Дата битвы на Каяле 14 мая 1185 года вторник

Помимо «Слова», об Игоревом походе 1185 года мы можем узнать из статьи Лаврентьевской летописи (и Радзивиловской) и пространного рассказа Ипатьевской летописи.

1. ДВА ОПИСАНИЯ ЗАТМЕНИЯ СОЛНЦА
Для того чтобы показать сколь сильно стилистически и мировоззренчески различны между собой эти два текста, сравним то, как описывается в них солнечное затмение 1185 года.
Описание Лаврентьевской летописи:

В лето 6694. Месяца мая въ 1 день на память святаго пророка Иеремия, в середу на вечерни бы знаменье въ солнци, и морочно бысть велми, яко и звезды вид;ти человекомъ, въ очью, яко зелено бяше, и въ солнци учинися яко месяць, из рогъ его яко угль жаровъ исхожаше. Страшно б; видети человекомъ знаменье Божье . (Лавр. лет.)

Это стереотипное описание солнечного затмения, подобных которому в летописи можно найти множество. Нам сообщается дата затмения – 1 мая (это дата верная, что внушает читателю мысль о правдивости и всего прочего). Далее в Лаврентьевской летописи сообщается о рождении сына у великого владимирского князя Всеволода Большое Гнездо. И только затем автор приступает к рассказу об Игоревом походе: «Того же лета здумаша Олгови внуци на половци…». Таким образом, солнечное затмение летописцем напрямую с походом не связывается.
В рассказе Ипатьевской летописи не называется дата затмения, но указывается дата выступления Игоря в поход – 23 апреля. Далее рассказывается, как на переправе через Донец русичи наблюдали на небе грозное знамение:

Идущимъ же имъ к Донцю рекы в годъ вечерний,
Игорь жь возревъ на небо
и вид; солнце стояще яко месяць.
И рече бояромъ своимъ и дружине своей:
«Видите ли? Что есть знамение се?».
Они же узревше и видиша вси
и поникоша главами,
и рекоша мужи:
«Княже! Се есть не на добро знамение се».
Игорь же рече:
«Братья и дружино!
Тайны Божия никтоже не весть,
а знамению творець Богъ и всему миру своему.
А намъ что створить Богъ
или на добро или на наше зло,
а то же намъ видити».
И то рекъ, перебреде Донець. (Ипат. лет., под 1185 г.)

Читая такое описание, мы как будто попадаем в театр: на фоне декорации с солнечным затмением князь и дружина обменяются репликами про человеческую судьбу и Божью тайну.
Заметим, что само по себе совмещение двух событий – затмения и переправы через пограничную реку – очень удачно, так как дурное знамение как бы преграждает русичам путь в чужую землю. Возможно ли такое совпадение в реальности? Теоретически, да. Но можно на это посмотреть по-другому. Для того, чтобы иметь возможность наблюдать затмение на переправе 1 мая, Игорю нужно было выступить в поход примерно 23 апреля . Замечательно, что этот день является днём памяти святого Георгия, небесного патрона Новгород-Северского князя.

2. «ВО ДЕНЬ СВЯТОГО ВОСКРЕСЕНИЯ»
Сообщаются ли в Ипатьевской летописи за этот год ещё какие-то даты? Да, это день наступления пасхи  («Великого дня») – 21 апреля. Пасха упоминается, конечно, не сама по себе, а в связи с конкретным событием - именно в этот день русским отрядом, посланным в степь великим князем Святославом, была одержана победа над половцами:

Тое же весне князь Святославъ
посла Романа Нездиловича с берендичи
на поганее половце.
Божиею помочью
взяша веж; половецькеи,
много полона и коний,
месяца априля въ 21,
на самый Великъ день
Тогда же Святославъ князь
иде въ вятиче хъ КОРачеву
ОРУдей ДЕЛЯ СВОИхъ. (Ипат. лет., под 1185 г.)

