Общая тетрадь

Виктор Матюк

Общая тетрадь

Чтобы всеобщей огласке свои прежние промашки не предать,
Решил вместо истёртой до дыр жёлтой бумажки завести толстую тетрадь,
Стану записывать в каждой строчке немало событий и дат,
В них буду погружаться с головы до пят! Попытаюсь себя распять,
Мне бы изменить взгляд на жизненный уклад, не получается никак,
От него исходит неприятный аромат, в яви и во сне что-то стало  привидеться мне,
Я же вижу странную тень в окне, неужто черти появились на запретной черте?
Солнечные блики освещают рогатые блики, меж ними натянуты едва видимые нити,
Без них грешный мир мгновенно бы затих, в жизни наступил бы полный штиль,
Слезами степь оросив, своевольный мужик стал пахать на творческой ниве за двоих,
Зарывшись среди ветхих книг, он то стоит у книжной полки, то лежит, то говорит или же молчит,
За окном воют волки и ходят разные кривотолки, останавливаются за его дверями,
Стоят столбами всю ночь, не переступая через высокий порог,
Перебрасываются меж собой словами, пожимают плечами,
Их поливает дождями, они же мерными шагами ходят, где зря!
Если нет в голове царя, тогда открывай пузырёк нашатыря,
Чтобы не кружилась седая голова, миг преображения
Требует терпения, он похож на процесс стихосложения,
Возраст нами  повелевает, настаивает и попрекает,
Пока в груди теплится душа, а за душой нет ни копия,
Надо заполнять толстую в клеточку тетрадь, есть место, где писать,
Стол и кресло, работать буду неспешно, мне неинтересно работать поспешно!
Потусторонний голос, будто бы он мой психолог, постоянно всю ночь твердит,
Тому, кто о своих ошибках скорбит, преисподняя грозит кулаком, тишь кругом,
Темень за окном, жизнь несётся кувырком, хватаю воздух широко открытым ртом,
Передо мной новое воспоминание, оно, как род встречи, затихли речи,
Судьба расправила плечи, скрестила руки на груди,
И не без ухмылки указывает на старые ошибки!
В дикой пляске напоминает о мирской суете, голоде, холоде и нищете,
Сама прячется  под маской благонадёжности, но грешнику с ней не по пути,
Он ищет бессмертие, находит деньги в конверте, сумма не велика,
Её не хватит даже для кабака, скользит тропа, над головой нависают облака,
Хочу жить вне календаря, грешу втихаря, поднимаюсь чуть свет, чуть заря,
Пытаюсь найти поводыря, но ему моя судьба до фонаря! Голосу разума вторя,
Устремляю взгляд в гору, я там когда-то очень важную деталь потерял,
Её долго искал, но не нашёл, ушёл с тех мест на исходе дня, принял сотку на коня,
Как оказалось зря! Потухло полымя в душе, пришлось уйти налегке, в одном пиджаке!
Бежал по воде, шагал по студёной воде, но негде не смог отмыть с себя плесень,
Мир тесен, в меру интересен, и потому наш дух подвешен за уши к потолку,
Приходится впитывать нутром науку, сдуру повышая свою конъюнктуру!
Разум хочет достигнуть зари тропою ночи, в памяти все события переберу,
И всё предам бумаге и перу, строчки лягут не старую корягу, а на писчую бумагу,
Я же со всего размаху сниму с себя нательную рубаху, маху не дам, всё, что доступно глазам,
Опишу детально, пусть жил я аморально и далеко не идеально шло будничное житьё,
Оно моментально взорвалось, когда перед грешником встал один серьёзный вопрос:
Значимость человека определяется не тем, чего он достиг, а настолько был велик
Тот посыл, о котором старик до конца своих дней не забыл? Он был уже слеп,
Я же оставался глух и нем, перед нами бездна неразрешимых проблем!
Всё – тлен! Всё - суета! Знать истину следует всегда, а изрекать – иногда!
Мы смотрим на истину через стекло, именно оно отделяет от нас её!
Всё, что было, прошло, бог весть, куда оно ушло, о нём напоминает потное чело!
Перо всегда под локтем, в этом пригороде практически везде люди ходят по росе,
Предаваясь мечте, пока запах пота и дёгтя не коснулся с раннего утра  указующего перста,
Потом всё исчезнет навсегда, чтобы опосля напомнить о себе в одной короткой строке!
Мысль осталась на конце пера, слегка коснувшись грешного нутра, не ушла бог весть куда,
Она занавес временной легко приподняла, и под стук топора наземь упала горькая слеза!
