Феномен образованности выходцев из Южного Дагестан

Феномен всеобщей образованности выходцев из Южного Дагестана

Распространение письменности в Южном Дагестане связывают с процессом исламизации горного края, но учёные предполагают, что это произошло гораздо раньше. Так, по данным исследователей уже в начале н. э. в Южном Дагестане получил распространение албанский алфавит, вытесненный в V в. н. э. азбукой Месропа Маштоца. Другие источники свидетельствуют, что Маштоц не создал, а восстановил и усовершенствовал албанский алфавит. Так, биограф Маштоца – армянский писатель V в. Корюн сообщает, что Месроп Маштоц, придя в 415 году «...в страну албанов, возобновил их алфавит, содействовал возрождению научных знаний и, оставив у них также наставников, вернулся в Армению». Албанский алфавит имел распространение в ареале всего географически Большого Южного Дагестана, включающие и те земли, которые были закреплены за Кубинским уездом Дербентской губернии, а позже оказались в современном Азербайджане. По предположению исследователей, этот алфавит создан на основе гаргарского языка, богатого гортанными звуками, и насчитывал 52 буквы. Потомком албанского (агванского) языка учёные считают современный удинский язык лезгинской подгруппы нахско-дагестанских языков. Наиболее достоверным источником сведений о наличии у албанов в V в. письменности А. Шанидзе считает «Книгу писем» («Книгу переписи»). Так, во втором письме армян к единоверцам в Персию сказано: «Мы писали вам раньше о согласии с грузинами и албанами письмом каждой страны. А теперь повторяем тоже самое».

Как утверждает дагестанский профессор Г.А. Абдурагимов, есть и прямые письменные данные, что при албанском царе Вачагане в Албании были открыты школы, и дети обучались грамоте, очевидно, на родном языке и с использованием воссозданного алфавита. Так, по сведению Моисея Каганкатваци, «...царь Вачаган приказал собрать детей волхвов, чародеев, жрецов, персторезов и знахарей, отдать их в училище, учить их божественной науке... Когда он сам приходил в села.., то заходил часто в школы, вокруг себя собирал детей жрецов и волхвов, кругом его собиралась большая толпа, у некоторых в руках были книги, у других доски, он приказывал всем читать громко и сам радовался более, чем если бы нашел великое сокровище».

Участники расшифровки албанского алфавита Йост Гипперт и Вольфганг Шульце отмечают, что «гаргарский язык», для которого была создана письменность, не был языком всех кавказских албанцев, а только определённой группы (гаргаров), игравшей решающую роль в управлении Албанией, а термин «албанский» для языка и письменности находят не совсем корректным. О наличии у албан (предков современных лезгин) еще в V в. своей письменности свидетельствуют сообщения и ряда других исследователей. В чём же единодушны все упомянутые выше исследователи, это то, что ранее кочевое, ныне оседлое тюркское население населяющее современный Азербайджан – не имеет, ни лингвистического, либо какого-то другого отношения к античному государству Кавказская Албания.

Со временем в результате экспансии сасанидского Ирана в Южном Дагестане появляется так называемая пехлевийская письменность. По свидетельству Е.А. Пахомова, в VI–VII вв. в г. Дербент имелся целый ряд грамотных резчиков и более или менее широкий круг хранителей сасанидских культурных традиций. С проникновением ислама в Южный Дагестан (VII в. н.э.) широко распространяется арабская письменность. Распространение ислама в Дагестане началось с юга, о чем свидетельствуют памятники арабской эпиграфики, найденные в Южном Дагестане. Так, например, арабская грамота стала внедряться в Табасаране в X–XI вв. На территории Табасарана учёными выявлено значительное число памятников – арабских надписей куфическим письмом, относящихся к XI–XV вв. В основном это надписи-эпитафии, строительные надписи «и сопровождающие их благопожелательные записи». Большая серия памятников арабской эпиграфики, различные куфические надписи на надмогильных камнях, деревянных частях (дверях, окнах, балках и пр.) мечетей обнаружена и на территории лезгин.

Развитию системы образования в Южном Дагестане способствовало в первую очередь расширение влияния ислама и проникновение его во все сферы жизнедеятельности южнодагестанского общества в целом и каждой общины в отдельности. Исследователи, занимающиеся формированием и развитием письменности в Дагестане, отмечают, что «…арабский язык стал в этих странах (не арабских) языком религии, делопроизводства, обучения детей в школах, языком местной литературы, официальной и личной переписки. В результате чего арабское письмо превратилось в международный язык и письменность». Передовая для средневековья арабоязычная, мусульманская культура оказала определяющее влияние на развитие наук и образования в Южном Дагестане, которое невозможно переоценить.

