Именем Космоса. Часть 1. Глава 24

Глава XXIV


Лайнер шёл в Космическом Пространстве со скоростью, во много раз превышающей скорость света, но мириадные россыпи звёзд оставались прежними – предельно чёткими, острыми, такими, что от века завораживали и изматывали душу каждому, кому дано было чувствовать великую гармонию звёзд. Такой зрительный эффект создавался благодаря временно'му двигателю, относящему корабль назад во времени и удерживающему его в одном временно'м режиме с планетами.

Лайнер носил название «Равэ'рь» и шёл маршрутом «Антлоита – Земля». Ему предстояло находиться в пути ещё несколько часов.

Тэад и Володя сидели в амортизационных креслах на верхней палубе у главного люка. Кресла стояли рядами по три по обе стороны широкого прохода. Народу здесь было немного. После старта пассажиры разошлись кто к большим обзорным экранам и курсовикам, кто на нижнюю палубу – в библиотеку, в каюты или в салон отдыха.

Несколько часов назад Тэад и Володя были в госпитале, но Аифаш не вышла, и никаких сведений об их с Фарите состоянии получить им не удалось. Это повергло Тэада в такое мрачное состояние духа, что, сидя сейчас рядом с ним, Володя, и сам раздосадованный, не знал, как подступиться к нему с разговором. В конце концов он стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Тэад оторвал взгляд от россыпи звёзд за иллюминатором:

– Что ты?

– Глупость мы с тобой сделали, Тэад.

– Какую?

– Нам надо было не уходить, а подождать немного и пригласить её снова – уже от моего имени. Меня она не знает и вышла бы.

– С чего вдруг?

– Да из простого любопытства, кто и зачем к ней пожаловал. А там мы бы всё равно её расспросили.

– Ну да. Только я попробовал расспросить при последней встрече, и получился скандал. Вспомнить тошно. Да и не вышла бы она к тебе. Она тебя знает.

– Мы незнакомы.

– Думаешь, я не говорил ей о тебе?

– Помнит?

– С памятью у Аифаш всё в порядке.

Володя посмотрел за иллюминатор. Потом сказал, чтобы не прервался завязавшийся наконец разговор:

– На Земле зайдём сначала в госпиталь к Уилу. Уж он-то наверняка к нам выйдет.

Тэад покосился на Володю и улыбнулся угрюмо:

– Что ж, надо думать, у него меньше причин злиться. Ему всего лишь прострелили из-за меня голову.

– Из-за тебя?

Тэад махнул рукой.

Володя помолчал. Его мысли перенеслись на Землю, и он с наслаждением потянулся в кресле.

– А потом сразу к тёть Ане, – мечтательно сказал он. – Сколько же я у вас не был? С ума сойти...

Тэад наконец-то улыбнулся по-настоящему:

– Давай попробуем угадать, что мама тут же приготовит к обеду?

Если Володя появлялся у них после долгого отсутствия, Анна старалась приготовить любимый им с детства пирог с яблоками. Ответ был настолько очевиден, что Володя, возведя глаза, начал перечислять всевозможные блюда разных планет и цивилизаций, назвав среди прочего и манную кашу. Они посмеялись.

– А от тёть Ани куда? – спросил Володя. – К Аене с Сергеем?

– Они наверняка уже у мамы. Ждут только нас. Ты прилетишь, и вся семья будет в сборе.

Володя кивнул, переглотнув комок в горле.

– Хорошо, когда большая семья и каждый каждому рад. Когда женюсь, сразу нарожаем восемь детей, или десять, и вы замучаетесь ездить к нам на именины.

– Не замучаемся. На Земле ограничена рождаемость.

– Улетим на какую-нибудь колониальную планету. А потом, всем семейством, вернёмся. Не смогут же нам запретить жить на Земле только из-за того, что у нас двенадцать детей?

– Или четырнадцать? – уточнил Тэад.

– Будет видно, – бодро сказал Володя. – Но на двадцати, я думаю, остановимся. А Аена с Сергеем второго заводить не собираются?

– Спросишь. По-моему, моя дорогая сестрица забыла, что даже одному ребёнку нужна мать. Медикология превыше всего!

– А Сергей?

– Что? Он никогда не поставит её перед выбором: семья или медицина. И даст по физиономии любому, кто скажет, что она при этом плохая жена или мать.

– А ты сам? Не врезал бы, скажи кто-нибудь такое про Аифаш? – забыв, что о ней лучше не упоминать, спросил Володя.

– Аифаш не такая, – ответил Тэад. – Она подобна моей матери: для неё семья – это главное. Она же сирота, кроме Фарите и меня, у неё нет никого. И уж точно она не рванёт ни в какую экспедицию, если ради этого придётся оставить дома ребёнка.

– Ты осуждаешь Аену?

