Могилёв. Константин Симонов

В свободное от практики время мы, студенты, знакомились с достопримечательностями Могилёва, бОльшая часть которых – историческая застройка времён Российской империи.
 
 «Маленькая Прага» – так назвал Могилёв белорусский этнограф и политический деятель, Иван Луцкевич, впервые, в конце девятнадцатого века, прогулявшись по улицам этого города.

 В советские времена, в конце семидесятых годов двадцатого века, граждане Советского Союза крайне редко выезжали за границу. Даже – в страны социалистического содружества.

 После второго курса института мою подругу, Таисию Солодкину, мастера спорта по лёгкой атлетике, включили в состав интернационального студенческого строительного отряда. Объект приложения сил студентов европейских ВУЗов располагался в Чехословакии. Узнав от Таськи о предстоящей поездке, я, «победившая» в себе один из семи смертных грехов ещё на первом курсе института, «обзавидовалась» подруге. Как же, увидит «заграницу»! А, в моём активе, из «заграниц», только – Прибалтика!

По этой тривиальной причине, мне трудно было оценить справедливость высказывания белорусского этнографа относительно схожести Праги и Могилёва. Более того, при первом знакомстве с областным городом, мне показалось, что западные белорусские города, особенно Гродно, более привлекательны для туристов, нежели Могилёв. А, побывав в Праге, и вовсе не соглашусь с утверждением видного белорусского политического деятеля и народоведа, Ивана Ивановича Луцкевича.

Правда, имеется одно существенное «но»: во время Великой Отечественной войны практически все застройки времён Российской империи были уничтожены.

 В конце девятнадцатого века Могилёв изобиловал сакральной архитектурой: двадцать шесть православных храмов, шесть католических костелов, несколько десятков синагог и лютеранская кирха.
 
Имелось множество других сооружений, придававших городу неповторимое лицо, часть которых сохранилась и до настоящего времени.

 Визитная карточка города – железнодорожный вокзал царской эпохи, построенный в стиле неоклассицизма в 1902 году.
 
Кафедральный костел Святого Станислава построен в стиле западноевропейского барокко. (Станислав ЩепанОвский – Краковский епископ с 1072 года. Был убит польским королём Болеславом Вторым Смелым; католической церковью причислен к святым мученикам). В стенах храма, начиная с 1993 года, раз в два года, проводится масштабный международный фестиваль духовной музыки «Магутны Божа».

Драматический театр был построен в 1886-1888 годах из красного кирпича, в неорусском стиле. В губернаторской ложе театра император Николай Второй наблюдал за спектаклем в период пребывания ставки царя в Могилёве во время Первой мировой войны.

Триумфальная арка или Арка Славы, посвящённая, в настоящее время, памяти советских солдат. Арка была возведена в 1780 году, к приезду в город императрицы Екатерины Второй, и ассоциируется с одним из судьбоносных событий в истории белорусских земель. Здесь русская императрица и австрийский император Иосиф Второй решали судьбу Речи Посполитой.

 Городская ратуша – каменное восьмигранное здание высотой сорок шесть метров, построенное в 1679 году, многократно разрушалось и восстанавливалось. С обзорной площадки башни ратуши, в свободное от имперских решений участи Польши, время, любовались живописным городским пейзажем повелительница России Екатерина Вторая и австрийский правитель Иосиф Второй.

В послевоенные годы название белорусского города Могилёва, неразрывно связано с именем русского советского прозаика, поэта, драматурга и киносценариста, Константина Михайловича Симонова.

В начале июля 1941 года на Буйничском поле, расположенном юго-западнее Могилёва, заняли оборону 388-й стрелковый и 340-й артиллерийский полки 172-й стрелковой дивизии под командованием полковников С. Ф. Кутепова и И. С. Мазалова, а также батальон народного ополчения, комиссар П. Е. Терентьев.

Наиболее ожесточённый бой с моторизованными подразделениями третьей танковой дивизии Моделя произошёл 12 июля 1941 года. Враг, сконцентрировав крупные силы танков и пехоты, поддерживаемые артиллерией и авиацией, атаковал позицию защитников города, рассчитывая прорваться к Могилёву.

 Бой продолжался четырнадцать часов; артиллерийский обстрел чередовался с танковыми атаками. Воины 388-го стрелкового полка при поддержке 340-го артиллерийского полка, мужественно сражаясь, подбили и сожгли за день, тридцать девять вражеских танков. Буйничское поле превратилось в кладбище разбитой техники.

Бои продолжались до 22 июля 1941 года. Было уничтожено несколько тысяч фашистских солдат и офицеров. Большинство бойцов Красной Армии и командир 388-го полка, полковник Семён Фёдорович Кутепов – прототип собирательного образа комбрига Серпилина в романе К. Симонова «Живые и мёртвые», в этом сражении погибли.
 
 Писатель Константин Симонов, в то время военный корреспондент газеты «Известия», 12-14-го июля 1941 года, побывал на месте сражения. Это было одно из первых его заданий на линии фронта. Вместе с напарником, фотографом Павлом Трошкиным, им был подготовлен репортаж, опубликованный в газете «Известия» 20-го июля 1941 года. Снятая фотокорреспондентом Трошкиным панорама подбитых танков была лучшей агитацией за то, что фашистов можно успешно бить.
 
Впоследствии Симонов рассказал о героической борьбе защитников Могилёва в очерке «Горячий снег», трилогии «Живые и мёртвые», других произведениях.

 Константин Симонов вспоминал: «Одному человеку этот, мирный теперь пейзаж, ничего не говорит, а, для других – это поле боя…
 Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако и у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, – вот это поле под Могилёвом, где я впервые, в июле 1941 года видел, как наши в течение одного дня подбили и сожгли тридцать девять немецких танков».