Едва не рухнула несущая стена, не пристало грешнику молчать и вспоминать былой расклад,
Что и как? В кармане измятый четвертак, нервы сжаты в кулак, наседает на пятки мрак,
Везде бардак, а от баб любви ты не дождёшься, однажды обожжёшься и станешь дуть
Даже на лебяжий пух! Чудак, сними с себя старенький пиджак, он старые кости не согреет,
Сам вскорости истлеет, он всех имеет в виду, затаив обиду смотрит в пустоту,
Там он видит нищету, правая кисть немеет, на дворе вечереет, я же пишу между строчек
Про скромный синий платочек! То точка, то прочерк, и вообще там виден непонятный почерк,
Видно, что его автор чем-то сильно озабочен, он рассредоточен на мелочах, страх в очах,
Тремор в руках, гул в ушах, ему бы высказываться намного проще, возможно чуть позже
Он не станет блуждать между трёх сосен, холодная и промозглая осень увеличила проседь
На ушлой голове, душа лишь ропщет и проявляет непочтение року и судьбе!
У них много эгоизма, смысл жизни зловоньем обрызган с головы до пят,
Им ровным счётом наплевать на тоску, есть склонность к греху
И потому святость их будет всю жизнь раздражать, от неё никуда не сбежать!
У правды нет ни верха, ни низа, хотя везде есть музыкальная реприза,
Она изобретена для повторения  фрагмента музыкального произведения!
Вступают в спор природа и словарь, на их стороне старинный букварь,
Он гасит любой скандал, и подводит душу под алтарь, так было встарь,
И явь особо не омрачает хмарь, на неё рок набрасывается, как удав,
Ему плевать, кто прав, кто виноват, люди пусть кричат: «Виват!»
Их не  сломила хандра, ослабла её девятибалльная волна,
Когда в дело вмешалась судьба, она перевязала рану ножевую
И вживую произнесла, как прекрасна жизнь та, что когда-то безоблачной была,
Что вместе с молодостью ушла, бог весть куда, теперь здесь властвует тьма!
В царстве мыслей, душ и тел бог ограничивает наш предел познания,
Нет полн6ого понимания правил правописания, отсюда душевные страдания,
Ведь каждый умник нищ на половину, его тащит мысль куда-то ввысь,
А страсть заставляет падать вниз, он из последних сил кричит: «Посторонись!
Отказали тормоза, с неба падает моя путеводная звезда, мне нет пути назад,
Пытаюсь от себя куда-то сбежать, рок мешает мне Гордиев узел развязать,
Но не получается никак, чтоб не горевать и необъятное одним махом объять!»
Хватит чужие подмётки целовать, и перед лицедеями лихо пританцовывать,
Круша, судьба наставляет грешнику рога, мельчает его строка, дрожит усталая рука,
Взгляд, устремлённый на облака, упирается в треснувшую белизну потолка,
Здесь моё гнездовье, хотя сознание ждёт новое испытание, судьба - на изломе,
Беспорядок - в доме, душа – в истоме, неужто мы все в будничном хаосе утонем,
Пребывая в полудрёме, пальцем грех не тронем, давно уже живём по закону,
Без ахов, без криков и стонов! Третьи сутки под окнами звучат прибаутки,
Весь вечер здесь развлекаются проститутки, короткие юбки манят мужской взгляд,
Кошки в груди скребут, когда же они из груди убегут хотя бы куда-нибудь?
Мой тайный труд, мыслимый и немыслимый атрибут борется за истину и суть,
Пришлось ворот расстегнуть, чтобы глубоко вздохнуть, промедлишь чуть-чуть
И тебе капут! Корку с губ сметает холодноватый и солоноватый вкус,
Прежний курс держать тяжело, можно легко  уйти на самое дно,
Из распоясавшихся чувств вылетает искус, его путь неприметен, да и сам он незаметен,
Не ошибусь, если скажу, что в родные пенаты всё равно вернусь, и дождусь, когда грусть
Отойдёт на несколько шагов от знакомых с детства ворот, из которых вышел весь народ!
Я и так и сяк, только бы не попасть впросак, ближе к Фортуне жмусь, на неё оглянусь,
Но не сразу в верности поклянусь, тяжкий груз верности былой остался за спиной,
Ветер теребит общую тетрадь и мешает вспоминать, что, когда и как?
Меня не греет белоснежная простыня, мышиная возня среди белого дня
И повседневная болтовня рукой манит к себе, я же вполне при своём уме,
Но от досужей мысли далёк, что уже прошло время распрей и склок! 