(К слову, в конце фразы читается в одну сторону: КОРУ ДЕЛЯ СВОИ.
А в обратную сторону читается: СВОИХ ДЕЛО РУК.
Строчный акростих - эпиграф к дальнейшему)

Эта победа в «Слове» описывается ёмким афоризмом: «Комони ржуть за Сулою – звенить слава въ Кыеве!». Именно эта сцена летописи и эта фраза «Слова» являются своеобразными эпиграфами ко всему последующему.
Упоминание пасхи, случившейся за два дня до выступления в поход придаёт рассказу Ипатьевской летописи художественную достоверность, даже интимность. Читая последуещее «В то же время Святославичь Игорь, внукъ Олговъ, поеха из Новагорода месяца априля въ 23 день, во вторникъ…», мы представляем себе как князь в Новгород-Северском отпраздновал «Великий день» и затем, помолясь выступил. Точная дата пасхи (по таблицам мы можем убедиться, что великий праздник в тот год пришёлся на указанный день) настраивает читателя на восприятие правдивого исторического рассказа. Но есть и другая причина сообщения даты пасхи, на наш взгляд гораздо более значимая для адекватного восприятия летописного рассказа. Состоит она в том, что в Ипатьевской летописи пасха упомянута для того, чтобы читателю будущих времён намекнуть на смысл «Святого Воскресения» из символичной фразы:

И тако во день Святаго Воскресения
наведе на ня Господь гневъ свои,
в радости место наведе на ны плачь,
и во веселиа место желю
на реце Каялы. (Ипат. лет., под 1185 г.)
 
На наш взгляд в Ипатьевской летописи и в «Слове» по-разному обыгрывается название этого дня недели (как известно, день недели «воскресение» был назван так в честь воскресения в этот день Христа, которое произошло на третий день после распятия). В Ипатьевской летописи воскресение, в которое русичи потерпели поражение, называется «Святым Воскресением». Торжественной фразе, начинающейся со «Святого Воскресения» и заканчивающейся «Каялой», параллелен тот фрагмент  «Слова» (указанием на синхронность служит пара «желя» - «жля»), где автор восклицает: «А Игорева храброго полку не кресить!» (456). При этом воскресение в тексте не называется, но отсчитывается от «пятка» (пятницы):

Бишяся день бишася другый
третьяго дни къ полуднию
падоша стязи Игоревы. (432-434)

Таким образом, хотя Игорев полк пал не на пасху, а в какое-то другое воскресенье (или даже не воскресенье), но в фантасмагорическом мире рассказа Ипатьевской летописи и «Слова», это произошло именно в «Великий день». Так реальная ежегодная пасха противопоставляется символической Пасхе.
Ретроспективно «Святое (Христово) Воскресение» превращает и «пяток», когда была одержана русичами победа, в Страстную пятницу. Но в Страстную пятницу полагается скорбеть, переживая смерть сына Божьего, а в «Великий день» радоваться воскресению Христа. В нашей истории всё наоборот – в пятницу русичи, одержав победу, буйно радовались, а в воскресение загоревали (вместо того, чтобы радоваться). Такое переворачивание и выражают слова летописи: «в радости место наведе на ны плачь, и во веселиа место желю».
Фраза начинается со «Святого Воскресенья» и заканчивается «Каялой», что автоматически превращает реку, на берегах которой произощла битва, в символическую реку каяния (последующая ими словами покаянная речь Игоря служит раскрытием сути имени Каяла).

