Реквием по мечте

РЕКВИЕМ ПО МЕЧТЕ

Вера Анатольевна, главный специалист тепломеханического отдела, закончив очередную срочную работу, - ввиду большого объема проектных работ и недостаточного количества сотрудников работы все были срочные, - устало облокотившись на спинку стула вздохнула, но тут же встала и подошла к окну. А за окном, в блеске яркого солнца, желтой листвой сквозил крошечный скверик, единственная аллея которого отсвечивала золотистым ковром неубранного листопада: и в этом кусочке природы чувствовались покой и умиротворение погожего осеннего дня.  «Необходимо отдохнуть! – подумала Вера Анатольевна, глядя на одинокую ворону, что-то разыскивающую в опавшей листве. - Возьму недельку отпуска и съезжу в Москву, я там десять лет не была, да и родственники приглашают». В том, что администрация не откажет ей в просьбе предоставления внеочередного отпуска, она не сомневалась. Ее талант инженера-проектировщика энергетических объектов был оценен еще во времена Союза и в течении многих лет она осуществляла свою трудовую деятельность в рамках договоров в стране и за рубежом. И теперь, в столь почтенном возрасте, она не растеряла ни энергию, ни оптимизм, вызывая уважение коллег и партнеров в этом удивительном ремесле именуемом атомной энергетикой.
Через неделю Вера Анатольевна с небольшой дорожной сумкой села в вечерний экспресс; успешно преодолела украинскую и русскую погранзоны, - ведь мало ли, что может быть на границе двух враждующих государств, - и уже без волнения, устроившись на нижней полке купе, сладко уснула под убаюкивающий перестук колес и мягкое покачивание вагона. Что за сны привиделись Вере Анатольевне неизвестно, но проснулась она совершенно отдохнувшей и в прекрасном расположении духа. Попутчики, - люди не разговорчивые, - не беспокоили ее, а как только поезд стал подъезжать к Москве, ринулись занимать очередь в туалет. По-своему житейскому опыту Вера Анатольевна знала, что «игра не стоит свеч»: поскучав в коридоре у заветной двери, а потом, хватаясь за поручни внутри неудобной кабинки качающегося вагона, вам удастся пару раз плеснуть холодной водой в лицо с убеждением себя в полноценности этого процесса с большой натяжкой называемого «умыванием».
 «Вот устроюсь в гостиницу, – думалось ей, - и уж там приведу себя в порядок!» Она твердо решила не стеснять своих родственников «постоем» в их небольшой двухкомнатной квартире в Новогиреево, хотя не сомневалась в упреках с их стороны:  «Верочка! Ну, как же так, почему не у нас?» Милые, добрые старики, они по-своему будут правы, но в этой поездке это было не главным. С момента посадки в экспресс, Веру Анатольевну не покидало волнующее чувство человека, отправившегося путешествовать в … прошлое. Да, именно так – в прошлое! Она хотела вернуться в город своей молодости: окунуться в ритм Тверской улицы, неспешно пройтись по осенним бульварам, зайти в театр «На малой Бронной», отдохнуть на лавочке в Александровском саду, с которым связано столько приятных воспоминаний. И еще хотелось проведать сослуживца, долгие годы работавшего вместе с ней в институте провинциального украинского города. И потом, скорее всего, это путешествие в Москву будет последним.
С Курского вокзала она спустилась на знакомую Арбатско-Покровскую линию метрополитена, - отметив, что пассажиропоток стал несоизмеримо большим, - и благополучно добралась до стации «Партизанская», с радостью узнавая все промежуточные платформы. В холле корпуса №2Б, гостиничного комплекса «Бета» к ресепшину стояла приличная очередь, как показалось Вере Анатольевне состоящая из китайцев, но все же ей удалось заселиться в одноместный номер. Девушка за конторкой, взглянув восточными раскосыми глазами, с акцентом ответила, что все это - туристы с Дальнего Востока, приехавшие полюбоваться Москвой. Гостиничный номер был уютным, располагающим к отдыху, но Вера Анатольевна решила не расслабляться и, приняв душ, быстро привела себя в порядок; еще полчаса, и она, в кожаном черном пальто и сером берете, бодрым шагом покинула гостиницу.