– Что значит «осуждаешь»? Я её люблю, но что она оставляет Наташу, мне не нравится. Только, боюсь, начни я читать ей нравоучения, она меня не услышит. Характерец ещё тот.

– Она добрая.

– Добрая. Только попробуй её переубедить, если она что-то решила.

– А тёть Аня? Она пыталась её отговорить, как думаешь?

– Не знаю. Если на то пошло, понять Аену можно. Её дочери никогда не угрожала опасность, и она не привыкла всерьёз за неё тревожиться. Да и сама Наташа... Счастливое дитя счастливого мира. Аена знает, что о её дочери есть кому позаботиться: папа, дедушка, две бабушки... В конце концов, я и ты, и ещё десятка полтора влюблённых в неё родственников. Понимаешь? Уж если мама, пережившая такое, никогда не держала нас у подола, то Аена тем более...

– Меня всегда удивляло в тёть Ане, какая она сильная. И какая мать! Глупый я был, когда отказался, чтобы она официально меня усыновила.

– Ты и без этого ей как сын.

– Да. Сколько она для меня сделала, столько никто. Постой-ка... – сказал вдруг Володя. – Тёть Аня часто называет меня своим третьим сыном. И я всегда воспринимал это... ну, так, что вас с Аеной двое, и я третий. А может быть, она имела в виду, что я третий мальчишка? Раз у неё был ещё один ребёнок.

Тэад болезненно поморщился.

– Уверен, что так, – неохотно подтвердил он.

– То есть своим появлением у вас я как бы заполнил пустующее место – место того, старшего ребёнка?

– Ну нет, – усмехнулся Тэад. – Ты для неё – это ты, он – это он, её Дарми. И его ей никто не заменит, пусть он и погиб Бог знает когда.

– Почему ты говоришь об этом так, Тэад?

– Как?

– Будто ревнуешь.

– Это не ревность, а, наверно, досада.

– Не понимаю.

– Во всём, что не касается её старшего ребёнка, она здравомыслящий и разумный человек. Но если речь заходит об этом... нелепость какая-то, бред больного человека.

– Я не понимаю, – встревоженно сказал Володя. – Она что, до сих пор тоскует по нему? Или... Великий Космос, она что, чувствует себя виноватой?

– Ну нет! – довольно резко, но сам не замечая этого, ответил Тэад, вопрос был наболевший. – Её вины тут не было! Она до последнего защищала своего ребёнка!

– Как это случилось, Тэад? Где был твой отец?

– Отца вызвали на инструктаж на Дэлло'ру и надолго задержали. Мама полетела с ребёнком к нему. И когда возвращалась, на лайнер напали. Главарь со своими прихвостнями загнал её в угол, она пыталась спрятать Дарми куда-нибудь – а куда тут спрячешь? – Тэад обвёл салон лайнера взглядом. – Словом, главарь отобрал у неё ребёнка, а в неё выстрелил. Думал, что убил, иначе бы так не оставил, конечно, а на самом деле тяжело ранил. СГБ спугнула их, лайнер взорвать не успели.

– А ребёнок?

– Что? – резко спросил Тэад. – Это тебе нужно объяснять, что' пираты делают с детьми? В детский сад отдают!

– Не горячись, – сказал Володя, – вопрос, конечно, глупый. Но раз зашла об этом речь – что было потом?

– Мама долго болела. Поэтому Аена родилась такой слабой. А отец... Он двенадцать лет охотился за главарём, даже у него в плену побывал. Он считал, будто его сын жив и находится у главаря. Хоть это и наивно до предела, но они с мамой оба верили, что их Дарми жив – вот что больно. Отец и не пытался разубедить маму в её иллюзиях. Но когда дело идёт о твоём ребёнке, будешь, пожалуй, верить и не в такое.

– А потом он погиб...

– Да, погиб и убил того главаря. А мама осталась с нами двоими на руках. Аене было десять лет, мне пять.

Володя напряжённо смотрел на Тэада.

– Почему я этого не знал? – спросил он.

– Мама не заговаривает о своём старшем сыне первой, знает, что мы с Аеной её не поддержим. Но если уж речь заходит об этом, весь её здравый смысл улетучивается и она начинает говорить абсолютные нелепости! Аена советует не спорить с ней, да это и бесполезно. И ведь ей хватает здравого смысла не ждать возвращения с того света отца!

– Может быть, потому, что мужа она похоронила сама, а своего сына мёртвым не видела?

– Но сколько лет-то прошло!

– Почему ты не рассказывал мне раньше, Тэад?

– О чём? О том, что мой отец искал убийцу своего сына? Что мама ждёт этого сына до сих пор? А о том, что у меня был брат, ты знаешь.

– Бедная тёть Аня! Я даже и не знал, что она...

– Поэтому и не знал. Во всём, что не касается её Дарми, она – это она, такая, какой ты привык её видеть. А мы с Аеной, понятно, не стремимся навести её на эти мысли.

– Значит, даже с вами, со своими детьми, она одинока?

