня такой сделал - гор-
дой, обидчивой, недотрогой? Да
кто-кто - властный папа, старший
брат и русская литература. Может,
просто врожденное слабоумие...
А неврученный сувенир - крохот-
ных глобус с гравировкой "Аэли-
та. Июль 74"- так и стоит до сих
пор у меня в книжном шкафу.

     Прощание

Первыми домой уезжали мы со Све-
той. Через Прибалтику. Все пришли
провожать нас. Одинаково накра-
шенные и причесанные под Люду,
на крыльцо общежития вышли
поглазеть грустные Ткачиха, Пова-
риха и Бабариха. Последняя с сизым
носом пряталась за спины подруг.
Коврижко:
- Мусьеном можешь ты не быть,
девчонок проводить обязан.
Леша нес мой чемодан. На вокзале
присели сфотографироваться. Леша
долго ловил мой взгляд объекти-
вом, а я отворачивалась. Почему? Не
знаю. Наверное, стеснялась. Сайда
говорила ему что-то успокоительное.
Светка сняла невидимую пушин-
ку с Володиной рубашки. Он взял ее
за руку и посмотрел почему-то через
ее плечо на всех. Раечка сосредото-
ченно лустерила семечки из газетно-
го кулька. Изжога не сводил взгля-
да с часов - побыстрей бы пришел
поезд, и он мог улизнуть на футбол,
никогда больше не пересекаясь с Ли-
дой, которая ради него и пришла
сюда. На скамейке с прикрытыми
глазами развалился пан Гималай-
ский. Было видно, что он балдеет
от своих видений. Вокруг Людмилы
франтовато суетился Солнышко.
Гречкина же, при параде, без очков,
спокойно созерцала картину расста-
вания.
Альтман:
- Давайте ваши адреса и телефоны.
На его правой руке обручальное
кольцо. Мы диктуем, сами не спра-
шиваем - неприлично ведь. Подхо-
дим к вагону.
Леша (мне):
- Желаю тебе и в будущем ранить
своей рапирой мужские сердца.
Мне кажется, что на нас все
смотрят. Ой, сейчас все поймут,
что я влюблена в Лешу по самые
пятки. Надо сделать невозмутимое,
безразличное лицо.
Я:
- Пока. Всего-всего.
Леша:
- Пока. Всего.
Сели в вагон. Через час мне стало
тоскливо, Светке тоже. Из Вильнюса
дали в общежитие смелую теле-
грамму "Скучаем. Ждем. Целуем".
Наверное, не дошла.
В Прибалтике на улицах мне по-
стоянно стало казаться, что я вижу
Пыжика. Сказала Свете - у нее
зависают фантомы Вольдемара.
Конечно, в Таллине ни к кому не
зашли - не было необходимости.
Грустные, но с сердцем, переполнен-
ным любовью, мы прибыли до-
мой и каждый день лазали в почто-
вый ящик за письмом. Ничего.
Позже прикатила Гречкина, она
поведала, что, когда мы сели в ва-
гон, у Леши в глазах стояли слезы.
Он отворачивался ото всех, по-
том попросил сфотографировать
его у какого-то дерева, типа баоба-
ба в решетке, взял гитару и с над-
рывом запел "Ах, зачем нас бабы
балуют...".
Люда:
- Лен, что ты наделала?
Я:
- Что-что? Не знаю что. Ез-
дил в Курск к кому-то... подруга
там... вроде...
Люда:
- Да, у всех у них есть запасные
аэродромы. Хороший мальчик...
был...
 Да. Все последнее время перед
Люсиным отъездом Солнышко не
отлучался от нее ни на минуту. А мо-
жет, и сама что-то поняла...

     Лайне

Август 74-го. Моя лучшая под-
руга детства Лайне, эстонка, по
телефону назначила мне свида-
ние на площади Революции. Она
пианистка, старше меня на четыре
года, успешно замужем. Куриру-
ет и патронирует меня, в общем,
относится ко мне, как старшая
сестра. Лайне всегда в прекрас-
ном настроении, ее задор и юмор
фонтанирует шампанским в любых
ситуациях. Кстати, мы с ней одного
роста и знакомы с трех лет, наши
отцы работали в одном институ-
те и неплохо дружили. Когда мне
было шесть лет, а ей, соответ-
ственно, десять, она мне по секрету
сообщила:
- Наши папы против Хрущева, но
ты об этом никому не говори.
- Не буду, - пообещала я.
Лайне уже сидит на скамейке,
покусывая травинку. Я немножко
припоздала.
Лайне:
- Привет! Какая ты стильная у нас
после Прибалтики! Что это ты в гро-
мадной сумке принесла? Тротил?
Я:
- Привет! Ты тоже как всегда на
высоте. По пути решила забросить
учебники в институтскую библио-
теку. А ты на подрыв намекаешь?
(Я киваю на памятник Ленину,
который стоит в центре уютной ста-
ринной самарской площади.) Пора
б фактуру сменить. Саня, Вова... Кто
следующий?
- Какой Саня? Какой Вова?
- Александр Второй стоял до 17-го
года на этом красивом постаменте.
Ильич еще продержится - ме-
сто престижное, с видом на Волгу.
Моя подружка носит ему цветы на
22 апреля.
- Кто это, такая дремуче идейная?
- Люси Гречникова из нашей груп-
пы. Серьезно обижается, когда я над
ней подшучиваю с вождем. Говорит,
он наш освободитель.
- "Кто был никем, тот встанет
всем!" Да брось ты это село! Слу-
шай. Я была в Москве у маминой
приятельницы-профессорши. Она
ищет для своего сына, дипломата,
невесту. Москвички сейчас поголов-
но все курящие, пьющие и гуля-
щие. Я ей рассказала о тебе. Они
хотят приехать познакомиться с то-
бой в Куйбышев.
- Ты с ума сошла! Мне никто не
нужен! У меня любовь!
- Любовь можно отодвинуть. Та-
кой шанс! И парень красивый!
- Но я влюблена в другого!
- Ну, не знаю... Дипломата тоже
можно полюбить...
- Конечно, его полюбят! Я ду-
маю, у него все получится в жизни.
Найдет хорошую девчонку!
- Эх, Пугачева! Темнота ты со
своей русской литературой и под-
ружками-большевичками! Будешь
куковать в шалаше с инженеришкой
на сто десять рэ с вечными пости-
рушками и "авоськать" по молоч-
ным кухням. Мир бы посмотрела. Не
из трамвая!
- Я б стирала, написал бы только...
Мои книги вываливаются из лежа-
щей сумки со скамейки на асфальт.
"Научный коммунизм" сверху при-
давливает техническую литературу.

     Сентябрь

Никто никому не написал. Только
Сайда получила какое-то смурное
письмо от Николя. "Рад был встре-
тить тебя... Ты хорошая... Удачи
тебе в жизни..."
Я несколько раз ошибалась, думая,
что Леша сидит перед моим домом
на лавочке, ждет меня. Гадала на
ромашке: приедет - не приедут.
Не приехали, не позвонили. Ну,
мы и не договаривались. Девчонки
не спросили адресов у мальчишек.
Гордость? Дурость? Детство? Всего
понемногу. У Светки тоже были ви-
дения: Вольдемар приехал. Гречкина
на распутье, частенько раскидывала
карты на Солнышко, генеральский
Ломтик как-то за горизонтом ока-
зался. Ждали-ждали писем, собра-
лись в общаге у Люды писать кол-
лективное письмо курянам. Классное
письмецо получилось, с юмором,
на одесском жаргоне - ведь всю
практику тренировались. Грелкина
приклеила мою удачную фотогра-
фию в купальнике. Вскоре получаем
веселый коллективный ответ из
Курска на адрес общежития и все
наши вокзальные фотографии. Да,
помним, хорошо время провели
вместе. Всего-всего. И ничего, ника-
ких обещаний, перспектив. Правда,
потом, попозже, в феврале 75-го,
Гречушкина говорила, что Солныш-
ко прислал ей письмо из Брянска.
Он опять там на преддипломной
практике, ностальгирует. Но Мила
та еще фантазерка из Крыжополя.
Хотя может быть, может быть...
Ну, "до свиданья, лето, до свида-
нья. На тебя напрасно я надеялась..."

     Ноябрь

Первого октября умер мой отец.
Внезапно. От инфаркта. Днем еще
читал лекции в институте, а ночью
сильнейший приступ. Хотя мы все
знали, что у него больное сердце (до
шести таблеток нитроглицерина гло-
тал ежедневно, "моя взрывчатка",
как он говорил), но к этому никогда
не подготовишься. Тоска. И ничего
от Леши...
Мой руководитель курсового, все
тот же Филин, ошандарашил меня,
сказав, что материала я недостаточ-
но привезла из Брянска, практику не
засчитает. Пришлось компоновать,
слизывать из учебников. Пронесло.
Хотя ради такой практики можно
было и на второй год остаться.
Опять писем нет. Я покупаю билет
на самолет в Курск. Туда и обратно.
На два дня с дорогой. Ну, не женился
же он за это время!
До Курска лететь десять часов на
кукурузнике с посадками. Самолет
из-за непогоды где-то застрял на
двадцать часов. Лешкиного адреса
нет, только Николашин от Сайды,
Света достала. Все в тайне. Маме
сказала, что еду к Раечке в Отрадный
курсовой делать. Она вроде по-
верила.
Долетела, приземлилась, нашла
Колю дома. Что Леша? Давай к нему
зайдем.
Коля:
- Может, не стоит... У него через
неделю, 30 ноября, свадьба.
Я:
- Да... конечно... А кто она?
Коля:
- Из педа, с иностранного фа-
культета.
Я:
- Красивая девочка?
Коля:
- Да... красивая...
Он проводил меня до такси в аэ-
ропорт.
Коля:
- Я звонил Сайде каждый день три
недели. Никто не отвечал. Мне ее так
не хватало. Я взял билет на самолет,
дошел до трапа и повернулся назад.
Все... Прошло... А Леша отклеил твою
фотографию от письма и забрал
себе...

     Тайсон

Сижу дома, ожидая психологи-
ческую помощь - Светку. Зво-
нок в дверь. Открываю. Немой
вопрос в Светкиных глазах - мать
дома? Киваю - да. Торчащая бутыл-
ка токайского вина из ее короткой
сумки перекочевывает в ближайший
женский сапог в прихожей.
Мы в отдельной комнате брата.
(Я-то в проходной всю жизнь).
- Ну, как слеталось, Пузачкина?
- Получила по зубам, фейсом об
тейбл - свадьба через неделю.
- Вот это да-а-а-а! Яким Кондра-
тьич! И кто же счастливица?
- Студентка из педа, из-под ино-
странного.
- Форсировала события перед рас-
пределением...
- Может быть... Больно. Горько.
Печально. Бесперспективно.
- Да ладно, какие наши годы!
Виделась?
- Нет, только с Колей Гималай-
ским. Он и сообщил.
- Может, стоило было повидаться-
объясниться?
- Позориться? "Умерла так умер-
ла". Да я и не борец, ты знаешь...
- Жалко, что про Вольдемара ниче-
го не узнала. Может, тоже женился.
Моя собачка, японский хин, скре-
бется в комнату. Я открываю дверь.
Я:
- Пожалуйста, мистер Тайсон.
"Агрессивный, бестия, чисто фара-
он!" Тайсон, голос! (Собака лает.)
- Тайсон, лапу! (Собака испол-
няет.)
Командую: сидеть, лежать, ползти,
кувырок. (Исполняется все.)
Света:
- Тайсон, уравнение Ван-дер-
Ваальса!
Я:
- Рановато, Агундяпкина. Таблицу
Брадиса штудируем пока.
Собака хватает с кофейного столи-
ка кусочек сыра и прячется под стул.
Я:
- Пробелы в воспитании. (К со-
баке.) Почему без вилки?
В прихожей одевается мама. Из
своего сапога достает бутылку токай-
ского.
Мама (мягко):
- Де-е-е-евочки, ну зачем прятать?
Вы же пятикурсницы, взрослые уже...
Я:
- Ты замужем уже была два
года в этом возрасте... А нас не
берут... (Свете.) Брат меня называет
Неберман.
Мама уходит. Мы разливаем вино
из Светкиного НЗ в таллинские
коричневые фужеры.
Я:
- За тех, кто живет миражами,
за нас!
Света:
- За одиноких, но гордых! То есть
нет, за гордых, потому и одиноких!
 Я:
- Какие "гордые"! Коле ска-
зала, что проездом, пролетом.
Смышляевка-Барселона, через Курск.
Пыжику бальзам на сердце мое турне.
Света:
- Курск понравился?
Я:
- Вроде посимпатичней Брянска.
Была-то всего четыре часа. Ну не
Одесса, конечно.
Света:
- Грелкиной будем рассказывать?
Я:
- Да как-нибудь под настроение.
Она вся в Ломтике сейчас. Забылась.
Волосы опять в розовый цвет пере-
красила - а-ля Помпадура.
Тайсон поднимает лапу над Свети-
ной сумкой.
Я (угрожающе):
- Тай! С-с-с-собака такая! Обидел-
ся - выпить не налили. Он у меня
ватку с огуречным лосьоном для
протирания лица ворует. Ню-
хач. А потом наскакивает на всех
девушек, хочет близости.
Света:
- Мужчинка все-таки.
Что с сумкой-то делать?
Я:
- Можно отослать Вольдемару как
предсвадебный подарок от бывшей
почитательницы его таланта. Проб-
ник куйбышевских духов "Не может
быть!". Пооригинальней, чем водоч-
ный набор "Ленин в Разливе".
Я провожаю Мухоморкину до
двери. Тайсон на моих руках. Мое
деревянное лицо окунается в его
шерстку. Тайсон лизнул меня в нос.
Я (собаке):
- Ты меня не предашь?
И опять получаю от него поце-
луй в нос.
 