 Снова замелькали знакомые станции метро, но, боже мой, какое количество людей, какой запредельный пассажиропоток движется в прежних объемах старых туннелей. Наконец станция «Площадь революции», и вот Кремль, Мавзолей, Красная площадь с собором Василия Блаженного, сверкающее отполированными стеклами витрин здание бывшего ГУМ,а – все близкое и родное с юных лет, а вокруг людская толчея, несмотря на будничный день. А день был чудесным – настоящая московская осень;  легкая серая пелена облаков на востоке нисколько не нарушала небесную гармонию голубого неба и яркого солнца. Веселые толпы туристов, снимающие на камеры и смартфоны исторические достопримечательности столицы, добавляли оптимизма в экскурсию Веры Анатольевны, русского человека, глубоко чувствующего, как ей казалось, связь с соотечественниками. Она еще раз окинула взором Красную площадь, намереваясь пройти в Александровский сад, как вдруг до нее дошло, что окружающие ее «соотечественники» - китайцы. Они были повсюду и в Александровском саду, так что погрузиться в воспоминания на скамье под остатками багряной листвы старого клена оказалось невозможным – свободных мест не было, да и тишины не было: с глухим ревом по Манежной площади катил вал автомобилей. Казалось, он не иссякнет никогда.
«Откуда такая прорва китайцев?» - подумала Вера Анатольевна. –«Ну да бог с ними! Посмотрят Москву и уедут!» Денек для прогулки выдался замечательный и она, отдохнув на скамье сквера у Большого театра налюбовавшись архитектурой храма Терпсихоры и канареечными листьями на черных ветвях деревьев, неспешно двинулась вверх по Тверской улице. Здесь столица демонстрировала эволюцию безудержной роскоши: дорогие магазины, салоны, рестораны с припаркованными авто самых престижных марок и, конечно же, потребителей всей этой роскоши – уверенных в себе и своих деньгах элегантно одетых мужчин и женщин. Глубокое пролетарское воспитание предопределяло безмерную любовь к роскоши: Вера Анатольевна с большим достоинством вышагивала по улице, представляя себя частью этого общества –  русского мира, гарантом которого является русский президент. Была твердая уверенность, что, пользуясь природными запасами русской земли: нефтью и газом, а когда нужно оружием, он «уделает» американцев и завоюет весь жалкий ничтожный мир. Жаль, что возраст не позволяет ей устроиться в русскую проектную фирму и вкушать блага, придвинувшись поближе к «золотому котлу».
«Однако, я что-то размечталась! – с теплотой в душе подумала Вера Анатольевна. – «А возраст уже не тот, чтобы одолеть пешком всю Тверскую. Пора возвращаться в гостиницу, пообедать и пройтись по магазинам да купить вареной колбасы к вечернему чаю, ну и сырокопченой домой».
Обедом в гостиничном ресторане Вера Анатольевна осталась довольна, а потом, поднявшись лифтом на свой этаж, вполне оценила уют своего номера, славно выспавшись на широкой покойной кровати.
Вечер был безветренным, но уже по-осеннему прохладным. По тротуару сновали многочисленные прохожие, мимо с зажженными фарами мчались авто, сверкали огнями витрины магазинов. Войдя в продуктовый магазин, Вера Анатольевна попросила девушку за прилавком выбрать приличную вареную колбасу и не сразу поняла, что эта «восточная красавица» не вполне понимает русский язык. Требовательным тоном она попросила в помощь менеджера, и тот вышел из служебного помещения. Низкорослый, худой мужчина лет под шестьдесят с бронзовым маленьким жестким лицом был чем-то взволнован и, похоже раздражен, причиненным беспокойством. Вера Анатольевна вновь озвучила свое желание приобрести колбасу: -  Скажите, эта вареная колбаса качественная?
