Красные рассветы. 20

  Паровоз, выпуская клубы чёрного дыма, наползал на станцию Шохино своей огромной массой. Стальная махина тяжело шипя и отдуваясь неспешно прокатилась по рельсам и остановилась у первой платформы. Жуков и представитель реввоенсовета Мазуров проследовали ко второму вагону, следующему за почтовым. По ступеням сошли пассажиры, один из которых выделялся из толпы своей осанкой и военной выправкой. Жуков и Мазуров тут же направились к нему, с улыбками на лицах протягивая ему руки для приветствия.
- Наконец-то, товарищ Калганов, дождались вас, - похлопывая по плечу прибывшего, радостно восклицал Мазуров.
- Вольский уже на месте? - спросил Калганов, рассматривая с любопытством встречающих его товарищей. - И Каретников тоже прибыл из Киева?
- Да, все уже приехали, только вас ждали, - ответил ему Жуков.
- Очень хорошо, поедемте сразу в ваш штаб, нужно скоординировать всю работу на местах, - Калганов быстро спустился с платформы и направился вслед за Жуковым и Мазуровым к стоявшему рядом с вокзалом автомобилю.
- Устройтесь сперва, мы вам тут хорошую квартиру подыскали, - посоветовал Мазуров. - С дороги отдохните...
- Нет, сразу в штаб, - приказал Калганов. - Обстановка очень тревожная, товарищи, несмотря на победы Фрунзе на Юге тут мы с вами расслабляться не должны на местах. Я сейчас в штабе объясню обстановку и посмотрим, какие меры можно уже сейчас принять и какие силы задействовать.
  Машина понеслась на спуск к лесной дороге, чтобы срезать путь до Ровенок и вскоре скрылась за высокими соснами.

  В штабе войск первой бригады при координационном совете народ спешно собирался в актовом зале. После приезда товарищей с Калгановым во главе, спешно начали совещание с привлечением работников ЧК и сотрудников штаба левых эсеров. Калганов вышел на трибуну и все в зале успокоились, разговоры затихли, умолкли рядовые споры по углам.
- Товарищи, я прибыл сюда, чтобы принять участие в работе координационного совета на местах. Целью поездки на данный момент были крупные города, Воронеж, Курск, Орёл, но здесь я остановился не случайно, как уполномоченный из Москвы по просьбе Феликса Эдмундовича Дзержинского, - Калганов говорил спокойным голосом, твёрдо и уверенно. - Ваш Ровенский уезд входит к кольцо внешнего тылового обвода. Если, вдруг, так случиться, что Врангелевцы рискнут прорваться с фронта в глубь страны, первом делом они натолкнуться на оборону вашего кольца. Но я думаю, что крупными силами они уже не прорвутся, а вот мелкие разрозненные отряды соединить в полки, они ещё могут, как это ни печально. Но то, что кажется невероятным, на самом деле и представляет настоящую угрозу безопасности тылов. Есть сведения, что с Юга уже подходят казачьи подразделения для устройства в центре страны мятежа. А теперь я доложу вам основные положения по пунктам, с которыми вы ещё можете быть не знакомы. К началу этого двадцатого года наша Красная Армия одержала решающую победу над объединёнными силами Антанты и внутренней контрреволюцией. В ноябре 1919 Красная Армия покончила с Юденичем. Угроза, нависшая над Петроградом, колыбелью революции, была устранена. В январе этого года ликвидированы под Красноярском остатки Колчаковской армии. 7 марта наши отряды вступили в Иркутск. Сибирь очищена от колчаковцев и интервентов. В феврале этого года было покончено с белогвардейским режимом Миллера, генерал-губернатора Северной области. Одновременно с этим наши войска очистили от остатков деникинцев Украину, а к марту - и Северный Кавказ. Так вот, Деникин, в поисках своего спасения, образовал новую "южнорусскую власть" по указанию генерала Хольмана - главы английской миссии при деникинском штабе. Деникин в своей декларации от 5 февраля этого года обещает от южнорусского правительства демократическую государственность и проведение экономических и социальных реформ в интересах народа, и прежде всего трудящихся крестьян, казаков и рабочих. Председателем совета министров Деникин назначил бывшего председателя "Особого совещания" Мельникова, министром землеустройства и земледелия - казачьего деятеля Агеева. Но, как вы знаете, всё это было тщетно, народ Деникина не поддержал и он 22 марта этого двадцатого года передал командование "вооружёнными силами России" генералу барону Врангелю и уехал за границу. Но он успел создать костяк "Южной группировки", которая ведёт подрывную деятельность в нашем тылу. За оборонительный обвод внешнего кольца сейчас пытаются прорваться с Южного фронта некоторые казачьи генералы со своими полками и сотнями. Их успевают перехватить уже на подступах к оборонительному кольцу, но в последнее время замечено тыловое движение со стороны белгородского укрепрайона и, так как ликвидированы не все вражеские центры и группировки, стоит обратить внимание на их заговорческую деятельность и мобилизовать все силы в тылу. Меня направляют для переговоров с генералом Фёдоровым из так называемого "Тактического центра" о котором мы сегодня в узком кругу товарищей будем вести разговор, а наша с вами сейчас задача учесть всё наличие кадров на местах и возможностей их использования в случае чрезвычайной ситуации.
  После общего совещания в координационном штабе, Калганов уединился в кабинете особого уполномоченного с товарищами Жуковым, Мазуровым и приехавшим к концу заседания Каретниковым, бывшем членом адвокатской коллегии Санкт-Петербурга ещё при царской России, грамотного и образованного юриста и следователя. Он сидел за столом, постукивая карандашом по столешнице и тихим, ровным голосом говорил:
- В августе этого года мне довелось присутствовать на последнем этапе расследования дела "Тактического центра". Это дело закончено и многих участников преступлений, совершённых в 1918 - 1919 годах, освободили по амнистии, в том числе полковника Самарина который теперь угрожает нашим тылам, не смотря на данное им слово не выступать против советской власти. Я не знаю, умеет ли этот человек вести переговоры, или он ущербный на язык, но попробовать стоит, тем более, что он и Калганов, когда-то вместе начинали воинскую службу, но теперь оказались по разную сторону баррикад, - все посмотрели на Калганова. - Я предлагаю ему в первую очередь встретиться именно с этим полковником, у которого сегодня в руках сосредоточены многочисленные войска служившие верой и правдой царю-батюшке. А у нас здесь под носом по последним данным нашей агентуры существует подпольный центр, который объединяет "Союз возрождения" с "Советом общественных деятелей" и я уверен, что с вашим бухгалтером Зиминым, - Каретников посмотрел на Жукова, - расправились именно его участники.
- Нам бы хотелось, раз вы уже приехали в наш город, чтобы вы, товарищ Каретников, помогли нам в поиске их агента, который работает в рядах сотрудников ЧК. Мы уже точно это установили, что этот человек скрывается под личиной нашей организации, - с просьбой обратился Жуков к опытному юристу. - Но сами пока должных навыков в таком деле не имеем.
- Не сыскари значит? Ай, как скверно! - Каретников улыбнулся и развёл руками.
- Понимаю вашу иронию, но подозревать всех и каждого не приучены, тем более что с 17 февраля этого года постановлением ВЦИК и СНК применение высшей меры наказания, расстрела, было отменено.
- И агенты, как вы полагаете, совсем распоясались, - добавил Каретников. - Что же, мне нужны все ваши материалы с этим преступлением связанные, а я попробую извлечь из этого рациональное зерно. Ну, а теперь приступим к делу, товарищи, ради которого мы сегодня тут с вами и собрались, к делу о переговорах с казачьими полковниками и по мерам принимаемым на местах для отпора их возможному наступлению. Давайте обсудим сложившуюся ситуацию и слабые места нашей обороны...