     Калуга

 Приехав в очередную команди-
ровку от НИИ в Калугу, я отыскала
Гречникову. Она распределилась
туда после института побли-
же к Москве, к Ломтику. Вызвала
ее телеграммой в гостиницу, к себе
она не пригласила. Мы встрети-
лись в тесном фойе. Администратор
долго не хотела пропускать ко мне
запоздалую гостью, полиция нравов
пресекала появление вечером такой
эффектной блондинки в длинном
черном кожаном пальто, черных
брюках и черных перчатках. Нам
было уже под тридцать пять. Люсь-
ка по-прежнему сияла холодным
светом и с достоинством несла свою
красоту в мир. Машиностроение не
вдохновляло ее на трудовые под-
виги еще и в политехе, поэтому она
постаралась сразу же переквалифи-
цироваться в секретарши в какую-
то контору. Разведена, сыну во-
семь лет. Вышла замуж просто
так, а спать с мужем не смогла себя
заставить. В конце концов он сказал:
"Я тебя так долго добивался, за-
бросил свою диссертацию. Я люблю
тебя, но я мужчина. Я ухожу".
- Знаешь, Лена, я двенадцать лет
не могу забыть Ломтика, он до сих
пор мне снится. Хотела, чтоб все
было по-честному - секс после
свадьбы. А он уперся, обиделся, бро-
сил меня. Звоню ему в Москву. А там
женский голос всегда отвечает: вы
ошиблись номером. Жена, навер-
ное. А ты как?
- Да, уставший романтик, одна
порхаю. Неровно все у меня. Эстон-
цы мои все еще в девушках. Влюби-
лась в мужа подруги, он на два года
младше меня. И тоже переступить
через себя не могу. Ему нравлюсь, от
жены ушел. Комплексую, что моло-
дой. Зачем просто, когда можно все
усложнить? Ты же знаешь меня.
- Ну как же так? Два года - это
тьфу! Ты выглядишь на двадцать
один по-прежнему. Такие, как ты,
сейчас в моде. Дождалась своего
времени. За мной-то сейчас ухажи-
вает мусьен на восемь лет младше.
Это еще заставляет задуматься.
(Помедлив, осторожно.) А Лешу...
помнишь? (Киваю.) Хороший был
мальчик. Жаль, что все мы размет-
нулись со своей любовью. Любовь -
это труд или дар?
- Не знаю. Дарованный труд.
- А как остальные?
- Раечка в Саратове, умыкнул
туда ее шкипер с речфлотовского
"Титаника". Лида сразу заарканила
какого-то невинного и разродилась
через четыре месяца после свадьбы.
Он все бегал по врачам, узнавал, его
это дитя или нет.
- А твой брат?
- Ему в этой жизни досталось все,
мне - все остальное. Доцент и жена
доцент, она лекции по аэродина-
мике на английском читает. По-
сле смерти отца сразу женился на
первой самарской красавице, к нам
привел. Жили дружно. Я в брилли-
антах, живу в проходной комнате,
получаю больше их с шальными
премиями в НИИ, езжу по заграни-
цам, в отличие от них, отвожу его
дочерей в садик, а он меня прижи-
валкой обзывает... Люд, у Шекспира
есть в "Гамлете" слова: "Когда ваш
ум не искушен и юн, застенчивость
ваш лучший опекун". Что скажешь?
- Не работает Шекспир на нас.
Все принадлежит нахальным или,
по-современному, энергичным.
Скромность - это не самый корот-
кий путь к успеху. Не больно-то
все в жизни получается у гордых
девчонок.
Эх, Людка-Людка! Не помогла ты
мне там, в Брянске. Не рассказала
Леше, какая я удивительно интерес-
ная, умная, эффектная. Видела же
ты мою зажатость. Я все ждала, что
кто-то объяснится ему за меня. Наив.
Так и прошагала жирафом через всю
жизнь, несколько раз побывав в аду.
Ну, и я тебе с Ломтиком не помог-
ла. 1:1.
Больше про Люду никто ничего не
слышал. Наверное, уже бабушкой
стала...

     Света

Лет пять назад звонит мне Све-
та в США. Мы с ней как-то раз-
дружились незаметно. Незадолго
до этого я ей рассказала, как ко мне
навязывался в ухажеры наш зна-
менитый институтский Казанова.
Нам было уже под сорок. А Светина
любимая история, love story, кото-
рую она пронесла через всю жизнь,
была о том, как на зимних студен-
ческих каникулах на турбазе он три
раза подряд приглашал ее на танец.
Это была заявка!!! И тут я пере-
черкнула ее легенду. Ну, в общем,
ни с того ни с сего она, как буд-
то невзначай, заявляет мне: "Ты
была у нас на потоке селедкой!"
Такая элегантная мстя. Конеч-
но, я ожидала и ждала этого от нее.
Мне стало не обидно, а противно...
Последние годы она работала
королевой бензоколонки, куда ее
устроил наш сокурсник Кузнечик,
то ли гэбэшник, то ли эмвэдэшник.
Забогатела, хотя и до этого у нее был
дом-громина с участком в 15 соток,
полностью засаженным клубникой.
Пришлось попахать-поползать на
своей фазенде, спину сорвала, а ее
муженек, тоже наш сокурсник, в это
время торговал ягодой ведрами. Ког-
да я увидела эти плантации в идеаль-
ном порядке, я не знала, восхищать-
ся или сочувствовать ей. Должно
быть, дочурка помогала в семейном
бизнесе, телебашня такая, побо-
лее меня и помощнее, конечно. Не
ставрида.
И вот она говорит мне по те-
лефону:
- Ленок! Кого я видела сегодня на
службе! Умрешь не встанешь! Рабо-
таю я в вечернюю смену, подъезжает
джип, из него Вольдемар выходит
облысевший, поношенный такой.
- Не кричи, рыбок в аквариуме
разбудишь. Точно?
- Точно. Глаза только прежние,
голубые-голубые. Быстро заплатил
деньги, не взял сдачи и уехал. Навер-
ное, не узнал. А рядом сидела такая
колода! Может, жена, может, босс,
боссиха.
- Ну ты, Мухобойкина, как
всегда миндальничаешь. Вцепилась
бы в бампер, остановила б машину,
вытряхнула б его из салона и, при-
жав ногой к асфальту, прорычала
б: "Из-за твоих пирожков с лу-
ком у меня до сих пор изжога и...
хроническая беременность". Али-
менты бы платил...
- Пузогрызкина, не наводи тень на
святое. Мы все были скромные де-
вушки, робкие и ранимые. Сама зна-
ешь, как я тубусом по лбу стуканула
руководителя диплома Корзинкина,
когда он ко мне полез. Треногий
полукентавр, а туда же! На защиту
после этого не пришел.
- БандерАс завалит меня на кровать,
позволю лишь лифчик на мне разорвать.
- А из-за таких, как ты, жизнь на
земле вообще бы прекратилась.
Давай привози из Америки мобильники. Они
тут в цене сейчас, бизнес сделаем.
- Пять доллярей выручишь с та-
можней. Я тебя лучше на тролебусе
бесплатно покатаю...