– Володька! – предостерегающе сказал Тэад. – Понятно, что ты её любишь. Но бередить ей рану не смей! А то решишь ещё посочувствовать. Не заставляй меня раскаиваться, что я тебе это рассказал.

В кресле перед ними, разложенном явно не для «воздушника», кто-то пошевелился, над высокой спинкой приподнялась и снова скрылась голова маллонца в шлеме – человек переменил позу. Володя и Тэад переглянулись – они не знали, что у их негромкого разговора есть свидетель. Впрочем, это было неважно, да и говорили они на русском, внутрипланетном языке, едва ли известном представителю другой цивилизации.

Володя, в чём-то более мнительный – или осторожный, – чем Тэад, посмотрел вокруг. По другую сторону прохода, довольно далеко от них сидела небольшая группа: воурианец, двое рутийцев и карпакарулсец, они были заняты своим разговором; впереди, ближе к люку, то там, то здесь сидели ещё несколько человек по одному, по двое. На них с Тэадом никто не обращал внимания. Володя снова откинулся в кресле.

– Вашего Риккардо, едва он женился, жена заставила уйти из Эскадры, – помолчав, заговорил он. – Это и понятно – ей неохота остаться вдовой. А я, знаешь, Тэад, – я бы не смог уйти. Если бы меня выгнали из СГБ, не знаю, куда бы я делся. И твой отец, имея семью, оставался в Эскадре. И другие... И ты, Тэад, тоже бы не ушёл, ведь так?

– Так, – ответил Тэад.

– Даже если у тебя семья, а ты можешь погибнуть.

– Ты к чему это, Володя?

– Я о женщинах. О настоящих женщинах, о жёнах. Выходит, как бы мы их ни любили, наша служба для нас важнее. А каково им?

– Ты разве завтра женишься?

– Я вообще.

– Ты любишь рассуждать «вообще». А каждый случай надо рассматривать индивидуально. Человек сам решает для себя, что ему дороже и во имя чего. И потом, далеко не для всех семья – это плюс. Заставь-ка нашего Уила жениться! Он скорее пойдёт в пираты, чем под венец.

– Уил-то в пираты? – пожал плечами Володя.

– А всё-таки из-под венца он куда угодно сбежит, хоть в другую Галактику.

– А его кто-то заставляет?

– Пытались пару раз. А впрочем, ерунда всё это. Если уж доводить твою мысль до конца, так в СГБ, даже в Эскадре, десятая часть – женщины.

– И почти все несемейные.

– Каждому своё.

Маллонец, сидевший впереди, поднялся и направился к двери на трап в конце салона. Проходя мимо Володи и Тэада, он коротко взглянул на них.

Тэад нахмурился и почувствовал, как сжал его руку Володя. Мгновение они смотрели маллонцу вслед, потом растерянно переглянулись.

– У меня что-то с головой, – едва слышно прошептал Тэад. – Мне показалось...

– Он узнал меня!– тоже шёпотом ответил Володя. – И, наверно, давно, по голосу. Он был в моём куполе на Тиргме, и его имя...

– Сайтар. Он проходит у нас в сводках как особо опасный.

– Но здесь? На лайнере? А контроль?

– Значит, обвёл каким-то прибором. Или мы ошиблись.

– Нет! – решительно сказал Володя. – Это он.

– Тогда он мог пронести оружие.

– Надо предупредить экипаж. Сейчас спустится на нижнюю палубу, свяжемся со стюардессой.

– Ты спятил? Внизу столько людей! И он видел, что мы его узнали. Надо задержать его здесь, чтобы он не успел спуститься, а ты давай к командиру. Вдруг он здесь не один? Что в его планах?

– Наоборот, я задержу, а ты...

– Допрепираемся! Быстро!

Тэад, сидевший с краю, вскочил и бросился за маллонцем.

– Одну минутку, иркмаан! Подождите, пожалуйста!

Он сказал это громко, на весь салон, намеренно привлекая к себе внимание немногих находящихся здесь пассажиров. Если в планы пирата не входит захват лайнера – крайне сложный в условиях современного уровня защиты, – то едва ли он осмелится на активные действия на глазах у людей. С другой стороны, если пират решится на захват заложника, то пусть этим заложником окажется он, эсгебешник, а не кто-то из мирных пассажиров.

Тэад в два прыжка догнал Сайтара и оказался рядом с ним.

– Извините, иркмаан, – сказал он, забегая вперёд и загораживая ему дорогу к трапу, а заодно заставляя снова повернуться спиной к Володе.

Пират был одного роста с Тэадом и не в пример массивнее, кроме того, его защищал шлем. Бластера на поясе не было, но это ничего не значило, оружие могло оказаться и в кармане. На плече скафандра маллонца стоял знак КЭРРа.