  Слободка к тому моменту уже была занята заговорщиками из "Союза возрождения". Вместе с амнистированными после судебного процесса в Москве, их приказано было не трогать до особого распоряжения. К ним присоединились и некоторые белогвардейские части, бежавшие из под удара большевиков под Киевом и Одессой. В усадьбе Поляковых была своего рода штаб-квартира с подпольным центром, который возглавлял штабс-капитан Сурин. Так как недавно к ним присоединились верные люди из Ровенок, Георгий Степанович со своей бандой, жить стало совсем весело. Монастырский скит и местные крестьяне их хорошо обеспечивали провизией на фоне общего голода в стране. Сегодня на подпольном заседании праздновали именины жены профессора Полякова, который изрядно принял на грудь и молол весь вечер чепуху. Его жена сидела рядом с Георгом и принимала от него знаки внимания.

  Поручик Маслеев посмотрел в споре об идее всеобщего равенства на рядового казачьего корпуса Лямина:
- Господа, я же не говорил, что так и должно принимать сию прописную истину, но в Писании сказано, что каждому своё... А Лямин тут целую теорию из этого вывел! Господа, я же не философ!..
- Вот тогда и помалкивайте, поручик, если вести нормальный диалог не умеете, да ещё на такие возвышенные темы, - оборвал его спорщик Лямин.
- Хватит уже тут вам, - гаркнул на них Георг, - давайте лучше поднимем бокалы за виновницу торжества Евдокию Викторовну! Ура! - и он, поднявшись, опрокинул в рот бокал вина.
  Со всех сторон захлопали и завизжали в радостной вакханалии. Веселье продолжалось ещё долго, пьяного супруга Полякова усадили за рояль, а Евдокия Викторовна уединилась в беседке яблоневого сада с Георгом.
- Дуня, что там монашка твоя не пришла ещё? Какие новости она принесла в прошлый раз? - спрашивал у женщины Георг.
- Про вас ничего, только сбора на войну касаемо. Последние гарнизонные спешно отправились отсюда на фронт, остались лишь небольшие отряды охранения, да и то в сёлах и городах, деревни и небольшие посёлки без охраны, лишь конными разъездами иногда посещаемы.
- Это добре, скоро начало и нужно знать как можно больше подробностей, скажи ей об этом, как в следующий раз придёт, а то Морозова к ней посылать снова опасно, его уже в прошлый раз в Глазунове заметили. А от учительши, тоже ничего? - он притянул к себе Полякову и посмотрел в её томные глаза.
- Тоже ничего... я сообщу, если что-то ценное будет, - и она не выдержала его взгляда, обхватила за шею и прижалась к его жёсткой щетине на щеках.

  В Глазунове в так называемом доме просвещения была учительская комната. Тут жила и преподавала бывшая ученица Смольного института, а ныне жена белоэмигранта Губарева Ариадна Михайловна. К ней на занятия стала ходить и Лена Вознесенская, её привела туда медсестра местного госпиталя Таня Бармина. Губарева читала интересные книжки своим маленьким, а так же взрослым ученикам, чем возможно помогая ликвидации неграмотности в этом селе. Кроме церковно-приходской школы в этой глуши на отшибе двух губерний, здесь никогда и не бывало другого учебного заведения.
- Я вот только два класса церковно-приходской окончил, у деда своего учился, - не без гордости сообщил полушёпотом, сидевший у окна Павлик.
  Он облизывал синий графитный карандаш и старательно выводил буквы на мятом листке, вырванном из блокнота Родько.
- Ты пишешь медленно, не умеешь? - спрашивала у него, сидевшая рядом с ним Лена.
- Почему, умею, и читаю хорошо, но... учительша жалуется, что почерк плохой. Вот и стараюсь подтянуться! - он хихикнул и зажал ладонью губы на строгий учительский взгляд.
