Царская охота. продолжение 3

                БЫЛ  НА  СТРАЖЕ  ВЕРХОРУБОВ…

Первый свой выстрел Толик Верхорубов запомнил на всю жизнь. Он тогда только-только отучился в школе, в первом классе, два месяца, первую четверть, и решил ознаменовать это великое событие не менее великим подвигом. Тем более, что дата была подходящая, - 7 ноября, очередная годовщина Октябрьской революции. Решив стать взрослым мужиком, Толик приступил к осуществлению своей идеи. В доме было ружьё двадцатого калибра, но Толик тогда в таких вещах не разбирался, ему важно было незаметно это ружьё унести из дома. Кроме этого, он уже знал, для успешной охоты… А вы как думали? Конечно, не просто пострелять собрался мужик Толик Верхорубов. Он же не в тир собирался, а хотел стать добытчиком, как другие.

Отцу в этом смысле Толик не подражал, потому что отец не мог активно и часто охотиться из-за ранения, полученного на фронте. Толик знал, что отец его воевал на Волховском фронте, был сапёром-минёром и подорвался тоже на мине немецкой при разминировании. Вот тогда-то ноги и повредил, хорошо – жив остался. Так что в этом случае не отец был ему примером, а почти все окружавшие их дом взрослые люди. Все охотились в селе, мальчишки постарше – тоже, да и как было не охотиться, когда кругом в те времена были пункты приёма шкурок, и можно было заработать хоть немного. В общем, собрался Анатолий Тимофеевич на охоту. Он даже точно знал, на кого будет охотиться, – на белку. А кроме того, он рассчитал момент, когда можно будет осуществить задуманное: в связи с праздником у взрослых просто не будет возможности  ему помешать.

     Короче говоря, взял он ружьё, взял и собаку, специально обученную на белку (всё предусмотрел мужичок!), взял у отца патроны снаряжённые  и… пошёл в лес. Почти сразу же собака облаяла белку на дереве, погнала её на вершинку и – выстрел. Первый в жизни.   Верхорубов, несмотря на свой малый школьный стаж, был человеком дотошным и подготовленным: он уже знал, как надо снимать шкурку и куда её нести. Но… не судьба!
Отец, конечно же, обнаружил фальшивые патроны, которые сын подложил, чтобы не сразу заметили пропажу, но… очень мудро   промолчал, не стал портить сыну радость от взрослого дела. Впрочем, и сам Анатолий Тимофеевич, памятуя о тяжелом ударе в плечо, больше до седьмого класса не делал попыток вести самостоятельную взрослую жизнь. А  с седьмого класса они с отцом уже вместе ходили на белку. Один стучит по дереву, заставляя зверушку обнаружить себя, другой стреляет. Белки тогда было много.
 
Работать в охотинспекции Анатолий Тимофеевич Верхорубов начал только через много лет. Была служба на подводной  лодке на Северном флоте, где, кстати, Верхорубов получил помимо морской закалки, ещё  и довольно жесткий урок, второй урок, который тоже запомнился на всю последующую жизнь. Он очень хотел поступить в Уральский лесотехнический институт, готовился к поступлению, с большим трудом добился разрешения у командования сдавать приёмные экзамены ещё во время срочной службы. Всё складывалось, всё получалось. Но как раз тогда, когда нужно было ехать, случилось ЧП – его подчинённый (а он был тогда старшиной команды торпедистов) подрался в увольнении, за что весь экипаж на десять суток  «поставили на бочку», как тогда говорили, то есть, лишили права схода на берег. Время было упущено, институт померк в сияющей дали, а Верхорубов усвоил простую истину: мы все отвечаем друг за друга, все мы на этом свете связаны. И если кто-то что-то неправильно делает в жизни, то страдают многие другие люди, его окружающие. Именно поэтому, понял Верхорубов, нужно с такими неправильными людьми бороться. И он старался этому правилу следовать всю жизнь.

После демобилизации была работа в Вохомском леспромхозе, работал на пилораме, избирали его и комсомольским лидером, но общественная работа не легла на душу – тянуло, неотступно тянуло к лесу, к его жизни, которая, кстати, считал Верхорубов, тоже нуждается в защите и справедливом подходе.

Вот такие мысли и настроения и привели его в Кострому к знаменитому  охотоведу Борису Ивановичу Мясникову, который и благословил Верхорубова на работу в охотинспекции.


–   И сколько лет проработали, Анатолий Тимофеевич  ( Разговор наш состоялся ещё в 2007 году) ?

  –   В ноябре вот, недавно,   исполнилось тридцать шесть лет моей работы в нашей организации. За эти годы как только её ни называли! Вот последнее, наверно, моё звание – государственный инспектор отдела опернадзора Россельхознадзора. И всё это время я стою вот здесь, на самом восточном, самом крайнем краю области и стараюсь охранять законность в том, как люди пользуются лесом, животным миром, его населяющим. Говорят, что скоро эту должность сократят. Не знаю, какой умник додумался до этого, но если даже при наличии охотинспекции тех скудных штатов не хватало для организации дела по-настоящему, то что же будет теперь? Налетай, братва, веселись, грабь лес кто как может. Я так думаю, что протащить новую реорганизацию, при которой ослабится контроль, могли только люди, не заинтересованные в таком контроле.

–   А что, в Боговарово много браконьеров?

–   Да нет, не больше и не меньше, чем в других местах. Но это, когда они знают, что могут попасться, когда они всё же осторожнее себя держат. А если нас в районах сократят? Тут и без того понапринимали законы, которые никак не соответствуют реальной обстановке…

–    Ну, например.

– Вот на второй год работы своей я впервые выловил браконьеров – стреляли по уткам на озере не вовремя. Дело давнее, называть их не хочу, тем более, что попались тогда люди, вроде бы вполне приличные – районная интеллигенция. Что уж там их потянуло на это дело – не знаю, но мне удалось незаметно подойти, разоружить сначала одного, потом еще двух. Но это было тогда, в незапамятные времена.

– А сейчас?

–   А сейчас такой ситуации вообще в принципе не может быть!

  –   Почему?

–  Законы такие. Если я их задерживаю на браконьерстве и хочу составить протокол, то я должен иметь как минимум двух свидетелей, причём, не заинтересованных, которые факт браконьерства подтвердят. А ведь ситуация стандартная для всей России: маленький районный поселок, где все люди всех знают. С одной стороны, -- ловкий адвокат как дважды два доказывает моё знакомство со свидетелем: допустим, я был у него в прошлом году на свадьбе. А это означает, что свидетель «неправильный», не независимый. Но есть и другая сторона: а захочет ли этот свидетель вообще портить отношения с виновником нарушения, особенно, если он – начальство? Все зависят друг от друга!

–  И что? Тупиковая ситуация?

–  Приходилось и приходится иногда хитрить, чтобы избежать давления. Но гораздо чаще приходится обессиленно опускать руки. Вот два случая. Первый – браконьер поставил капканы на барсучьих норах. Явное нарушение закона. Капканы  чьи – известно, есть свидетель. Там ещё много всяких деталей, но не в них суть, а в том, что на суде свидетель отказывается от своих показаний, а хозяин капканов открыто признаёт, что капканы – его, но к их установке он, якобы, не имел никакого отношения, их у него просто похитили…

А вот случай другой. Прошло всего два или три дня после того суда. Задержал ещё одного браконьера. Только на сей раз на бобра он ставил капканы. Посидели мы с ним, поговорили по душам. Вижу – человек как-то почувствовал, что он неправ, совесть и порядочность в нём ещё есть. Подписал он протокол. В результате – тысяча рублей штраф и конфискация капканов! Кто теперь мне скажет, где справедливость? Кто выигрывает от того, что какой-то… ну, не назову – кто, смеётся над беспомощностью государства и его законов, а другой, -- совсем не безнадёжный, видя это, озлобится и пойдёт ещё раз, отбросив все ненужные угрызения совести. Но на этот раз он уже научен горьким опытом и  ни за что протокол не подпишет…

Вот и получается, что при встрече с настоящим браконьером он имеет право послать меня туда, куда ему захочется, а я, государственный человек, защитить интересы государства не могу!

–   Ну, так ли уж не можете!

–  Я свою работу выполняю честно. Обидно только, что не всегда она даёт нужный результат.

–   Вы у кого-то лично учились?

–   Да, у меня хороший учитель был – старший товарищ, он на десять лет старше меня. Вохомский охотовед Панфил Григорьевич Скрябин. Нам часто с соседями необходимо контактировать, так мы с Панфилом Григорьевичем даже подменяли друг друга в особо сложных случаях. Это бывало, когда на чём-то неблаговидном начальство попадалось. В таких случаях, если у меня в районе,  то я начинал отсутствовать, а Скрябин, как  бы меня заменяющий, тут же приезжал для составления протокола. Ему-то что – он из другого района, у него свои начальники… Ну, а если у него такая напасть, то я ехал на выручку. Крутились…

…Характер у Верхорубова складывался с детства, если помните. Но и позже жизнь постоянно  испытывала его на прочность. Даже то, что другим детям давалось легко и как бы даром, ему приходилось буквально преодолевать, потому что до школы было пятнадцать километров и каждый день нужно было их отшагать! Вот когда создавалась знаменитая верхорубовская двужильность, выносливость. А  потом, вернувшись из школы, он успевал и по дому помочь,  и на охоту сбегать. То глухаря, то тетерева, то зайца принесёт – и за уроки…

Тридцать шесть лет на государственной службе. Но уже в момент нашего разговора он с горечью добавлял: был… Был на страже Верхорубов, был заслон нарушениям закона, заслон  из сплава порядочности, принципиальности, мужественности и терпения. Всё это по прихоти судьбы или какого-то чиновника рухнуло в одночасье. Жаль…
 


                ОБЩЕСТВО  ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

Прочитав этот заголовок, не думайте, пожалуйста, что мы предложим вам безразмерный научный труд, который попытается объять необъятное: рассказать об истории развития цивилизации на земле. Нет, нет, всё гораздо проще. Речь идёт о Костромском областном обществе охотников и рыболовов. Это у него, как у любой организации, есть своя история, есть дела сегодняшние, есть и планы на будущее. Так что говорить мы будем именно об этом.

То, что охота – дело чаще всего коллективное, никто не оспаривает. На протяжении истории создавались племенные, родовые, профессиональные группы охотников, которые существовали по мере необходимости, добывали пропитание своим соплеменникам и родным, одевали-обували их своим ремеслом, своим мастерством. Иначе было  просто невозможно: ну, как  одному человеку одолеть, скажем, мамонта? Потом, когда пришла пора собственности на землю и права охоты на ней, пошёл процесс быстрого превращения охоты в забаву богатых  и власть предержащих людей, когда на одного владетеля работали десятки, а порой и больше специалистов-охотников, а сама охота постепенно обретала черты самоутверждения своей пышностью и размахом. Но уже в 19 веке для очень многих, даже не очень богатых людей, охота стала видом досуга, чаще всего небольшой группой в два-три человека с одним-двумя егерями. Постепенно выходили из обихода самые зрелищные и «человекоёмкие» охоты – соколиная и охота с борзыми. Рушилось само устройство охоты. Уже нередки были и одиночные походы, чего раньше не было.

И всё же неистребимо было желание хоть иногда показать кому-то свою удаль, хоть кому-то рассказать о своих охотничьих подвигах… Именно с такого желания началось во второй половине 19 века движение разрозненных охотников друг к другу, именно тогда стали в различных городах и весях организационно оформляться всяческие сообщества, союзы, товарищества любителей охоты. Принято считать, что официальная дата общественного  охотничьего движения в России – 25 ноября 1862 года. Именно тогда был утверждён Устав Московского общества охоты.  Любопытно, что Устав был написан ещё за три года до этого, но  всё это время переходил с одного канцелярского стола на другой – такая знакомая нам картина! Московские охотники пошли на хитрость и пригласили императора Александра Второго поохотиться на медведя. После милостивого согласия Устав мгновенно был подписан, все документы были оформлены, и уже через две недели царская охота прошла успешно во Владимирской губернии. Вот так началось создание охотничьих обществ. Вскоре они появились во всех губерниях. Естественно, что этот процесс не мог миновать такой охотничий рай, как Костромская губерния.

В то время всеми вопросами, связанными с охотой, занимались земские собрания. Вот, к примеру, любопытная выписка из сборника постановлений Чухломского уездного земского собрания 21-31 марта 1881 года:

                « 10-е заседание 30-го марта.
6. По заявлению гласного О.К.Моллер о том, что в летнее и осеннее время у крестьян и вообще сельских жителей в лесных местностях уезда в большом количестве истребляется медведями и волками домашний скот, чем причиняется большой вред сельскому хозяйству, а между тем некоторые местные сельские жители занимаются охотою и истребляют весною в берлогах медведей и медвежат и гнезда волчат, а осенью убивают как медведей, так и волков, а потому он полагал -- бы, для поощрения занимающихся охотою на медведей и волков лиц, в виде премии, назначать от земства за каждого убитого медведя 3 руб., медвеженка 1 руб., волка 2 руб. и волченка 50 коп. и выдавать деньги по письменному удостоверению местных жителей и волостного и сельскаго начальства,
-- заключено: мнение это принять к исполнению управой с тем чтоб расход был производим из сумм по смете на непредвидимые расходы, начиная с нынешняго года».