3. ДАТЫ И ЧИСЛА: совпадения и отличия в двух летописных рассказах
Перечислим даты и числа, почерпнутые нами из рассказов обеих летописей.
Из Лаврентьевской летописи мы узнали дату солнечного затмения (1 мая, в среду), а также то, что, одержав малую победу, русичи «веселились» три дня, хвастая пойти за Дон, что сама битва также длилась три дня и что князь Владимир Глебович был ранен под Переяславлем тремя копьями (кажется, летописец любит число «3»). В Ипатьевской летописи называются дата пасхи (21мая), дата выступления в поход (23 мая, во вторник), а также сообщается, что первая битва была выиграныа русичами в пятницу, а разгромлены они были в воскресенье, величаемое летописцем «Святым».
Таким образом, совпадающими оказывются только три копья. К слову, количество копий, которыми ранили князя Владимира, скорее всего, является очередным клише. К различиям относятся явно символичные пятница и воскресенье Ипатьевской летописи (по большому счёту, любой день, когда одерживается такая победа – это «пяток», а когда такое поражение – «Святое Воскресенье»), а также указание дня начала похода. Эта дата (23 апреля) является своеобразным аналогом даты солнечного затмения (1 мая).
Что же мы узнали из Ипатьевской летописи такого, что позволило бы нам лучше понять, где и когда на самом деле случилась та битва? Практически ничего. Река Каяла, «пяток» и «Святое Воскресенье» (и «море», в котором многие утонули) в Ипатьевской летописи символичны. Летописец, кажется, смеётся над нашим естесственным желанием узнать, как же всё было «на самом деле».
Существенным различием двух рассказов является трёхдневное веселье русичей. Согласно Ипатьевской летописи, уже в день первого сражения, то есть в пятницу, к Игореву полку стали стекаться половецкие войска, а в субботу утром началась битва, которая длилась до воскресенья, то есть два дня. Вот как описывается в Лаврентьевской летописи первое столкновение русского войска с половцами:

«И вошли в землю половцев. Те же, услышав, пошли навстречу, говоря: «Братия наша перебита и отцы наши, а другие в плену, а теперь вот на нас идут». Послали весть по всей земле своей, а сами пошли навстречу и поджидали войска свои, а наши к ним идут, к вежам их. Половцы встретили их, не подпустив к вежам, и, не дожидаясь остальных войск, сошлись в битве. И побеждены были половцы, и гнали их до веж, и взяли русские полон – жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь и говоря: «Братия наша ходила со Святославом, великим князем, и бились с половцами на виду у Переяславля, те сами к ним пришли, а в землю Половецкую не посмели за ними пойти. А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка. Если же и тут одержим победу, то пойдем вслед за ними и до лукоморья, куда не ходили и деды наши, а славу и честь свою всю возьмем до конца». Но не знали о предначертании Божьем.
А остатокъ бьеных тех бежаша дружин; своей, где бяху переже весть послали, и сказаша имъ свою погыбель. Они же, слышавше, поидоша к ним, а по друзи послаша. И сняшася с ними стрелци, и бишася 3 дни стрелци, а копьи ся не снимали, а дружины ожидаючи, а к воде не дадуче имъ ити.»

Отсюда следует, что первая битва произошла где-то неподалёку от русско-половецкой границы. А поскольку, далее русичи никуда с этого места не уходили, то решительная битва произошла здесь же.
В Ипатьевской летописи сообщается, что первый бой состоялся «на оной стороне рекы Сюурлия». Соответственно второй бой должен был произойти где-то в тех же краях. Следовательно, река Каяла должна или совпадать с Сюурлием или протекать где-то рядом. Что же это за река Сюурлий? Не известно . Таким образом, согласно Ипатьевской летописи, битва произошла в символичное «Святое Воскресенье» на символичной реке Каяле. Судя по всему, где-то неподалёку от моря (про несумевших бежать русичей летописец говорит, что они «в мор; истопоша »).
Итак, мы имеем два летописные рассказа об Игоревом походе 1185 года. Рассказ Лаврентьевской летописи кажется не очень конкретным его описанием, который написан неким недоброжелателем Ольговичей понаслышке. Рассказ Ипатьевской летописи, напротив, производит впечатление достоверности до такой степени, что, кажется, будто он написан очевидцем описываемых событий. При этом существенным различием двух рассказов является то, что согласно одному из них битва происходила вблизи русско-половецкой границы, а согласно другой – где-то вблизи моря. Быть может, автор статьи Лаврентьевской летописи просто не знал о дальности того похода Игоря? Маловероятно. Скорее, мы имеем в двух летописях два описания (мировоззрения), различные по самой своей сути – реалистическое и символическое.
Из сказанного не следует, что рассказ Ипатьевской летописи не мог быть написан участником Игорева похода. Пока лишь ясно, что, стремясь восстановить историческую правду о том походе, мы не должны воспринимать сообщения Ипатьевской летописи (и «Слова») слишком буквально.