  Когда уроки были окончены, выйдя на улицу Лена спросила у Павла:
- Тут есть ребятишки одетые не по-нашему, чёрненькие и повязанные красными косынками... Вон те девочки с узкими глазками, кто они? - она показала на двоих девочек, которые вместе взявшись за ручки спускались к оврагу и вскоре скрылись на лесной тропинке у покосившегося мостка через речку Иловайку.
- Это киргизы, поселение у них тут было в лесу когда-то но теперь осталось лишь несколько домов в охотничьем заводе. Я знаю одного охотника с женой, которую у нас в деревне кличут ведьмой, не иначе, и бабы её все боятся, - Павлик шмыгнул носом и посмотрел девчонкам вслед. - Вот и они оттудова, домой пошли. Тут в самую глушь ежели забраться, то наткнуться на них можно, если тропу знать, а так и не сыщешь, ежели и специально туда пойдёшь...
- А мне и не надо, - Лена быстро пошла на подъём в горку к госпиталю, в котором теперь жила вместе с другой обслугой. Павлик поспешил за ней.
  Когда уже подходили к приземистому бараку он спросил:
- Передал тебе Прохор от Пелагеи подарочек, одёжу к завтрашнему дню?
- Да, передал и сказал что его жена вместе с дочкой Катей в церковь пойдёт на службу и меня пригласил... А ты пойдёшь? - она остановилась и пристально на него посмотрела.
- Ага, пойду!.. С вами и пойду, можно? - как-то робко и с застенчивой улыбкой спросил он.
- Конечно, а что тебе разве запрещали туда ходить? - с удивлением спросила она.
- Нет, не запрещали... Ну, тогда до завтра, я за вами зайду, когда приеду с Новлянки. Меня командир отпустил до полудня! - и он радостно подпрыгнув на ходу, побежал к коновязи.

  Татьяна была в прачечной, когда в десятом часу дня к госпиталю подъехали двое конных из Ровенок. Анисимов и Нефтерев слезали с коней у крыльца барака, на встречу им уже выходил из своей каморки комиссар Родько.
- Приветствую нашу славную братию! - он протянул обоим руки и пригласил войти к нему.
- Вот, прислали проверить, всё ли у вас гладко. Намечаются какие-то переговоры с белоказаками, их части стоят тут в Слободке и приказано их не трогать пока, а то подойдут мужички из вербованных и много крови может пролиться, - сказал Анисимов, усаживаясь рядом с комиссаром.
- Верно, крови нам не нужно, а то ведь скоро войне конец, а мы тут устроим резню. Никому этого не надо теперь, да офицеры уже не те, что были два года назад, они ждут этих переговоров, чтобы выдвинуть свои условия. Но не надо забывать, что среди них есть настоящие палачи, и вот тут нашему руководству следует хорошенько подумать, кому доверить такую щекотливую миссию. Они могут поднять мятеж на местах в любой момент, но чего-то выжидают а это тревожный знак, - рассуждал Родько.
- Да, стоит почесать затылок, - проговорил Иван. - Ну, как у вас тут, порядок?
- Пока не жалуемся, я подготовил отчёт для вашей комиссии и для военных. Что в городе гарнизон небольшой?
- Какое там?! Все на фронте, а в городу стоят конные, как и у вас тут в виде охранного взвода, но теперь всех приказано мобилизовать, приехало высокое начальство с мандатами из Москвы от самого Дзержинского. Так что - не скучаем, - Иван выглянул в окно. - Я, можно, на минутку? - спросил он с улыбкой, завидев проходившую мимо Татьяну.
- Иди! - Родько тоже улыбнулся в ответ и стал разговаривать с Нефтеревым.

  Иван выскочил во двор и неожиданно подбежал к Барминой.
- Ой! - вскрикнула она и уронила таз с бельём в песок.