     Перелет

Я лечу на родину проконтролировать
свою квартиру, сданную внаем одной
молодой нахальной паре, навестить
свою 89-летнюю тетушку в Сибири,
повидаться со знакомыми и с немно-
гими друзьями.
Самолет американской компании.
Девятичасовой перелет из Нью-
Йорка - это не шутка! Подуставший
народ, не комплексуя, прогуливается
по салону в носках. Большинство
дремлет в креслах или смотрит теле-
визор. Соотечественников мало. Их
видно везде или, скорее, слышно.
Здесь, в Америке, "они матом не
ругаются, они на ем разговаривают".
Мой сосед - высокий американец,
бывший морской офицер, лет на
шесть постарше меня. Разговари-
ваем за жизнь - о ценах, пенсиях,
нездоровой пище... Я всегда бол-
таю в самолете - пытаюсь отвлечь
себя от страха. Ведь в моей жизни
было уже три ЧП в воздухе. Как
всегда, в США мне в первую очередь
рассказывается, как во времена Ка-
рибского кризиса и после американ-
ских школьников учили прятаться
под парты от возможной бомбежки
русских. Ну, напугал Никита на всю
жизнь, достучался ботинком, "мы
вас похороним, капиталистов!".
Сами по колено в крови, селедку на
газете разделывали, ютились в од-
ной квартирке, а то и в одной комна-
те все три поколения и хотели, чтоб
так жил весь мир. Я тоже помню то
время. Мужиковатая Анна Лаврентьева,
заслуженная учительница в шестой
школе (Она меня за волосы несколько
раз тыкала в словарь, когда я
написала Огроном. Запомнила. И
как она нас обзывала наглячками
тоже запомнила на всю жизнь),
подняв указку вверх, много-
значительно вещала нам, второ-
классникам, что "в воздухе пахнет
войной".
- Вы же понимаете, нашему на-
роду, только что прошедшему войну,
освободившемуся из сталинских
лагерей, выбравшемуся из землянок,
до конца не наевшемуся, не хотелось
повторения-продолжения такой
жизни. Все это необразованное пра-
вительство и его тупая пропаганда!
- Да, у нас тоже пропаганда, про-
мывка мозгов. Ведь "ястребов" надо
кормить... Но сейчас вы хоти-
те у Украины отобрать ее хорошие
земли.
- С Чернобылем? Мы даже
стараемся не покупать украинские
продукты из-за него. У нас самая
богатая страна в мире. Газа у Киева
не просим. А хрущевский подарок,
Крым, нам, конечно, не вернут. Да
мы и не настаиваем. Там крымские
татары за него активно борют-
ся. С Сибирью и Дальним Востоком
бы разобраться. Ведь рождаемость
упала в стране. Наши девушки хотят
замуж, желательно за богатеньких,
или быть при покровителе, бос-
се. Мужчины не спешат - выбор
огромный, с сексом проблем нет. Все
мечтают о скорых, больших деньгах.
- У нас так же. Все старо как
мир. Но американки уж очень
эмансипированы, независимы.
Чуть что - сексуальное домога-
тельство! В ресторане платить за
них не надо, двери перед ними не
распахивай, тяжести сами любят
таскать. Комплименты боимся им
делать. А вам можно?
- Можно.
Раньше я комплиментам не верила,
имея такого брата, просто их копила,
складывала в потайной ящик и очень
редко доставала и пересматривала.
Сейчас комплименты и антиком-
плименты отскакивают от меня, как
горох от новых ворот.
- Вы знаете, у вас улыбка Шер?
Я киваю головой:
- Да, спасибо, уже слышала.
Вот и дождалась на старости лет
достойных знаков внимания. Гадкий
утенок, превратившийся в крякву,
долетел до заграницы. Мой папа-
физик всю жизнь мечтал посмотреть
США. Брат стал физиком, а непуте-
вая дочь умыкнула за океан. Но я не
загадываю - счастливым можно
быть и в России.
Американец продолжает:
- Недавно губернатор, кажется, ва-
шей Оклахомы призвал американцев
жениться на русских женщинах. Они
такие милые!
Я думаю про себя: "И такие непри-
тязательные сейчас", а вслух говорю:
- Значит, холодной войны больше
не будет?
Американец:
- Хотя бы в Оклахоме.
- Я вообще холод не люблю. Нигде.
Ни в России, ни в Америке, ни в че-
ловеческих отношениях.
Натягиваю одеяло на себя и за-
крываю глаза. Сон все-таки сморил
меня. Мне еще во Франкфурте де-
сять часов сидеть. Не позавидуешь!

     Новокуйбышевск

Я приехала к Сайде в Новокуйбы-
шевск на электричке из Самары.
Всего двадцать минут пути. Она
встретила меня на перроне. Похоро-
шела, чудо! С годами-то обычно дру-
гие превращения происходят. Кожа
стала бархатистой, носик уже без
той детской припухлости, а зубки
по-прежнему жемчужные. Неплохая
стрижка из густых смоляных волос,
стройненькая, только вот походка
стала тяжеловатой. Говорит, что и я
все такая же. Я не верю - седовла-
ска, крашусь постоянно, ношу очки,
но спорить не стала с воспитанным,
добрым человечком.
Она живет в обыкновенной хру-
щевке с сыном. Мужа прогнала - не
вытерпела его унижений (не все
гладко в личной жизни получает-
ся у наших свах). Последнее время
занималась социологией. Эта работа
для гениев общения - надо уметь
расположить человека, чтоб он за
так потратил на тебя время и рас-
крылся. Я и не ожидала, при таком
ее невеликом окладе, а последнее
время и вовсе без заработка, уви-
деть уютную чистенькую кварти-
ру с очень неплохой мебелью, тели-
ком, светлой кухней и застекленным
балконом. А что еще надо для
жизни? На двух стульях не усидишь.
Сайда приготовила мне хороший
обед, открыла шампанское в честь
встречи. Достали фотографии,
вспомнили юность, политех и, ко-
нечно, Брянск.
- Сайда, а ведь нам влетело из-за
тебя. Комендантша нам сделала
выговор - какой позор! Ваша под-
руга запирается с парнем в мужском
общежитии. Представляешь, поклеп
на тебя, - говорю я совершенно ис-
кренне и наивно.
Сайда напряглась и, смотря не
мне в глаза, а куда-то в стол, сквозь
зубы произнесла:
- А кому какое-дело, что делают
люди вдвоем? (Пауза, я этого никак
не ожидала). Мы были достаточно
взрослыми. Мы чувствовали любовь
друг друга... (Пауза) Я до сих пор
помню его запах тела, поцелуи... Всю
жизнь... И я не знаю, что случилось,
почему он не приехал. Тридцать пять
лет прошло уже... (Она заплакала.)
Я:
- Значит, у тебя все было серьез-
но. Даже серьезней, чем у меня...
Тебе Света говорила, что я в ноябре
74-го в Курск летала? Лешиного
адреса не было. Пришлось к Коле
зайти. Он сказал, что любил тебя,
звонил все три недели. Телефон не
отвечал. Он и не знал, что подумать.
Купил билеты в Куйбышев и у само-
го самолета развернулся. Перегоре-
ло. Я помню, тогда кабель был пере-
рыт на твоей улице. На небе кто-то
позаботился вас развести.
(Помолчали.)
- Лен, а побежала б, если Лешка
сейчас позвал?
- Сейчас? К тому мальчику?
Может быть... А это чужой дядя, а я
тетя с девчоночьим сердцем... Мах-
нуть бы туда, в лето 74-го, под-
править бы что-нибудь! Больше
ничего не надо. Ни бриллиантов, ни
"мустангов", ни океанов. Ведь спали
на продавленных кроватях, ели пи-
рожки со свеклой, ссорились и были
счастливы, потому что рядом была
любовь, впереди жизнь, родители
живы... и свои зубы.
- Ну, как там, в Америке, про нас
что-нибудь знают?
- Русских уважают, особенно нашу
армию - достойный противник. Не
подсмеиваются. У них там все шо-
коладно. Мы мечтали с Майн Ридом,
Купером, Джеком Лондоном, а они
жили. Народ накормлен, одет-обут.
Никто не слыхал о Толстом, Пуш-
кине, Шостаковиче, но в лифтах не
пахнет, пиво на улице распивать за-
прещено, как и рекламировать его по
ТВ, даже ночью. Американцы не та-
кие наглые, как их в наших фильмах
показывали. Все спокойные, при-
ветливые, законопослушные. У них
это уже в крови. Конкуренция,
юристы заставили быть воспитан-
ными. Кому нужна твоя откровенная
злоба, зависть! И в личную жизнь не
лезь, и советы свои оставь при себе.
Понятие "друг" размыто, ну это где-
то приятель, сосед, одноклассник.
Малость роботовидны. Хотя наша-
то русская душевность - только до
первого успеха друга. Трудно нашим
пережить чужую удачу. Но на работе
должны стучать друг на друга. Иначе
хозяин будет не в курсе всех собы-
тий. Предпочитают о политике на
службе не распространяться. Боятся.
Вот такая дерьмократия.