– Иркмаан, мне кажется, мы с вами встречались, но где – не могу вспомнить. Лицо ваше знакомо, – заговорил Тэад, не задумываясь, лишь бы что-нибудь говорить и дать Володе время предупредить экипаж. – Спасите мой душевный покой, во имя Пространства, подскажите, откуда я вас знаю? Такое дурацкое свойство характера, если увижу знакомое лицо и не вспомню, кто это, буду мучиться несколько суток – аж из рук всё валится, невозможно ни на чём сосредоточиться.

Пират бросил по сторонам быстрый взгляд, окончательно убедивший Тэада в том, что они с Володей не ошиблись – это был взгляд готового ко всему зверя, а не мирного пассажира, озадаченного неожиданным происшествием. Привлечённые громким и достаточно эмоциональным голосом люди оборачивались к ним, и это не понравилось Сайтару.

– Едва ли я вас видел, я хорошо запоминаю лица, – процедил он, стараясь не выйти за рамки допустимого: рядом сидели четверо, те самые карпакарулсец, воурианец и двое рутийцев, и они слышали каждое слово. – Кстати, вы ведь, кажется, летите не один. Где ваш спутник?

Пират оглянулся, но Володи в кресле не было.

– Он пошёл к курсовикам, обычное любопытство, – пояснил Тэад.

Пират снова осторожно, но цепко глянул по сторонам и сказал, меняя тон с неприязненного на дружелюбный:

– Мы загораживаем проход, иркмаан. Давайте где-нибудь присядем.

Со стороны предложение выглядело естественно. Но Тэада оно не устраивало. Поверил пират его болтовне или нет, он думает сейчас только об одном: как поскорее избавиться от навязавшегося ему эсгебешника и пойти искать второго, который уж точно его узнал. Поэтому стоит им отойти от посторонних глаз, как пират всадит Тэаду в шею сонную капсулу. Убьёт едва ли – это вызовет шум и разбирательства на лайнере, а если Тэада найдут спящим, скорее всего, будить не станут: спит человек в кресле, устал.

Тэад развёл руками:

– Я бы с удовольствием, но мой спутник, когда вернётся, не увидит меня и станет беспокоиться. Так всё-таки, кто вы?

Пират сделал недоумённый жест.

– Я – это я. С какой стати я должен что-то рассказывать? Я вас не знаю.

– Да не томите человека, – сказал со своего места карпакарулсец. – Видите же, страдает, как водоём после песчаной бури.

Тэад улыбнулся и кивнул карпакарулсцу, благодаря за поддержку.

– Если дело только за этим – давайте познакомимся. Я расскажу о себе, вы – о себе. Новое знакомство – это всегда интересно.

...Володя ворвался в помещение, смежное с отсеком управления, с такой скоростью, словно его проводили в дверь пинком, и с маху наскочил на девушку-стюардессу, которая хотела выйти в салон.

– Иркмаан! – сказала стюардесса, едва удержавшись на ногах. – Здесь служебное помещение, сюда нельзя посторонним!

Володя распрямился.

– Ради Бога, простите! – сказал он торопливо, но умолк, вдруг разглядев, что за девушка стоит перед ним. Ей было около двадцати лет – совсем юная, тоненькая, лёгкая, в форменном светлом скафандре «мирного» Космоса; серые глаза, русые волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы. Она смотрела серьёзно, во взгляде вопрос, и была настолько проста и естественна, что на несколько мгновений Володя забыл и о пирате, и о Тэаде, и вообще обо всей Вселенной. В своём совершенстве она была подобна видению.

– Иркмаан, – удивлённо сказала девушка.

Володя моргнул и очнулся.

– Простите, – пробормотал он, поняв, что стоит и разглядывает её широко открытыми недоверчивыми глазами и едва ли ей это нравится.

– Что-то произошло? – спросила девушка.

Володя мотнул головой, чтобы избавиться от наваждения, и только тогда спохватился:

– Да. Там, в салоне... Словом, мне нужно к командиру.

– Командир занят, а за порядок в салоне отвечаю я.

– И всё-таки это дело командира.

Девушка снова хотела возразить, и Володя сказал:

– В верхнем салоне пират, переодетый в форму СГБ.

Брови девушки приподнялись, взгляд остановился на Володином лице, словно она оценивала, можно верить такому заявлению или это нелепая шутка, и спросила:

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я лично его знаю.

Девушка нажала кнопку оповещения у себя на скафандре. Через две секунды из отсека управления ворвались землянин могучего сложения и рутиец, ему не уступавший. Ещё мгновение спустя рядом с ними возник командир, землянин повыше среднего роста со светлыми глазами.

– Тома? – сказал он.

Девушка взглядом указала на Володю.

– В салоне пират, – пояснила она.

Володя коротко рассказал о случившемся, командир задал несколько уточняющих вопросов. Стюардесса, собранная и серьёзная, стояла без признаков нервозности или страха. Она, как и каждый в экипаже, была подготовлена к подобным ситуациям.