Лезгины в арабском языке получили совершенный инструмент в постижении передовых для человечества знаний. На арабском языке составлялись летописи, записывались основные исторические события, создавалась литература. На основе арабской графики путём приспособления системы знаков (дополнительных и подстрочных) к фонетическим особенностям местных языков, в Южном Дагестане создается так называемая аджамская письменность. Самый ранний источник цахурские переводы («Компедий Музани» и «Книга Имама аш-Шафеи»), зарегистрированные XIII веком, дает исследователям основание предположить, что зарождение аджамской письменности на территории Южного Дагестана относится именно к этому периоду, т. е. XIII в. Для этого понадобилось привести в соответствие с фонетическим строем языков горцев арабскую письменную графику, для чего были введены дополнительные значки, огласовки (точки, черточки, кружочки), надстрочные и подстрочные. В результате подавляющее большинство населения Южного Дагестана к началу XIX в. умело читать и писать, т. е. фактически владело элементарной грамотой.

Аджамом в Южном Дагестане пользовались на протяжении многих десятилетий, вплоть до 1928 г., когда был введен новый латинизированный алфавит. Образовательные услуги оказывала широкая, по тем временам, сеть школ, представленная примечетскими духовными школами – мектебами и медресе. Популярность этих учебных заведений в Южном Дагестане была очень высокой. О древности мусульманской образовательной и культурной традиции относительно Дагестана в целом, свидетельствует сообщение Закарии ал-Казвини (автора XII в) о существовании мадраса в сел. Цахур в Южном Дагестане, о ведшейся в ней активной преподавательской и переводческой деятельности.

По данным А. Тахо-Годи до революции в Дагестане функционировало около 10 тыс. арабских школ, в том числе 2 311 зарегистрированных. По количеству школ Дагестан занимал одно из ведущих мест на Кавказе. Известный лингвист и этнограф XIX века П.К. Услар писал: «Если об образовании народа судить по соразмерности числа школ с массой народонаселения, то дагестанские горцы в этом отношении опередили даже многие европейские нации». Обучение в мусульманских школах было бесплатным, они содержались на средства жителей, общественные пожертвования, вакуфные земли и закяты. Обучающие в них муталимов муллы, дибиры и кадии ничего за это не получали. В школу принимали всех желающих, вместе учились дети богатых и бедняков. Однако сильного расслоения на богатых и бедных в дагестанском обществе не наблюдалось, основную массу населения составляли свободные, равноправные уздени, которым было присуще чувство общинной солидарности и дух соревновательности.  О большом желании обучить грамоте детей в свое время писал относительно горских мусульман А. Лилов: «Всякий горец, мало-мальски имеющий средства, считает священным для себя долгом обучать детей грамоте с единственной целью – дать им возможность читать Коран».

Каждый родитель считал своим долгом дать хотя бы начальное образование ребенку, будь то мальчик или девочка, обучить его чтению и письму на арабском языке. Получение такого образования считалось обязательным, причем как для мальчиков, так и для девочек. На это были и другие причины. Во-первых, в Дагестане возможности материального производства были весьма ограниченными, а мусульманское образование было очень престижным и могло обеспечить достаток семьи. Во–вторых, «в исламском учении с самого начала подчеркивалась роль знаний, как одного из условий веры», соответственно, родители чувствовали моральную ответственность за приобщение детей к её основам, а значит и к знаниям. Считалось, что каждый правоверный должен следовать рекомендациям, написанным в Коране: «Ищите науку, если бы она и находилась в земле Китая. Кто отправится в путь с целью искания науки и знания, тому бог откроет пути к раю, и ангелы осенят его крыльями из уважения и почести к искателю». Кроме того, нельзя забывать и о том, что Южный Дагестан издревле являлся одним из центров распространения арабских знаний и письменности в регионе, здесь высоко ценили и почитали образованных людей. Во многом этими причинами и объясняется феномен всеобщей образованности выходцев из Южного Дагестана.