     Оклахома

Мы сидим за огромным овальным
столом и играем в домино. Непросто
мужу обыграть меня. Он то и дело
лезет под стол и кукарекает:
- Где ты так неслабо научилась
играть в домино?
- В Монте-Карло... на произ-
водственной практике. This was the
practical education from my institute.
- Вот что мне нравится у рус-
ских - это пельмени и ваш гимн
(нанизывает пельмень на вилку). Ты
знаешь, у вас очень красивый гимн?
- Еще бы. Музыка тоарищ-генера-
ла Александрова, криэйтер Сосо Ста-
лин, слова разного посола... Рыба!
- Что значит "рэба"?
- Fish. Гитлер капут. Уса Бен на ла-
дан, кирдык. (Я вижу у него перевес
доминошек в остатке.)
Я рванулась к Интернету, бы-
стро нашла наш старый советский
гимн, врубила его на всю катуш-
ку в честь своей победы. Хожу
вокруг стола с детским красным
флажком и подпеваю: "Партия Ле-
нина, сила народная..."
- Если ты выиграешь, поставим
вашу "Глори, глори Алилуеву...".
Часто наши соседи спрашивают,
что это за торжественная, иностран-
ная музыка звучит у нас по вечерам.

   Свекровь

Муж:
- Завтра мама приезжает. Она хо-
чет с тобой отвезти Грейси в парик-
махерскую и заодно по магазинам.
О'кей. Мне это на руку. Пошопин-
гуем, посидим в кафешке. Я обожаю
его 77-летнюю маму, мою свекровь.
Она преподаватель органной музыки,
поет до сих пор в оперном хоре,
бизнес-леди, имеет гигантский анти-
кварный магазин и ранчо с сорока
коровами. (Особого ухода за ними не
надо. В теплых штатах коровы про-
сто живут на отгороженной природе.
Доить не приходится - породы в ос-
новном мясные. А за посягательство
на чужую территорию и собствен-
ность можно спокойно получить
пулю в лоб, не резиновую. Здесь так,
без церемоний.) В молодости Джейн
работала медсестрой, вырастила трех
дружных сыновей, и через двадцать
лет замужества бросила мужа из-за
его вечных унижений (да дом еще ее
проиграл). С постоянным педикю-
ром-маникюром, браслетами-колеч-
ками на руках-ногах и всегда в хо-
рошем настроении. Богатенькая и не
чванливая. За все время моего пре-
бывания в США я еще не встречала
высокомерных америкосов. Бизнес
подразумевает контакт, комму-
никабельность, особенно в эпоху
перепроизводства и жесткой конку-
ренции.
Конечно, масса дорогих украше-
ний. У нее есть коллекция одно-
типных перстней с драгоценными
булыжниками сантиметр на санти-
метр - рубин, изумруд, алексан-
дрит... обрамленных бриллиантами.

