Мак Маг. Разделённое благодеяние, гл. 1

 Это был обычный день.
С утра небо после недели сплошной облачности стало проясняться.
За окном бродили золотистые тучки, поблёскивая краями, как бахромой новогодней ёлки. Солнце стыдилось полностью показать лицо.
Воздух пах городскими автомобильными выхлопами.
За двадцать километров вдали, если смотреть с балкона – валил дым из заводских труб.
Здесь же – внизу - смешанный рынок. Люди, через одного - в карантинных масках 2020.
Единицы «отменно лечащихся, спирто-насыщенных», отнюдь не скучающих,  шатко, не спеша, аккуратно передвигались по тротуару.
Никто не оборачивался на них. Привыкли.
Ко мне на приём пришёл мужчина в назначенный час.
Я открыл дверь.
Лет сорок, на вид. Высокий, плотный, широкий, мягкоплечий.
Выразительные, большие серо-голубые глаза, набитые черными ворсистыми выдающимися ресницами.
Удивительного в нем –  почти недвижимый нос, который существовал  какой-то своей ленивой, неопределённой сущностью и оживал вполне - в случае каких-либо особо сильных эмоций своего хозяина.
Я же обращал внимание, прежде всего на общее состояние человека, надеясь, что у него не было ни простуды, ни температуры и так далее, - признаков конвида. Вы понимаете, о чем я.
 Он прошёл в двери, дохнув на меня утренним воздухом извне, занося в дом   атмосферу осеннего шафрана.
Разулся, не наклоняясь, ссовывая ботинки ногами. И раздумывая, пожалуй, над фразами первого ко мне обращения.
Я пригласил его пройти, вежливо ожидая у порога своего кабинета, и сам прошёл, и сел на своё рабочее место.
Два наших стула друг напротив друга разделял невысокий передвижной столик на роликах, на него я уложил руки перед собой и спросил:
- Здравствуйте, ещё раз.
Мужчина шумно вздохнул, протискиваясь, будто бы тесно было, присел напротив и скрепил пальцы перед собой на коленах.
Обычная обстановка в начале обычной беседы.
Мы впервые видели друг друга.
Он, вероятно, слышал о моих консультациях и его привёл один из лестных  отзывов обо мне одного прежнего моего клиента.
- Да, - сказал он, шурша голосом, - здравствуйте.
- Что ж, пожалуй, не будем терять времени? Расскажите, что вас ко мне привело? – Предложил я, выразительной интонацией, стараясь держаться независимо, невозмутимо, доверительно и где-то даже равнодушно, чтобы дать человеку привыкнуть ко всему, к окружению.
- Как вас зовут? – Спросил я.
- Имя? – Ответил он. – Валентин.
- Обычно я посетителю ставлю очень удобное кресло, - сказал я, - но теперь оно в ремонте. Я его могу, конечно, перетянуть, если хотите. Если вам неудобно на стуле, например.
 Валентин выслушал, глядя мне прямо в рот, потом серьёзно и сердито, как мне показалось, поглядел в глаза.
 В руках его возникло портмоне, который он достал, чуть приподнявшись, - из кармана. Он раскрыл его, посмотрел внутрь, подумал и закрыл.
Держал его постоянно в руках. И в процессе беседы иногда легонько проводил по краю его меандрового кожаного шва.
- Вы бы могли проявить милосердие? – Спросил он.
- То есть? – Удивился я.
- Провести некоторое изменение принципов, извращение, может быть?
Я не понимал.
- Вы говорите, говорите, - предлагал я, продолжая интересоваться внешностью гостя.
Широкая разлапистая ступня его, отведённая чуть в сторону, чуть похлопывала. Удивительным казалось, как она могла вообще поместиться в носке. Клиент немного нервничал.
Плечи Валентина, будучи широки, были покаты и мягки, неустойчивы  как-то, не нагружены в полной физической способности их.
Если брать всю конституцию – то все в нем было чем-то излишне мешковатым, нелепым, и где-то ироничным. 
Но  глаза, лицо - человека пережившего довольно и закрепившегося опытом жизни в самых ее жёстких проявлениях достаточно.
- Вы водитель? – Спросил я.