Антиколониальная борьба горцев в 20–50 гг. XIX в., проходившая под религиозно–политическим флагом муридизма, не могла не отразиться на системе образования и воспитания подрастающего поколения. В условиях военного времени, острейшего дефицита материальных средств, руководство имамата изыскивало возможность для поддержки муталимов, мулл, учёных– теологов, алимов. Все поборы в форме закята шли по-прежнему на их содержание. В их пользу выделялось 1/5 добычи и трофеев, захваченных у противника. Таким образом, в период антиколониальной – антифеодальной борьбы в Дагестане в 20–50-х гг. XIX в. дело образования и воспитания молодежи получило несколько иное, новое звучание и было в основе своей подчинено целям и задачам этой борьбы. Мектебы в большинстве своем не имели специально выстроенных или приспособленных зданий и располагались в мечети или в доме у учителя (муаллима), что на самом деле затрудняло учёт школ. Большинство мусульманских школ не проходило регистрацию, т. к. их открытие или закрытие зависело от количества учеников. В Обзоре Дагестанской области за 1899 год мы находим:

«Не требуя никаких формальностей ни для открытия, ни для закрытия, завися в своем существовании в большинстве случаев от числа учеников и т. п. случайностей, мусульманские и еврейские школы не поддаются регистрации». По данным Е.И. Козубского в 1834 году г. Дербент при мечетях без регистрации образовательной деятельностью занималось 14 мулл. Так, «мулла Мамед Касим Мулла Амедов обучал 50 учеников, мулла Гамдулла Келбусейнов занимался с 60 учениками, мулла Мамед Рза Мемади Зейнал вел занятия у 60 учеников, у муллы Али Келбалая было 15 учеников, у муллы Джават Мирзы Рамазанова – 10 учеников, у муллы Касима Мирзоева – 12 учеников, у муллы Алескера Келбалая Касимова – 15 учеников, у муллы Мамед Бабы Казимова – 20 учеников, у муллы Мамеда Расула муллы Абдуллаева – 9 учеников, у муллы Расула Аскерова – 15 учеников, у муллы Мамед Усейна муллы Джафарова – 20 учеников, у муллы Магомета Наги муллы Мамед Багирова – 20 учеников, у муллы Бабы Абдулусейнова – 6 учеников».

В г. Дербент в 1899 году мечетских школ насчитывалось 9, с общим числом учащихся 245 человек, в 1913 году при мечетях насчитывалось 10 школ, где обучалось 270 детей, в том числе 40 девочек. Более точных сведений о численности девочек, обучающихся в школах г. Дербент, мы не имеем, так как в исследуемое время большинство родителей специально нанимали для своих дочерей учителей, пользующихся авторитетом и имеющих хорошие знания. Родители предпочитали обучать их дома, чтобы избежать общения с мальчиками. Количество школ увеличивалось не только в городах, но и в округах и селениях. В частности, как пишет дагестанский исследователь М.Ш. Ризаханова: «Так в одном только лезгинском селении Ахты было 16 мечетей (миски), самой большой из которых была мечеть Абу Муслима («Абумуслиман миски»)». Согласно источникам, школ при сельских мечетях по состоянию на 1891 год по Кюринскому округу было 19; в них обучалось 322 учащихся обоего пола, в том числе мальчиков – 254, девочек – 68. По Самурскому округу школ при мечетях было 116. В них обучалось 732 ученика, в том числе 636 мальчиков, 94 девочек. В целом же в Дагестанской области в 1894 году функционировало 724 школы, где обучалось 5091 человек, из них 646 девочек, в 1913 году их насчитывалось уже 766 с числом учащихся в них 6727 человек, в том числе мальчиков – 6014 и девочек – 713.

Продолжительность учебы, программа обучения, учебные программы, учёт возрастных особенностей учащихся – все это в мусульманских школах не было строго определено, приведено к сколь-нибудь целостной системе. Но в среднем, срок учёбы определялся 2–4 годами. Обучение в школах было раздельным. Девочек учила жена муллы или женщина, знающая арабскую грамоту и имеющая опыт преподавания, мальчиков – мулла. Требования к учителю-мулле предъявлялись довольно высокие. Не каждый мулла мог стать учителем. Преподавание всегда было занятием уважаемым. Каждый получивший знания, считал своим долгом передать их. Учителя пользовались большим авторитетом и уважением среди жителей. Особым почетом пользовались женщины-учителя.

Обучение начиналось с изучения арабской грамматики, после чего приступали к чтению глав Корана. Каждая глава прочитывалась по нескольку раз до тех пор, пока ученик не научится свободно и бегло читать её. В школах для девочек, кроме того, что обучали чтению Корана, вели и уроки домоводства. Женщины-учителя обучали девочек у себя дома, число которых, как правило, не превышало двадцати. Учитель-надзиратель Батумского ремесленного училища А. Захаров, посетивший в г. Дербент женскую школу, писал: «Как только утром являются ученицы, учительница заставляет их убирать постель, подметать комнату и исполнять другие домашние работы. Если в этот день она готовила пищу, то одна из учениц должна крошить лук, другая – рубить мясо, третья – таскать воду, четвертая – разводить огонь и т. д. Только по окончании хозяйственных забот, учительница принимается за свои занятия.

