Знак радости

                Знак  радости.
               
                «С чего начинается Родина?               
                С окошек, горящих вдали»
                Со старой отцовской "буденовки",
                Что где-то в шкафу мы нашли»
               
                М. Матусовский.
 

   По-разному можно относиться к смене исторических перспектив, деологических ориентиров и  прочей переоценке ценностей, имеющей место  и  время.  Однако из песни слова не выкинешь, тем более, если песня эта во всех отношениях хороша. Выкинуть слово нельзя, но как же добавить  хочется.

   Так же и с этой песней о Родине, задушевно спетой Марком Бернесом. Были ли у меня окошки горящие? Да сколько угодно и не только вдали, но и вблизи. Окна степных полустанков, казарм, уральских городов и сибирских деревень. И, наконец, огонь, и свет родительского дома.

   Теперь о находке в шкафу. Отыскал я в нем отнюдь не "буденовку", хотя в девятилетнем возрасте с радостью воспринял бы любой "клад" - будь то суконный  шлем красноармейца, бескозырка или фуражка калединца с каленым калиновым околышем.
 
   Итак, в маленьком вишневом саду набрел я на довольно добротный крашеный  шкафчик. Открыл его, и открытие это чем-то странно поразило меня, ничуть не отшатнув и не ошарашив, но словно чем-то, прожёгши  душу. Может быть, вот так же" угль пылающий" обжег уста и душу пророка Исайи?

    Так что же все-таки завиднелось в глубине шкафчика таинственно пахнущего зрелым деревом? Аромат был отнюдь не свежий, но и не затхлый, а именно спелый.
Чернильница - «невыливайка» одиноко багровела в уголке пустой полки.

   Я взял в руки эту полезную штучку и крутил-вертел её, словно играя и любуясь радостно-радужным отблеском чернил, засохших на донышке. Помню все, даже мельчайшие опилки, прилипшие к округлым  бокам. Пылинки эти не смело и не сдуло всеми ветрами, пронесшимися над моей жизнью.

    Всего-навсего чернильница. Всего ли? Безусловно, всего. Всего меня заполнила-заполонила нынче безудержная страсть писательства. Всего и навсего в смысле навсегда.
Что же это было? Конечно, знак. Знамение радостного и горестного призыва-призвания,  даденный,  словно приз невесть  за что.

               
                Сергей  Жуков  1996.