Пламя ледяное полыхает за спиною, пот не стекает со лба,
Страсть мертва с того дня, когда стыдоба сгорела дотла!
Зрю в оба, жду последнего итога, на всё воля Господа – бога!
Общая тетрадь продолжает меня своим содержанием удивлять,
Мне нечего терять, в ней могу всю правду начертать,
Душу буду трясти, как грушу и вместе с ней страдать,
Листы бумаги начнут дрожать, плакать и стенать,
Когда память будет вспоминать про сущий ад!
Не стану зря чернила марать, не буду врать,
Я должен правду наверстать, ей всё под стать,
 А мне легче жить в тепле, чем в духоте! Смрад везде!
Поток радости, боли и изумления проходит через маленькую толику моего словаря,
Правда моя никому не нужна, хотя важна, как истина для короля, когда ему изменила жена!
Разум и страсть попытаются паруса моей шхуны одним махом объять,
Чтобы даже сломанный руль не выскользнул из состарившихся рук,
Дар судьбы надо принимать, а на тормоза мне поздно жать из последних сил,
Бог все грехи простил, вихрь голову вскружил, память иссушил окончательно,
Всё, что написано или напечатано выглядит очаровательно, хотя  на нет сходит 
Суть земного бытия, почти шутя, берёт грешника за бока и тащит с собой на рандеву,
Я же следом, будто олух бреду, надеюсь и жду, что летаргическим сном не усну,
Если усну, то проснусь на другом берегу, где растёт зелёная трава и шумит листва,
А в реке ловится плотва! Суть мертва, мечта жива. Пока слова ложатся на бумагу,
Надо иметь отвагу, дабы старого бродягу отвлечь от фляги пенящейся браги!
Сначала пожелтевшая от времени бумага  созвездия в дым и пепел превращала,
Истина лилась по линии кривой, падала дождевой струёй по каменной мостовой,
Оказавшись на просторе, с удовольствием вкушала и счастье, и горе,
В ту злополучную пору звери искали себе глубокие норы,
Только один человек, на чьей душе висел нераскаянный грех,
Ускорял собственный бег, он не зажигал в  святом углу лампадку,
Не ставил её на свободную площадку, он что-то выжидал,
Пока очередной удар злосчастной судьбы его в чело не поцеловал!
И вот грешник перед своим пером в наготе предстал,
Едва ли он тогда вспоминал мелкие детали мирского бытия, где ты и  я – тождество нуля,
 Из-под ног уходила родимая земля, он не ожидал, что рёв толпы нарастал стремглав,
Не угадал и что? Он же не виноват, что у него забрали из слабеющих рук меч-булат, 
И теперь завистники на всю округу кричат, что этот хват никому в своём доме не рад!
Глаза огнём былых утех горят, какая походка, какая стать, бывших любовниц уже не узнать,
Да и они не хотят к себе внимание чужой памяти привлекать! Я же должен кривотолки  пресечь,
Старые свитки сжечь, чтобы от прошлых встреч остался пепел, а пламень утех быстро погас!
В святом углу стоит иконостас, он смотрит на грешника анфас,
И уже не в первый и не в последний раз рядом с ним появляется белоснежный Пегас,
Дан приказ идти ему на запад, мне в другую сторону, там чёрные вороны садятся на клёны,
Издают крики, похожие на стоны, смотришь на происходящее со стороны,
И тебе дали уже не видны, все мы грешны, только я и ты – мы - не лизоблюды,
В лёгком женском стане пенится страсть, как кипящая вода в стакане,
Строки о любовном романе уже на лист бумаги легли, сочтены его дни!
Он всё ещё в пути, Господи прости, любви надоело сидеть взаперти!
Мне бы духовно расти, и расти, я же робко стою у паперти и вспоминаю,
Как большевики встречали новые идеи в штыки, чем больше волокиты,
 Тем меньше шансов, что овцы будут целы, а волки сыты!
Вдребезги разбиты горшки, оставшись без судьбы и доли,
Пытаюсь жизнь без фальши обустроить, чем дальше, тем страшнее,
Тем рок бьёт больнее и преподносит урок, чтоб впредь было тебе невдомёк 
Что-то писать между строк! То же самое вижу между стройных женских ног!
Каким будет итог? Об этом знает только Бог! Я же пишу торопливо,
Почти без перерыва на сон и обед, слова ложатся почти без разрыва,
Авось, свершится диво, мне удастся правдиво описать всё, что было
И что в вечность уже отошло, на дворе похолодало, промозглая осень настала,
Я же листаю страницы, на них ложатся слов вереницы, много историй забытых
Всплывают в памяти вновь, там и вражда, и страстная творческая любовь!