Девочки учились обычно 2–3 года до 10–11 лет. С этого возраста девочка считалась невестой и должна была помогать матери по хозяйству, но и за этот короткий срок она овладевала навыками чтения. Следует отметить, что письму девочек обучали не во всех мектебах. В школах, где письму не обучали, находили этому следующее объяснение: «Чтобы они (девочки) не писали любовных писем молодым людям». На самом же деле сокращенный курс обучения не позволял девочкам в полной мере овладеть арабской письменностью, и вся учёба завершалась на умении читать Коран. Срок обучения мальчиков доходил до четырех, в дальнейшем обучение зависело от способностей и желания самого ученика. Обучение в мектебах начиналось с арабской грамматики, точнее с морфологии арабского языка – «Тасрифа» («Склонение», «Изменение»), затем изучали толкования ат-Тафтазани к этому тасрифу, затем «Ажрумию», «Хадаик ад-дакаик» («Сады тонкостей»), «Ал-фаваид Зияийа» («Зияуддиновы полезности»), «Хашия ал-Чарпарди» (комментарии к Чарпарди) и многие другие. После арабской грамматики приступали к чтению.

Таким образом в мусульманских школах, при явной их схоластичности и подчеркнутой религиозности, учащиеся осваивали арабскую и аджамскую грамоту, естественные, гуманитарные и философские дисциплины. Многие из них приобщились к высокой для своего времени арабо-мусульманской культуре и несли её достижения в народные массы. По окончании мектеба выпускники умели писать арабские буквы и читать Коран. Если начальный этап образования мог обеспечиваться и муллами, то продолжение обучения обязательно требовало поиска, подходящего наставника-алима. Хотя получившие звание алима, как правило, были сведущи во многих областях науки, однако в большинстве случаев почти у каждого учёного была своя специализация – «законовед», «филолог», «морфолог», «астроном» и т. д. В медресе, как правило, обучались только мальчики. Девочки в медресе не учились по ряду причин. Прежде всего, срок обучения в них был велик, и функционировали они не везде, а лишь в крупных населенных пунктах. Функционировали медресе и в Южном Дагестане. Действовали они, как правило, в крупных селениях, а также в самом г. Дербент при джума-мечети. Еще арабский географ Закарийа ал-Казвини (XIII в.) писал, что в г. Дербент «много башен, у каждой из которых – медресе для тех, кто поблизости и занимается религиозными науками».

Медресе располагались в специальных помещениях, построенных для учёбы, как правило, на общественные средства, или в мечетях. От материального благосостояния жителей общины и самого общества зависело, как выглядело классное помещение. Коврик для сидения каждый приносил с собой, для тренировок письма использовались деревянные дощечки. Таким образом, материальная база учебных заведений полностью зависела от достатка общины (джамаата). Медресе, кроме учебного помещения, включал и общежитие (хана). Единых установленных сроков начала и продолжительности учебного года не существовало. Однако освобождение от хозяйственных забот делало предпочтительным периодом для начала занятий позднюю осень. Как отмечает тот же А. Омаров: «Всякий учащийся оставлял учение по личному желанию или же по семейным обстоятельствам... Весь высший курс дагестанского мусульманского обучения оканчивают после 10–15 летних трудов».

В медресе изучали арабскую грамматику, логику, курс мусульманского права, географию, астрономию. Учащиеся медресе свободно читали Коран и грамотно писали по-арабски. При обучении чтению Корана существовали определенные правила: после прохождения определенного количества глав, родители ученика посылали учителю угощение, которое зависело от материального положения семьи. Когда же ребенок заканчивал прочтение Корана, семья ученика устраивала хорошее угощение с приглашением родственников и других мутааллимов. Одним из важных моментов являлось и то, что родители и учащиеся сами выбирали медресе, в зависимости от того, какой популярностью оно пользовалось. Часто бывало, что в поисках знаний ученики переходили из одного учебного заведения в другое, доводя свои знания арабского до совершенства. Так, в Обзоре Дагестанской области за 1899 год мы находим: «Стремление к ознакомлению с арабской грамотностью до того сильно развито между туземцами, что они учатся от 8 летнего возраста до достижения 30 и более лет, переходя из одного училища в другое, более известное ученостью преподавателя». Поиск знаний требовал от них чрезвычайной мобильности. По материальным причинам или ввиду более сытного довольствия в другом обществе по окончанию изучения книги или какой-либо науки мутааллим мог перейти к другому преподавателю, в другое село. Он должен был «отвыкнуть от дома и находить удовольствие в странствии и учении, терпеть голод, холод и жизненные невзгоды».