– Вам лучше не возвращаться пока в салон, – сказал командир Володе и обратился к остальным: – Готовность «четыре».

Как видно, его слышал весь экипаж, мгновение – и в отсеке остались только Володя и стюардесса. Володя шагнул к двери в салон.

– Иркмаан, – сказала стюардесса. – Вам правда лучше остаться пока здесь.

Володя покачал головой и вышел.

Он был эсгебешником и знал, что за ним следит теперь компьютер. Это была вынужденная мера, захват лайнера представлял слишком серьёзную опасность, чтобы при малейшей угрозе можно было попустительствовать. Любое неосторожное Володино движение – и он получит в шею заряд сонного вещества как возможный соучастник.

Впрочем, Сайтар тоже, компьютеру уже поступила команда о наблюдении за ним. Усыплять Сайтара немедленно не станут, сначала с ним попробуют разобраться мирно на случай, если произошла ошибка.

Тэад и Сайтар стояли на прежнем месте, недалеко от двери на трап. Тэад плёл какую-то чушь о себе. Володя подошёл, Тэад обернулся, во взгляде мгновенный вопрос – и облегчение.

Но пират успел уловить этот взгляд и понял всё. До Тэада ему не было дела – его выдал тиверец в форме Эскадры. Коротко размахнувшись, он со всей своей силищи ударил Тэада в висок и, не вынимая бластера, выстрелил в Володю из бокового кармана: заряд, второй, третий – пусть сдохнет от передозировки, жаль, не удалось добыть лазер и в бластере сонные капсулы! В следующую секунду Сайтар рухнул сам – компьютер сработал на миг раньше, чем из служебной двери у трапа успели появиться командир лайнера и люди из Сопровождения.



Володя очнулся в небольшой двухместной каюте, оборудованной медицинской аппаратурой. Он лежал на нале, рядом светил зелёным огоньком аппарат искусственного жизнеобеспечения, возле которого стояла стюардесса Тома. Володя мотнул головой, с беззвучным стоном прогоняя видение, но девушка не исчезла.

– Наконец-то, – улыбнулась она. – Как вы себя чувствуете?

У неё была хорошая, тёплая улыбка, сразу преобразившая строгое лицо. Володя невольно улыбнулся сам. Ощущая лёгкий звон в голове, он попытался вспомнить, как попал сюда, но сосредоточиться было трудно – голова казалась пустой. Досадуя на себя за размытость сознания, Володя спросил:

– Что случилось? – И, вспомнив про пирата, вспомнил миг перед выстрелом, погасившим сознание. – Где Тэад?

Он взглянул на соседний пустующий нал.

– С вашим другом всё в порядке, – придержав его за плечо, сказала стюардесса. – Было небольшое сотрясение, но уже прошло. Он сейчас беседует с командиром и ждёт, когда вы очнётесь. Очень беспокоится.

– А пират? – спросил Володя.

– Спит, – сказала девушка неприязненно. – Под охраной. И проснётся только когда мы будем на Земле.

– Он был один?

– Один. Мы перепроверили, у него нет на «Равэре» сообщников.

Некоторое время Володя молчал, соображая. Потом спросил всё-таки, хоть ответа на этот вопрос стюардессе знать было неоткуда:

– Зачем он оказался на лайнере?

Девушка присела рядом с Володей.

– Андрей Лисарк, наш командир, сказал, что, скорее всего, он хотел угнать корабль, чтобы добраться до своей группировки. На Земле это сделать легче, чем на Антлоите.

– А на Антлоиту он как попал? – тупо спросил Володя.

– Не знаю. Проснётся – расскажет. А вы, иркмаан, откуда его знаете?

– Я был тиверцем и охранял его.

– А сейчас вы в Эскадре...

Губы Володи дрогнули в горькой улыбке.

– Да.

– Простите, – спохватилась девушка. – Я, конечно, не должна спрашивать. Вам отдыхать надо.

Володе показалось, что она хочет уйти, и он спросил первое, что пришло на ум, лишь бы задержать её:

– Значит, он не планировал захватить лайнер?

Девушка покачала головой, и Володя невольно залюбовался этим её движением.

– Нет. В одиночку захватить лайнер невозможно.

– Вдруг он ждал нападения своей группировки, чтобы помочь изнутри?

– Хотите сказать, нам грозит нападение?

– Я только предположил.

– Теперь едва ли уже нападут. Мы подходим к Земле.

– Я так долго пролежал здесь?

– У нас на борту нет медиколога, и вас препоручили машинам. Они позволили вам очнуться только сейчас. Этот негодяй всадил в вас три сонных капсулы – доза смертельная, промедли мы хоть немного. Но теперь всё уже позади. Как вы себя чувствуете?

Володя любовался девушкой и находился от этого словно в лёгкой эйфории.

– Хорошо, – ответил он. – Ваше имя Тома?

