Змеёныш

       Он  вошел в раздевалку тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. Однако все одновременно заметили его. Он был мужчиной средних лет небольшого роста, сутулый, с по-детски запуганным лицом и торчащими в разные стороны волосами. Боязливо озираясь, он прокрался на скамейку, одиноко стоящую в дальнем углу и, осторожно сел на нее. Увидев, что все внимание сосредоточено на нём, он скромно опустил глаза, немного покраснев при этом, а затем тихо произнёс:

- Здравствуйте, я с вами буду работать.

      Все засмеялись:  -  Он будет с нами работать?! Ха-ха!

- Что это еще за чучело? – спросил чей-то голос.

- Да это, видно, интеллигентишко какой-то! – ответили ему.


- Как ты попала сюда, красавица? Ты хоть пилу-то в глаза видела?
 
         Мужичок сидел, глядя на бригаду деревообработчиков, в которой ему предстояло работать, испуганными глазами готовыми заплакать в любой момент, и постепенно всё больше и больше вжимался в угол, в котором он сидел.

- Ну, хватит! – раздался вдруг чей-то громовой голос.

      С одной из скамеек поднялся здоровенный мужчина, лет сорока пяти, судя по выправке и походке, бывший военный, скорее всего даже моряк. От него веяло силой и простотой. - Ну что взъелись?! Человеку даже представиться не даёте!

      И подойдя к мужичонке, протянул ему свою большую руку: - Александр!

- Тима… Тимофей, -  поправившись, представился новенький.

- Тима, ха-ха. Её зовут Тима,-  раздался смех со всех концов раздевалки.

- Тихо! -  вдруг рявкнул Александр. - Если хоть кто-нибудь его обидит или заденет как,– в бараний рог скручу, разбираться не стану.


- Больно надо! Отрываешься  ты, Петрович от коллектива, погоди, сам первый прибежишь от своей Тимы. - вся компания бурно засмеялась. Александр побагровел, кулаки его мгновенно сжались и начали медленно подниматься.

                * * *

- Саша, подождите, постойте. – кричал, догоняя, его новый рабочий.

Ну вот, только этого не хватало, что он ко мне привязался, -  подумал, про себя Александр.

- Что тебе?

Маленький человек резко остановился, скромно опустил глаза и произнес:

- Я очень благодарен вам за то, что вы для меня сделали, и если это возможно, то я был бы очень рад  угостить вас выпивкой.

Как говорит вычурно: - Ну, валяй. – Равнодушным тоном сказал Александр, но при этом глаза его загорелись и приятная дрожь пробежала по спине.

- Тогда пойдемте, я тут за углом видел уютный бар, надеюсь, он вам понравится.

- Ну, пошли, пошли, - вот чудак какой, ну да ладно, мне понравиться, мне точно понравится, - усмехнулся про себя Александр.

- Вот, пожалуйста, проходите, - Тимофей широко открыл дверь, пропуская вперед своего спасителя.

- Тьфу ты, черт, я тебе что баба? Сам иди! – и, подтолкнув Тиму вперед, герой зашел следом.

Затем, сев за один из столиков, хрипло произнес: - Ну, возьми что-нибудь, а то что-то в горле пересохло… Кха…

- Вам какого пива?
-
- А водки ты разве не возьмешь, просто… Что на одно пиво деньги переводить.

- Ну конечно, сейчас, как Вам будет угодно. – И маленький человек поспешил по направлению к стойке бара.


- Александр остался ждать, что-то внутри его медленно ворочалось, нетерпеливо щекотало, причиняя страдание, которое с каждой секундой становилось все более невыносимым. Это было желание, даже скорее требование. Кто-то внутри рвал и метал в предчувствии близкой алкогольной жертвы, только взамен на нее он согласился бы отпустить на время своего хозяина.

- Все-таки это не я, - думал Петрович – Не я хочу выпить, это все он, он меня мучает, змеёныш, сын зеленого змия. Я сам его воспитал, пригрел… Эх, надо бы бросить пить, все завтра же завязываю с этим делом, пойду закодируюсь, баста! Моряки не сдаются! А, сейчас я все-таки выпью, да. Я хочу…

- Вот, пожалуйста. – Тимин голос прервал мысли Александра, перед глазами которого медленно опустились на стол две кружки пива и стакан водки.

- Сейчас я принесу еще сосисок, подождите немного.