(орфография и синтаксис оригинала)

Впоследствии созданные уездные общества охотников определяли правила охоты, принимали новых членов, проводили даже съезды. После революции существенно мало что изменилось. Продолжал существовать Костромской губернский союз охотников, тоже делившийся на уездные союзы. Для документов были взяты образцом существовавшие до революции правила охоты и уставы. Так же, как выписка из постановления Чухломского уездного земского собрания, сохранились документы одного из старейших охотников Чухломы – Михаила Фёдоровича Большакова,   его сына Ивана и  внука Сергея, начиная с 1920 по 1946 год. В 1920 году  Михаил Фёдорович заплатил 20 рублей и получил членский билет губернского союза охотников. В том же 1920-ом сын Большакова Иван получил на руки удостоверение, которым ему было «предоставлено право хранения и пользования охотничьим двухствольным шомпольным ружьём, зарегистрированным в Чухломском Уездвоенкоме 8 мая сего 1920 г. под № 7-ым с припасами к нему ; ф. пороху и 2 ф. дроби»… Другим удостоверением, выданным полутора месяцами раньше, ему «предоставляется право охоты в лесах Чухломского уезда в течение 1920 года с соблюдением существующих правил охоты». А сами эти правила в семье тоже сохранялись долго, правда, более поздний вариант – 1923 года, они были напечатаны вместе с  охотничьим свидетельством на право производства охоты в 1927 году. А установлены эти правила были специальным постановлением ВЦИК РСФСР и действовали на всей территории России. Именно поэтому там можно прочитать не всегда актуально звучащие для  Костромской губернии строки:

«7. Воспрещается круглый год добывать бобра, выхухоль (хохулю), зубра, сайгака, пятнистого оленя, а к западу от Енисея  и марала.

8. Воспрещается круглый год добывать телят: лосей,
благородных оленей, изюбрей и диких коз.

9. В Европейской РСФСР (не включая Кавказа) воспрещается круглый год добывать соболей, лосей, благородных оленей, диких коз и белых цапель, а в Костромской и Нижегородской губерниях и северных оленей»…

И ещё один документ долго хранился в семье Большаковых. Это тоже удостоверение, но выдано оно уже Сергею Ивановичу Большакову в том, «что он на основании решения Исполкома Чухломского Райсовета выделен в качестве охотника-промысловика на осеннее-зимний сезон 1946-1947 г. со снабжением по норме 500 грамм. Исполком сельсовета должен тов. Большакова включить в свой список на снабжение хлебом. Настоящее действительно по 1 октября 1946 года»…

Всего несколько документов, а перед нами разворачивается история трёх поколений охотников! Но мы далеко вперёд ушли по времени. Вернёмся к временам создания первой костромской общественной организации.

Сегодня Костромское областное общество охотников и рыболовов – старейшая общественная организация Костромской области. Причём, именно в части охоты. Первые документальные свидетельства создания и деятельности общества относятся к последнему десятилетию 19 века. Именно тогда инициативная группа любителей охоты, решив создать некое объединение, написала Устав, который, как сообщает нам тогдашняя Справочная книжка по Костромской губернии, был … «утверждён господином министром государственных имуществ 11 ноября 1892 года».

Вот несколько выдержек из Устава, опубликованного в 1893 году, из которых можно судить о широте задач, поставленных обществом, и о серьёзности намерений.

«Костромское общество любителей охоты имеет целью:

а) ведение правильной в дозволенное законом время охоты;

б) охранение дичи через содействие местным властям в преследовании охоты как в недозволенное законом время, так и  запрещёнными способами;

в) распространение в народе понятий о правильной охоте, а также о полезных и вредных животных;

г) истребление хищных зверей и птиц; д/ улучшение способов охоты и в особенности улучшение пород охотничьих собак; е/ изучение местной дичи, её образа жизни, нравов, привычек, описание характера местности в крае, где она преимущественно держится;

д) упражнения в стрельбе…

…Учредители общества: кандидат Петровско-Разумовской Академии Всеволод Николаевич Каратыгин, коллежский ассесор Станислав Иосифович Бельчинский, коллежский секретарь Александр Петрович Преображенский, провизор, коллежский секретарь Леонард Эдуардович Фетеровский…

3. Общество состоит в ведении Министерства государственных имуществ по Лесному департаменту.
4. Действие Костромского общества любителей охоты ограничено пределами Костромского и Нерехтского уездов»…


Как видим, цели и задачи общества с самого начала были примерно такими же, какие стоят перед нынешними охотниками, объединёнными в том же  обществе. Костромские охотники тех давних лет не замыкались в узком кругу, они вступили в контакт со всеми, кто изучал родной край. И сведения, собранные ими, стали толчком к созданию многих научных работ. Достаточно широко велась и просветительская работа с населением. Конечно, сегодня отчётливо видна ошибочность некоторых посылок, например, о вредных птицах и животных, из-за чего многие виды хищных птиц были буквально истреблены на территории губернии. Но нужно учесть, что понятие равновесия в природе и равноправия всех видов животных – достижение науки двадцатого века, а тогда пропагандировались другие взгляды. Этапной работой общества была экспозиция орудий охоты и охотничьих трофеев на выставке, посвящённой 300-летию династии Романовых. Тогда в подготовке экспонатов принимали  участие очень многие известные охотники, а руководили подготовкой председатель общества Николай Михайлович Волков, товарищ (заместитель) председателя Павел Дмитриевич Яковлев, старшины Алексей Павлович Шигорин, Михаил Михайлович Симанович и Георгий Викторович Лехницкий…

Все имена учредителей общества и сохранившиеся в документах имена активистов общества с благодарностью вспоминались костромскими охотниками, когда торжественно отмечалась уже 115-ая годовщина со дня основания старейшей  охотничьей организации.

После установления Советской власти было немало реорганизаций во всех сферах жизни. Даже сама Костромская губерния перестала существовать, разделённая между соседями. Так что формально мы не можем говорить об охоте в Костромской области в довоенное время. Но… земля-то оставалась, несмотря ни на какие эксперименты чиновников, костромской по духу, по наречию, по традициям, по единой истории. Именно поэтому создание после войны Костромской области было воспринято всеми как восстановление исторической справедливости. Заново создавались существовавшие некогда структуры, старые организации, сменив название, получали новую жизнь. В предвоенный и военный периоды существовало Костромское городское общество «Советский охотник», ставшее когда-то правопреемником того самого общества любителей охоты. Новейшая история организации началась с  решения исполнительного Совета депутатов трудящихся от 17 апреля 1946 года за № 215, которым на базе «Советского охотника» было организовано Костромское областное добровольное общество охотников Управления по делам охотничьего хозяйства при Костромском облисполкоме.

Сегодняшнее полное название общество получило тоже довольно давно: 18 декабря 1955 года состоялась четвёртая областная конференция общества охотников, на которой было решено принять под своё крыло и рыболовов, после чего  общество стало называться «Костромским областным обществом охотников и рыболовов спортсменов». Подчинялось оно тогда Всероссийскому обществу охотников (Росохотсоюз) РСФСР.

Окончательно сформировалось нынешнее название общества в 1978 году.

К нынешнему дню   Костромское областное общество охотников и рыболовов пришло в качестве главного
охотопользователя. Территория охотничьих хозяйств общества составляет свыше двух миллионов ста тысяч гектаров, а это почти половина охотничьих угодий области. Вся эта огромная территория расположена в границах 22 районов, а само общество объединяет около 12 тысяч человек, из которых около 9 тысяч – охотники.

Вообще-то нынешнему   обществу  позавидовать трудненько – хозяйство у него огромное и хлопотное, да и многие сегодняшние экономиические и социальные процессы оптимизма не добавляют. Трудные времена усугубляются полным отсутствием поддержки со стороны государства, более того – отсутствием интереса к этой сфере человеческой жизни. Нынче  многие охотники с тихой завистью вспоминают времена, когда увлечения власть предержащих совпадали с интересами всех охотников. Так было при царях, и было очень наглядно: любил охотиться царь-император, значит, и охоте уделялось внимание, а уж если не любил… На нет, как говорится, и суда нет. Так было и в годы Советской власти, когда развитие охоты тоже сильно зависело от пристрастий руководителей страны. Времена Хрущёва и Брежнева, например, вспоминают не по их ошибкам, а по тому, что сами они были охотниками, и при них  делалось очень многое для  расселения одних видов животных, сохранения других, для научного подхода к регулированию численности лесных жителей. Именно тогда была организована заготовка охотничьей продукции – мехов, мяса, шкур копытных животных. Такие бригады действовали и на территории Костромской области. Были они  укомплектованы отличными охотниками-профессионалами, и число их от практики добычи постоянно росло, поскольку росло само охотничье мастерство. Именно на те времена приходится создание Сумароковской лосефермы, в те же годы расселялись бобры, ондатры, кабаны, множились лоси…

Тогда закладывалось лесное и охотничье благополучие на десятилетия вперёд. Задел оказался настолько прочным, что его не сумели растранжирить даже недавние годы хозяйственного и социального хаоса, хотя урон всё же был нанесён немалый… И происходило всё это на фоне увлечённости наших руководителей совершенно иными объектами  человеческих занятий – теннисом, волейболом, горными лыжами, футболом, единоборствами…

Обо всём этом мы говорили с разными  членами общества. Разговор получился сложным: слишком много проблем накопилось за последние годы. К вполне положительным явлениям можно отнести то, что нынешнее общество не отходит, в общем-то от тех принципов, которые были заложены ещё много назад. Всё так же контролируются сроки охоты, всё так же идёт борьба с браконьерами… Продолжается и традиция, сложившаяся в области в советские времена: подкормка лесного «населения». Конечно, нельзя сказать, что эта работа ведётся широко и последовательно, но ежегодно в среднем заготавливается и выкладывается для подкормки диких животных до сотни тонн зерноотходов, свыше десятка тонн корнеклубнеплодов. Идёт на корм и зерно, кроме того, засеваются овсом участки общей площадью до 700 гектаров, даже минеральная подкормка предусмотрена – около 25 тонн, выкладываются и другие корма, которые закупаются на средства от взносов и на спонсорские деньги. Постоянно к старым стационарным кормушкам, которые, кстати, нужно постоянно ремонтировать, добавляются новые. Сегодня таких кормушек и подкормочных площадок в «подведомственных» обществу угодьях – около 500.

Картина, которую «нарисовали» в разговоре почётные члены  общества Евгений Борисович Прытов и Николай Павлович Кладков, характерна для большинства районных охотобществ, со всеми плюсами и минусами:

  –   Шарья на окраине области находится, на востоке, и леса здесь были когда-то непролазные, дикие. Живности всякой – без меры! Территория, за которую наше районное общество несёт ответственность, приличная – 164 тысячи гектаров. И вот на этой территории и разворачиваются все природные процессы, которые мы обязаны отслеживать, чтобы в случае необходимости вмешаться и что-то откорректировать. Вот, например, начало расти поголовье лося. Хорошо это или плохо? Вроде бы хорошо. Но в природе всё настолько связано, что оторвать одно от другого просто не получится. За лосем немедленно стало расти поголовье волков – тревожный сигнал…

–   Бобры хорошо размножаются, но уже приближаются к пределу возможностей кормовой базы. А потом – цена на пушнину резко упала, на это вовремя не обратили внимания, а в результате и охотятся на них меньше.

–   Да с охотой на пушного зверя вообще выросла проблема. Я не ошибусь, если скажу, что официальные цифры объёмов заготовки древесины по всей стране нужно умножить на два, а то и на три! Идёт тотальное сведение хвойных лесов любыми беззаконными способами. За лес дают взятки, лесом дают взятки, документы подделываются, а чиновники «не замечают» этого. Грабёж идет невероятный! Ну, а это не может не сказаться на населении лесов: исчезают белка, куница, уменьшается количество других пушных зверей, даже несмотря на то, что на них сейчас почти никто и не охотится. Сводятся леса – исчезает постепенно глухарь. Сейчас, чтобы глухаря добыть, очень походить надо, а ведь бывало прежде, что ничего не стоило добыть пару-тройку всего за пару километров от Шарьи.

  –   То же самое про неразлучную пару можно сказать – рысь-заяц. Они же зависят друг от друга, для рыси заяц – основная добыча. Вырубками распугали-разогнали зайцев, а в  результате рысь ушла. Тут уже не нашему обществу, которое на взносы живёт достаточно бедно, а всему  российскому обществу, всему государству в тревожные колокола бить надо, предпринимать экстренные меры. А у нас почему-то бывает, что  законы второстепенные рассматриваются с помпой, с размахом, быстро, а жизненно важные законы рассматриваются годами или просто лежат под сукном.

  –   Да уж! Как бы это нам всем понять, что лес, чистота воздуха, питьевая вода, продовольствие для будущего  всего человечества куда более важны, чем те же автомобили, всемирные паутины, чем даже  нефть и газ!