– Да. А ваше Владимир? Ваш друг вас называл по имени.

– Володя – меня так обычно называют. Вы давно работаете в Космосе?

– Полтора года.

– И не боитесь?

– Космоса? Нет.

– Я не о Космосе. О пиратах.

Её лицо стало серьёзным, тонкие брови сошлись у переносицы.

– Но ведь людям нужно летать. Нельзя уступать Космос пиратам. Хоть, если говорить честно, это первый пират, с которым я встретилась. А вы, наверно, насмотрелись на них там, на Тиргме?

– Ну, там они безопасны, – усмехнулся Володя, вспомнив не к месту Вожака. – И в безопасности. А в Эскадре я недавно и ещё не был в бою.

– Вы не боитесь? – спросила Тома, кажется, не заметив, что повторила вопрос Володи.

– Не знаю, до дела ведь ещё не дошло, – честно сказал Володя. – Да это и не важно.

– Почему?

– По той же причине: нельзя уступать Космос пиратам. Они и так наглеют.

– Вы тойерист?

– Да, стрелок.

– Значит, вы наши прямые защитники, – улыбнулась девушка. – Лайнер всегда защищают тойеры.

– Пусть лучше «Равэрю» никогда не понадобится наша помощь.

Девушка встретилась с Володей взглядом и смутилась. Она отключила приборы жизнеобеспечения, сняла с плеча и висков Володи датчики.

– Значит, за моим состоянием следили вы? – спросил Володя.

– Я обучена, хоть и не медиколог.

– А как же пассажиры?

– Сейчас моя помощь нужна вам, это каждый понимает.

– Великий Космос, – растерялся Володя. – Что значит «каждый»?

– Каждый из пассажиров, – пояснила Тома и вдруг рассмеялась: – Володя, вы считаете, люди не знают, что случилось? Знают. И очень о вас тревожатся. Никто не побеспокоит меня, пока вы не встанете на ноги.

– Ну, тогда мне надо вставать. Нельзя отнимать у пассажиров стюардессу.

– Глупости. Лежите и не думайте о ерунде. Вам надо прийти в себя, а то может остаться головокружение, а это плохо. Особенно в Космосе.

– Так я не на службу сейчас лечу, а домой. У меня впереди два полновесных выходных. А вы, Тома, долго будете на Земле?

– Завтра утром стартуем назад к Антлоите. У нас там сейчас база.

– А ваша семья тоже живёт на Антлоите?

– На Земле. У родителей совершенно земные специальности. Папа – строитель, мама – учительница в школе.

– И они позволили вам работать в Космосе? Тем более работа у вас такая... с постоянным риском.

– Ну, ваши ведь вам позволили, а вы рискуете не в пример больше.

– Когда же вы теперь будете на Земле? – спросил Володя, поспешно уводя разговор в сторону от своей семьи.

– В пятницу вечером.

– А я в субботу утром должен быть на службе.

– Вы около Антлоиты служите? – спросила Тома и спохватилась: – Простите. Ведь эсгебешников из Эскадры об этом не спрашивают... – Она помолчала мгновение, опустив глаза, и прошептала: – Лучше бы вы не выходили в салон.

– Почему? Это осложнило захват пирата?

– Нет. Но вы пострадали.

– Сам виноват. И уже всё в порядке. К тому же... если б не это, у меня, возможно, не хватило бы духа заговорить с вами...

Тома быстро взглянула на него. Володя тоже смотрел на неё, не замечая, что ласково ей улыбается.

– Когда мы с вами увидимся, Тома? Может быть, завтра утром я приду на космодром проводить «Равэрь»?

Девушка всмотрелась в него и потупилась. Володя понял, что она согласится, и на душе стало радостно. Где-то на краешке сознания возникло воспоминание о той, которую мысленно он называл манекенщицей. Он понял, что встреча с ней почти две недели назад, когда они так недружелюбно расстались, была последней. Он не омрачит светлого чувства, которое пробудила в нём эта девушка – стюардесса Тома.



* * *

Они не поехали сегодня к Уилу. После встречи с пиратом оба чувствовали себя не в лучшем состоянии, чтобы наносить визиты. Уже около дома Анны солнечное настроение Володи поугасло – навстречу шла его тётушка, сестра погибшей матери. Опекунство над ним, Володей, она оформляла тогда на себя, но, молодая и едва успевшая выскочить замуж, быстро затяготилась обязанностью заботиться о семилетнем ребёнке и отправила его сюда, к своей бабушке, у которой он в результате и вырос. Была она всё такая же молодая и яркая и, увидев племянника, удивилась.

– Владимир? Ты откуда?

– Из Космоса, – ответил он. Тэад поздоровался, Володе тоже пришлось сказать «здравствуй». Она не обратила на приветствия внимания, продолжая пристально оглядывать племянника.

– Ты домой? Что, в гости наконец надумал?