Когда оперировали ее внука, она
в госпиталь надела кольцо с черным
бриллиантом в знак траура. Стильный
прикид и из не очень дорогих бутиков.
На русский взгляд, американки
одеваются вычурно и не по возра-
сту. А мне это по душе. Зачем себя
хоронить, когда есть возможность
покрасоваться перышками. Но вот
во флоридском Диснейленде в про-
шлом году была оштрафована на
тысячу долларов тетенька, попавшая
под струи фонтана. Ее намокшая
майка нахально обрисовывала
бюстгальтер, раздражая полицей-
ских и попирая нравы обывателей.
(Здесь вообще тебя могут уво-
лить с работы в один день без объяс-
нения за несвежую одежду и дурное
амбре.)
Мама живет на ранчо в полутора
часах езды на машине от нас и везет
своего йоркширского терьера Грейси
по записи в салон, где ей сделают
педикюр, стрижку, помывку, уклад-
ку. Собачке это не нравится, она пу-
глива и жмется всегда ко мне - ведь
только я с ней играю. В прошлом
году Грейси неудачно прыгнула с хо-
зяйкиной кровати и подломила ногу.
Операция со штифтом встала свекро-
ви в четыре тысячи долларов. А это
четыре ее коровы. Мы сочувствова-
ли обеим. Через год штифт вынима-
ли в клинике уже за семьсот долла-
рей. И для меня свекровь - лучший
человек в Америке.
- Как дела, Элина?
- Not too bad (не так уж пло-
хо). У нас, русских, не принято
хвалиться - боимся сглазить.
- А у нас только паралитик со-
шел в каталки, весь скрюченный,
перекошенный (она показывает),
приволакивающий ногу, отвечает
всем с улыбкой: "OК! All right! Fine!"
Свекровь ведет машину. В ожив-
ленном месте на перекрестке она
держит в одной руке кружку с кофе,
другой начинает набирать номер на
мобильнике. Мое сердце сжимается
от страха. Она мило улыбается во-
дителям и кивает им головой в знак
благодарности, что ее пропустили
на красный свет. Кстати, раза три
ко мне подходили незнакомые
американцы, видя мою уныло на-
стороженную физию, спрашивая
"Are you OК?" О'кей-о'кей, это же
наш врожденный лейбл совка. У нас
скорее непонятны улыбчивые люди.
Че лыбишься, табуретка?
Мы заходим в китайский ресто-
ран. Почему-то не очень чисто (для
США) в туалетной комнате - рако-
вина забрызгана водой. Я брезгливо
дотрагиваюсь до крана с салфеткой,
мою руки. Входит свекровь, она
видит непорядок, берет чистую сал-
фетку и начинает вытирать ракови-
ну. Американцы любят свою страну.
Они патриоты. Я видела в разное
время свою свекровь и мужа, при-
нимавших участие в благотворитель-
ных мероприятиях, - работали без
денег, продавали сэндвичи на каком-
то празднике. (Муж отпросился с ра-
боты.) Перед тем как заступить на
вахту, они сначала купили за пять
долларов бутерброд в этом ларьке и,
съев его, встали там же за прилавок
продавать эти сэндвичи.
Нам надо приобрести какие-то
книжки, заходим в книжный. Ой,
сколько интересного - и про Кенне-
ди, и про рыцарей, и о природе... Вы-
бирай любую, можно почитать и за
столиком в кресле. Тут же очарова-
тельная кофейня с вкусняшками. За
окном мелкий дождь. Толстенная де-
вушка в штанах решительно садится
на пол у стеллажа и читает брошюру.
(Я в шоке. Только спустя несколь-
ко лет я стала садиться на пол и в
своем доме. Здесь делают так все -
чистота). Ее бойфренд смиренно
ожидает свою половинку стоя. У нас
бы она не имела никаких шансов на
роман. К слову, здесь очень много
счастливых престарелых парочек.
Особенно меня умиляют пожилые
люди, которые везде ходят, держась
за руки. В России я не наблюдала
путешествующих стариков, наши
пенсионеры не обедают в ресторане,
не занимаются танцами. Как прави-
ло, русские мужчины, не часто до-
живающие до преклонного возраста,
выбирают себе спутниц значительно
моложе себя.
А где тут русский уголок? Я на-
хожу несколько полок со словаря-
ми, учебниками, разговорниками.
Натыкаюсь и на Тополя - русско-
английский словарь нецензурных
(непечатных?) слов, выраже-
ний в России. Гадко, как будто током
ударило. Зачем это ему? Ну не для
денег же. Поэтическое самовыраже-
ние мэтра...
Заходит поджарый мужчина, лет
за шестьдесят. Бежевый кашемиро-
вый пиджак, шелковое кашне на шее,
замшевые туфли и... без носков.
- Это бомж?
- Нет, это старый хиппи... Только
что звонил мой младший, номер три,
Майкл. Плачет. У него горе: скон-
чался Патрик. Пудель, семнадцать
лет прожил. Надо послать соответ-
ствующую открытку с соболезнова-
нием. Такая трагедия!
Мы выбираем открытки.
Есть и музыкальные для любимой
псинки, есть с запахами....
После парикмахерской, сделав
необходимые покупки, мы с ухожен-
ной Грейси возвращаемся на ранчо.
Это американское дворянское гнездо,
усадьба с вылизанными дорожками,
подстриженной травой, беседками,
прудами, качелями. Меж деревьев
разбросаны античные статуи (made
in China). Есть и японский сад с во-
допадами и бонсай. (Мой японский
хин Музгарка красиво вписывает-
ся в эту икебану.)
При въезде мы замечаем эле-
гантный белый грузовичок с белым
новеньким домиком-прицепом.
- О, это Эрика приехала.
Эрика, янки шестидесяти шести
лет, только что бросила мужа, кото-
рый заставлял ее вкалывать на ранчо
сорок га и был жлобом. Она живет
по соседству в пятнадцати минутах
езды. В ожидании хозяйки она сидит
на веранде и пьет колу. Для холод-
ной колы стоят два больших автома-
та, конечно, без платы.
Эрика:
- Я привезла в фургоне Полли,
чтоб она не скучала без меня.
Она показывает в сторону немо-
лодой клячи, которая невдалеке по-
щипывает травку. На руке платино-
вые часы с браслетом, облепленным
немаленькими бриллиантами.
Я:
- Красивая вещица. (Я всегда
говорю комплименты, как будто уже
американка. А меня так на родной
самарской радиостанции на тренинге
учили. Работает!) У нас бы ты не
смог поехать с ними в общественном
транспорте.
Эрика:
- О, да, у нас тоже. Я люблю эти
часы. Удачная покупка в антиквар-
ном всего за семьсот долларов.
Я показываю фотографии ро-
дителей, предков, детские. Они
восхищаются моим фото, где мне
восемь с половиной лет, я с очень
длинными волосами. Мне оно тоже
нравится. Молодец моя мама, до-
гадалась запечатлеть меня. Не у всех
есть такое!
Свекровь:
- Тебе надо портрет такой сделать.
Лицо маленькой княжны. Или я тебе
подарю на твой день рождения
рамку для этой фотографии. У тебя
когда день рождения?
Я:
- Спасибо. В июле.
Мы сидим в бассейне с бокалами
вина в руках. Оно здесь недорогое,
вкусное и нет никакого страха, что
ты купил подделку, кроме грузин-
ского из русских магазинов.
- Жарко, Элина?
- В Самаре тоже бывает плюс
сорок в тени, нечасто, но бывает.
Обычно летом до плюс тридцати.
- Наверное, в вашем городе много
бассейнов?
- Да... есть... В основном на пляж
ходим. Он у нас до восьми киломе-
тров длиной. Самый большой в Ев-
ропе для мегаполисов. И самая боль-
шая площадь в Европе.
Есть чем, наконец, похвалиться.
Мы вылезаем из бассейна, обти-
раемся махровыми полотенцами,
которые всегда находятся в комоде
рядом. Чтобы меня занять, свекровь
дает мне головоломку - горсть оран-
жевых пластиковых многоугольни-
ков, из которых надо собрать один
квадрат.
Свекровь:
- Моя израильская подруга за-
вещала мне эту головоломку шесть
лет назад. За все время только один
человек решил эту задачу.
Делать нечего, и мне интересно.
Так и эдак. Ничего не получается.
Десять минут, пятнадцать. Один
треугольник всегда лишний.
- А есть решение?
- Есть-есть.
Она решительно кивает головой.
Елы-палы! Что ж это получает-
ся!!! Все вокруг да около. Ну, я же
инженер, пять лет машиностро-
ительного черчения, начерталка,
геометрию в школе всегда любила...
Ну... Ура! Сложила! Я показываю
свекрови. Она в восторге, прыгает,
хлопает в ладошки.
- Я знаю, ты очень талантли-
вая. Я очень горжусь тобой. И ты
мне близка. Дай я зарисую решение
для себя.
Теперь она всем говорит,
что я smart - умняга и что я работа-
ла на оборону страны. (Но это было
тридцать лет назад!) А в следующий
раз я собрала этот квадрат Немале-
вича другим способом...
Под Бетховена из динамиков я по-
могаю свекрови убирать листву,
хвою с газонов. Этого добра здесь
всегда хватает, ранчо ведь сорок
гектаров. Разок помыла ей все
окна.
- Элина, откуда ты все умеешь?
Откуда ты так хорошо знаешь клас-
сическую музыку?
- Я в НИИ работала. В Soviet times
каждую среду мы должны были
повышать свою квалификацию -
чистить тротуары, коридоры, за-
клеивать окна, колоть лед на улице.
Весна, лето, осень - картошка, капу-
ста, прополка, сбор урожая, сорти-
ровка на овощных базах. Один раз
сидела в засаде ДНД - доброволь-
ная (!) народная дружина - ждали
наркомана в его доме. Милиционер
взял трех бабочек себе на подмогу...
Ну, а наша культура уважает клас-
сиков. Этой музыкой нас ежедневно
двадцать четыре часа мурыжили по
радио, и ТВ баловало частенько.
Свекровь рассказывает Эрике:
- Элина работала в поли-
ции с драггерами. Без денег. Она
умеет помидоры сажать.
(Та вытаращила глаза.)
Приехал Майкл, младший сын,
очень успешный бизнесмен. Он
конструирует системы охлаждения
для предприятий в своей фирме,
основанной Джейн. Каждый год
он что-нибудь покупает - яхточ-
ку, дом, самолетик. Меня недо-
любливает - я очень нравлюсь его
маме. Близка. И мама мной начала
восхищаться, а его жена уже где-то
на втором плане. Потом сокровища
Али-Бабы... Хотя я на них не пре-
тендую. Мой муж как-то в машине
мне говорит:
- Это все будет твое!
- Да у меня всего десять пальцев
на руках. Я обожаю твою маму, все
твои родственники живут до ста лет.
Потом, почему мне-тебе? Может,
Грейси? Может, внучке?
- Я старший сын и главный на-
следник.
Меня это не колышет. Мне и рам-
ки хватит.