- Нет, это плохая колбаса, - невозмутимо ответил менеджер.
- А вот эта! – Вера Анатольевна указала пальцем.
- Это тоже плохая колбаса, - менеджер куда-то торопился.
- А сырокопченая колбаса? – Вера Анатольевна не успела даже указать на понравившуюся колбасу.
- Плохая колбаса, - пробормотал менеджер.
Вдруг до нее дошло – ее не хотят обслуживать! Выскочив опрометью из магазина, она пробежала по улице и остановилась, в голове стучало: « Да как он посмел, не обслужить русскую? Чурка азиатская!» Пройдя квартал, Вера Анатольевна немного успокоилась и купила колбасу в магазинчике у миловидной девушки с черными раскосыми глазами и неистребимым акцентом. И только вернувшись в гостиничный номер она расслабилась: пила чай с добытой «в боях» колбасой, смотрела телевизионные программы в абсолютном блаженстве – всюду на русском языке величали «лучезарного» Владимира Владимировича. Не отслеживая информатику и при отсутствии логистики, она относилась к значительной группе людей, которые просто хотели восстановления Советского Союза, а уж тогда «покомандуем миром». Зомбированные  советской мифологией о всеобщем равенстве, - «все вокруг колхозное, все вокруг мое», - ставящие в пример колбасу за 2-20руб. и водку за 2-84руб., как высшее достижение народного хозяйства, они всегда мечтали о роскоши. Здесь на стыке возможностей и желаний в голове замешивалась пролетарская каша: роскошь это накопление капитала - значит капитализм, а как же тогда всеобщая бедность в равенстве? Этот «антагонизм» они даже не пытались разрешить и пялились на пульсирующую жизнь, как кот на включение и выключение настольной лампы. Не понять, никак не понять! И вдруг появляется вождь, обещающий восстановление прежней Империи, даруя надежду на возвращение их в «славное» прошлое. Поэтому Вера Анатольевна смотрела на «собирателя земель русских» с обожанием и надеждой, что вот-вот он «затащит» Украину назад в советское стойло и начнется эра «русского мира» в сытости и довольстве. То что процесс «воссоединения» приведет к гибели десятков тысяч людей, было не важно – уж больно заманчиво рисовалась  будущее. Какое скудоумие! Империя захватывает территории и народы для того, чтобы грабить, а не раздавать блага. Вот такая библейская метаморфоза от глупости до мерзости.
Утром, предварительно созвонившись с родственниками, – двоюродной сестрой Раисой Ивановной и ее мужем Виктором Николаевичем, -  Вера Анатольевна отправилась в Новогиреево прихватив  подарок - украинские конфеты. День был солнечным и безветренным – то, что нужно для «путешествия во времени». Прибыв по нужному адресу, Вера Анатольевна не узнала квартала: по обе стороны улицы высились двадцатиэтажки, как символ безудержного строительного бума переполненной людьми столицы. И опять теплые чувства нахлынули на Веру Анатольевну: «Москва молодеет, а я старюсь!» Встреча была трогательной с взаимными расспросами о родственниках и знакомых «кто умерли, а кто доселе живы», с жалобами на старческие болезни и житейские проблемы.
- Все-таки Москва сильно изменилась! – сказала Вера Анатольевна. – Повсюду кавказцы и азиаты, а на Красной площади меня чуть не затоптали китайцы. - И она поведала о вчерашних приключениях.
- Верочка! Что тебе сказать! – вздохнула Раиса. – У нас был хороший домашний доктор, еврей  нашего района, а теперь Гюльчатай, кажется, она узбечка и плохо понимает по-русски.
- Да, что происходит?
- А это ты спроси у кандидата исторических наук! – Раиса лукаво кивнула на Виктора. – Правда, тут же появится чертик с томами философии. – Она весело рассмеялась.
- Кто, по-вашему, объясняет факты истории, да еще искаженные правителями? – Виктор усмехнулся. – Конечно, философия!
- Давай уже излагай, только не долго, нужно еще накормить гостью!