- Да. А как вы поняли?
- Дедуктивный метод, - я объяснился, - воротничок распахнут на две пуговички, чтобы не мешать движению головы. Одна при том и вовсе отсутствует, хотя рубашка новая.
Я бы сказал, вы дальнобойщик. Куртка - на заказ, логотип машины, тёплая бейсболка в эдакий холодный день. Вы  аккуратно ее повесили на крюк, тщательно подбирая место. Это, должно быть, значимая часть вашей одежды.
Привычка к климат-контролю сегодня сыграла  с вами невыгодную роль – вы  ехали издалека и чуть замёрзли.
Судя по пятну на брючине, вам кто-то на неё наступил. Но вы упустили этот факт. Вы ехали ведь не своим транспортом?
 Он кивнул.
- Я много знаю профессионалов водителей, которые игнорируют покупку собственного автомобиля.
 Вас долго не было дома, - продолжал я, - вам необходимо время привыкнуть к родной местности. И, на этот раз, вы задержались надолго.
 У нас не принято так заворачивать конверт, как я увидел его в вашем портмоне. Ну и, кроме того, морщинка над бровями, характерная упомянутой мной специальности.
- Да вы Шерлок Холмс! – Почти воскликнул мой собеседник. – Поездки на маршрутке – это, да, это просто ужас! Мне пришлось пройти две остановки назад, чтобы сесть, на конечной.
Да, и вы правы на счёт привычки. Я часто выезжаю за границу, выезжал, но теперь, последние три месяца окончательно обустраиваюсь здесь, на месте.
- Можно, конечно, многое ещё, что сказать, - не закончил я, подбадриваемый похвалой.
Но начало разговора  о милосердии и какого-то извращения меня  переключило.
- В чем же милосердие и извращение, по вашим словам, заключается? – Спросил я.
- Просто дайте мне совет.
- Отлично. Я постараюсь  помочь.
- Вы являетесь, - говорил Валентин, - неким проводником некоторой лености человеческой. А я лень эту преодолеть не могу, да и не нужно мне это.
«Ого!»
На это высказывание я не находил пока слов.
- Приспособленчество, уход от конфликтов – разве этого мало, чтобы жить просто и правильно? Я мог бы отказаться от всех призов жизни, только бы избавиться и от ее сюрпризов, соответственно.
Но видимо, намерений мало с моей стороны, упорства мало.
А ей не спится, она все ищет затемнённые участки судьбы, чтобы там обязательно побывать. Неймётся.
- Вы говорите о жизни вообще, или определённых обстоятельствах? – Корректировал я.
Но Валентин мой, кажется, меня не слушал и привольно рассуждал:
- Во всем ведь нужно соблюдать умеренность, правда? Чувство тревоги – это  откуда? Если умеренность в делах, законность всего ко всему, то зачем чувство тревожности? Зачем?
- Это может быть проявлением невроза, разных психосоматических состояний и так далее, - начал пояснять я.
- Невроза? - Посмеялся Валентин, - это когда в жизни что-то и нечто должно произойти, ты этого ждёшь, а оно - раз - и не происходит. Знаем.
Я помолчал. Я  был не против услышать общую концепцию миросозерцания клиента, но лучше - конкретный вопрос.
- Причина вашей тревоги, на ваше понимание? – Задался я.
- Не знаю. Провал.
- Что произошло?
- Истощение. Потеря интереса к жизни. Провал.
- Так. Где этот провал случился и как он выглядит? – Попытался я обратить клиента  к визуализации и, между прочим, рассмотреть сопутствующие детали, которые могут оказаться главными или нет.
- Провал был, - объяснялся Валентин, - но он оказался по сравнению с тем, с чем я столкнулся – ерундой. А именно, - чрезмерной ответственностью за непонятный мне труд.
«Совсем интересно!» - Сопутствовал я мысленно его словам, а выдал следующее:
- Эдак мы будем долго  добираться до сути. Я предложил бы вам говорить предметнее.
- Указывая, то есть имена? – Спросил Валентин. Это волновало его.
Я пожал плечами, не отказываясь и от этого.
- Не обязательно, - уточнил на всякий случай.