…Жёсткий, но очень честный и правдивый разговор.

Но вернёмся к рассказу о жизни областного общества охотников и рыболовов.

Структурно в  обществе выделены секции спортивного рыболовства, охотничьего собаководства и стрелково-охотничьего спорта. Рыболовство сегодня – не наша тема, хотя в этой области есть и неплохие достижения, а вот собаководству общество уделяет большое внимание. Тут, конечно, речь идёт не о количественном росте собачьего «поголовья», а о его качестве. Былая слава костромской выжли, например, не должна быть забыта навсегда, есть надежда на то, что спустя некоторое время она будет восстановлена. Во всяком случае из  семи сотен собак, имеющих родословные на сей день (а это в основном – лайки и гончие ) немалое количество принимает участие в  различных выставках, показах и состязаниях, которые  проводятся российским охотрыболовсоюзом.

–   А ещё есть у нас секция «Молодой охотник», о её назначении говорит уже само её название, - говорил Игорь Геннадиевич Шалаев.    - Пополняется она не очень активно, потому что в последние годы молодёжь меньше интересуется охотой. Сегодня она – занятие для  состоявшихся уже молодых мужчин на грани среднего возраста. Более молодые исповедуют совсем другие интересы. Это – с одной стороны. А с другой – и мы тоже не гонимся за «валом», нам не нужно принимать кого попало ради количества членов. Поэтому у нас существует специальная комиссия по приёму в общество, строгая комиссия из ветеранов и самых опытных охотников, которая принимает самый настоящий экзамен и выдаёт соответствующее удостоверение. И принимают далеко не всех!

  –   Были времена, когда костромские стендовики-стрелки совсем неплохо выглядели на российской и всесоюзной аренах. Сейчас кое-что проводится, но о таких результатах, какие были прежде, что-то не слышно…

–  Да, сегодня  секция стрелково-охотничьего спорта переживает не лучшие времена. Работает она только в летний период, у нас сейчас есть уже неплохие коллективы – это организованные стрелки из облводоканала, с Костромской ГРЭС, раз в год мы проводим областные соревнования, обычно стараемся приурочить их к празднику охотника – 30 октября, проводим соревнования по биатлону и просто лыжам, тут инициаторами часто бывают Нерехта, Шарья, Галич. В общем, стараемся поддерживать дух спортивной борьбы, конкуренции. Но! Многие считают, что можно было бы делать больше. Что ж, давайте разберёмся.

Главная причина такого положения – недостаток средств. Повторюсь, но мы существуем только на собранные взносы. А патрон штука недешёвая –   стоит  столько, сколько буханка хлеба. Кстати, это моё собственное наблюдение по сведениям из разных исторических времён: патрон всегда – и при царях, и при советской власти – по цене соотносился с буханкой хлеба.    Тарелочка, которая выбрасывается под выстрел на стенде, ещё совсем недавно стоила две копейки. Сегодня она стоит в рублях…  . Даже импортные и то бывают дешевле. Прибавьте к этому оплату электроэнергии, зарплату охраны, оплату телефона, наконец… Впору стихами заговорить: теряется азарт при подсчёте затрат. Кроме того – другая проблема. Город растёт. Стрелковый стенд и все его сооружения оказались в городской черте. Сразу подчеркну, что комплекс когда-то  построен был очень хороший. Это пять площадок – два круглых стенда, траншея и так называемая охота «с подхода», и «бегущий кабан». Но со временем комплекс стал морально устаревать, кроме того, как я уже сказал, он оказался в неподходящем месте. Если подходить к вопросу с прицелом на далёкую перспективу, то всё это хозяйство нужно срочно строить заново.   Но… опять  всё упирается в деньги. Было дело – мы даже охотничье-стрелковый клуб создали, где помимо условий для стрельбы было и кафе, и условия для отдыха. Но… не так уж много нашлось в Костроме людей, желающих проводить досуг таким образом, а группы фанатов-энтузиастов в 18-20 человек явно не хватило бы, чтобы обеспечить рентабельность заведения.

Вообще, если понаблюдать, то каждый для себя сможет провести чёткую грань между спортивной стрельбой и охотой.   
 Всё-таки есть неуловимая разница в этих занятиях. Костромичи, в основном, по природе своей охотники. Если сделал выстрел, то должна быть не какая-то тарелочка, а реальная добыча…

–   Ну, а дальше-то что?

– Трудно предугадать. Одни мечтают о создании в наших угодьях охоты по типу европейской: это законное убийство специально выращенных и ухоженных животных, которых выгоняют прямо на стрелка, а ему уже ничего не остаётся делать, без добычи он не уедет. Так охотились цари и прочие сильные мира сего.  Другие склоняются к трофейной охоте, где стрелок ищет единичные, особые экземпляры, которые, кстати сказать, очень часто бывают самыми старыми. Поэтому и охота эта считается сберегающей поголовье, более гуманной, что ли… Но и эта охота ложится тяжёлой материальной ношей на стрелка.

Не знаю, где больше надежд на будущее. В этих новых путях или в привычном, дедовском, при котором ты немало ноги натрудишь, преодолевая наши чащобы-чепыжи и всякие завалы. Уже  сама такая ходьба – физическая нагрузка, так  необходимая тебе для здоровья, ты уже спортсмен, ещё не добыв ничего. Зато и результат тебя радует неизмеримо больше, чем заранее известный и подготовленный. Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что человек всё больше и больше начнёт склоняться к преодолению именно дикой, а не глянцевой, прилизанной природы. Во всяком случае, пока работа наша ориентирована, в основном, на местных охотников.

–   Так что же – совсем отказаться от приёма гостей? Не развивать иностранный туризм охотничий?

–   Ну почему же. Отказываться нельзя, тем более, что это – неплохой доход. Но предлагать мы им должны не то, что они у себя в европах могут иметь,-- скучную стрельбу по живым мишеням, -- а настоящую экзотику, приключение, адреналин! Не так уж много на земном шаре мест, где можно это всё получить сполна. В охоте главное – самоутверждение, сознание того, что ты преодолел свой страх перед реальной опасностью. А если опасность – условная, как бы нарисованная на фанере, какое уж тут самоутверждение!

У нас тут был случай, когда инвалид-иностранец специально приехал в Россию – поохотиться на медведя. Добыть медведя он мог бы и у себя дома, но ему хотелось охоты настоящей, связанной с риском. Ну, между нами говоря, рисковать-то мы ему позволить не могли, так что всё было обставлено так, что он и не заметил подстраховки. Он даже на лабаз не мог сам забраться, наши егеря подняли его, отошли,  и он остался как бы один на один с медведем, который, может быть, появится…

Медведь появился. Но стрелок промазал. Для кого другого охота на этом была бы кончена, но этот человек был так расстроен, буквально плакал. Окружающие не понимали такой бурной реакции, но после расспросов оказалось, что в семье у него что-то неладно, и он нашёл вот такой способ доказать жене, что он – такой же, как все, полноценный мужик. Ну не хотел он, чтобы считали его инвалидом, человеком с ограниченными возможностями! Короче, нашли ребята способ, чтобы вернулся он домой с трофеем. Если уж тут жена замешана, то дело серьёзное!

Так вот о приключениях и адреналине. Желание иностранного охотника-туриста  приехать в Россию разбивается не об отсутствие комфорта, как это часто себе представляют чиновники, настоящие охотники готовы мириться с неудобствами.   Причина часто кроется   в другом – в бумагах, которые создали те же самые чиновники.

Начнём с того, что в страну запрещён ввоз оружия. А какой охотник поедет неизвестно куда, чтобы стрелять из чужого оружия? И если он всё же хочет, настаивает на провозе не вообще стрелкового, а именно охотничьего оружия, то процедура оформления иногда затягивается настолько, что пройдя её однажды, он не захочет её повторять. Причём, когда наши охотники выезжают за рубеж, а это сейчас случается всё чаще и чаще, то процедура оформления значительно проще.

Чего уж далеко ходить!   Любое планирование приезда
иностранного туриста превращается в сложнейшую задачу со многими неизвестными: запланируешь один срок, а турист задерживается в связи с оформлением бумаг, а если он  весной собирается приехать, когда сроки охоты вообще очень короткие, то у него  очень много шансов проехаться впустую. В общем, планирование приходится делать по принципу трёх П: пол, потолок и палец…

  –   Хорошо, допустим, ориентация на местных охотников возобладает. Что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы работа общества улучшилась?

–   Есть одно очень важное, на мой взгляд, упущение в организации охоты по всей России. Прекратилось закрепление охотничьих угодий за коллективами охотников крупных предприятий и организаций. Это дело нужно как можно скорей восстановить, потому что только силами наших обществ на местах никак не обойтись. Прежде  такие «закреплённые» территории были гораздо лучше присмотрены и ухожены. А второе – нужна финансовая помощь для строительства нового стендового комплекса на современном уровне, для возрождения традиций наших стрелков-стендовиков.



                ЛЕТОПИСЕЦ ЛЕСА


Очень мало вероятно, что вам в руки попадет книга, которая называется «У нас с тобой – одна судьба». Мало вероятно даже не потому, что издана она уже много лет назад, в 2001 году, не потому, что тираж ее – две тысячи экземпляров. Такой тираж совсем неплох по тем временам, но издана книга на средства  Костромской областной и Солигаличской районной администрации, поэтому и за пределы региона вряд ли вышла.

А жаль. Книга – удивительная. Написал ее не профессионал-литератор, а человек по обывательским меркам самый незаметный. Не «звезда» какая-нибудь, как принято сейчас считать – эстрады, кино и так далее. Не  участник  «элитной» «тусовки». Не политик, не чиновник крупного масштаба, не стилист, не дизайнер… Словом, обыкновенный человек, который с самого раннего возраста был очень наблюдательным, хорошо запоминал все, что приходилось ему видеть.  Вы скажете, что таких наблюдателей-созерцателей в нашей деловой, суматошной жизни встречается, противу ожидания, не так уж и мало. А вот он не просто наблюдал, а с какого-то времени стал записывать свои наблюдения, и эти записи вел много-много лет (возможно, по примеру своего дяди И.В. Басманова, который сто лет назад вел дневник, имеющий сегодня историческую ценность). И опять-таки – не  копил их, как скупой рыцарь, а наоборот – публиковал в местных газетах, делился накопленным богатством со всеми. Все это происходило в Солигаличском районе, таком богатом природой, животным миром, интересными людьми, сохранившимися еще преданиями… Почему не  вспоминаем мы при этом богатейшую историю района?  Почему не говорим о полезных ископаемых, о старых дворянских усадьбах, о  древних солеварнях, об открытии знаменитым химиком-композитором Бородиным целебных свойств Солигаличского источника, о том, что он именно здесь сделал вчерне многие сцены из своего знаменитого «Князя Игоря»… Все это автору книги было, конечно известно. Но душа его прикипела с давних времен к природе, к охоте. Именно об этом он делал записи, именно об этом рассказывал людям, именно это он решил вложить в свою книгу.

Автора зовут Борис Николаевич Басманов. В предисловии к книге он коротко сообщает читателям, что родился он в 1932 году в деревне Селезнево Солигаличского района Костромской области. В послевоенное время подался в Ленинград, в мореходку /выбор, кстати, не случайный, потому что именно из этих мест вышли многие известные русские моряки, полярные исследователи, кругосветные путешественники/. Четыре года после окончания он ходил в плавания по всем «четырем океанам и четырнадцати морям, побывал во многих странах мира, дважды обогнул Европу и Азию». Позже, обзаведясь семьей,  перешел на каботажное плавание. Но… его звала стихия, звал океан, а семейные обстоятельства висели гирей и не пускали его… И тогда память стала подсказывать ему, что на нашей планете есть еще океаны – огромные, безбрежные – и большинство из них находятся в России, в том числе и в родных его местах. Это леса.

Он не выбирал между морем и лесом. И там, и там он был в  стихии, наполненной и опасностями, и необычайными богатствами, и… романтикой. Да, да, независимо от того, каков Борис Николаевич в быту – он романтик в душе и это отчетливо видно по его книге.

Вернувшись в Солигалич, Басманов работал в разных местах, а вот с 1971 года по 1990, почти двадцать лет, он работал в охотничьем хозяйстве в должности егеря, старшего егеря, охотоведа. И неизменно каждый год  его избирали председателем Солигаличского районного общества охотников и рыболовов. А в  1977 году ему было присвоено звание «Почетный член Костромского областного общества охотников и рыболовов».
Вот такой он человек, автор книги. На презентации ее, которая проходила в Солигаличском музее одновременно с презентацией сборника стихов местных авторов, Басманов сидел вначале с видом человека, не имеющего ко всему происходящему никакого отношения, но когда очередь дошла до него, полностью овладел вниманием аудитории. Еще бы! Из присутствовавших мало кто мог похвастать таким опытом общения с природой.