Скрипят колёса старой колесницы, их скрип напоминает шелест газетной передовицы,
Там словесные портреты и народные приметы, память ищет ответы на поступки и дела,
Голь на выдумку мудра, дождь льёт, как из ветра. Отмывает от грязи мысли и слова,
Лишь жажда покоя убивает страсти души, как резину не тяни, всё равно придётся в тень уйти,
Впереди не видно ни зги, нет большего дара для мужчины старого,
Как преодолевая временный мрак, на всех ветрах мчатся туда, где даль
Чиста, как моя слеза! Жизнь для неё – не оскудевающий родник,
Стареющий мужик к зигзагам судьбы давно уже привык!
Его что-то роднит с шелестом перевёрнутых страниц,
Именно на них меняются имена и даты, по воле Зодиака
Грешная душа прерывает молчание, старческое ворчание
Придаёт строкам небывалое очарование!
Не случайно раскрываются душевные тайны,
Дрязги и сплетни попадают в расставленные бесом сети!
Страсть, как бесконечная пелена раскалена добела,
Жизнь ещё не прошла, радость была в былые времена,
Не от великого ума плоть любви себя отдала до конца,
Да, она грешна, бытность страшна и смешна, коль в ней нет греха!
Он, как волнующее море меж берегами влюблённых душ гуляет на просторе,
Чтобы в споре тел двух испустить собственный дух, коль не дюж, не берись за гуж!
Был искус, от него остался терпкий привкус во рту, в каком же всё это было году?
Надо руками разверзать темноту, ничего не приврать, трудно всю правду честно описать,
Приятнее, когда мрак, затаив дыхание, пишет своё реноме о грешнике, роке и его судьбе!
Повернувшись спиной к солнцу,  ты чувствуешь свободу только ночью,
Ты закрываешь глаза и перед собой видишь чистые небеса, ты – раб всего,
Что было и что прошло, но ты же ещё и любящее существо! Стою спиною к солнцу,
И вижу собственную тень, обернутся грешнику лень, о сумраке жизни напоминает дребедень!
Маленькие недостатки разбросаны по строкам, как семена по грядкам,
Никто не прожил гладко, у каждого на душе огромные заплатки,
Чтоб не дай бог лишний взгляд ничего не усёк! Нет в гордости стыда
Танца живота, есть баянные меха и любовная игра с вечера и до утра,
Воспоминания бледнеют и медленно исчезают, их угасающий свет
Затмевает дым от сигарет, ты смотришь ему вослед, и видишь собственный портрет,
На нём по воле планет нарисован странный объект, в его руках огромный букет,
Он будет встречаться тет-а-тет  с молодой вдовой, потом проводит её домой,
Он не первый и не второй, кто чинит над ней сущий разбой,
Иногда случается, что любовь с обмана начинается,
И до самой смерти не кончается! Мы не выше преступника
И не ниже пророка, об этом мои строки в общей тетради,
На лоб уже спадают седые пряди волос, жизнь неслась вразнос,
А твой голос прерывал чужой монолог, путался слог, ты греху противостоять не мог!
Его поступь легка, дрожит строка, душа разъедает тоска, слова, как талая вода уходят в песок,
Быть может, они дадут новой жизни толчок без распрей и склок!
После сорока не замечаешь толчка, валяешь дурака, пока баба предаётся мечтам,
А слезы не струятся ручьями по её щекам, сила дана словам, а грусть запоздалым речам!
Святые и праведники, женщины и старики через любовные мытарства в молодые годы прошли,
То, что искали, нашли, но мимо прошли, набекрень свихнулись мозги,
Злоба показала острые клыки, надо смотреть в оба, чтобы твоя зазноба
Проявляла терпимость к тебе, к твоему року и твоей судьбе!
Прошлое осталось вовне, но оно не мертво, ещё живёт грешное естество,
И никто его не переубедит, что надо свою жизнь праведно прожить!
Мудрость горделива и спесива, она поглощена собою, с ней, как за каменной стеною
Ты продолжаешь в жизнь воплощать сокровенные мечты, пьянки и кутежи остались позади!
Трудно оставаться в тени, когда уходят годы и дни, а короткая жизнь теряет весь смысл,
Если идти медленным шагом, размахивая перед собой чужим флагом! Коль твоя поступь легка,
Заполняй свою тетрадь до конца, но знай, что каждая строка
Ответит вместо тебя в день Страшного суда!

г. Ржищев
16 ноября 2020г.
6:46