     Детский ум

Мы готовим обед на кухне свекрови.
Много прибамбасов, суперсовремен-
ной техники. "Мои игрушки", - го-
ворит свекровь. Есть и антикварный
уголок - большая эмалированная
печь лет полутораста. Для прикола.
Почти у всех в Охламоне есть старые
стиральные доски - рифленый
металл на дереве. (В Самаре я до
сих пор такой доской пользуюсь.)
Их вывешивают на стенках кухонь,
как в музее. Раза три свекровь мне
жаловалась на свою очень ма-
ленькую кухню - всего двадцать
квадратных метров. На четвер-
тый я рассказала ей про свою в хру-
щевке - меньше пяти квадратных
метров. Больше она эту тему не
поднимает.
Я никак не могу установить тем-
пературу на пульте управления ее
электропечи-гриля. У меня дома ду-
ховка вообще без терморегулятора,
тем более без Фаренгейта. Подходит
Майкл, поворачивает нужный пере-
ключатель и кивает в мою сторону:
"Детский ум". Ну ладно, детский,
посмотрим...
Приготовили мясо большими
кусками. Американцы обожают есть
полуготовое розовое мясо и без соли,
но с соусами. Кстати, они никогда
не обгладывают косточки - ни
куриные, ни свиные, никакие. Едят
столько, сколько отрежется ножом
или откусится. И салаты никогда
не заправляют соусами - ты сам
выберешь себе из ассортимен-
та. В домах только шведский стол -
самообслуживание, никто не подает
блюда, и ты сам относишь грязную
тарелку в мойку, хозяйка свобод-
на. Присутствие хлеба на столе не
обязательно - ни дома, ни в ресто-
ранах, только булочки, чипсы. И все
равно ожиревшая нация - то ли от
избытка вкусной дешевой пищи, то
ли от гормональных сбоев (каждый
десятый диабетик), то ли от гиподи-
намии.
Поели, помузицировали, ника-
ких сплетен, обсуждений за спиной,
только о политике, телевидении,
сериалах, моде, искусстве. Все кулю-
торно-инлитигентно. А это и есть
воспитание. Свекровь предложила
сложить головоломку старшему
сыну, моему мужу. Он крутил-вертел
многоугольники, потом честно при-
знался, что устал от этого, и пошел
стрелять из винтовки с оптическим
прицелом по черепахам в пруду.
(Эти земноводные едят рыбу, поэто-
му их здесь не любят.)
В этот день Америка праздновала
Father's Day, и надо было поздра-
вить отца (моего свекра), который
жил с новой семьей в шестидесяти
милях отсюда. К нему уже прибыло
много родственников, конечно, все
со своими готовыми блюдами. Ни-
кто никогда не договаривается, что
приготовить и кто что кому дол-
жен. Просто каждый старается всех
порадовать своими кулинарными
способностями. Как всегда, шведский
стол без спиртного, только морсы,
соки, вода, холодный чай со льдом.
Никто не курит - это неприлично.
После обеда мужчины стали пока-
зывать свои охотничьи, спортивные
луки, колчаны, стрелы, чехлы. Все это
красиво расписано, украшено чекан-
кой, филигранью, ореховым деревом,
палисандром. Неплохой лук стоит
от двух тысяч долларов. Оклахомов-
цы гордятся тем, что почти каждый
имеет индейские корни. Чтоб не быть
голословными, поехали на стрельби-
ща, прихватили и меня, единствен-
ную женщину, интересующуюся на
данный момент этими состязания-
ми, и мою охотничью Музгарку. Фи-
гуры львов, тигров, лосей, медведей,
птиц и пр. в натуральную величину
были раскиданы по отгороженному
громадному участку леса. Туалетный
домик ненавязчиво присутствовал на
входе. Потомки могикан и каманчей
не задавались, кто-то стрелял лучше,
кто-то хуже, я не смогла даже на-
тянуть тетиву. Наличие настоящего
оружия в домах всеми приветствует-
ся. Из своих двух личных пистоле-
тов я выстрелила для пробы пару раз.
Это не для меня! А свекровь держит
на ранчо до тридцати единиц огне-
стрельного оружия. Живет-то одна!
Как-то утром я наблюдала, как Джейн,
страхуясь, пошла со взведенным ре-
вольвером открывать ворота каким-
то незваным гостям. Обошлось, слава
богу! Это был ее газонокосильщик.
Ее невестка, когда одна ночует в
своем громадном доме, кладет
маленький пистолетик под подушку.
А я вообще не сплю одна ночью,
включив освещение во всём доме,
прислушиваясь к каждому шороху.
Как-то мне жутковатенько.
Вернулись. Я предложила сложить
присутствующим двадцати челове-
кам квадрат из Израиловки. Безре-
зультатно. Никто! Майкл взмолился:
"Подскажи!"
Я:
- Я инженер-механик и ты инже-
нер-механик. Ты должен это сделать.
Майкл забрал головолом-
ку с собой домой. Больше я о ней не
слышала.
Рашен эдъюкейшен. Да, еще не за
деньги учились и с пасьянсами на
лекциях.

     Медок

Муж:
- Хани, я решил отвезти тебя до-
мой. Ожидается торнадо.
Я:
- С дождем?
Муж:
- И без дождя мало не покажется.
Я (пою):
- Если дождь пойдет, ждать ты
будешь, значит, любишь ты, значит,
любишь...
Муж:
- Ты помнишь, какой завтра день?
Я:
- Конечно, годовщина нашей
свадьбы на Багамах.
Муж:
- Тебя ожидает приятный сюрприз.
Утром на подносе, рядом с изы-
сканной чашечкой кофе, лежит
маленькая бархатная коробочка.
Открываю ее с несильным интере-
сом - очередное бриллиантовое
колечко с мистическим топазом, как
сейчас модно и как мне хотелось.
Я:
- Thank you, Pupsik.
Я пододвигаю свою бархатную
коробочку с недешевыми запонками
под антик.
Муж:
- Thank you, old Babka.
После поцелуев и ласк прогнози-
руемый вопрос ко мне:
- Медок, когда ты продашь свою
квартиру? Мы должны обновить
этот дом, выплатить кредит, и по-
том у тебя не будет забот пасти
из-за океана свою хррррущебу... Ты
мечтала посмотреть Гранд Каньон
всю жизнь. Может, махнем туда на
следующий уик-энд?

     Гранд Каньон

Мы с мужем и с собакой несколько
раз объехали на машине почти две
трети Америки, от Нью-Йорка до
Мексиканской границы. А вот с Гранд
Каньоном никак не получалось, хотя
живем всего в 900 милях от него. На-
конец экипировались - и в дорогу!
Нелегко сидеть в машине двенадцать
часов, тем более что страна для меня
уже знакомая, нет новизны ощуще-
ний. (Наша-то Россия красивее, но не
ухожена и загажена.) Ильф с Пе-
тровым просто подметили - "одно-
этажная Америка". Однообразные,
однотипные городки с правильной,
удобной архитектурой без изли-
шеств, с обилием рекламных щитов на
дороге, церквей, никаких тротуаров,
пешеходов, велосипедистов. В круп-
ных городах (Нью-Йорк, Вашингтон,
Лос-Анджелес...), конечно, жизнь
кипит, там и метро есть, и другой
общественный транспорт. (Скучно
мне без этого товарищеского чувства
локтя. Здесь к америкосу ближе чем
на метр не подходи.) А заповедники
типа Ниагары, Смоки Маунтинс...
великолепны. Правда, где-то в
Аризоне на дне глубокого безлюдного
каньона муж расчехлил пистолет и
положил его под сиденье машины.
На всякий случай.
Часто мимо нас проносятся стада
молодых и не очень молодых байкеров
на отполированных мотоциклах,
чопперах. Счастливые тетеньки крепко
обнимают своих любимых сзади.
Какой американец не любит быстрой
езды, особенно на Юге! Породистых
скакунов на дорогах заменили Харли
Девидсоны. На опасных серпантинах
в Гранд Каньоне ежегодно срывается
до пяти человек очень любознательных
и безбашенных. С годами у меня
развился страх высоты, пришлось
заранее таблеток для релаксации
попринимать. По пятам за нами, на
расстоянии тридцати метров, следо-
вал "форд" с очень пожилой парой,
где-то лет под девяносто. На смотро-
вых площадках супруга выкатывала
из багажника инвалидное кресло для
своего благоверного, чтобы вдвоем
созерцать величественную природу.
Ее милый с нежностью поглаживал
ревматоидные руки жены.
И вот я стою над разломом ги-
гантских гор. В лучах солнца они
золотисто-красные, и еще тысяча
сказочных оттенков. И никакая
камера, фотоаппарат никогда не ох-
ватят этих космических ландшафтов!
Spaciousness! Космос! Я на другой
планете, точнее, континенте. Эх,
наших бы сюда пригласить, зарадо-
ваться вместе! Под моими ногами на
стеклянном подковообразном мо-
сту - гигантский разлом глубиной
более километра. Не для слабонерв-
ных! Несколько кондоров как
будто зависают над каньоном, над
временем. Может, как раз в этом
месте и происходит пересечение из-
мерений, пространства, эпох...
Теперь осталось для полного сча-
стья на Марс слетать. Или в Брянск,
по ленинским местам?