C  1973  года  Борис Николаевич вел фенологические наблюдения по Солигаличскому району. В своей книге он приводит некоторые данные из своих таблиц. Здесь можно узнать, например, когда появились первые проталины на полях. Самая ранняя весна в районе, оказывается, была в 1997году, проталины появились 10 марта. И вообще,-- последние в тысячелетии годы отмечены ранней весной: в 1998 году – 15 марта, в 1999 – 19 марта, в 2000-ом – 14 марта. Подобная погода была только за четверть века до этого – в 1975 году. У Басманова отмечено все: и когда вскрылась река Кострома, и когда исчез снег в лесу, и когда был последний заморозок. Скрупулезно выставлял он каждый год баллы урожаю грибов, всех видов ягод и отдельно – картофеля. Считал количество гроз. «На небе электричества – кошмарное количество» было, оказывается, в 1989 году (32 грозы) и  в 1984 году (24 грозы). А меньше всего их было в 1988 году – всего 8. Самый ранний первый снег был 2 октября 1983 года.

Но все это, хотя и очень интересно, но уводит нас от основной темы, скажете вы. Э-э, нет! Вот тут вы неправы! Истинный охотник должен следить за природой, выявлять ее закономерности, чтобы оборачивать эти особенности себе на пользу. И Басманов блестяще следует этому правилу. Вместе с климатическими, погодными наблюдениями он  ведет и своеобразный календарь лесного животного мира. Невозможно удержаться и не продемонстрировать наглядно, как он это делает:

«Январь. Укрываясь от холодов и пронизывающих северных ветров, все боровые птицы – глухари, тетерева, рябчики и куропатки после кормежки древесными почками, при достаточной глубине рыхлого снега стараются зарыться в него, так они проводят ночь и большую часть морозного дня. Ночевка под снегом, безусловно, спасет боровую птицу от лютого холода, но она и опасна. Так как на земле птица иногда становится добычей рыскающих волка, рыси, лисицы, куницы и даже маленького вездесущего горностая. В свои снежные укрытия, как правило, боровая птица зарывается по окраинам полей, лесных полянок, старых вырубов и на других прогалинах леса, в общем, там, где снег глубже и пушистее.

Несмотря на студеную пору, жизнь в природе идет своим чередом: в   январе у  медведиц в берлогах появляются медвежата, начинаются первые волчьи свадьбы, а под ледяной крышей лесных речек происходят брачные игры у самых крупных грызунов – бобров.

Февраль.  …заканчиваются свадьбы у волков и лисиц, а во второй половине месяца начинаются брачные игры у крупных лесных кошек – рысей, к концу месяца начинается гон у белок… С половины января, весь февраль и часть марта куницы, лесные хори и горностаи большую часть времени проводят под ветровалами и буреломами, заваленными снегом, где они легче находят себе пищу в виде мышевидных грызунов. Для охотников февраль является лучшим временем сезона для ловли капканами волков, лисиц и рысей, так как они в это время наиболее активны и менее осторожны…

Май. Очень важно в этот период ничем не мешать размножению зверей и птиц и не допускать никакого фактора беспокойства. Совершенно нежелательно проведение в лесу каких-либо работ: лесозаготовок, лесовосстановления, отвода лесосек и прочих – все это надо отложить хотя бы до половины июня. Следует помнить, что дважды потревоженная на гнезде глухарка, тетерка, рябушка или другая самочка, как правило, гнездо покидает и к нему не возвращается, а кладки погибают. Недопустимо с 15 мая и до 15 июня пребывание в лесах людей, не связанных с охраной леса и животного мира и нахождение в лесу каких-либо собак и даже кошек…

Сентябрь. …В сентябре у большинства видов пушных зверей начинается подготовка к жизни в зимних условиях: молодые зверьки, достигнув полного роста, начинают вести самостоятельную жизнь. В это же время у них начинается линька – смена летнего меха на зимний.

…Медведи усиленно накапливают запасы жира,
обеспечивающие их существование во время зимней спячки. Их осенний нагул идет в основном за счет разных ягод, а так же семян и корневищ лесных растений, по возможности они активно посещают овсяные поля…

У волков подросший молодняк начинает сопровождать стариков во время выхода их на охоту, но в дневное время волчата еще остаются в своем логове. Продолжается вой выводка на зорях, и волки в это время легко отзываются на подвывку умеющих подражать волчьему вою охотников.

У лосей-быков рога полностью окостеневают и очищаются от кожи. Лоси трутся рогами о стволы деревьев, о кустарники, счищая «рубашку» с рогов. Поврежденная кора на деревьях, изломанные кустарники указывают на то, что начинается гон лосей. На утренних и вечерних зорях можно слышать характерный стон быков, ищущих самок. Во время гона самцы почти ничего не едят, много пьют, теряют почти всякую осторожность и делаются весьма агрессивными. Гоняются лоси обычно на широких просеках, больших полянах, поросших молодняком, на вырубках и на окраинах больших моховых болот. В таких местах можно видеть следы буйной страсти быков – выбитые в земле ямы, поломанные ободранные деревца, вывороченные с корнем кустарники, вытоптанную траву и другие подобные признаки. Нередко между быками возникают ожесточенные драки, иногда кончающиеся смертельным исходом для одного из рогатых соперников…

Октябрь.  … в октябре еще полная спелость меха не наступает ни у одного вида зверей и зверьков. У зайцев, горностаев и ласок темный летний волос постепенно заменяется на белый, зимний

У медведей октябрь – заключительный месяц осеннего нагула, они усиленно кормятся уцелевшими ягодами, но уже держатся поближе к своим заранее приготовленным берлогам.

Волки от летне-осенней жизни выводками переходят к жизни стаей в более широком для кочевок охотничьем районе. К нынешнему выводку присоединяются переярки (волки прошлогоднего помета), и количество волков в стае может доходить до 7 или даже до 10 голову. Естественно, что прокормиться такому количеству прожорливых хищников очень трудно и, как правило, волчья стая расширяет и расширяет свой охотничий район.

…Глухари перед началом зимы, когда они переходят на питание сосновой хвоей, чувствуют потребность загрузить свои желудки кварцевыми камешками, играющими роль своеобразных жерновов. В этот период глухари вылетают на гравийные дороги, к лесным карьерам,  в общем, в такие места, где они могут найти мелкую гальку. До выпадения снега глухари предпочитают кормиться ягодами брусники, клюквы и другими.

Тетерева также набивают желудки мелкими камешками, и к началу месяца держатся уже стаями. Основу питания тетеревов в октябре составляют поздние ягоды (брусника, клюква), зерновые корма, которые они собирают на полях, а с выпадением снега переходят на питание березовыми почками.

Рябчики с осени и в начале зимы помимо питания ольховыми сережками, кормятся ягодами брусники, а когда есть урожай рябины, то любят ее больше всех других ягод»…



Это лишь небольшие выдержки из записок Басманова. Но кроме них книга содержит много рассказов о природе и охоте в Солигаличском районе. Здесь и подробные характеристики зверей, здесь обитающих, здесь и множество просто очень интересных рассказов о старых временах. В этих сведениях есть отголоски еще более древних времен, потому что, например, приспособление, описанное Басмановым со слов старого охотника, несомненно, служило людям еще в древние времена – довольно жестокие. Впрочем, судите сами.

В очень давние времена «…некоторые деревенские охотники занимались сбором лесного меда как промыслом. Дополнительно они устраивали и искусственные дупла, в которых со временем прививались лесные пчелы.

Медведей тогда водилось тоже много  и они сильно вредили «бортникам» (так называли лесных пчеловодов от слова «борть» -- лесной улей), так как эти звери, умеющие лазать по деревьям, разоряли и уничтожали естественные и искусственные лесные ульи.

Естественно, что «бортники» разными методами пытались противодействовать медвежьему разбою, но это не всегда у них  получалось.

… Тогда сборщики лесного меда придумали жестокий, но надежный способ, чтобы навсегда отвадить мохнатого разбойника от разграбления ульев. Дупло для своего жилища лесные пчелы облюбовывают обычно на высоте 5-8 метров от земли. При помощи сколоченной лестницы добытчики меда, вдвоем или втроем, на прочной веревке из липового лыка (негниющей), чуть ниже дупла со стороны пчелиного «летка» подвешивали тяжелый обрубок дерева – чурбак, который свободно висел на веревке, затем лестницу убирали. В землю вокруг дерева с ульем вбивали заостренные колья из крепкого сухостоя. Затем все свежие затеси замазывали землей, чтобы их белизна не бросалась в глаза. Медведь, найдя такой улей, смело взбирался по стволу дерева, но добраться до дупла ему мешал подвешенный чурбак. Зверь отталкивал чурбак лапой, но тот отклонившись, бил его по туловищу. Тогда, взбудораженный запахом меда и разъяренный жалящими пчелами, медведь с силой отбрасывал тяжелый чурбак в сторону, но тот, отлетев на длину веревки, со всего маха ударял зверя по боку. Медведь срывался с дерева и со всей высоты летел кувырком на острые колья, где его потом и находили иногда мертвым. Но чаще зверь уходил покалеченным и больше уже к ульям не возвращался.

После рассказов старого лесника, мне всегда становилось жаль оплошавшего зверя, но в то далекое время, когда медведи отнимали у добытчиков меда их заработок, а жизнь тогда тоже была нелегкая, то, видимо, такая мера была необходима»…

Особое внимание уделяет Басманов волку. Разговор об этом хищнике всегда необходим, потому что численность его прямо связана с социальными передрягами в стране – войнами, хозяйственной неразберихой и так далее. Впрочем, и в нормально-спокойное время не стоит расслабляться. Вот данные, которые опубликованы были в журнале «Природа и охота» в 1992 году:

«… в 1873 году в Европейской России волки истребили 179 тысяч голов крупного рогатого скота, 563 тысячи мелкого, 500 тысяч собак. За 1896 – 1897  годы волки уничтожили в стране 150 тысяч лошадей. Уже в Советское время в конце 1920-х годов в СССР от волков погибал 1 миллион (!) голов скота ежегодно. Но самое страшное то, что от волков погибало и много людей: так с 1870 по 1887 годы в 49 губерниях Европейской России было «заедено» волками 1445 человек, а в 1896 – 1897 годах эти звери по всей стране разорвали 1200 – 1400 человек».

Басманов   подробно останавливается на ситуации, которая сложилась в Солигаличском районе после Великой Отечественной войны.  Тогда против расплодившихся хищников пришлось объявить тоже войну. Дело дошло до того, что в ночное время волки  часто выходили даже на улицы города. Рассказывают случай, когда матерый волк в погоне за собакой даже заскочил в пекарню, где шла ночная смена, и, нисколько не смущаясь присутствием людей, схватил и уволок собаку. И совсем не считалось чем-то необычным, когда волков убивали на улицах  и окраинах города.

В такие времена единственно эффективная мера борьбы с волками… -- повышение премии за добытого волка! Именно это было сделано в те годы и охотники были очень заинтересованы в добыче волка. К концу 50-ых годов численность популяции уравновесилась. Можно было, казалось бы, расслабиться. Но, как показала практика, в этом деле нельзя успокаиваться.  Во-первых, даже в этот период относительного спокойствия в Костромской области погибло 44 лошади, 248 голов крупного рогатого скота, овец и коз – 1450. Во-вторых, уже через 10-12 лет волчья стая в районе опять стала расти. В книге рассказывается, как в деревне Лагуново волки за одну ночь задавили 22 теленка, оставленных без присмотра. В деревне Носково зарезали 11 телят, которые тоже не охранялись. В колхозе «Совега» оставили открытым окно в овчарне. В результате волки уничтожили 38 овец… Басманов пишет: «Самую тяжелую картину волчьего разбоя мне довелось увидеть в начале 60-ых годов в тогдашнем колхозе имени Ильича, когда волчья стая растерзала четырех кобылиц вместе с маленькими жеребятами. Тогда колхоз в один вечер остался без племенного поголовья лошадей». Впрочем, и у солигаличских охотников счет был прекрасный: более двухсот уничтоженных волков числилось за ними в тот период. Особенно отличились А.П. Веселов, Н.А. Рыжов, А.Б.Изотов, В.М. Шигорин..

Материальная заинтересованность привела к тому, что ежегодно в области уничтожалось 150-160 волков. Но позже вошла в моду совершенно неверная теория о саморегулируемости волчьего поголовья, средства массовой информации тиражировали идею о волках – санитарах леса. Потом настал период хозяйственной неразберихи…  В прежние времена за каждого волка охотник получал от 300 до 500 рублей! Это тогда, когда бензин стоил 16 копеек за литр…  Нынешнее вознаграждение явно недостаточно, а потому численность волков снова возрастает…

…Много еще интересного можно узнать из книги Бориса Николаевича Басманова. Опытнейший охотник охотно делится со всеми своими наблюдениями.



                НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ


Взаимное неприятие волков и людей идет через века. Местами и временами утихает, затем снова вспыхивает с новой силой:  по причинам порой совершенно непонятным волки вдруг начинают интенсивно размножаться. При условии, что одна волчица способна на протяжении своей жизни произвести 50-60 волчат, такая ситуация уже не удивляет. Если бы не было на планете людей, то  тогда численность волков, как, впрочем, и любых других животных, регулировалась бы наличием кормовой базы. Выживали бы только те хищники, которые могли прокормиться, остальные были бы обречены на гибель. В незапамятные времена так оно и было. Но появление на земле человека с его сначала незамысловатым, а потом всё более развивающимся хозяйством, внесло  свои коррективы в такое неустойчивое равновесие. Не забудем, что для крупных хищников и сам человек является добычей, порой даже очень легкой. Только изобретенные человеком орудия лова, коллективные способы уничтожения хищников, разнообразные виды оружия помогали человеку обороняться, а заодно и добывать такие необходимые в холодном климате «утеплители» в виде звериных шкур.

На территории России с исторических времен борьба с волками носила гораздо в большей степени характер обороны от набегов волков на хозяйства, на людей, чем имела промысловый характер. Волчьи шкуры, хотя и использовались для шитья зимней одежды, но особой ценности не имели, и если бы не  алчный, хитрый, ненасытный характер этого зверя, то на него никто бы особенно и не охотился!
Так было в давние времена, так дело обстоит и сейчас. Главная причина войны с волками – опасность, исходящая от них, и вред, который наносят волки крестьянскому хозяйству. А посему в этой войне все способы хороши, даже очень древние.
Самым древним методом был коллективный: загон хищников в специальные ловчие ямы. Так уничтожались большие  стаи. А для отдельных волков позже появились самые разнообразные ловушки. На территории Костромской области делали их обычно из дерева и  были они, в основном, двух принципов действия: зверь должен был попасть в ситуацию, из которой не было выхода, или конструкция как бы прихлопывала животное, удерживая его  тяжестью. Так появились первые, уже упомянутые, ямы с острыми кольями на дне, позже    сооружались специальные срубы с хорошо замаскированным покрытием и размещением внутри сооружения так называемой привады – живой приманки. До появления у людей металлических капканов по лесам расставлялись ловушки в виде петель, в виде настороженного тяжелого бревна, падающего на зверя, который тронет приманку.

Надо сказать, что из-за довольно большой трудоёмкости создания таких ловушек, часто они делались как бы стационарными, рассчитанными на неоднократное употребление. Более того: учитывалась способность зверя остерегаться всего нового, незнакомого. Принималась во внимание и длительность времени, которое нужно было волку, чтобы забыть гибель своего сородича на этом месте. А происходило это всё по весьма дальновидной, долгосрочной программе. Вначале по многолетним наблюдениям выбирали место. Потом ставили ловушки и… забывали об их существовании на два-три года. За это время волки, передвигаясь по привычным тропам, привыкали к «новинке», убеждались в том, что она для них безопасна. И только потом оставляли в срубе живую приманку с достаточным запасом корма, чтобы животное могло жить там несколько дней. Волки-разведчики наблюдали за местностью, успокаивались, не видя угрозы для себя, и  делали попытку захватить добычу.  Если же в ловушку попадала только часть стаи, а другая часть оставалась на свободе, бесполезно было вновь «заряжать» приманкой ловчее сооружение – волки уже не подходили к этому месту. Но… всему свой срок. Через пару лет эта память  выветривалась, и можно было проводить акт мести злобному хищнику заново.

Древние методы и способы охоты описаны мало, мы можем о них судить только по тем отголоскам, которые сохранились в охотничьей практике до «письменной» поры – до 18-19 веков, а то и  по настоящее время. Сто-двести лет назад в Костромской губернии было множество дворянских поместий. Хозяева многих  из них были достаточно богаты, чтобы содержать большие псарни для излюбленного помещичьего занятия – псовой охоты. Свора специально натренированных и обученных егерями борзых, да не просто борзых, а борзых-волкодавов могла выйти на бой со стаей волков,  только обладая численным превосходством, подкрепленным огнестрельным оружием – слишком уж ловок и силен был соперник. Впрочем, применялись и более скромные методы охоты: можно было выследить стаю волков, отдыхающую после удачного ночного набега, группой стрелков незаметно, «скрадом» подобраться, подкрасться  (видите, какое родство слов!) и открыть огонь. При этом часть волков обязательно уходила, бывали и трагические случаи, когда матёрые волки, не имея спасения, набрасывались на людей. Вспомните выражение «волк, загнанный в угол». Это – оттуда, из тех ситуаций… В общем, битва с волками на протяжении столетий не прерывалась и велась буквально не на жизнь, а не смерть.

Многие опытные охотники не очень поверят такому накалу страстей. В наше время волки хотя и так же дерзки, так же ловки и хитроумны, но… как-то скромнее стала их злобность, несколько меньшей стала казаться исходящая от них опасность. Трудно сказать, в чём тут дело. Сдвиг начал происходить, вероятно, с появлением еще народных сказок, где волк был глуповатым, а лиса – хитрой и всегда «переигрывала» волка. С детства в сознание человека закладывался стереотип – волк-дурак. Чем дальше, тем больше: наше время сделало непоправимую ошибку, изображая хищных и опасных зверей то плюшевым мишкой Вини Пухом, то симпатичным хулиганом в «Ну, погоди!»…  Стремясь воспитать в детях любовь к живой природе, мы допустили перекос, мы забыли о реальной опасности, какую представляют эти животные. Дети смотрят  представление в цирке, где послушные  звери выполняют все требования дрессировщика. Животные позволяют ему довольно бесцеремонно обращаться с ними… Но ребятня  не знает, сколько труда,  скольких шрамов, а иногда и жизней стоит такая легкость. Что бы ни говорили о трагедии в семье Берберовых, воспитывавших  льва в домашних условиях, какие бы причины ни искали, главная причина того, что лев напал и убил человека, в его хозяине. В абсолютной неверности посылки, что зверя можно навсегда переделать, переменить его инстинкты. Шер-Хан всегда останется Шер-Ханом, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда! Но мы упрямо продолжаем расслаблять своих детей в сопливой уверенности, что звери – это только те, которые в детских книгах и в мультиках… И ребенок, а то и взрослый, выросший из такого ребенка, начинает совать руку в клетку с медведем, пытается сам его кормить… У всех на памяти такие нелепые, но от этого не менее трагичные случаи.

…Что же касается волков, то в них и вправду произошли некоторые изменения. Сегодня они, действительно, чуть-чуть стали менее агрессивными, сегодня они всё чаще довольствуются пищей, добытой только в лесу, сегодня волчьи стаи стали меньше, а вследствие этого и набеги волков на  скот и на людей стали реже и не такими кровавыми. Такие наблюдения делают специалисты-биологи, охотоведы, объясняя это усилением мощи огнестрельного оружия и совершенствованием другого снаряжения охотника. То есть, шансов выжить в поединке с человечеством у волков становится все меньше и меньше.

Но это отнюдь не делает встречу человека и волка менее опасной! В любые времена такая встреча может закончиться не в пользу человека. В Костромской области известен случай, когда  группа  волков напала на подростков, возвращавшихся ночью из клуба. Ребята повалили бывшую поблизости изгородь и отбились кольями, отделавшись только укусами. Им, можно сказать, повезло дважды: один раз с плетнем, а второй, -- когда никто из них не  получил от укусов вируса бешенства. Известно, что волки – одни из самых активных распространителей этого вируса. Старые охотники рассказывают о женщине, которую стая волков настигла в открытом поле. Она попыталась поджечь стог сена, чтобы отпугнуть зверей, но это ей не удалось… В любой местности, если порасспросить людей, можно услышать подобные рассказы.

Что же касается старинных способов охоты на волков, то два самых распространенных способа выглядели примерно так. В одном случае старожилы расскажут о том, как их деды укладывали павшую корову или лошадь возле заброшенного сарая или избушки. Причём, обязательно подчеркнут, что положить труп нужно было непременно головой к востоку. А если вы  зададите недоумённый вопрос: а почему, собственно говоря, именно к востоку, то умудрённые  старинным опытом люди улыбнутся снисходительно и скажут: а как же иначе? Если не к востоку, то волк не подойдет!
Уж почему волк не подойдет к «невосточной» туше, никому давно не известно. Проверять сегодня никто не станет. Скорей всего, здесь мы имеем дело с элементарным охотничьим суеверием, каких немало вокруг охоты накопилось за многие века, но это – тема отдельного разговора,  а в нашем конкретном случае примем примету на веру, засядем в избушке и будем ждать появления волков.

Второй способ известен, если не по практическому применению, то понаслышке или из литературы, многим охотникам. Это охота на санях, чаще всего называемая «охотой с поросенком». Поросячий визг разносится далеко по всей округе, такой соблазнительный  для волков зимней морозной ночью. Кстати, ночь выбирают светлую, лунную, чтобы была хоть какая-то видимость, и пространство выбирают желательно открытое, чтобы отчетливее видеть зверей на фоне заснеженного поля. Опытные охотники (хотя их, в жизни испробовавших такой способ, осталось совсем мало) могли бы добавить, что несмотря на название этой охоты, гораздо чаще она происходила с  визгливо и много лающей собакой. Для волка ведь нет разницы: и то, и то – добыча. А поросенка заставить  долго визжать ещё и не всякий сможет.  Для усиления эффекта к розвальням привязывали на длинной веревке мешок со свежим овечьим или свиным навозом. И еще знатоки предупредят вас обязательно о мерах предосторожности: во-первых, лошадь должна быть привычной к выстрелам, чтобы вы имели гарантию того, что в самый ответственный момент она не дёрнет и вы не вывалитесь из саней под ноги  наседающей стае. А другая подстраховка, пожалуй, ещё важнее: никогда не пытайтесь на такую охоту отправляться в одиночку, вам обязательно нужен вооружённый напарник, он же возница, который в нужный момент удержит лошадь, а при необходимости тоже откроет огонь. Обязательно картечью – больше уверенности в попадании – и обязательно при первом же приближении волков. В противном случае волки  исчезнут как тени и больше уже на это место не вернутся.

Все эти предосторожности не покажутся лишними, когда вы прочитаете у замечательного биолога и писателя В.Бианки рассказ о случае на такой охоте: охотник был один, лошадь боялась выстрелов.
Более того:  когда после выстрела по стае волков лошадь дернула и охотник вылетел из саней, он обнаружил, что ружье его разряжено, а заряды остались в уносящихся вдаль розвальнях… Нечего даже и пояснять, чем закончилась эта история.






ДЕЛО О КОСТРОМСКОЙ ВЫЖЛЕ

Вы, конечно, знаете, что такое  выжля, выжлок, выжлец, выжловка. Те, кто этого не знает, могут посмотреть раздел этой книги под заглавием «Слово о словах» или заглянуть в специальную литературу. А если коротко, то этими словами называют гончих собак. Собаки эти – постоянные спутники охотника на протяжении многих сотен лет,  и, естественно, что многие историки, исследователи, а то и просто фанатики охоты пытались выяснить: откуда взялся в современном мире этот замечательный вид охотничьих собак. А сделать это невероятно трудно уже, хотя бы, из-за гигантского «стажа» охотничьего собаководства или потому, что люди оставляли письменные свидетельства о своей жизни очень скупо, «лапидарно». В летописях или на стенах памятников Египта, Греции и других древнейших государств находилось место далеко не всем даже правителям, что говорить о простом народе! И уж совсем не на что было рассчитывать… собакам. Предшественники современных историков не понимали, что история собачьих пород и видов очень многое может рассказать об их хозяевах и даже о нас: современных, цивилизованных…

Итак, предпринимались многочисленные попытки выстроить родословную не конкретной собаки, а целого вида собак. Но все эти попытки оканчивались, в общем-то, неудачей, потому что люди   не учитывали одного очень важного обстоятельства… Но об этом поговорим попозже, а пока скажем, что способы охоты на зверя с помощью собак возникали независимо друг от друга в разных концах земли. Ещё на древнеегипетских рисунках охота с собаками изображалась как что-то давно устоявшееся, привычное, в ряду других бытовых сцен или эпизодов из жизни фараонов. Путь распространения египетских собак можно ещё предположить (именно «предположить», а не «установить»!), если мы будем учитывать близкие государственные и торговые контакты Египта с древней Грецией, с другими странами, прилегающими к Средиземному морю. Не нужно забывать, что в те времена в этой области земли было гораздо больше лесов, чем сегодня, и охота там тоже была одним из основных занятий людей, уступая, может быть, только рыболовству. А уж попав на континент, собаки быстро  распространились по всей Европе. Продвинулись и на запад, и на восток…

Постойте, так это что же получается? Выходит, что мы уже знаем изначальную точку  генеалогии гончих? Да нет же. По всем континентам вместе  с деловыми и политическими контактами, с обменом товарами и заимствованием традиций, вместе с  распространением религий на другие территории шли встречные потоки великого переселения народов. Сегодня кое-что из
 древнейшей истории мы можем себе представить, но это – лишь ничтожно малая часть того, что видел и переживал древний мир. Люди целыми народами, огромными человеческими массами приходили на новые места и вбирали в себя, в свою культуру многое из того, что встретили на новых землях. И, конечно же, вместе с людьми передвигались и их спутники – собаки. И встречали на новых местах других собак – местных пород. В результате получалось невообразимое смешение, которое стало возможным контролировать лишь много столетий спустя…

Всё это, казалось бы, очевидно, но слишком многим фанатикам охоты и патриотам каких-то мест хотелось отдать пальму первенства в происхождении вида именно тем городам и весям, где родились они сами. Поддался такому искушению и Николай Павлович Кишенский, человек, который, не погрешить бы против истины, сделал очень много для изучения всего, что связано с охотой, и написавший  весьма капитальную книгу «Ружейная охота с гончими», сохранившую свою ценность до наших дней. Потомок екатерининского царедворца уже к моменту своего появления на свет утратил былые блеск и  богатство, имел в пределах Костромской губернии небольшое поместье, был фанатиком псовой охоты. Так вот в упомянутой книге он выдвинул гипотезу о том, что гончаки определенного склада и окраса имеют местом своего первоначального происхождения именно костромскую землю. Кишенский не задумывался о глобальных вопросах переселения народов и так далее, о чём мы уже говорили. В силу не очень ясных причин он был уверен, что именно этот тип гончих ведет свой род от некоего татарского князя Арслан-Алей-бея, то есть, от его псарен.