Только он отошел, Петрович тут же схватился за стакан с водкой и тремя большими глотками отхлебнул больше половины его содержимого, затем, поморщившись, отпил пива и в блаженстве откинулся на спинку стула и левой рукой, достав папиросу, стал медленно мять ее пальцами.

Тима тихо сел на свой стул, поставив на стол две тарелки.

- Что сидишь, пей!

- А, ну да. – И маленький человек подвинул к себе одну кружку.


- Кто так пьет? Ты мужик или нет?  - грозно произнес Петрович и поставил водку рядом с Тимофеем.

- Нет, простите, я не пью, смутился Тима.


- Как это не пью, пей давай! Сам меня позвал, а теперь и выпить со мной не хочет.

- Я позвал Вас, чтобы отблагодарить, и намерения мои были целиком благожелательные, но извините, я не привык нарушать свои принципы. Никогда! – последнее слово он сказал взвизгивая.


Александр смутился, он не ожидал подобного сильного поступка от этого маленького человека. Немного задумался и затем вдруг резко протянул Тиме свою большую руку.

– Молодец, уважаю тебя, ты настоящий мужик. А у меня нет никакой силы воли, я баба, вместе с этими словами он взял стакан и залпом допил остававшуюся там водку и, поморщившись, добавил. – Я тряпка.

-  Ну что Вы, Александр, не Ваша в том вина. Просто Вы не познали то, что познал я, не до конца оценили то, что у вас есть и может быть, и мне будет очень приятно помочь Вам. Скажите, Саша, у Вас есть кто-нибудь, кто  Вас любит?

- Нет, да и откуда, с моим-то характером. Меня большинство боятся.

Петрович тяжело вздохнул: - Семья…Нет…Вернее была, сейчас нет… - Он поднял пиво и допил его. Слушай, возьми еще пива и водки, если можешь, ладно? – и заглянул своими грустным глазами в Тимины, которые больше не были испуганными, а скорее, наоборот, в них все более проявлялась властная черта, просыпалось чувство собственного превосходства.

Через несколько минут Тимофей вернулся и поставил перед Александром еще стакан водки и кружку пива. Петрович отвлекся от сосисок, которые без особого интереса, гонял по тарелке, и тихо заговорил:

-  У меня есть жена и сын Мишутка, которому шесть лет, но я уже давно не живу с ними, хотя мы с женой даже не в разводе. Они любят меня, а я же не знаю вправе ли я к ним также относиться. Я ушел от них полтора года назад, просто не мог больше их мучить, приходя каждый раз домой в очень пьяном состоянии, иногда даже поколачивал их. Как-то раз я решил, что не должен больше так издеваться над своей семьей и понял – надо уйти из дома и вернуться только тогда, когда я буду уверен в себе и их счастье со мной. Но у меня ничего не получается…

Он свою уронил голову на руки, неподвижно лежащие на столе, и нервная дрожь пробежала по его телу.

- Я знаю, что тебе не хватает, - ты не умеешь любить по-настоящему. Многие думают, что они любят, но это всего лишь иллюзия, ведь любить это целое искусство, это не обычное чувство, а скорее что-то нереальное, неземное, то, что нельзя поставить ни с чем из существующего  на этой планете в один ряд, оно возвышается на недосягаемой высоте над всеми нами и не каждому дано достать до него. Но если кому-то это удается, то он начинает испытывать все чувства намного острее, чем раньше, они приобретают для него особый более глубокий смысл, человек становится мягче, его обычный эгоизм становится обширнее, ведь теперь главное для него не Я а МЫ. Навязчивое подсознание, которое так легко сбивало раньше с пути истинного, теперь оказывается бессильным перед новой силой, имя которой  –  любовь, и именно в это время человек способен, как нельзя лучше, изменить себя и свою жизнь. На самом деле, любовь есть в каждом человеке, надо просто обнаружить ее в себе… Я помогу тебе в этом, и у тебя все получится. – Тимина рука медленно проплыла по шее Александра и, скользнув под рубашку, начала осторожно гладить ему спину. – Подними голову, посмотри на меня. – Вдруг резко сказал Тимофей.

Петрович медленно, с трудом оторвал, свою тяжелую от спиртного, голову со стола и удивленно посмотрел на этого маленького человека, который вдруг будто стал расти на его глазах.

- Обними меня, - продолжал Тимофей, обними и поцелуй, начни с меня, если у тебя это получится, то тогда у тебя получиться все. Посмотри на меня и скажи: - Я люблю тебя! Ну же! – Тимины глаза нетерпеливо смотрели на Александра. Петрович пробовал от них укрыться, но они пронзали его со всех сторон и подчиняли своей воле.