- По поводу вчерашнего инцидента с колбасой, - Виктор рассмеялся, - никакого злого умысла не было. В это время шел футбольный матч, а ты оторвала менеджера от телевизора. Вот он и хотел от тебя поскорее избавиться. А вот дальше – серьезно.  Все что произошло это не случайность, - он внимательно посмотрел на Веру. – В Российской Империи, и по сей день, азиатская часть территории является преобладающей. А что мы москвичи о ней знали? Мы и Кавказ знали только по отдыху в Сочи и Гаграх, рассматривая местное население, как невнятную толпу услужающих, часть которой потихоньку перебралась в торговые ряды столицы.
- Ну и жили не тужили! – возразила Вера Анатольевна.
- А что мы знали об Азии? – невозмутимо продолжал Виктор. – Татары-дворники, подметающие улицы и дворы, мир которых был нам неизвестен. Да и зачем знать? – Это ведь тоже услужающие нам люди.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь? – уже раздраженно спросила Вера.
- Верочка, не обижайся! Но ты должна знать, о чем печалится твой кумир, совершенно недавно озвучивший народу интересные цифры. Они таковы: этнических русских в России всего 29%. Патриарх Кирилл добавил, что если ничего не изменится, то через 20-30 лет Россия станет мусульманским государством. Вот так! – Виктор встал с кресла и заходил по комнате. Он был взволнован. – Люди Азии со своей религией, культурой, эстетикой существования, будут в абсолютном большинстве, и с этим ничего не поделаешь. Будучи, по своей глубинной сути, азиатской державой Россия имела глупую иллюзию приверженности европейским ценностям, а ведь лучшие русские философы это понимали и говорили об этом. А с китайцами еще проще: наш «монарх» взял денег у китайского дядюшки Си, а в обмен принял на поселение несколько миллионов китайцев. Они не любуются, они  присматриваются к Москве. Это все политика царя-батюшки, но вот, что я вам скажу, – Виктор сел в кресло, - третьего обрушения Российская Империя не выдержит.
- Обрушится, так обрушится! – добродушно резюмировала Раиса. – Пусть бояре об этом думают, а мы сейчас будем обедать.
- И как ты живешь с таким умником? – вздохнула Вера Анатольевна.
В гостиницу она возвращалась с сумбурными мыслями. До сих пор Москва для нее ассоциировалась с абсолютным могуществом и безграничной роскошью, - угрюмый, бесконечно чуждый, дикий этнос, живущий  за Уралом, ее не интересовал, - но эмоциональное повествование Виктора, коренного москвича, интеллигента, заронило зерно сомнения в образ счастливой столицы огромного государства. Неужели газовый и нефтяной «пузыри», - в чем уверен Виктор, -  лопнут и остатки развалившейся,  неплатежноспособной державы поглотит Китай и Москва станет его окраиной? Глупости, этого не может быть!
Вернувшись в свою временную обитель, Вера Анатольевна включила телевизор, но даже концерт «старых», еще советских исполнителей ее не успокоил. На завтра она планировала встречу с бывшем сослуживцем Анатолием Ивановичем и его женой Ириной. Анатолий Иванович олицетворял собой успешного москвича: будучи «не последним человеком» в московской энергетической фирме, он до сих пор трудился на этом поприще с солидным вознаграждением. Правда, два года назад, в семье случилась беда: младший сын, возвращаясь поздно вечером домой, вступился за девушку, над которой издевались хулиганы, и получил удар бутылкой по голове. После мытарств по больницам, его устроили в Эстонский пансионат, который специализируется на лечении травм головы, и он до сих пор пребывает там, что «поглощает» значительные семейные средства для его содержания. Вера Анатольевна, происшедшее воспринимала в «порядке вещей», - такое бывает везде, - но зачем нарываться на беду, лучше ее обойти. Ну да ладно, размышлять о грустном, и она набрала номер Анатолия Ивановича. Телефон взяла Ирина, а узнав Веру, вдруг зарыдала:
- Толя сегодня умер! Завтра в 12 часов похороны! Приезжай, Верочка!