Такое заявление, конечно, не осталось незамеченным людьми, жившими этой проблемой и тоже пытавшимися установить истину. Версия Кишенского, известного в то время заводчика гончих, сводилась в конечном итоге к тому, что знаменитые, якобы, когда-то гончие татарского князя со временем практически исчезли, а вот в сельце Охотничьем, владении Кишенского, благополучно  живут и дают потомство прямые наследники тех самых, знаменитых. Люди компетентные прямо говорили, что нигде, ни в каких документах не зафиксирован этот самый мифический Арслан-бей, что вообще – искать татарский след в происхождении гончих странно, потому что таковые были у славян задолго не только до татаро-монгольского ига, но и задолго до возникновения Киева. Кто-то даже остроумно предположил, что татарский след в голове Кишенского появился буквально из фантазий татарина – костромского помещика
Мустафина, который и поставлял Кишенскому исходный материал для его псарни. Действительно, если приглядеться повнимательнее, то любой непредвзятый человек заметит, что гончие собаки не очень-то приспособлены к обширным пространствам, там более уместно выглядят борзые, и юго-восточное их происхождение считается общепринятым. Так же  совершенно бесспорно, что на огромной лесной территории северо-востока Европейской части России,  на землях, которые в древности назывались Биармией, гончие тоже вряд ли могли появиться: им нужна была бы более густая шерсть, более плотное телосложение. И именно так оно и было: населявшие эти земли многочисленные племена – веси, чуди, мери, муромы, мордвы – для охотничьих своих нужд использовали собак типа современной лайки, они были более приспособлены к суровым условиям тайги и лесотундры. А поскольку гончие были на Руси, как уже было сказано, ещё до нашествия монголов, то и вывод напрашивается простой: пришли они к нам все-таки с юго-запада, первоначальная древнерусская гончая – прямой потомок венгерской выжли (вот откуда слово-то идет!).

А что же, все-таки, костромская гончая?  Она есть, она признана, но откуда она?  Из ученых дискуссий, из исторических сведений складывается единственная и самая правдоподобная версия происхождения  этого вида гончих собак. Подчеркнем: мы сейчас говорим не о породе, которая  создается обычно, в том числе и сегодня, за три-четыре собачьих поколения, то есть достаточно быстро. Мы же говорим о понятии более общем, о характерных признаках у целого ряда пород. Кишенский делил всех гончих на большие группы: старинную русскую гончую, где, как мы уже говорили, основная «тема» –  угорская выжля, и костромскую русскую пешую. Вот как он пишет об одном из признаков этого вида в своей «Ружейной охоте с гончими»: «Если глядеть на костромскую гончую издали, то она очень похожа на волка: бег ее совершенно волчий… на охоте часто случается, что крестьяне, видя костромского рослого выжлеца, в особенности, если он под чепраком, кричат на него, как на волка». И вот здесь-то и кроется главная ошибка Кишенского. Он выводит вот эту волчью стать от никем не проверенных и не доказанных собак тоже мифического Арслан-бея. Ошибка эта, впрочем, вполне понятна, потому что на момент написания книги сведения о великом переселении народов, о завоевании ими новых территорий, о взаимной ассимиляции с местными жителями были не так полны, как сегодня, хотя и сейчас в этом вопросе огромное количество белых пятен.

В более древние, докиевские времена славяне перемещались с юга на северо-запад, куда и приходили далекие потомки балканской выжли, а если копнуть еще глубже, то  древнеегипетской «слюги», специально предназначавшейся для травли зверя. Но при продвижении славян на  северо-восток, в сторону Биармии, они столкнулись с уже сложившимся видом охотничьих собак, которые, скрещиваясь со славянскими и дали новый тип гончих. Так что, как  справедливо отмечают многие авторы, правильнее было бы называть этот вид не костромским, а мерянско-славянским. Но… сложилось такое название: «русская костромская», и  никто не собирается его менять.

В одной из  дискуссионных статей  на эту тему современный автор А. Бикмуллин очень точно заметил: «…безуспешно пытаться искать струйку воды из Валдайского родника, дающего начало Волге, где-нибудь под Астраханью, у порога седого Каспия. Так и с гончими, с исторической географией этой древнейшей породы охотничьих собак». Остаётся только с ним согласиться.



                БОБРЫ  ВЧЕРА И СЕГОДНЯ


Когда мы говорили о расселении и акклиматизации в Костромской области диких животных, то ничего не сказали о бобрах. Но это только потому, что  они требуют отдельного разговора.

Бобры – самые крупные грызуны на территории России. Если мы заглянем в классические труды Альфреда Брема, то узнаем, что речной бобр (Castor fiber) был когда-то распространен очень широко, вплоть до Индии, а кости предков бобра – гигантских грызунов – палеонтологи находят в разных местах по всему миру. Но к сегодняшнему дню полоса обитания бобров расположилась между 33 и 68 градусами северной широты. Бобры-самцы достигают до 120 сантиметров в длину /с хвостом в 30 сантиметров/ и веса до 30 килограммов. Ценится зверь главным образом из-за меха, мяса и так называемой бобровой струи – выделений желез, которая используется по сей день в фармакологии как сильный стимулятор. Она же добавляется в знаменитую «Шуйскую настойку», а в народной медицине с древнейших времен её применяли как останавливающее судороги и успокаивающее средство и ценили её очень высоко.

Бобры добывались с древнейших времен, но  настоящий бум их добычи начался на Руси в раннем средневековье. В летописях и в других письменных документах можно проследить не только места, где бобров было больше всего, где находились, как тогда говорили, «бобровые гоны» или «зеремяна». Там же летописцы  бесстрастно сообщали и о борьбе за эти места между князьями. Мех бобров тогда вошел в моду, и редкий богатый щеголь мог себе позволить не иметь бобровой шубы, не говоря уж о шапке – не избежал бы он насмешек. А уж наряды русских красавиц обязательно включали отделку бобровым мехом и легкие бобровые шубки. Даже в знаменитом «Слове о полку Игореве», в  плаче Ярославны есть слова:
  Я быстрей лесной голубки
По Дунаю полечу
И рукав бобровой шубки
Я в Каяле омочу.
Князю милому предстану
И на теле на больном
Окровавленные раны
Оботру тем рукавом.

Бобры в те времена  делились на настоящих и так называемых кошлоков и были самых разных оттенков – чёрные (самые дорогие), черно-карие, карие и рыжие. В 16 веке шкурка черного бобра стоила 2 рубля, а это были очень большие деньги. Отправлялся мех бобровый и за границу – во Францию. Туда же шел и так называемый вычес, то есть шерсть, которую вычесывали из шкур. Их этого вычеса делались самые модные дамские шляпки.

При Иване Грозном существовали повсеместно, в том числе и  на костромской земле, так называемые бобровые ловы. Это те самые богатые зверем места, из-за которых  было много всяких раздоров, а иногда проливалась кровь. В эпоху Грозного все эти «ловы» уже были распределены – царские и прочих знатных владельцев люди в роли егерей буквально жили при этих местах и отвечали головой за каждого бобра. Эти смерды были большими знатоками и повадок животного, и меха. Когда поступал от хозяина заказ на шубу, например, то при этом указывался не только оттенок меха, но и возраст зверя, потому что от возраста зависит качество ости – тоньше, толще, густота подшерстка. Кроме того, особо ценились старые бобры, у которых мех пробивала седина. Служитель, знавший всех зверей, как говорится, «в лицо», быстро отлавливал именно тех, которые были нужны для этого случая. Для шубы шли одни бобры, для высоких стоячих боярских воротников – другие, а на высоченные бобровые шапки шли третьи.

Исстари на бобров не охотились с ружьём. Во-первых, из-за того, чтобы не портить шкуру. Во-вторых, бобер ловок только в своей родной среде, к которой он более всего приспособлен, –  в  воде. На суше же он  не так поворотлив и становится добычей не только людей, но и хищных зверей. Правда, острейших и больших бобровых резцов при мощных челюстях хищники всё же побаиваются и если уж нападают на бобра, то преимущественно из засады, неожиданно, лучше всего – сзади.

Бобры – удивительные животные, их можно изучать и наблюдать годами, и всё равно будешь удивляться их
приспособленности, их образу жизни. Давно замечено, что в тех местах, где поселяются бобры, из-за многочисленных плотин, построенных ими, повышается средняя влажность почвы, лучше растут травы, а это, в свою очередь, благоприятно влияет на скотоводство. Бобры ведь водятся только в тех местах, где протекают небыстрые, спокойные ручьи и речки, в  обрывистых берегах роют глубокие и сложные по строению норы, выход из которых находится обязательно под водой. Для бобров не составляет труда несколько минут находиться без воздуха, они великолепные пловцы, даже губы и ноздри у них имеют совершенно особое строение, позволяющее не попадать воде в рот или нос даже тогда, когда бобр тащит в зубах в свою хатку какой-нибудь корм. Едят бобры преимущественно кустарники и ветки осины, ивняка,  это любимые блюда,   и не так охотно – тополя, березы и ольхи. Бобр способен «спиливать» своими резцами деревья до 30-40 сантиметров в диаметре: он грызет дерево, как отличными стамесками, обходя дерево по кругу. И обратите внимание на совершенство инстинкта, невольно заподозришь присутствие интеллекта: бобр всегда так подгрызает дерево, стоящее на берегу, чтобы оно  упало обязательно в воду, и у него при этом не бывает ошибок! Уже в воде бобр «разделывает» дерево: кору и побеги съедает на месте, а ствол, «распиленный»  на части использует как строительный материал для своего дома или же для плотины. Для дома – это в том случае, если берега невысокие и заболоченные. В таком случае бобр строит дом в виде, на первый взгляд, бесформенной кучи веток и чурбаков, обмазанных цементирующим их болотным илом. Но и при всей своей внешней неприглядности дом бобра и в этом случае остается таким же удобным, как и в норе под берегом.
Бобровые плотины и по сей день остаются загадкой для людей. Почему бобры с таким упорством их сооружают? Если только для того, чтобы поднять уровень воды и тем себя обезопасить, то такое объяснение явно неполно: ведь «трудовые затраты» так велики, что гораздо проще было бы найти более глубокое место. Так что, видимо, инстинкт, сложившийся у бобров за тысячи лет их существования, велит им строить эти плотины и по другой причине…

Обо всём этом мы разговаривали как-то с одним предпринимателем в Межевском районе. Он поставил свой дом вдали от главной трассы района, рядом с предприятием, которое он организовал. Дом – на высоком холме, как строились когда-то дворянские усадьбы, видно вокруг далеко и… удобно, потому что хозяин  поставил специальную смотровую террасу, чтобы после тяжелого дня любоваться закатами…

- … И за бобрами наблюдать! – добавил хозяин.

- Какими бобрами?

- А вон там, внизу, видите – речушка течет под лесом? Теперь чуть левее смотрите… Ага, вот это и есть бобровые хатки.
Отсюда в бинокль можно всю их жизнь наблюдать.

- А ближе не подходите?

- Нет, нельзя. Испугаются, уйдут. А ведь так хорошо, когда они рядом!

…Да, действительно, хорошо, когда зверьё наше живет рядом. Только сейчас мы начинаем понимать это. К началу  двадцатого века бобр оказался на грани полного исчезновения на всей Европейской части России из-за хищнического истребления лесов молодым русским капитализмом. Пострадали, конечно, все животные, но вот бобр не сумел куда-нибудь переселиться, уйти, не сумел и изменить образ жизни. Уже в конце 19 века бобр остался только на небольшой территории под Воронежем, территории охраняемой, иначе и там бобрам не миновать было гибели. Что же касается границ, в которых располагается сейчас Костромская область, то здесь бобры исчезли ещё раньше: в середине 19 века. И сто лет на нашей земле бобра не было.