После окончания выпускники медресе становились муллами, эфенди, кадиями, муфтиями, многие становились преподавателями в мектебах и медресе. Наиболее одаренные для продолжения учёбы отправлялись в высшие духовные учебные заведения России и стран Ближнего и Среднего Востока. По сведениям М.А. Абдуллаева в XVII–XIX вв. более четырехсот дагестанцев совершенствовали свои знания в арабо-мусульманских культурных центрах. Так, табасаранцы Малла Гасан Гасанов (XVII в.), Малла Йусуф, получили образование в Сирии, Гаджи-Магомед-эфенди из Марага в Египте, Гази-Магомед из сел. Ерси, Малла-Касум, Гаджи-Панах из Марага. Сюда же можно отнести и Зейнулабида из сел. Зюрдяг. Он также получил образование в культурных центрах Ближнего Востока, а арабист Малла Йусуф впоследствии преподавал в медресе в сел. Цухдиг. В лезгинском Ширване и в культурных центрах Ближнего Востока получили образование и Абдула Рамазан Оглы, Муса Исмаил Оглы из сел. Ерси. Получившие высшее духовное образование, становились известными учёными. И.Ю. Крачковский писал: «Дагестанцы и за пределами своей родины, всюду, куда их закидывала судьба, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей всего мусульманского мира в целом».

Включение Южного Дагестана в состав России стало мощным толчком для появления и распространения в горном крае светских школ, что позволило его жителям познакомиться с достижениями мировой культуры и включится в общероссийское культурно-просветительское поле. Светские школы стали отправной точкой для целой плеяды выдающихся южнодагестанских ученых, просветителей, общественных и политических деятелей, имена которых прославили Южный Дагестан на долгие годы.

Первым русским учебным заведением в Южном Дагестане было Дербентское уездное училище, открытое в 1837 г. на основании Положения Закавказских училищ от 12 мая 1835 г. В Положении сказано: «Закавказские уездные училища, учрежденные для детей всякого свободного состояния, имеют целью распространение в том крае начальных сведений и приготовление учащихся к продолжению учения в Тифлисской гимназии». В 1849 г. в г. Дербент была открыта мусульманская школа, в которой обучалось 48 учащихся (из 56) недербентцев, представителей других народов Дагестана. В 1855 г. она была переведена в г. Темир-Хан-Шуру. Здесь изучались арабский и русский языки, арифметика, история и география. К мусульманской системе образования царские власти относились более чем критически. В силу того, что мусульманские школы рассматривались как рассадники фанатизма и религиозной нетерпимости, администрация осуществляла строгий надзор за деятельностью исламских учебных заведений. Царские власти очень беспокоила монополия духовенства на воспитание молодого поколения горцев и их моральное влияние.

Начальник Дагестанской области в своем отчете за 1869 г. отмечал, что в примечетских школах «кладутся семена религиозной нетерпимости и фанатизма и той непримиримой вражды, и ненависти к неверным, проявления которых в разных видах мы видели и, вероятно, ещё увидим не раз в разных частях Кавказа». С целью уменьшения влияния мусульманского духовенства на молодежь, прекращения использования арабского языка в делопроизводстве, ослабления связей горцев с исламским миром, уменьшения влияния арабского языка и исламской культуры власть предприняла попытку введения системы европейского светского образования, парадигма которой главенствует в регионе и по настоящее время.




Автор: ‘Али Албанви



Литература


1. Гимбатова М.Б. История возникновения и развития письменности и религиозного (мусульманского) образования в дореволюционном Дагестане // Материалы Региональной научно-практической конференции «Актуальные вопросы истории». Редактор — Разаков Р.Ч-М. Хасавюрт. — 2018. С. 23–39.

2. Гимбатова М.Б. Становление и развитие школьного образования в дореволюционном Дагестане // Материалы Региональной научно-практической конференции «Актуальные вопросы истории». Редактор — Разаков Р.Ч-М. Хасавюрт. — 2018. С. 43.