Поезд домой

Выпуская огромные угольные облака дыма в кромешную темень, мерно и не спеша гудел паровоз. Действительно, торопиться ему было некуда, да и вряд ли хоть один из пассажиров сильно спешил домой. Ночь расправила свои крылья по всему небосводу, и казалось, что будет она такой долгой, как если бы измерить путь до тех высоких звёзд, что виднелись сейчас на небе. Надежные механизмы работали как часы, и это огромная машина, казалось, нежно скользит по полотну ночи, лишь немного нарушая всеобщий покой. В купе номер двадцать семь учтиво и негромко постучали. Через секунду послышался ответ:
-Да? - и старый седой Проводник не спеша отодвинул дверь.
Внутри сидел молодой парень лет двадцати, не больше, и нервно потирал одну руку в другой.
-Сынок, скоро будет твоя станция, - не глядя на него сказал старик.
-А? - переспросил молодой человек, как будто бы не обращая внимания, либо же не понимая, что сказал проводник.
Он глядел на проносящиеся мимо заснеженные деревья, заброшенные деревни и сёла. Было видно, что он волнуется.
-Следующая твоя, - повторил чуть громче старик.
Парень перевел на него взгляд и, будто бы увидев давнего знакомого, сказал:
-Сэр, могли бы вы посидеть со мной немного? Я слегка волнуюсь.
Добродушная улыбка гостя не заставила себя долго ждать, и он с тяжелым выдохом присел рядом. С минуту они провели в тишине; картина за окном менялась не часто, и лишь малочисленные, одинокие фонари изредка освещали их лица.
-Волнуешься? - решил всё-таки нарушить паузу проводник.
-Ага, - немного даже вздрагивая, отвечает парень, - как будто в последний путь отправляюсь. Казалось бы, война закончилась, сейчас вернусь домой, маму обрадую -всё же замечательно, а мне чего-то неспокойно.
Нервная улыбка скользнула по лицу солдата.
-Да, - снисходительно подытожил пожилой мужчина.
-Когда война заканчивается - это прекрасно! Но всё же, какой ценой...

Парень немного стыдливо опустил глаза, но потом, собравшись с силами, сказал:
-Многие из моих друзей погибли. Я не знаю, стоит ли их смерти этой Победы... -Однако я точно знаю, что мне нужно прожить жизнь и за них, и за себя.
-Наполеоновские планы? - немного ехидно, но всё же с пониманием и добротой в голосе спросил старик.
Юноша уверенно поднял кольцо, которое так тщательно потирал в своей ладони все это время. 
-Даже больше!
-Ммм… Любовь! - со знанием дела протянул проводник.
-Я уверен, она меня ждёт. Когда я уезжал, она долго уговаривала меня остаться, сбежать, прикинуться инвалидом или провернуть еще что-нибудь подобное. Но я твердо решил, что защищать Родину - мой долг, - с теплотой вспоминал солдат. - -Она тогда еще полдня на меня обижалась, а потом вдруг поняла, как мало времени нам осталось быть вместе, и разрыдалась.

Проводник лишь иногда кивал, покачиваясь в такт стуку колес, будто бы подобные истории он слышал уже не в первый раз.

-Потом на перроне крепко-крепко обняла меня, - продолжил солдат, - и взяла обещание вернуться. Она смотрела на меня сквозь окна вагона, вытирая слезы платком. Глядя в ее глаза, мне хотелось выбежать из поезда и сделать её своей женой прямо там, на вокзальной площади, надеть ей на палец это самое кольцо. Но я не стал, ведь я мог бы и не вернуться, и это было бы нечестно. Теперь-то я точно это сделаю первым же делом по возвращении.
-Она точно скажет мне “да”, она точно скажет...

Эти слова цементом застыли в воздухе и громким треском разбились при падении. Облокотившись о поручень, седой проводник встал и прикоснулся к деревянной крышке тёмно-коричневого гроба, на котором блестели серебристые военные жетоны.
Она точно скажет, - прошептал он, покидая купе...