Троица

В храме было празднично, по полу разбросана накошенная трава с ромашками, стояли большие ветви березы, и запах чистой зелени совсем бередил душу. Я стояла у колонны и слушала службу, сама молиться не могла, слезы текли светлым ручьем, но не остужали то горячее отчаяние, которое уже почти сутки жило в моей душе. Чистые голоса хора только еще больше давили слезы. И я встала на исповедь…

Я жена мента. Мой муж работает в уголовном розыске. Я мало что знаю о его работе. Мы так решили, что работа остается за дверями. Иначе жить невозможно. Иначе семьи нет. И я почти никогда не знаю, что происходит в его жизни, и что он при этом чувствует. Второе важно, но он никогда не рассказывает мне о своих переживаниях. В их семье не было душевного тепла и никто никогда не говорил друг с другом по душам. Мы можем говорить о жизни и разных вещах, но о переживаниях и чувствах никогда. Мне этого не хватает, мне нужно отдавать тепло и получать его взамен. Но так сложилось, что нельзя рассказывать, когда ты на ТАКОЙ работе.

Я знаю, что муж очень брезглив, и на этой работе ему тяжко. Когда приводят немытого бомжа, пахнущего всей помойкой и канализацией города, муж дает ему особенную ручку, которую потом моет с мылом в туалете. И сам, приходя домой, в первую очередь старается быстро смыть с себя весь этот ужасный день. Иногда и несколько дней. Все бывает по-разному. Я никогда не знаю, во сколько он вернется и какой. Иногда злой, иногда пьяный, иногда может молчать и уходить в себя. Потом это проходит.

Сегодня он пришел после трех суток отсутствия. Я знала, почему его так долго не было. Город маленький, гудел все дни от страшных событий. Двойное убийство. Нет, даже тройное. Убили беременную женщину и ее мужа. Экспертиза показала, что в момент убийства у женщины начались роды…

Ее звали Алечка.  Единственная дочь очень добрых и интеллигентных родителей. Приемная дочь. Детей долго не было, взяли в детдоме маленькую большеглазую хохотушку, любили и баловали до безумия. Алечка росла здоровой и непослушной девочкой. Когда начался подростковый возраст, все сложности взросления, гены, видимо, взяли свое. Дерзила, не приходила ночами, гуляла со взрослыми парнями напропалую. Забеременела, ребенка старики уговорили оставить. Оставила, но заниматься им не хотела, бросила на стариков, а сама за старое принялась, и пить начала. Мама Алечки уже немолодая была, сердце не выдержало. Остался один отец. Работать дамочка не хотела, а денег не хватало. Она отправила отца просить милостыню. Я хорошо помню его глаза, когда он только начал стоять у ступенек гастронома. Ему было так стыдно, но с пустыми руками он домой вернуться не мог. Дочь его просто не пустила бы. Зимой он простыл, стоя на морозе, слег и больше не поднялся. Алечка схоронила отца, и зажила в большом доме хозяйкой. Нашла мужа, моложе себя лет на 10. Сыном не занималась, рос как трава. От молодого мужа забеременела.  Муж стал звать ее переехать на Украину. И они стали продавать дом. Для переезда решили купить пару ящиков водки, чтобы расплачиваться с грузчиками и перевозчиками. Водкой паленой, дешевой, в то время торговали те еще личности. Привезли, поняли, что хозяева дом продали и деньги уже получили. Посадили обоих в машину, увезли за город и стали пытать.  Когда Алечка застонала он начавшихся родов, убили ее и бросили в кювет с водой. Муж сказал, где деньги, отдал, после и его убили. А потом вся компания решила отсидеться, и уехала в дальнюю деревушку, прихватив с собой денег, водки и еды. Машину свою они бросили, наняли таксиста-частника.

А таксистом оказался мой родной брат. Он ничего не знал еще в тот момент. Просто зарабатывал деньги, возил людей по межгороду. И этих странных людей так же повез как и других. Время было такое, что мента от бандитов внешне сложно было отличить. Заплатили нормально, он и поехал. Еще попросили потом телевизор им привезти и кое-что из еды. Но это потом.

Милиция вычислила быстро, кто совершил эту страшную казнь над людьми. И они сели в засаду в доме моего брата. Они не знали, куда он повез бандитов, не является ли он их пособником. Руководил засадой мой муж. Они никого не выпускали из квартиры брата. Ловили на живца.

Когда мои родители узнали обо всем…Я просто не знала, как оправдаться самой и оправдать мужа за то, что он никому ничего не сказал, использовал моего брата, как наживку, вслепую, следил за ним, когда тот вез бандитам вещи. В голове моей мамы картина развернулась во всей красе. Пьяные, озверевшие люди, которым уже нечего терять. Они могли убить водителя, угнать машину и скрыться. Скорее всего, на это они и рассчитывали. Только менты вовремя были на месте.

Я не знаю, не могу, не умею объяснить себе и родителям, почему это произошло с нами. Где грань между предательством и долгом? Должно ли быть различие между тем, что ты можешь и должен делать, когда твоя работа ловить и сажать? За счет других людей? За счет своих близких? Что было бы со всеми нами, если бы план этих подонков сработал? Как я могу жить со всем этим? Я люблю свою семью, каждый дорог мне по-своему. Между всех огней оказалась я. Я просто человек. Просто женщина. Я не могу принять ничью сторону. Я не понимаю даже, куда двинуться дальше и как развязать этот узел.

Сегодня Троица, и я пришла в храм. Мне некуда больше пойти, потому что я устала оправдываться за мужа, потому что я понимаю, что он прав и неправ. И родители правы и неправы. А мне нет места между ними всеми.

Моя исповедь была странной и невнятной. Я просто рассказала всю историю так, как поняла ее сама.  Глаза батюшки были добры и ясны. Он говорил со мной, просто, доступно. Не моя вина. Ничья вина. Так сложилось, связалось в тугой узел, время, события, люди. Все вокруг меня. Каждый делал так, как подсказывала жизнь: брат зарабатывал деньги, это был его единственный источник заработка. Муж выполнял свой долг, он присягу давал. А мы, все остальные оказались свидетелями и заложниками этой страшной драмы. Все пройдет, уляжется возмущение и гнев в душах. И жизнь будет идти так, как она должна идти, как Бог видит. Мы не видим. А Он видит и ведет нас туда, где мы должны быть…