Константин Симонов умер 28 августа 1979 года. Через год, 25 ноября 1980 года, на Буйничском поле, состоялось открытие мемориального знака К.М. Симонову.
 
 Согласно завещанию, прах писателя, был развеян над Буйничским полем. На этом месте установлен памятный знак – камень-валун, на котором высечено известное факсимиле – «Константин Симонов». С тыльной стороны камня – строки:

К.М. Симонов
1915 – 1979
Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года
и завещал развеять здесь свой прах

Камень был выбран родными Симонова Константина Михайловича на территории республиканского музея валунов, а белорусский писатель Алесь Адамович организовал его доставку из Минска в Могилёв.

Спустя пятнадцать лет, 9 Мая 1995 года, на месте героических боёв, был открыт мемориальный комплекс доблестным защитникам города Могилёва.  Автор проекта – Владимир Чаленко. Архитекторы – Владимир Васильевич Чаленко и Олег Петрович Барановский.

Двадцатисемиметровая часовня из красного кирпича, построенная в стиле православной архитектуры, символизирует величие воинского духа. На внутренних стенах часовни, облицованных светлым мрамором, среди фресок, расположены четыре памятные доски из мрамора с именами воинов и ополченцев, оборонявших Могилёв.
Под каплицей – склеп, предназначенный для торжественного перезахоронения останков погибших воинов Красной Армии, которые регулярно обнаруживают поисковики военных погребений на полях боёв в окрестностях Могилёва.
 
На территории Буйничского поля расположены образцы боевого вооружения и техники периода войны; справа от часовни – остатки частично сохранившегося противотанкового рва.

Неподалёку от каплицы находится небольшой искусственный водоём – «Озеро слёз». Он символизирует слёзы всех матерей, которые потеряли своих детей в годы войны. Посреди озера расположен маленький остров, соединённый с сушей двумя мостиками.

Над площадкой с гербом Могилёва расположен маятник Фуко – устройство, используемое для экспериментальной демонстрации суточного вращения Земли. Это – символ вечной памяти о воинах, погибших на поле брани.
 
Признаться, долгое время в моём сознании К. Симонов присутствовал только, как поэт, автор стихов «Жди меня», «Открытое письмо» и «Песни военных корреспондентов».
 
После смерти родителей, разбирая документы и бумаги, в отдельной папке я обнаружила вырезки из газет, короткие записи мамы и пометки в тексте, сделанные рукой отца. Детально изучила газетные вырезки: ведь, что-то в них, заинтересовавшее родителей, оставлено на долгосрочное хранение.
 
Моё внимание привлёк четырёхстраничный лист «Недели», иллюстрированного еженедельного воскресного приложения к газете «Известия», которое издавалось в СССР-России, с марта 1960 года по май 1995 года.

По давно сформированной у меня дурной привычке, бегло просмотрев первую страницу периодического издания (в данном случае, роль «первой», играла седьмая страница номера сорок семь газеты за 1979 год), механически перевернула вкладыш. Скверная манера имела под собой весьма примитивную основу: как правило, на последней странице советских периодических изданий, публиковались фельетоны, миниатюры, забавные житейские истории.

На десятой странице «Недели», в рубрике «е-2 е-4», была опубликована статья Виктора Васильева «О сладкий жребий наш!» об отборе претендентов на первенство мира по шахматам, прошедшей в Гааге, месторасположении штаб-квартиры Международной шахматной федерации.
 
— Всё – понятно! – решила я. «Папа – превосходный шахматист, неоднократно занимал призовые места в районных и областных соревнованиях. А, в публикации, автор проанализировал шансы на победу известных советских гроссмейстеров! Вот папа и сохранил газету, чтобы сравнить потом прогнозы специалиста и реальные результаты чемпионата мира!»

Придя к такому умозаключению, я вспомнила, как отец учил нас, детей, правилам этой древнейшей интеллектуальной игры. Самой способной ученицей оказалась сестра Татьяна; она до сих пор прекрасно играет в шахматы. Мои же навыки древнеиндийской игры, без повторения пройденного, утрачивались и, постепенно приобрели «мастерство», близкое к содержанию цитаты из фильма «Джентльмены удачи» режиссёра Александра Серого: «Лошадью ходи, век воли не видать!»

 Рассуждая подобным образом, я раскрыла газету, весь разворот которой был посвящён письмам Константина Симонова. Они были написаны в послевоенные годы и адресованы советским партийным и государственным деятелям, народным артистам, рабочим и колхозникам. Их объединяло одно – неравнодушие писателя к человеческим судьбам.
 
 Некоторые строки писем Симонова были подчёркнуты красным карандашом: это папа внимательно изучал письма. Мама никогда не оставляла пометок в прочитанном материале: у неё была великолепная память. Наизусть читала нам, детям, поэмы Николая Некрасова и Александра Пушкина, стихотворения Сергея Есенина, Константина Симонова и Фёдора Тютчева.
 
Интерес моих родителей к творчеству Константина Симонова побудил меня перечитать отдельные произведения писателя. В подростковом возрасте, на который пришлось моё первое знакомство с прозой К. Симонова, я не смогла по достоинству оценить всей масштабности его многогранного таланта.
 
Я перечитала трилогию «Живые и мёртвые» и дневник писателя «Разные дни войны» построчно, а не «по диагонали», как в отрочестве.

В моём сознании всё стало на свои места: и причины глубочайшего уважения моего отца к личности Константина Симонова, и мамина любовь к его творчеству.

 При жизни выдающегося литератора К. Симонова, летом 1977 года, во время прохождения врачебной практики студентами Витебского мединститута, мемориала ещё не было.

 Буйничское поле, ныне известное всему миру, было всего лишь окрестностями города Могилёва – областного центра Белорусской Советской Социалистической Республики…