Деревня, Которой Нет

Я лежу с закрытыми глазами, но чувствую всё, что освещает солнце: зелёную поляну, заросшую травой, огромный раскидистый дуб позади, и старый пень неподалёку от меня. Солнце уже не в зените, и тень повторяет мои очертания: изогнутый хвост, вытянутое тело, и голову, возвышающуюся  над    передними лапами. Я — тигр.   
В лапе у меня сидит хомячок и грызёт ванильный сухарик. Покончив с одним, хомячок достаёт другой, из сиреневого мешочка, и принимается за работу. Зовут этого хомячка Мяконький, но, в отличие от своих соплеменников, он ходит только на двух лапах. Глаза у Мяконького изумрудные, словно два драгоценных живых камешка. Ему три с половиной года. У него есть голубой попугайчик Чика.
И хотя Чика не разговаривает, он умеет великолепно безобразничать и обгрызать книжные странички.
Тут же на поляне, качаясь в кресле-качалке, листает энциклопедию заяц Персик, а по вечерам, включив торшер, читает Мяконькому сказки.  А когда Мяконький засыпает, уютно устроившись на моей спине, Персик смотрит в ручной телескоп на звёзды, или продолжает чтение.
Каждое утро, проснувшись на моей спине, Мяконький прибегает, и, прижавшись к моим усам, радостно пищит:
— Доброе утро, мой Тигра! Как я по тебе наскучился! Давай скорее набниматься!
Мы живём на поляне, возле дуба, а вокруг — Деревня, Которой Нет.
Нам хорошо. Тишина. Изредка доносится журчание горной речушки, протекающей поблизости, да отдалённый стук дятла.  Речушка бежит и днём и ночью, напоминая мне о вечности…
Мяконького не заботит вечность: он бегает на речку, и моет там свои лапки, поднимая радужные брызги. Он счастлив.
Мяконький живёт на мне, поскольку я являюсь его неотъемлемой собственностью: он следит за состоянием моего здоровья, ухаживает за когтями, и расчёсывает мою шерсть небольшими деревянными грабельками, терпеливо волоча их за собой по густой шерсти. Закончив очередное расчёсывание, Мяконький поднимается на мою лапу, и, оглядывая меня,  удовлетворённо произносит:
— Тигра — мой!
Порой, Мяконький расхаживает по моей спине, в проволочных очках без стёкол, и, глядя в свой смартфончик, что-то бубнит себе под нос. А когда я его спрашиваю, что он делает, он отвечает:
— Тигра, не мешай! Я занимаюсь бугалтерией…
Это он подсчитывает хозяйственные расходы. В телефончике у Мяконького чего только нет, фотографии, песенки, мультфильмы, рисунки, заметки и прочее, которые ему пишут друзья и знакомые, но читать Мяконький не умеет, и учиться не собирается. И когда ослик Буковка выговаривает ему за это, Мяконький неизменно отвечает:
— Тигра меня итак любит! Не забывай сё-таки, что я — таинственность…
Иногда Мяконький фырчит и высказывает замечания, вроде «мизобразие», что означает, что он чем-то серьёзно недоволен.
Иногда, когда  Мяконький исчезает куда-нибудь, я сам высказываю ему замечания. Мяконький кроит невинную мордочку и отвечает, почёсывая пузико:
— Да понимаешь Тигру, тут такое дело было…
Значит, Мяконький опять кому-то помогал. Я не против, но выговариваю я не за заботу о других, а за то, что я не знаю где он. А я всегда должен это знать, потому что Мяконький — моё сердце.
Бывает, и я провинюсь. Тогда  Мяконький сурово смотрит на меня своими изумрудными глазками, и я прошу у него прощения. Если же Мяконький серьёзно обижен на меня, что уже бывало, то он забирается в старый пень, расположенный тут же на поляне, и долго-долго ищет там пуговку. И сколько его не зови — уж он не придёт.
Ростом, Мяконький чуть выше чайной кружки, но  вы думаете, он слабый?
Ничуть!
Если Мяконькому кажется, что мне угрожает какая-то опасность, он достаёт из кладовой свой мешочек с ванильными сухариками и, усевшись на мою спину, не сдвинется с места. В такие минуты Мяконький может пойти даже на медведя!
Иногда Мяконький просматривает в своём смартфончике, лежащем на полочке торшера, сообщения или  почту, которые  очень любит получать. И на душе у меня становиться светло, когда  Мяконький радостно пищит:
— Тигру! Мне письмо!
Иногда, я тайком что-нибудь пишу Мяконькому, и отправляю СМС, а Персик читает ему вечером вслух. В такие минуты  изумрудные глазки Мяконького долго светятся в темноте, и он бормочет себе под нос:
— Тигра мне написал…    
Каждую неделю Мяконький измеряет меня со своим любимцем попугайчиком Чикой, а Персик всё записывает в специальный журнал здоровья, на телефоне.
— Я должен знать се твои размеры, — обычно говорит Мяконький, старательно прикладывая мягкий портновский сантиметр к моей лапе или уху:
— Может, ты ну меня недоедаешь?
— Мяконький, — говорю я, — я прекрасно себя чувствую.
Мяконький, забравшись на мою лапу, строго смотрит вверх:
— Не забывай сё-таки, что я тебя выращиваю! Покажи зубики!
Я открываю пасть, и Мяконький внимательно смотрит в глубину:
— Та-ак… Отодвинь язычок… Горлышко  миликолепное…
Иногда он слегка покачивает один из клыков, но, не обнаружив никакой опасности, удовлетворённо вздыхает:
— Здоровенький! Персик, запиши.
Персик заполняет очередную табличку, после чего Мяконький забирает у него свой телефончик, ставит в конце записи буковку «М», единственную, которую он знает, и сохраняет.
Осмотр закончен.
Сегодня, как раз прошёл такой осмотр, после чего мы с Мяконьким, отправились к Кукушкиному камню, где живёт друг Мяконького — лягушонок Ква.