     Одноклассники.ру

Я опять включаю компьютер, одно-
классники.ру. Опять вглядыва-
юсь в Лешино фото. Все думалось,
как удастся такому тонкому, роман-
тичному мальчику въехать в совко-
вый капитализм. На фотографиях
основательный дом, плодоносящий
сад, ирисы (у меня они тоже ра-
стут в Америке), качели, беседка,
тяжелая дорогая мебель, то ли ис-
панская, то ли итальянская. Леша-
Пузранчик принимает с шампурами
гостей на воздухе - тоже неузнавае-
мого Коврижко и еще кого-то.
Жена... жена... не красавица, как
все время представлялось, а обык-
новенная, с выщипанными бровями,
кубышка полутора метров. Зато при-
рода не сэкономила на ее носе. Везде
преданно смотрит на своего мужа.
Оказаться в нужном месте в нужное
время - это своеобразный талант.
Младше меня на пять лет, а выгля-
дит на эти же пять лет старше или на
все пятнадцать. Может, болеет? По-
литех окончила - молодец! А дочу-
ля - круглолицая красавица, звать
Леной... Впрочем, его жена тоже
Елена... Ну, от такого парня можно
было бы побольше детей нарожать!
Да... Все стабильно-фундамен-
тально-достойно. О, так папа же
главный инженер крупного заво-
да, что-нибудь приватизировалось!
Замечательно, что с Коврижко они
пронесли дружбу через всю жизнь,
не у всех это получается. Наверное,
Дима был хорошим советчиком.
Не надеясь на ответ, шлю запо-
здалый месседж с объяснениями
Татьяны Лариной (или Аэли-
ты?) в пенсионном возрасте. "Надо
было уехать в США, чтоб найти
тебя... С трепетом и нежностью вспо-
минается наша практика в Брянске.
Через всю жизнь я пронесла роман-
тическую грусть о мальчике с длин-
ными ресницами и с открытым
сердцем, с которым нестрашно
было гулять по ночному городу,
болтая и о чепухе, и о Шекспи-
ре...", и далее на пяти страницах.
Ответ. "Смотрел твои велико-
лепные фотографии... Прости, не
помню, и Коврижко тебя не помнит...
Практика - это яркое воспоминание
из моей юности... А как ты вообще
из Куйбышева попала в Брянск?"
Звоню Сайде. Так и так, не при-
знает. Она:
- Да-а-а, сильно мальчик обиделся.
- Я-то хотела объясниться за свою
детскую незрелость, как-нибудь
пригласить его детей Америку по-
смотреть. Ну, забудем. Постараемся
забыть.
- Яким Кондратьич. А был ли
мальчик?
- Постой, постой, Сайда. Нико-
лай в Курске говорил, что у Леши
свадьба в ноябре 74-го, невеста кра-
сивая, с иняза, не с политеха. В 74-м
его жене было всего семнадцать.
Дочь родилась в 77-м. Странно?
Вторая жена? Может, с горя, впо-
пыхах сделал предложение первой
попавшейся и потом разочаровался?
Или Николя... саркази...

     Нерон

Я - Акта. Я смотрю в компью-
тер и вижу моего Нерона. Спасибо
тебе, Лже-Пыжик-Нерон, что одну
минуту я была там, в 74-м. Спасибо,
что у меня дрожали и прыгали паль-
цы. Я не разочаровалась. Просто мне
хотелось заглянуть в прошлое. Дет-
ство ушло давно. Сто часов счастья.
Разве этого мало?!
А на другом конце Земли у выклю-
ченного компьютера сидит немоло-
дой грустный Принц, держа в руках
старую фотографию симпатичного
Утенка. Вовсе не гадкого...
...Или это опять мой мираж?

     Прозвища

Сбежали как-то мы с Людми-
лой с "деталей машин". Занудный
предмет, формулы многоэтажные,
все равно никто ничего не запом-
нит, на экзамене спишем с учеб-
ников. Ну и пошли в кино. Опять
"Вий" показывали. Почему б еще
раз не посмотреть первый совет-
ский ужастик! В начале фильма по
дороге бредут три семинариста -
Халява, Брут и Горобець. Люда
тихонько прыснула и зашептала
мне на ухо:
- А ты знаешь, что "халява" по-
украински "морда" значит?
- Нет, конечно!
На следующей лекции по "де-
талям" я ей записочку присылаю,
подписанную Альфурдом Халя-
вой. Дескать, вы такая огнедыша-
щая и сногсшибательная мадама -
давайте дружить! И пошло-поехало,
постоянно слали письма друг другу
прикольные.
Тут еще фамилию мою ошибочно
записали в билете, как Пузачева.
Ну и натерпелась я от девчат, пока
добирались до Брянска - Пуза-
чева и Пузачева. Особенно Раечка
лютовала. Я ее в отместку Раиской-
Перепиской назвала. И начали
фамилии коверкать.
Гречникова - Гречкина, Гречко,
Грелкина, Грешникова, Гречушкина,
Гришина, Гремучкина, Грызодубова,
Гриша Черноногова... Чешизадова...
Агеева - Агундяпина, Агундяева,
Агундюшкина, Агей-Мухоморкина,
Агундяпкина-Шпиндель, Мухобой-
кина, Мухло-Мухоморина, Беломор-
кина-Каналова, Беломорина-Канал-
кина, Агундяйло-Припадкина...
Пугачева - Пузаева, Пузаченкова,
Пузыкина, Пукина, Пугреева, Пух-
лявкина, Пузомойкина, Пузогрыз-
кина, Пузокрыскина, Халявченко,
Хулява...
За Сайдой закрепилось Сайда
Соломоновна почему-то, хотя она
Саидовна по паспорту.
Сколько были на практике (все
два месяца), еще и сами себе каждый
раз новые прозвища придумывали,
чтоб посмешней да позаковыри-
стей. И подписывались так в посла-
ниях друг другу, работали ведь в три
смены на одном месте, редко могли
встретиться, только в пересменку.
Письма оставляли в карманах рабо-
чих халатов.
Я еще была Элеонора де Кекс.
Модно было у нас в группе всех на
иностранный манер переиначивать -
мадам, мусье, мусьен, Вольдемар,
Леопольд, Николя...
То ли дело у курских - Солнышко,
Пыжик. Коврижко - и кличку не
надо было придумывать. Валера до-
ставал ребят, что у него с утра изжо-
га от заводской столовки. Так и стал
Изжогой.
А письма, написанные на клочках
бумаги, заводских бланках, наклад-
ных, промасленные и потрепанные,
мы все храним как самое ценное вос-
поминание. Всю жизнь. Они у меня
здесь, в Америке.


29 мая 2010      


МАНХЕТТЕН-ОСТРОВОК
 
Не гадаю я на картах, на кофейной гуще -
Олигархи все на нарах, с неженатыми не лучше.
Баксы тают по минутам, жизнь роскошную веду.
Утекает инвалюта - в интер-бабушки пойду.

Насмотрелась на Сталлоне, полечу за океан.
От меня Бродвей застонет, президент сыграет сам.
Погуляю я по стритам, поброжу по авеню,
Пошугаю копов криком, черных там поразгоню.

А, устав от паппарацци, быстро скроюсь в лимузине.
Будут долго фаны драться за мои цветы в корзине.
Дам автограф Аль Пачино, подарю стихов двухтомник.
Настоящий он мужчина, никакой не уголовник!

Мое сердце вроде тира. Как найти адреналин?
Жду стрелы от Риччи Гира карих глаз его маслин.
               
Забреду я на Манхеттен, прикурю я сигарет.
Я от Гуччи разодета, от Армани тонкий след.
Перекрашу косу "Блондой", удлиню ресниц размах.
Не нашла я Джеймса Бонда, сгинул он на островах!   

Ох, Манхеттен-островок! Волокая я, одинокая я.
Успокой, ты, меня. Бестолковая я...

1999