Машинально положив смартфон на стол, она выключила телевизор, из которого звучала разудалая песня, и в раздумье села в кресло. Вот тебе и сладкие воспоминания молодости, вот тебе и путешествие в прошлое. Настоящее, словно бессмысленный, ревущий поток автомобилей на Манежной площади, сметало остатки благодушного настроения и саму мечту возвращения в Москву. В голове звучал куплет из песни «и стоит шаг пройти, заносит время след, обратного пути у жизни просто нет!». Спала она плохо: встала с кровати открыла окно, но, продрогнув, тут же закрыла его. А за окном, с семнадцатиэтажной высоты, можно было видеть, сверкающий огнями мегаполис – бесконечный и безучастный ко всем людям, которых он видел на своих улицах и которые казались ему всегда настолько маленькими и похожими друг на друга, что он даже не замечал их исчезновения.
На следующий день, Вера Анатольевна отправилась на юго-запад столицы, чтобы проводить в последний путь человека, столько лет проработавшего вместе с ней на поприще большой энергетики. Погода резко изменилась: ветер гнал темно-синие облака, и солнце только изредка пробивалось сквозь их мрачную толщу. И снова плотный пассажиропоток в метро, состоящий из спешащих по своим делам людей, по всей видимости, мешающих друг другу, а на поверхности узкие «ущелья» улиц между высотными зданиями и все та же утомительная людская толчея двадцатимиллионного города.
 Ее встретила заплаканная Ирина со своим горем: «вот вышел Толя на балкон подышать воздухом, сел в шезлонг и умер – остановилось сердце». И уже ничего не исправить, ничем не помочь, и нет таких слов, чтобы хоть как-то «забальзамировать» страдающую душу человека. На похороны приехали старший сын Ирины, сослуживцы Анатолия Ивановича – ждали доставку покойного из морга. Ритуал печальный, неизбежный, а здесь еще неожиданный всплеск страдания, - визажисты перестарались, да и смерть вносит свои жуткие штрихи в черты умершего, - вдова не узнала покойного. «Кого вы привезли? - кричала Ирина. – Где мой муж?».
 Захоронение состоялось на домодедовском кладбище. Ветер все еще гнал одну за одной волны свинцово-синеватых туч, несущих с собой холод и «смывающих» надежду на хорошую погоду в недалеком времени - на ласковое, пусть слабо греющее осеннее солнце. Вокруг, словно торосы Арктики, громоздились беломраморные ангелы, кресты, стелы –  роскошь, приятная сердцу Веры Анатольевны, но сегодня и сейчас восторгаться ею как-то не хотелось. Мысли витали вокруг собственного сердца, которое все чаще напоминало о себе. Сердце - уникальный, бессменный «реактор» в организме человека, подверженный нагрузкам, стрессам, болезням, может отказать в любую минуту и тогда тебя «выключат», будто лампочку в комнате. Где же теперь успешность, уважение талантам, энергия творчества, ежедневное дыхание жизни? – останется лишь фраза Екклезиаста «Нет памяти о прежних людях». Ее стойкий биологический оптимизм, - плохое может случиться только с другими, - таял на глазах.
Волею судьбы вернуться в «свою» Москву, надышаться воспоминаниями молодости Вере Анатольевне не удалось, а может это и невозможно, как там, у философов: «нельзя в одну реку войти дважды».  На следующий день в кожаном пальто, сером берете с небольшой дорожной сумкой, под унылым осенним дождем, улицей заполненной раскрытыми мокрыми зонтиками, Вера Анатольевна добралась до метро, а там и до Курского вокзала и уехала домой на Украину.

P.S. - Через несколько месяцев, после возвращения Веры Анатольевны домой, в мире  вспыхнула пандемия короновируса COVID-19. Дальнейшая ее судьба осталась неизвестной. Храни нас всех, Господь!

Харьков, апрель 2020 г.
Лутай Г.А.