4. КНЯЗЬ ИГОРЬ, или ТУДА И ОБРАТНО
В рассказе Ипатьевской летописи указана ещё одна переправа – через реку Тор. На этой реке располагалось половецкое кочевье, где держался в плену князь Игорь. Известна ли река Тор? Точно нет, но часто её отождествляют с рекой Сухой Торец, являющейся притоком Северского Донца.
Любопытно, что, подытоживая рассказ о бегстве Игоря из плена, автор не называет ни даты, ни месяца побега, но говорит лишь, что Игорь бежал в пятницу : «Се же избавление створи Господь в пятокъ в вечер; (не правда ли, странно – что нам делать с этим «пятком»?). И иде п;шь 11 денъ до города Донця…». И вот, чтобы составить себе представление о том, где содержался в плену князь Игорь, мы мысленно умножаем среднюю скорость пешего перехода за день на одиннадцать, а затем откладываем получившееся расстяние от предполагаемой переправы через Донец на юг и далее ищем реку, созвучную гидрониму Тор и т.п. Точно также на основе косвенных указаний можно пытаться что-то сказать по поводу времени и места роковой битвы. На наш взгляд такого рода прагматичные рассуждения не учитывают специфику рассказа Ипатьевской летописи и «Слова» и потому не верны в принципе.
Попробуем рассуждать по-другому. На примере «Святого Воскресенья» (и соответственно, предшествующего ему «пятка») мы видели сколь символичны в рассказе Ипатьевской летописи дни недели. Предположим и «пяток», в который бежал князь Игорь, также символичен. Прежде чем продолжить, вспомним, что в «Слове» два направления движения Игоря из Русской земли в землю Незнаемую и обратно являются структурообразующими. При этом многие свитые между собой фрагменты располагаются зеркально друг другу относительно середины текста. К числу таких фрагментов относятся сцены «Клич дива» и «Побег Игоря».
А теперь вернёмся к «пятку», в который Игорю удалось бежать. В летописи сказано, что, бежав «в пятокъ в вечере», Игорь пешим шёл до Донца 11 дней. Отсюда следует, что к Донцу Игорь пришёл в среду. Принимая во внимание зеркальность движения Игоря в «Слове», мы полагаем, что одиннадцать дней пути, автор мог упомянуть не как достоверный факт, а как указание на дату сражения. Отсчитывая одиннадцать дней от той среды, когда случилось солнечное затмение (1 мая), мы получим дату 12 мая.  По нашей версии это ещё не битва на Каяле, а только малая победа утром в «пяток». «Святым воскресением» же в Ипатьевской летописи мог быть назван вторник следующей недели, то есть 14 мая. В этот день на Каяле и «пали стяги Игоревы». Вспомним, что как раз во вторник, на второй день после «Великого дня» Игорь выступил в поход. Так замыкается начало и конец Игорева полка. 
Из совмещения двух пятниц следует совпадение Сюурлия с Тором. Вероятно, эта река (допустим, Хорол или Сухой Донец) и была названа в Ипатьевской летописи и «Слове» Каялой.

РЕЗЮМЕ:
Скорее всего, сравнительно незначительный и недальний поход Ольговичей (о котором автор, возможно, узнал из Лаврентьевской летописи), был преобразован в рассказе Ипатьевской летописи и «Слове» в мистерию. Так джойсовский Улисс в «реальности» (которую так любят историки) всего лишь скитался по кабачкам Дублина.
Исходя из соображений симметрии, мы предполагаем, что в том историческом походе 1185 года победа русичей пришлась на 11 мая, в воскресенье, а «пали стяги Игоревы» 13 мая, во вторник.