– Домой. Но не переживай, не к вам.

Тётушка покосилась на Тэада.

– А мог бы и зайти, – сказала она.

– Домой в гости не ходят, – холодно ответил Володя.

– Вот как, – усмехнулась тётушка. И покачала головой: – Ох, Вовка, не вышло из тебя толку. Так и сторожишь своих пленных?

Она, кажется, не обратила внимания на другие, такие же, как у Тэада, знаки отличия на скафандре Володи.

Тэад встал поближе к другу. На скулах у Володи прокатились желваки, он не ответил. Она кивнула.

– Вот-вот, сколько волка ни корми... А мог бы хоть спасибо сказать, всё-таки вырастили тебя мы.

– Спасибо, – угрюмо усмехнулся Володя.

Тётушка поджала губы.

– Свинья ты неблагодарная.

Володя не сдержался.

– Может быть, – негромко сказал он. – Но не бойся, хоть и неблагодарный, а когда состаришься, пресловутый стакан с водой я тебе подам. Вот только на большее не рассчитывай.

Анна встретила их радостно, обняла, со слезами крепко прижала к себе.

– Тэад! Володя! Вместе приехали, вот хорошо-то...

Володя всегда, с самого детства любовался ею, стараясь только, чтобы она этого не заметила. Она была красивой, но совершенно другой, чем мама. Выше среднего роста, сероглазая, русоволосая, она походила на славянку с рисунка из его детского учебника истории. Она двигалась с достоинством и статью, никогда не повышала голоса и обладала мягким юмором, твёрдым характером и абсолютным чувством справедливости. Оба её сына, и старший, погибший, и младший, походили на неё (фотография Дарми стояла в комнате Анны на столике, и Володя видел её иногда; на ней Дарми было около трёх лет – пухлогубый сероглазый мальчик с тёмно-русыми волосами и живым весёлым взглядом, с солнечными искорками в глазах. Это был один из последних снимков её старшего сына). Аена была в отца – кареглазая, высокая, с каштановыми тяжёлыми волосами.

– Значит, ты получил моё письмо, Володя?

– Письмо? – переспросил он. – Нет, не получал. Я бы и не знал об отъезде Аены, если б не Тэад. А вы-то как, тёть Аня?

– Хорошо, как всегда. Аене пять дней всего осталось дома, мы боялись, что совпадёт с вашими дежурствами и не проститесь. Так что же с письмом?

– Сейчас расскажем, – сказал Тэад.

По лестнице со второго этажа скатилась Наташа – пятилетняя дочь Аены, синеглазая, с очень светлыми косичками – и радостно кинулась Тэаду на шею, отцепилась от него и повисла на Володе. На несколько шумных минут она целиком завладела их вниманием. Наконец дяди откупились от неё привезённым для этой цели подарком и смогли пройти в комнату.

– А где папа и мама? – спросил у племянницы Тэад.

– Они скоро придут, – охотно ответила она, разглядывая коробку.

– Аену вызвали на космодром, ожидается связь с базой, откуда старт её экспедиции, – пояснила Анна. – Они уехали вместе.

– Вот не знали, – сказал Тэад. – Мы только что с космодрома.

– Так её экспедиция летит не с Земли? – спросил Володя.

– С Кэша.

Володя посмотрел на девочку и поймал её вмиг погрустневший взгляд.

– Идёмте на кухню, – позвала Анна. – Я буду поить вас чаем с дороги и печь пирог. А заодно мы поговорим.

Они пили душистый травяной чай, по части которых Анне не было равных, расспрашивали её и рассказывали о себе (умолчав, не сговариваясь, о том, что произошло на лайнере). Неожиданно для самого себя Володя рассказал, из-за чего ему пришлось покинуть Тивер. И умолк, глядя себе в чашку и ожидая, что скажет Анна. Она молчала.

– Что, вы даже не упрекнёте меня, тёть Аня?

Анна грустно улыбнулась.

– Зачем, сынок? Уверена, Тэад уже сказал тебе всё, что следовало, и я полностью с ним согласна. – Она взглянула на него по-доброму и спросила со вздохом: – Так, значит, теперь и ты, Володя, на тойере?

– Да, с Тэадом.

– Я никогда не одобряла род войск, который выбрал Тэад. Тойер служит для слепого убийства.

– Разумеется! – резко ответил Тэад. – Но только если б тогда успели вовремя подойти тойеры, с тобой и ребёнком ничего бы не случилось. Так что я лишь избавляю мир от горя, которое досталось тебе.

– Не от тебя зависит, Тэад, успеют тойеры вовремя или нет, – ровным голосом сказала мать. – Но уж когда они подходят, то бьют куда придётся.

– Да, мы довольно точно стреляем. Нас учат.

– Вы стреляете, не глядя в лицо.

– А они, когда грабят, куда смотрят, мама?

– Они – пираты, и ты не должен уподобляться им.

