Терменвокс русской литературы

  «То с перил, то с кафедры […] в вечном сопроводительном танце сюртучных фалд (пиджачных? все равно — сюртучных!), старинный, изящный, изысканный, птичий — смесь магистра с фокусником, в двойном, тройном, четвертном танце: смыслов, слов, сюртучных ласточкиных фалд, ног, — о, не ног! — всего тела, всей второй души, еще-души своего тела, с отдельной жизнью своей дирижерской спины, за которой — в два крыла, в две восходящих лестницы оркестр бесплотных духов…»
   Так писала в “Пленном духе” Марина Цветаева о выступающем с лекцией Андрее Белом. Удивительно точно уловила она  и передала нам образ гениального поэта  со-временника.
   Похожее  впечатление оставил он и в воображении художницы Елизаветы Кругликовой. Доныне “силуэт”, выполненный Кругликовой, воспроизводят и печатают, пожалуй, чаще других портретов.
   Воспроизвожу и я.
   Но кто - на втором снимке? Кто, с первого взгляда, так похож на Андрея Белого? С той же “дирижёрской спиной” и летающими руками.
   Это ещё один наш русский гений - изобретатель Лев Термен.  Руками выхватывает он из-за спины “оркестр бесплотных духов” и заставляет звучать, - Лев Сергеевич демонстрирует первый в мире электромузыкальный инструмент - терменвокс.
    Судьба Термена удивительна, как удивительны и его изобретения: помимо “терменвокса”, на котором  пытался научить В.И.Ленина играть “Жаворонка” М. Глинки, он изобрёл звуковую охранную сигнализацию, которую тут же установили в Кремле; ещё до Зворыкина придумал “дальновизор” - устройство передачи изображений на расстоянии (прообраз телевизора), и с  помощью сего устройства К.Е.Ворошилов, сидя в кабинете, мог наблюдать, кто передвигается по кремлёвскому двору.
   Уместно вспомнить и переполох  в службе безопасности США, который вызвал мяч  Чемпионата мира по футболу, подаренный Путиным в 2018 году Трампу. Американцы сразу вспомнили “красивую Печать”,  выполненную из ценных пород дерева и подаренную советскими пионерами послу США Авереллу Гарриману, -  он повесил её над своим столом. Без малого восемь лет,  встроенный в неё “жучок” передавал  разговоры из кабинета посла на Лубянку, и если бы не предатель-перебежчик, - кто знает! - сколько бы времени  висела “печать из ценных пород дерева” в Американском посольстве в Москве. Уникальный “жучок” - очередное изобретение Льва Сергеевича Термена, которое он придумал, отсиживая срок в Кучинской шарашке...
   Но вернёмся к нашим фотографиям, вернёмся к началу 20-х годов прошлого века.
  Оба  героя были очень “музыкальными” людьми - Борис Николаевич (Андрей Белый) прекрасно играл на фортепьяно, а Лев Сергеевич даже закончил Петроградскую консерваторию по классу виолончели; учились они и на естественных факультетах - Борис Николаевич в Московском университете, а Лев Сергеевич - в Петроградском. не знаю были ли они знакомы друг с другом,  скорее всего - нет, но уверенность в том, что они  непостижимым образом похожи,  меня не покидает. Похожи - гениальностью!
  В России в эти годы -
                Черный вечер.
                Белый снег.
                Ветер, ветер!
                На ногах не стоит человек.
                Ветер, ветер —
                На всем Божьем свете!  -
 ветер Революции и её страшная музыка, которую призывал слушать Александр Блок.
  Физик Лев Термен в лаборатории Иоффе изучает диэлектрическую постоянную газов. Он замечает интересное явление: если поместить между металлическими пластинами газ, или воздух(ветер), и менять тем, или иным способом ёмкость такого конденсатора, то меняется и частота электрических колебаний всего колебательного контура, и, если эта частота находится в слуховом диапазоне, то её можно слышать! Так, манипулируя руками возле металлических пластин кондесатора, колебательный контур можно “заставить” воспроизводить любую ноту. Тогда в  руках Льва Сергеевича родился новый инструмент. Электро-инструмент. Терменвокс.
       А поэт Андрей Белый в эти же годы исследует происхождение звуков человеческого голоса. Он пишет поэму о звуке “Глоссолалия”.
       Вот отрывок: “Всё движение языка в нашей полости рта — жест безрукой танцовщицы, завивающей воздух, как газовый, пляшущий шарф; разлетаяся в стороны, концы шарфа щекочут гортань; и — раздается сухое, воздушное, быстрое «h», произносимое, как русское «xa»; жест раскинутых рук (вверх и в сторону) — «h».
Жесты рук отражают все жесты безрукой танцовщицы, пляшущей в мрачной темнице: под сводами нёба; безрукую мимику отражает движение рук; те движения — гиганты огромного мира, незримого звуку; так язык из пещеры своей управляет громадою, телом; и тело рисует нам жесты; и бури смысла — под ними.
Звуки — древние жесты в тысячелетиях смысла; в тысячелетиях моего грядущего бытия пропоет мне космической мыслью рука. Жесты — юные звуки еще не сложившихся мыслей, заложенных в теле моем; во всем теле моем произойдет то же самое с течением времени то, что происходит пока в одном месте тела: под лобной костью.”
Думается мне, что слушать с кафедры лекцию Андрея Белого о звуке, о поэзии, о “безрукой тацовщице” в голодном и холодном Петрограде - ветер, ветер! - было не таким ли же чудом, как и космические звуки терменвокса.
Потрясённая публика заворожённо внимала обоим.
Позднее, в 30-е годы, Лев Термен, живя уже в Америке,  создаёт «терпситон» – инструмент, предполагающий звукоизвлечение и световой перфоманс в процессе танца. Зазвучала таким образом “безрукая танцовщица” и  у Льва Сергеевича!
       Главный герой в  последнем романе Андрея Белого “Москва”, - над ним писатель работал в Кучине,  - профессор математики Иван Иванович Коробкин, открывший необыкновенную формулу. В перепетиях его судьбы - безусловно трагичной! - угадывается в некоторой степени судьба Льва Сергеевича Термена. Я не  утверждаю, конечно, что это конкретно его судьба - нет! Но образ “коробкиных” в новой России, которых режим рассадил по “шарашкам”, писатель предсказал верно. Вспомним  судьбы , к примеру, - “русского Леонардо”  Павла Флоренского,  Александра Чижевского. Кстати, последний  тоже сидел в Кучинской “шарашке”...
   Лев Сергеевич Термен(1896 - 1993) прожил, в отличие от Андрея Белого(1880 - 1934), долгую жизнь - 97 лет!
   В конце  жизни небольшую лабораторию учёного на Ломоносовском проспекте разгромили неизвестные, уничтожили приборы, инструменты и часть архива. Злоумышленников не нашли.
   В России опять - ветер!ветер! - царили лихие девяностые,  и разгром лаборатории, сдаётся мне, мало чем отличался от разгрома кабинета профессора Коробкина, описанного Андреем Белым в романе “Москва”.
   Гений, учёный, чудак  - ровесник века двадцатого -  вступил в 1991 году в Коммунистическую партию, которая вскоре закономерно развалилась, а на вопрос - зачем? Отвечал: “Да я Ленину обещал…”
   А может быть чуял за собой вину, что так и не научил  Владимира Ильича играть “Жаворонка” М. Глинки на терменвоксе.
   Русская душа - загадка, даже если она и с французскими корнями.
               
                Кучино, ноябрь, 2020