- Я сам по себе одиночка. – Мужчина поёрзал на стуле, устраиваясь лучше, - это касаемо, если судить по отношению к другим. Но кажется, таких и не  мало, судя ещё тут по происходящей обсервации.
Одиноко обходящихся людей масса, не так ли? 
И я не вижу ничего дурного в одиночестве и где-то даже напротив  нахожу пользу, ощущение собственного волеизъявления, чистоту его.
Да, я пользуюсь разными связями с женщинами, очно, заочно. И в этом что? – Валентин остановился, вопрос был на нем начертан.
А я понимал, что он зашёл в тупик, или терпит  - рассказать мне настоящую проблему. Я ждал. А он, по прежнему, не спешил.
- И вот даже если рассудить, когда человека тянет друг к другу – это что? Нет, не заочно, а прямиком, по-другому, тянет и все.
Где этот чёртов хвост и зачем он? – Валентин уперся на меня конкретным вопросом. Я поднял руки в кулачках и чуть прикрыл ими рот.
Валентин и не ждал моих вмешательств. Манера беседы рождала индивидуальный ритм.
- Привычный путь, - бормотал он, - это ясно. Душевные разговоры – тоже. Материальная, сексуальная привязанность – понятно. А когда тянет к совершенно к не интересующему тебя объекту, и когда происходят чудеса, черте какие и... – это как?
- Ее имя? – Предложил я и попал в десятку.
Валентин задумался, произнёс:
- Эля.
- Как давно вы ее знаете?
- Я бы и не желал ее вовсе знать. Она маленькая совсем.
- Это девочка?
- Да.
- Совершеннолетняя?
- Пять дней тому назад – восемнадцать.
- Ну, это уже легче, - выдохнул я, благодаря уже за то, что дело не уголовное. Есть простор для моей раскрепощённой деятельности.
- А это не имеет значения – сколько ей лет и где она живёт? Я не имею к ней никаких чувств, но вот только необъяснимую тягу.
«Час от часу не легче».
- Как эта тяга выражается, как вы, э-э, как вы можете охарактеризовать ее? – Спросил я.
- Охарактеризовать?
И он начал, наконец, свой рассказ.
- Ещё раз хочу напомнить: меня никогда не тянуло к малолеткам. Я не педофил какой-нибудь. Я всегда имел дело со зрелыми женщинами и не понимал, что можно…
- Вы мне это говорите впервые,- прервал я,- И я слышу, здесь присутствует момент обеления.
Вы даром это рассказываете, у нас может быть более содержательный разговор. А то, что вы пытаетесь мне сейчас сказать - то может быть правдой или неправдой. Мы разберёмся погодя. Если ей совершеннолетие – это не страшно. А слова… Можете опустить. Вот у меня к вам такой вопрос: какую роль сыграла эта ваша девочка Эля в вашей жизни? Так же ее имя?
- Да. – Валентин, я заметил входил в транс беседы. Это было удобно нам обоим. И он продолжал:
- Мне тогда нужно было кое-что решить с документами. Посредник между мной и фирмой оказался ужасно привередливым. Нужно было уточнять сроки перевозки, а я едва в них укладывался. Однако кроме меня все были заняты. Заказчик же не имел возможность отказаться от перевозки, боялся потерять все.
- Продукты?
- Да, продукты. Ну, не важно.
 Я вышел рано из дома и направился к остановке. Очередь и все такое.
 Час пик.
Маленькая девочка, я увидел, между прочим, стояла со школьной сумкой за плечами. Розовая курточка, кроссовки.
Ухоженная, любимая родителями – все, что тогда мне пришло.
Очередь на маршрут становилась стихийной по мере нарастания желающих влезть в машины. Всем пришлось выстроиться в строй.
 Эта девочка заняла место за мной.
До следующего номера оставалось несколько минут.
- У вас сегодня все получится, - услышал я голос сзади и пропустил это сообщение, не обращая внимания. Но на него и никто не ответил, а слова повторились.
Я обернулся – девочка.
- Что? – Спросил я.
Неказистая на вид, тогда ей лет десять было. Я бы, знаете,  не сказал, что после взросления из неё вышла бы принцесска. И более того, - мне на ум шло, что бедолаге придётся не очень-то сладко.