Мероприятия по расселению воронежских, а также привезенных из Белоруссии, с Дальнего Востока и даже из Канады бобров по всей стране начались в 50-ых годах  двадцатого века. Первую партию завезли в Костромскую область в 1958 году, а уже в 1964 году, когда бобры дали потомство и расплодились, началось расселение бобров внутри области. И именно сотрудники Костромской госохотинспекции или госохотнадзора В.Матвеев и В.Коршунов взяли на себя эту огромную, тяжелую ношу – реакклиматизацию бобра в наших краях.

Надо сказать, что сыграло роль и внимание общественности к этому делу. В газете «Северная правда» регулярно публиковались материалы об этом процессе, многие учёные выступали в разных аудиториях, раскрывая дальний смысл мероприятия и необходимость в том, чтобы животных не беспокоили раньше времени. Активными защитниками бобров выступили доцент Костромского пединститута Ю.Сапоженков и многие другие.

Как сводки с фронтов, публиковались корреспонденции из разных районов области о ходе эксперимента. Вот фрагменты одной из таких публикаций – в 1982 году из Островского района сообщает А.Андреев: «Бобры освоились…»

« -- Не только освоились, но и старожилами стали, -- сказал мне охотовед района Валерий Павлович Козлов, -- Где-то я прочитал, что в Островском районе бобры занимают сто с лишним километров рек. А кто сосчитал, кто измерил? Это всё равно, что писать: сорока занимает сто гектаров воздушного пространства…

Четыре года назад мы сообщали, что на тихих речках островских лесов бобриное «поголовье» насчитывало 220 особей в сорока девяти поселениях. В 1978 году в Краснополянском охотничьем хозяйстве для переселения в Красносельский район были отловлены первые четырнадцать бобров. На новом месте прижились не все. Дело в том, что бобр любит глухие места и тихие реки.

До 1979 года поголовье бобров росло быстро, по 45-75 голов в год. Но сейчас количество их поддерживается на уровне 365 –370 особей. Имеется девяносто одно поселение на шестнадцати реках. Наибольшее их количество на территории Дымницкого лесничества.

- Почему теперь перестало расти стадо бобров? – спросил я охотоведа. Он ответил:

- Кормовые запасы для этого зверька небезграничны. Некоторые семейства покидают обжитые места, хатки, плотины и уходят в поисках лучших кормовых участков…

Чтобы улучшить кормовые участки, охотники района по берегам речек высаживают черенки ивы, подрубают осинник и т.п. Причиняя минимальный урон  лесному и луговому хозяйству, бобры приносят большую пользу своим мелиоративным строительством: улучшают водный режим прибрежных  лугов, пойм, лесов, способствуя повышению урожая трав. Приходится только удивляться, с каким мастерством четвероногие «мелиораторы» строят плотины, роют каналы для сплава веток и целых стволов деревьев, с завидным постоянством поддерживают уровень воды в реке, где живут.

…Об окончательном освоении бобрами наших мест говорит и тот факт, что уже с 1981 года разрешен отлов для сдачи пушнины государству по специальным разрешениям. Эта работа поручена наиболее опытным охотникам, ибо она требует больших знаний и навыка. В Краснополянском охотколлективе отловом занимается А.И. Лысенкин—инспектор охотхозяйства, а в Яшинском – старший егерь Б.Г. Краснов. В неволе бобров разводить довольно трудно, почти невозможно. Правда,  ведутся в этой области исследования, но пока желаемых результатов достигнуть не удалось».


Напомним, что приведённый выше отрывок из газетной публикации относится к началу восьмидесятых годов. Ситуация менялась быстро.

Второй «заход» расселения бобров был в 1961 году, на сей раз бобры расселялись в Костромском районе и по окраинным районам области: Мантуровском, Шарьинском, Солигаличском и Нейском. Тогда действовали самые строгие карательные меры за нарушение соответствующих решений – вплоть до заключения в тюрьму. Вроде бы, как в сказке, счастливый конец? Нет, к сожалению, в жизни хэппи энд случается не часто. С перестройкой  развалилась экономика, люди в отдалённых сёлах в условиях безработицы и невыплаты зарплат по несколько месяцев, даже лет буквально вынуждены были идти на браконьерство, чтобы прокормить детей и выжить самим. Именно тогда  быстрыми темпами стало истребляться стадо лосей и… бобров тоже, правда, уже не из-за его меха, который вдруг оказался никому не нужным, не модным и не имел спроса, а из-за мяса… Впрочем, были крупные потери и из-за меха. В двух десятках километров от Мантурово, на реке Унже и на её притоках хорошо расселились бобры, повсюду можно было видеть следы их мирного существования: сваленные деревья, норы, объеденные кустарники. А вот сами бобры исчезли. Нет, они не ушли, их местные жители мало тревожили, и корма им хватало. Но погибли они все, как говорят в народе,  после бандитского налета хорошо организованной   московской бригады. На своем транспорте в малодоступных местах они так быстро отловили всё поголовье бобров, что никто и среагировать не успел… Они исчезли, будто их и не было. Никто не был пойман, никто не понёс наказание…

Сегодня ситуацию с бобрами в целом по области можно считать благополучной. Общее их число на  начало века составляло восемь тысяч голов. Причем, это число можно считать оптимальным, потому что, по наблюдениям охотоведов и биологов, кормовая база в области для бобров уже на пределе возможного, поэтому необходимо регулировать численность бобров  именно в этих пределах. Но… как всегда, опоздали с регулированием, и спустя всего-то два-три года во многих местах произошло перенаселение бобров и они уже стали наносить ощутимый ущерб лесам и рекам…



             ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОХОТНИЧЬЕ ХОЗЯЙСТВО


Любой разговор о государственных охотничьих хозяйствах неизбежно приходится начинать с очень давних времен. Точнее – со времен Петра Первого, с того момента, когда он четко разграничил собственность императорского дома и собственность
 государственную. Поскольку собственность императорской семьи, включая всех родственников, представляла собой совершенно астрономическую сумму, возникла необходимость учредить вначале департамент, а затем и Министерство Императорского двора и уделов. Министерство имело свои конторы во многих губерниях, подчинялись они только  столице, в самих губерниях никто не мог вмешиваться в деятельность этих контор. В подчинении Министерства были учреждения самые разнообразные, одним из них была Императорская охота.

Пётр Первый прекрасно помнил и знал, что его отец, известный венценосный охотник, тратил огромные суммы на свое увлечение, порой в его охотничьей свите было до полутора тысяч охотников! Знал он и о том, что доходы от всего имущества Императорского дома превышали тогда семь миллионов рублей. Именно поэтому, начиная с Петра, управлять охотой поручалось самым энергичным и деятельным сановникам высокого ранга. Пётр смотрел очень далеко, предвидя появление множества «подводных камней». Уже тогда достаточно остро встал вопрос личной безопасности на охоте для особ императорской фамилии, возникла необходимость налаживания именно образцового ведения хозяйства. Поэтому в этой области не было синекур, не было даже теоретической возможности назначить на такой пост фаворита, не знающего и не любящего  охоту и всё, связанное с ней. Для конкретного примера можно вспомнить, что хозяйством Императорской охоты в конце 19 века управлял Николай Иванович Кутепов, генерал-майор, который вошел в историю своим классическим историческим трудом «Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси». Тома этого труда и по сей день служат для учёных одним из самых надежных, компетентных источников, работа переиздана уже в наши дни, совсем недавно.

Таким образом, история государственных охотничьих хозяйств идет от находившейся в городе Гатчине Егерской слободы. Был там арсенал, цейхгаузы, всякие жилые и служебные помещения, в которых, кстати, «повышали квалификацию» лучшие егеря России. Можно даже сказать, что Егерская слобода была неким идеалом, вряд ли достижимым кем-то другим. Здесь были специалисты по любому виду охоты. Был здесь  музей охотничьих трофеев и охотничьего оружия вместе с приспособлениями лова. Для отдыха предусмотрительно были сооружены бани-парилки, имелся штат высококлассных поваров, а застолье, если оно бывало, сопровождал специально для этой цели созданный хор. В канун февральской революции Николай Второй тратил на свое личное увлечение охотой до  350 тысяч золотых рублей в год… Но, как ни странно это звучит, но именно здесь и именно на вкладываемые деньги формировался постепенно научный подход к охоте, вырабатывалась стратегия развития охотничьего хозяйства. То есть, если отделить затраты императора на удовлетворение своих прихотей, то все же оставались немалые суммы на выполнение задач государственных, с прицелом на будущее.

В то время произошло некоторое смягчение правил охоты, и возможность охотиться для отдыха получили уже не только очень богатые люди. Перед самой революцией в России уже насчитывалось 800 тысяч любителей охоты, учёные даже подсчитали, что правильно организованная любительская охота может приносить государству до 100 миллионов рублей золотом.

Представим на мгновение, что произошло бы после  гражданской войны, если бы новые власти не взяли охоту под свой контроль. В стране, переполненной оружием, при полном отсутствии старых правил и законов и ещё не написанных законах новых произошла бы катастрофа: животный мир был бы практически уничтожен! Действовать нужно было немедленно, но война есть война, -- когда взялись за дело, то оказалось, что обширное хозяйство уже частично разворовано, старые кадры по причине соприкосновения с императорской фамилией были отстранены вначале от дела. После февральской революции ещё сохраняли свои позиции ученые-охотоведы, была даже попытка организовать на базе Егерской слободы государственное образцово-показательное хозяйство, но осень 1917 года и последующие несколько лет не дали осуществиться этой идее.

Одним из характерных признаков смутных времен была и остается по сей день частая смена вывесок на разного рода учреждениях. Не избежала этого и охота. Её передавали из ведомства в ведомство (кстати, это происходило и в последующие, более нормализованные времена),  потом была создана так называемая Центроохота, за которой оставили, по сути, только контролирующие функции, полностью  оставив на самотек охрану природы, воспроизводство поголовья охотничьих животных и так далее. А ведь какие были обширные планы! Предполагалось учредить десятки заповедников, создать сеть образцовых охотничьих хозяйств, завести питомники племенного собаководства и многое другое. В результате таких мечтаний, не подкрепленных финансами и активной поддержкой властей,  началось тотальное уничтожение животного мира, когда один за другим стали практически исчезать целые виды животных. Вот тогда-то власти спохватились и с опозданием стали  наводить порядок. И образцом для подражания вынужденно пришлось взять ту самую Егерскую слободу, то самое первое государственное охотничье хозяйство с его научной базой, с его системой практического обучения кадров, с его традициями.

Прошли годы самых невероятных экспериментов административного характера, о которых вспоминается сегодня с удивлением: неужели возможно столько раз реорганизовывать сельское хозяйство, административное деление, управление лесным хозяйством… да трудно назвать сферу нашей жизни, которая не подвергалась бы бездумному или безумному экспериментированию. Была ликвидирована и   Костромская губерния. Когда же в 1944 году  была создана Костромская область, охотничьему хозяйству, надзору и регулированию пришлось организовываться с нуля. До создания образцового хозяйства просто руки не доходили. Именно поэтому только спустя еще почти тридцать лет на костромской земле было, наконец, создано хозяйство, которое  вначале задумывалось  просто как место для охоты высокопоставленных чиновников. Два руководителя страны – Хрущёв и Брежнев были страстными охотниками, так что неудивительно, что регионам было предложено задуматься над этим вопросом. По всей стране нашлось два-три десятка региональных руководителей, увлекавшихся охотой. В Костромской области таким был первый секретарь обкома КПСС Юрий Николаевич Баландин – он был, кстати, не просто хорошим охотником, но и спортсменом, отличным стрелком-стендовиком. С его подачи инициативу создания образцового хозяйства взял на себя Костромской облисполком, затем последовало распоряжение Совета Министров РСФСР, которое через месяц, 27 декабря 1976 года, было окончательно закреплено приказом по Главному управлению охотничьих хозяйств и заповедников при СМ РСФСР. Государственному лесоохотничьему хозяйству был выделен государственный лесной фонд (чуть больше пятидесяти тысяч гектаров) на территории Буйского, Сусанинского и Костромского районов. Постепенно от идеи охотничьего хозяйства для элиты руководителей перешли к более здравой и перспективной идее: хозяйство должно было стать примером для всех охото- и лесопользователей, то есть таким, каким примером служила когда-то Егерская слобода. Особенно интенсивное движение в этом направлении произошло в последние годы 

Сейчас общая площадь охотничьих угодий государственного хозяйства составляет около 130 тысяч гектаров. В это число входят как земли сельскохозяйственного назначения, реки и озёра, так и леса Костромского, Буйского и Сусанинского лесхозов.   И всё это разделено между шестью охотфилиалами – Куребринским, Сандогорским, Ломышкинским, Мисковским, Абабуровским и Сухоруковским. Чиновничьи упражнения со сменой названий еще продолжались, но содержание работы оставалось постоянным: хозяйство  обязано заботиться о сохранении биологического разнообразия, проводить мероприятия по организации и созданию условий для нормального существования и использования охотничьих животных, сохранять и восстанавливать среду их обитания.