Он чувствовал себя маленьким и ничтожным, ему хотелось укрыться, забиться в угол и сидеть там, свернувшись калачиком. Он вспомнил свою семью: жену, сына.… Посмотрел на Тимофея, тот вальяжно восседал на стуле и курил, свысока смотря на Александра.

- Ну, так что! Тебе дорога твоя семья?

- А, ты мне обещаешь? – умоляюще спросил Петрович.


- Поверь мне!

Александр кинулся к Тимофею, заключив его маленькое тельце в своих огромных руках.

- Я тебя никогда не забуду, мое слово закон, - и горячо поцеловал Тимину щеку, - Ты мне братом будешь, учи, что надо делать.

Тимофей провел рукой по его дрожащим кудрям и сказал:

- Выпей еще, я тебе все скажу.


                * * *

Он тяжело открыл глаза, посмотрел на потолок, который своей белизной обжег ему их так, что они закрылись сами собой от боли. Страшно болела голова, он не чувствовал своего тела, тишина ужасно звенела у него в ушах, несмотря на это, какое-то странное радостное чувство пробивалось наружу. Он начал вспоминать о том, что было вчера.… Вспомнил новенького, как они с ним вдвоем сидели в баре – тот обещал помочь вернуться в семью. Александр еще раз открыл глаза и, щурясь, снова посмотрел на потолок: “что было дальше? Хотя это не мой дом, в своей комнате в общежитии я знаю каждую трещинку, неужели получилось, и я в своем прошлом доме с женой”. - Радостная мысль озарила его сознание, и он блаженно закрыл глаза: “Сейчас я повернусь на бок, и там лежит моя жена, да я чувствую ее, приятное тепло, исходящее от ее мягкого и родного тела, как я нестерпимо рад ее увидеть, я, наверное, хотя нет, я точно очень люблю свою жену, свою половинку. Да, скорее всего, получилось, ведь иначе я не был бы так счастлив. Теперь мы будем вместе всегда, будем в любви растить нашего сынишку, я никогда больше не сделаю им больно”.

Петрович осторожно повернулся на правый бок и приоткрыл глаза – там была стена. Он озорно улыбнулся, ему нравилась эта игра. Затем, опять закрыв глаза, повернулся на другой бок и, еще раз улыбнувшись, открыл их…

… Это был Тима.

Петрович резко вскочил с кровати, поскользнувшись на чем-то скользком, и увидел, что полностью раздет, быстро натянул трусы и принялся трясти это маленькое скрюченное тельце.

Тело вздрогнуло и потянулось.

- А, это ты любимый, как спалось?
-
Александр побледнел, холодный пот резко покатился по позвоночнику:

- Ты меня обманул! Где моя жена? Что я здесь делаю? Говори быстро!

Все тело его бешено тряслось.

- Я тебя не обманул, - спокойно, улыбаясь, заговорил Тимофей. – Ты смог полюбить, ты любил меня всю ночь, называя, при этом, ласково Аленкой. Так, что моя совесть чиста. Я сделал то, что обещал, помог тебе полюбить.

- Ах ты, змеёныш! – кулак Александра, со страшной силой, ударился об маленькую голову, которая, как резиновый мячик, отлетела на подушку. Красная струйка из носа ручейком побежала по белой наволочке.

Петрович закрыл лицо руками и выбежал из комнаты, оставив неподвижное тело своего учителя. В коридоре он наткнулся на свою куртку, лежавшую на полу, и, запустив руку в карман, обнаружил пачку папирос, там оставалась последняя штука, вытащив ее дрожащими руками он шатаясь пошел на кухню, где, наконец, закурив, тихо сполз по стенке и без сил сел на пол.

- Сукин сын! Обманул как щенка, просто использовал меня. Я не могу это так оставить.

Глаза его, безысходно смотрели куда-то вдаль. Он увидел свою жену, ее мягкое теплое тело, в которое ему так захотелось погрузиться, спрятаться в нем от всего от всех. Своего сынишку, беззащитного, маленького, тихо спящего у себя на кроватке.

Александр заплакал: - Я брошу пить. Я буду их любить. Они меня тоже.
Но вдруг слезы резко высохли у него в глазах, даже не успев выскользнуть из них. Лицо наполнилось мрачной решимостью. Он встал, подошел к кухонному столу и открыл верхний ящик, там лежали ножи.

- Но сначала я убью его…