Впрочем, светлые черты лица, великоватый носик подростка, маленький рот, белёсые волосы, выбивающиеся из-под шапки, задорные глаза.
Мне-то какая разница?
- У вас, говорю, - повторила она третий раз, - все сегодня получится.
Я огляделся вокруг. Кого-то привлёк наш странный разговор, но внимание тут же испарилось.
- А тебе откуда знать? – Спросил я, усмехаясь.
- Я чувствую, - ответила она, потёрла нос, вытаращила глаза, видимо тут же и сама, сомневаясь в своём утверждении.
Мы вошли в маршрутку и расстались на том.
Но в тот день, действительно, у меня все хорошо вышло.
И экспедиция моя в дальнейшем успешной была.
Да и забыл бы я этот незатейливый случай, если бы вновь моя девчонка не встретилась ещё.
На этот раз это было в магазине. Она - с родителями. Папа, мама заботливо выбирали продукты, а Эля (я узнал ее имя позже) стояла чуть в сторонке и думала о чем-то своём.
Она заметила меня и улыбнулась.
И что? Ничего.
Я отключился и пошёл по интересующим меня рядам, но вскоре увидел ее снова. Явно  она выискивала меня, завернула именно в тот проспект, где был я, остановилась в самом начале его, и не решалась подойти.
«Да, черт, - думал я, - мне ещё этого не хватало!»
Я старался не глядеть в ее сторону и усиленно рассуждал – может  эта девчонка  ненормальна, и что ей нужно от меня?
На ненормальную она, увы, не тянула. А что ей надо? Бес знает!
- Я, - снова прервал я рассказ Валентина, - просил бы вас по мере возможности не упоминать нечистых.
Валентин изумлённо посмотрел на меня. Ему стоило моя просьба, но он прислушался.
- Хорошо. Итак. Я поднял с витрины какой-то мешочек с крупой и бессмысленно глядел на него, задавшись вопросом: что из него можно сварить и вообще – зачем я взял его?
 Но я думал не об этом, а о том...
Идея, что девочка сейчас наблюдает за мной, развлекала меня полностью. Я обернулся и увидел, что она и не сдвинулась с места, однако при обращении на неё моего внимания, она смело пошагала ко мне.
Я, вы, знаете ли, испытал эдакий некоторый аффект, что ли? Или страх.
Это было похоже на, э-э, что-то вон выходящее. Дыхание моё просто прервалось. Я ждал.
Она подошла.
- Здравствуйте, - обратилась.
Я ответил приветствием, задерживая на секунду поиск, ища все же чего-нибудь ненормального в ее внешности. И опять таки - ничего, уперся в пачку с кашей.
- У вас тогда все получилось? – Спросила она.
- Да, - я сощурился,  пытаясь, что-нибудь разобрать в мелком шрифте пакета.
- Да, да, - подтвердил я, - все тогда у меня получилось.
И перевёл взгляд на неё.
Как минимум она должна была видеть мой вопрос:  «что ещё?»
На лице ее искромётная улыбка. Серые глаза смеялись.
Картошечный носик кратко шмыгнул воздухом.
И что дальше?
Она развернулась и своими маленькими ножками пошла прочь.
Вы извините меня, Макс, но на ум мне пришло только одно: «Черт знает что происходит!»
Мне стоило усилий, чтобы собраться с мыслями и набрать продукты, за которыми я, собственно, пришёл.
Цепляясь корзиной за стеллажи, я направился к кассе. Девочка стояла там, подле родителей. Полная коляска покупок, мелкие переговоры супружеской пары. Но она смотрела на меня.
Ее взгляд был уже не так экспрессивен, а даже спокоен.
Но я определённо чем-то продолжал ее интересовать.
Я развернулся, и четверть часа бессмысленно бродил между прилавков, не желая больше пересекаться со странной особой.
Из магазина, спотыкаясь через все, что лежало на пути, в полнейшем самозабвении, я направился к своему дому.
В тот день, как  было привычно для меня – прогуливаться вечерами, я не покидал своей квартиры до следующего утра.

2