Деятельность хозяйства зиждется на нескольких «китах»: оно проводит мероприятия по воспроизведению и устойчивому использованию ресурсов охотничьих животных; охраняет животный мир и среду его обитания; содержит и разводит охраняемых животных в полувольных условиях. Это, конечно,  простое перечисление, а сколько за этими словами кроется труда и усилий всего коллектива! Ведь для охраны и воспроизводства ресурсов охотничьих животных ведется непрерывная работа на протяжении многих лет!
   
У многих на памяти сохранилось известное выражение: «социализм – это учет». Трудно сказать, насколько всеобъемлюща эта формулировка, но если речь идет об охоте, то это – непреложная истина. Вести охотничье хозяйство вообще недопустимо без регулярной и честной оценки состояния охотничьих ресурсов, то есть, без организации учетной работы. И вот эта задача – одна из главных в работе хозяйства.

Каждый год штатный персонал проводит учетные мероприятия. Цель одна: ежегодно должно быть точно известно – сколько на территории хозяйства животных того или иного вида. От этого зависит правильность оценки, квалификации потенциальных возможностей территории и прогнозирование добычи. То есть, количество  разрешений на охоту, которое будет выдано в будущем году, зависит именно от результатов такого учета. И если он будет проведен небрежно или, что ещё хуже, нечестно, то неизбежно это скажется на поголовье уже в ближайшее время, а природа не терпит такого рода перекосов. И вот каждый год  работники хозяйства выходят на зимний маршрутный учет, наблюдают за кабаньими подкормочными площадками, сидят на лабазах возле медвежьего лакомства – овсяных полей, ведут наблюдения за весенними глухариными и тетеревиными токами, осенью считают водоплавающую дичь и пушных зверей – бобра, выдру, норку, ондатру.

Все эти данные позже анализируются и делаются выводы на ближайшую перспективу. Территория хозяйства – сложная в том смысле, что расположена как раз между двумя хоть и не очень крупными, но все же городами, влияющими на спокойную жизнь животных, -- Костромой и Буем. Поэтому так важны правильные выводы. Но они, к счастью, говорят, что если даже численность тех или иных животных и подвергается колебанию, то оно объясняется в большей степени собственно природными факторами, чем воздействием человека на природу. То есть, под внимательным взглядом профессионалов сохраняется то золотое равновесие, которое одновременно позволяет людям удовлетворять свою охотничью страсть, и, в то же время, сохранять численность зверья даже с небольшим запасом на всякий природный случай.

А эти самые природные факторы бывают весьма серьёзными. Недооценка их может привести к самым нежелательным последствиям. Одним из таких факторов являются волки. Если хоть немного, хоть на один год выпустить из-под контроля их численность, то не нужен и Нострадамус, чтобы предсказать резкое падение числа диких копытных животных. Сразу вскоре после создания хозяйства была организована из самых опытных охотников специальная бригада, которая жестко регулировала численность волка отстрелом. Нужно сказать, что быть «волчатником» для охотника – предмет особой гордости, потому что это – как знак качества: волк зверь хитрый, ловкий, сильный и опасный. При том уроне, который вечно голодный и ненасытный хищник может нанести животному миру и людям, убить волка всегда было вопросом престижа для охотника. Было время, о котором с сожалением вспоминают старые охотники, когда за каждого убитого волка выплачивали довольно крупную по тем временам сумму, и это было достойной оценкой охотничьего мастерства. А потом какой-то чиновник, сидя в тиши кабинета, поразмыслил о том, что  из волчьего меха уже давно ничего не шьют и стоит он недорого, так зачем же деньги зря тратить? Долго думал и снизил расценку до самого смешного, несоизмеримого с опасностью   и необходимостью такой охоты, размера. И… сразу же резко снизился отстрел хищников индивидуалами-охотниками – невыгодно стало затрачивать столько усилий на добычу зверя, оцененного в гроши. Тем не менее, в государственном хозяйстве эта работа ведется с завидным постоянством, несмотря на то, что уже не проводятся областные конкурсы, на которых сотрудники хозяйства не раз занимали первое место.

За годы совместной работы здесь сложился коллективный интерес к достижению любых успехов, в том числе, кстати, и в поимке браконьеров, незаконно промышляющих зверя или дичь. К сожалению, такие случаи бывают, и меньше их не становится. Но уже многие абсолютно уверены, что ходить на эту территорию без соответствующих документов – бессмысленное занятие, всё равно поймают!

Но это всё – так сказать, вокруг охоты. А как идет собственно охота, культурная, цивилизованная охота, которая и была целью при создании государственного хозяйства? Идет она таким образом, что не иссякает поток охотников со всех концов страны, желающих побывать именно здесь, потому что наслышаны и  о знатоках своего дела – егерях, и  о четкой организации охоты, и о хорошей добыче. До тысячи человек ежегодно бывает в этих местах и не было ещё случая недовольства или каких-то претензий. В последние годы сюда зачастили и иностранные туристы-охотники. И едут они даже не за добычей, а за чем-то другим, что и не сразу передашь словами: за азартом, за ощущением нетронутости природы, за «непричесанностью» охоты.

Дело в том, что сегодня всё великое сообщество охотников  мира разделилось на большие группы, которые исповедуют в охоте совершенно разные принципы и цели. В общем-то даже у нас, при огромной территории и не очень сытой и благоустроенной жизни, охотничий интерес к добыче, как к средству пополнения рациона, как к мясу, постепенно падает. В благополучных европейских странах охотоустроители идут по пути увеличения количества животных на единице площади, по пути такой организованности охоты, чтобы даже самый начинающий охотник был гарантирован, что добыча у него будет. Только в одном из австрийских охотхозяйств на сравнительно с нашими  просторами небольшой территории 2500 гектаров разгуливают 800 голов кабана, 600 – муфлона, 300 оленей, 200 ланей! Согласитесь, что такая охота хороша раз, другой, ну, третий… Дальше становится просто скучно. Это уже не охота, а стрельба в тире. Вот поэтому многие охотники поклоняются сегодня так называемой трофейной охоте, то есть, отстрелу не вообще добычи, а добычи заранее запрограммированной на рекордные показатели: чтоб если рога, то самые большие, самые красивые, самые неповторимые. Чтобы привезти свое достижение на выставку трофеев, а зрители пусть ахнут! А другая категория охотников (это из тех самых – благополучных стран!) едет в наши буреломы и болота, их едят комары, под ногами шастают змеи, у них  очень мало надежды на успех (добыча у них, конечно, будет, для чего же работают наши прекрасные егери!), но они всё-таки счастливы, побывав в костромских лесах, потому что ехали они сюда не за мясом, а за гораздо более тонкой материей: за романтикой, за давно сглаженным цивилизацией, почти забытым неповторимым охотничьим инстинктом, заставляющим жадно раздувать ноздри и прислушиваться к каждому шороху… И много лет спустя вспоминать свои ощущения, сидя у камина…

Так что, узнав о почти нетронутой природе и, кстати, о вполне комфортных условиях житья вне стрелковых приключений, едут и едут господа зарубежные охотники, заказывают любую охоту: на лося, медведя и волка, глухаря и тетерева, на боровую и болотную дичь. И, что совсем немаловажно, приносят немалый доход нашей стране. География таких визитов достаточно широкая – Германия, Австрия, Италия, Франция, Швейцария, Лихтенштейн…

Одна из хитростей организации охоты в государственном Костромском хозяйстве заключается в том, что охота обычно ведется на  давно определившихся участках угодий: на лося там-то, а на глухаря, скажем, там-то. Таким образом, получается, что тот же глухарь в других местах огромной территории хозяйства не терроризируется охотниками, не получает психическую травму, а имеет возможность спокойно развиваться, выводить птенцов «без нервов». От этого и не убывает его численность.

На протяжении многих лет складывалась и традиция тесного взаимодействия хозяйства с природоохранными организациями. Особенно гордятся здесь такой, казалось бы, незаметной, маленькой победой: в территорию хозяйства вошли и полторы тысячи гектаров Носиловского болота. Значение этого факта можно оценить, если знать, что болота вообще – бесценный регулятор экологической чистоты пресных вод, что множество малых рек и притоков рек великих берут начало свое именно в болотах. В Костромской области классическим примером этого процесса является река Кострома, приток Волги. Что же касается Носиловского болота, то с ним чуть не произошло самое настоящее преступление. Этот памятник природы, охранявшийся государством и из-за речек, и из-за того, что на нем обитают птицы и животные, что там обильные ягодники и так далее, чуть было не погиб по вине опять-таки неграмотного чиновника, который решил сделать благое дело:  передать болото под торфоразработки! И вот так одним росчерком пера чуть-чуть не был загублен уникальный уголок природы. Как же не гордиться такой победой!

Природоохранных мероприятий здесь осуществлено немало. Кроме тех, которые входят в круг «материальной помощи» животным: подкормки, солонцы, строительство кормушек, посевы и так далее, удалось остановить вырубку сосняков в местах, которые полюбились глухарям. Вся эта работа неоднократно отмечалась Областным обществом охраны природы, много лет подряд, пока существовала Областная выставка достижений народного хозяйства, коллектив был её участником. Тогда же хозяйство было представлено на ВДНХ СССР и девять сотрудников были награждены медалями и ценными подарками.

В общем, работа идет, наводится порядок. Интересно, что постепенно среди любителей охоты сложился образ
государственного хозяйства как организации хотя и заботливой, но   достаточно строгой. Характерна в этом смысле корреспонденция, опубликованная уже много лет назад в газете «Северная правда». В ней автор говорит о необходимости строжайшего выполнения правил охоты, о дисциплине, приводит примеры, когда пренебрежение порядком приводит к неприятным, а иногда и к трагическим последствиям:

«Участник облавной охоты на лося, нарушив правило, сошел с номера, уселся на пень да еще задрал шубу мехом наружу. В результате выстрелом с другого номера был тяжело ранен.

В азарте утятник преследовал подранка. Спусковой крючок нажал раньше времени и пробил днище лодки. Хорошо, что ещё не утонул. Ещё один выбросил подсадную утку, не определив глубину водоема. Не оглянулся, сел в шалаш, а она, бедная, с метровым шнуром и грузом приказала долго жить.

Высокий гость из окружения Л.Брежнева смертельно ранил себя, добивая раненого енота прикладом ружья…

А вот ещё: уже в сумерках появилось в овсах что-то темное. Гость с лабаза отдуплился и «завалил» -- подошли, а это  лошадь. С трудом конфликт разрешили, большие деньги пришлось заплатить…

Большинство казусов и несчастных случаев – от перебора спиртного. Выпить, конечно, можно, но не настолько, чтобы палить без разбора (и по домашним уткам), базарить и болтаться по водоёму, мешая другим, вываливаться из лодок, топить ружья, подгорать у костра и т.п. Кругом люди, товарищи, а в руках ружьё, не палка.
Вот здесь и надо во избежание последствий провести тщательный инструктаж, ознакомить с местностью, тонкостями любой охоты, проводить гостя до места и встретить, подсказать выбор патронов (случается, по гусю семеркой палят), посидеть за столом и в оба поглядывать. Гостеприимство это не вседозволенность! Вспомнишь строгости в лесничествах ГЛОХ-а: инструктаж с подписью в журнале (будь ты здесь хоть первый, хоть десятый раз), постоянное присутствие егеря, проверка ружей и боеприпасов. Не позволят кому-то презентовать гостю патроны собственного снаряжения – случись чего, не отмоешься…».

Обратили внимание, какая репутация сложилась у
государственного лесоохотничьего хозяйства? Это – результат многолетней дружной работы коллектива.

Но вернемся к тому, с чего мы начинали разговор. Цель, стоявшая перед государственными хозяйствами, -- стать образцом, примером правильного, научного подхода к охоте и природопользованию, -- она достигнута или нет?   Слишком много проблем и недостатков пришлось наследовать из прошлого, слишком мало в истории хозяйства периодов, в которые его бы не «дёргали», не реорганизовывали, не меняли бы кадры, а давали бы спокойно и последовательно работать. И всё же, несмотря на это, коллектив по невидимым ступенькам поднимается все выше и выше. Уже сейчас он стал бесспорным лидером среди охотопользователей Костромской области. 

 
А   сколько еще дел впереди! Предполагается дальнейшее благоустройство угодий, создание более комфортных условий для отдыха  охотников, специальное разведение и кормление некоторых видов животных, в частности – кабана, на  строго охраняемой территории и доведение их числа до некоторого избытка. Это даст возможность принимать большее число охотников из-за рубежа и из нашей страны даже вне зависимости от  сезона охоты, в любое время года. Всё больше и больше проявляется заботы о безопасности охоты. Мы уже говорили об инструктажах и прочих строгостях охоты в государственном хозяйстве, а кроме этого территория обустраивается охотничьими вышками, которые гарантируют от случайностей на охоте, от того, что пуля, пущенная мимо цели, пойдёт неизвестно куда и может случайно принести беду. При стрельбе с вышки  все пули попадут или в цель или в землю, другого не дано. Намечено немало других мероприятий.

В общем, коллектив государственного хозяйства уверенно движется к поставленной цели.

(Продолжение следует)