Тэад явно рассердился. Он несколько раз перевёл дыхание, стараясь взять себя в руки.

– Ты хочешь сказать, что если твой ребёнок жив, то он у пиратов. И из-за этого я должен щадить их всех, так?

Мать спокойно кивнула:

– Ты понимаешь.

– Но, мама! – почти закричал Тэад. – Сколько можно об одном и том же! В конце концов, это уже смахивает на патологию, не находишь?

Мать смотрела на него сурово и твёрдо.

– Если тебе не нравится это слышать, не заговаривай со мной об этом.

Тэад кивнул и молча уставился в свою чашку. Потом со стуком положил ложечку.

– Если он вырос у пиратов, то он сам пират, и творит то же, что они все.

– Нет, – живо возразила мать. – Он – не все.

– Откуда ты знаешь? – хмуро усмехнулся Тэад. – Встретился я на днях с таким... даже с двоими, если на то пошло. И тоже ведь грабят. Причём, профессионально. А лица что у одного, что у другого – хоть на икону. Вот и верь.

Мать всмотрелась Тэаду в лицо.

– Что с тобой, Тэад?

– Что?

– Ты на себя не похож. Что случилось?

Тэад покачал головой.

– Ничего. Устал. Прости, я в самом деле не должен так с тобой разговаривать.

Мать улыбнулась.

– Знаешь, Тэад, ты всё-таки очень похож на своего отца. А он был мудрым человеком.

– Вот уж чего я в себе абсолютно не нахожу, так это мудрости...

– Значит, поверь мне на слово. Когда мы познакомились, Джону было почти как тебе сейчас, двадцать шесть лет, а в этом возрасте мудрость редко бывает доминирующим качеством в характере. Но, как бы там ни было, того, что в тебе уже заложено, вполне достаточно, чтобы разобраться, как исправить сложившуюся ситуацию, какой бы сложной она ни была.

Тэад взглянул на мать озадаченно:

– Ты это о чём?

– Это просто совет не отчаиваться.

– С чего ты...

Анна покачала головой.

– Я не знаю, что у тебя произошло, Тэад, но знаю, что ты сильнее обстоятельств, а именно эта черта определяла характер Джона.

– И твой, так ведь?

– Значит, в тебе это помножено на два, – улыбнулся Володя. – И в Аене эта черта одна из основных. Знаете, что меня удивляет, тёть Аня? Аена едва не всё своё детство провела по больницам и медикологическим институтам. И после этого сама стала медикологом. У меня это просто в голове не укладывается!

– А мне кажется, это закономерно, – сказала Анна. – Аена видела труд медиков, впитала их отношение к людям, и это стало частью её личности.

– Тёть Аня, – проговорил Володя смущённо. – Я хочу спросить у вас... Давно хотел, а всё не решался.

Любящий взгляд матери обратился к Володе.

– Спроси.

– Тёть Аня, почему вы своей дочери дали такое имя – Аена? Ни Анна, ни Лена, ни Алёна, а что-то такое... среднее арифметическое, что ли.

Анна задумчиво улыбнулась.

– Аена в переводе с одного из древнелауркских языков означает «сильная». Ещё до её рождения медикологи сказали нам, что она родится слабенькой. И ей нужны были силы, много сил.

– Вы выбирали имя по словарю?

Анна покачала головой.

– Это имя встречалось кое у кого из моих предков. Аене и правда дорого приходилось платить за право жить и быть равной среди людей.

– Да, я помню, – чуть смущённо кивнул Володя. – Она много болела.

– Кажется, нет такой болезни, которая не прицепилась бы к ней.

– Тёть Аня, а правда... или я что-то неправильно тогда понял, в детстве, – Володя взглянул на Тэада, не зная, как спросить об этом. – Правда, что у Аены было поражение протеиновирусом?

Анна рассмеялась.

– Всё в порядке, Володя! Тебе надо чаще бывать дома, ты быстро забываешь, что такое семья, и когда появляешься, чувствуешь себя скованным. Да, Аена в самом деле перенесла протеиновирус, по тем временам смертельный, который ещё не умели лечить. Аена боролась почти год. А потом, когда даже сознание уже не возвращалось к ней, медикологи, как в романе с хорошим концом, выделили вакцину и успели в последний момент.

Володя смотрел то на Анну, то на Тэада.

– Но, если не ошибаюсь, протеиновирусы до сих пор даже самых сильных сводят в могилу за несколько месяцев. А восстановление? Если болезнь была на последней стадии – каким образом Аена смогла восстановиться?

Тэад с улыбкой обнял мать за плечи.

– Мама никогда не признаётся, каким образом ей столько раз удавалось вытащить нас буквально с того света.

Анна рассмеялась.

– Наверное, за уши. Вы сами боролись за жизнь. Мы с вашим отцом здесь ни при чём.

– Почти, – добавил Тэад.

Анна рассмеялась:

– Почти.