Всю дорогу Мяконький сидел на моей спине и пел свою любимую песенку:
— Тигра мой! Тигра мой!
Когда мы пришли к Кукушкиному камню, Мяконький  затащил Ква на меня и вдоволь накатал его, а затем друзья отправились купаться. Они долго прыгали с Кукушкиного камня в воду, брызгались и плавали, а я лежал на берегу и дремал.

После купания друзья забрались на мою спину обсушиться. Ква хотел проглотить комарика, но промахнулся. Светило солнышко, вовсю чирикали птички, и где-то в глубине леса куковала кукушка. Лягушонок вздохнул и сказал:
— Везёт тебе. У тебя такой Тигра…
— Да что ты! — махнул лапой Мяконький. — Знаешь, сколько о нём надо заботиться: утром причесать, лоб потрогать, (мало ли нимпература), умыть, накормить! Вечером лапы проверить, хвост укачать, а уж потом и сам можешь ложиться! А ведь у меня ещё Чика, Персик, и се остальные. Какой уж тут  отдых…
— Мне бы такого Тигру… — завистливо вздохнул Ква.
— Так ты поищи! — предложил Мяконький.
— Где же его найдёшь? — с сомнением ответил Ква, наклонив голову набок. — Я вот и выше по речке высматривал и ниже — нету.
— Ты просто не умеешь искать! — произнёс Мяконький и углубился в объяснения.  — Надо делать не так!
Встал утром, лапы так разведи в стороны (Мяконький встал и показал, как нужно развести лапы):
— Что такое?! Где Тигра?! Мимедленно подайте сюда!
И пошёл: заглядывай за каждый кустик, под каждую травинку! А когда заметил Тигру — скорее прыгай в его лапу!
— Если бы всё было так просто… — недоверчиво вздохнул Ква.
— Это сё потому, что ты грустный меломхолик, и сегда сомневаешься, — назидательно произнёс Мяконький. — А надо наслаждаться!
— Тебе хорошо наслаждаться, — продолжал вздыхать Ква, — ты-то уже нашёл…
— Ага! — пискнул Мяконький. — Знаешь, сколько я искал?! Сю округу оббегал: и в можжевеловой балке искал, и в сосновом бору, и се камешки у побережья обошёл! Нигде нет. А тут однажды иду мимо дуба, смотрю — лежит. Тигра! Навершенно ничей! Я осторожно понюхал — мой! Тогда я потёрся о его усы, поцеловал в нос,  и залез ему на спину.
 И сё! Теперь вот, живу…
— И что, вот так просто, средь бела дня, на поляне, можно найти Тигру? — не поверил Ква.
— Тигру уже никто не найдёт! — решительно объявил Мяконький, шмыгнув носиком.  — Потому что  я его уже нашёл. А вот леопарда…
— Ну хотя бы леопарда! — раздражённо произнёс Ква.
— Можно, — загадочно улыбаясь, ответил Мяконький. — Но есть одно условие: нужно плотненько позавтракать блинчиками с клубничным вареньем. А когда у тебя в пузике жареный блинчик, ты найдёшь сё, что хочешь!

художник Михаил Соловьёв
© Деревня, Которой Нет