  Они оба бросились его собирать, наткнулись друг на друга лбами, после чего рассмеялись и поднялись оба во весь рост.
- Приехал?! - радостно спросила она, заглядывая Ивану в глаза.
- Да, вот не на долго, сегодня ещё в несколько поселений надо сгонять, - ответил он и посмотрел в окно, в котором торчала голова Славика.
- Любопытных здесь много, пошли на лужайку за дом, - предложил он и Таня, поставив на лавку таз, быстро скрылась из виду за углом бревенчатого барака вместе с Иваном.
  Они, оставшись наедине под тёмными вязами, обнялись и горячо расцеловались.
- Ванечка, родной ты мой, спасибо, не забыл! - Татьяна прижималась к нему всем телом и стянула с головы платок. - Когда ж теперь-то? - лукаво подмигнув, спросила она, поглядывая на старую ригу за сараем.
- Не время теперь, приеду как-нибудь и уединимся, - он снова заключил её к себе в жаркие объятия. - Какие новости тут?
- Никаких... Только лишь та, что девчонку мы подобрали в Новлянке на станции, а она из Ровенок от вас оказалась, и говорит, что тебя знает, мол, ты её когда-то в больничку местную доставил, и потому она только и выжила. Прям герой ты для неё стал, вспоминает тебя каждый день, я уж заревновала, - Татьяна говорила это с улыбкой, а вот у Ивана с лица она слетела в один миг.
- Как из Ровенок, как из больницы?! Ты что говоришь-то? Ведь ту девчонку мы в приют московский отправили ещё с неделю назад, - он встрепенулся и больно схватил Таню за локоть.
- Что ты на меня кидаешься? Леной её звать, правильно? И не смотри так, не выкрали мы её, она нам голодная на вокзале попалась, там её с поезда какая-то сводня сняла для притона. Но не подошла ей девчонка, видать, и она её там на станции и кинула, - Таня поправила кофту и с обидой отстранилась от Ивана.
- Вот это новость! - проговорил он. - И где она теперь?
- Тут живёт при госпитале и мне помогает.
- Где она, я хочу её видеть и поговорить, - он вскочил с бревна на котором они было присели.
- Не время ещё, они с братом твоим из церкви не пришли, на службе они...
- Что, как на службе?! - глаза Анисимова налились кровью. - Опять этот сучонок тут всех своей верой смущает, к деду её, значит, повёл, а вы все ушами хлопаете?! - Иван побежал во двор и у коновязи стал опускать стремена.
- Они не одни там, Пелагея с девчонкой Катей тоже с ними... Куда ты, заполошный? - но Иван уже не слушал её, он вскочил на коня и не доложившись Родько, ускакал в центр посёлка к стоявшему на возвышенности в берёзовой рощице храму во имя Живоначальной Троицы.

  Служба подходила к концу, всюду над куполами и за околицей раздавался малиновый трезвон колоколов. Монашки из ближнего скита вышли из храма первыми и, перекрестившись на золотые купола и возвышающийся над ними православный крест, тихонько пошли в сторону леса. День был солнечный с ярким голубым небом над пестреющими разнотравьем полями. В лесу уже осень тронула кроны деревьев своей радужной кистью и сочными красками наполнила всё пространство вокруг, которое расширилось от горизонта до горизонта и подёрнулось осенними белёсыми дымками и прелыми ароматами.
  Из церковного притвора продолжал выходить народ. Иван остановил коня рядом с церковной оградой и стал ждать. Вот и Пелагея вышла, ведя под руку шестилетнюю Катюшку в платочке с тоненькими торчавшими в разные стороны косичками. Девочка тёрла кулачками уставшие свои глазёнки после длительного стояния на службе и перебирала ножками, притопывая ими на ходу, они чуть подождали у ступенек и к ним вскоре спустились весёлые и улыбающиеся Павлик и Лена, одетая в длинную чёрную юбку тётки Пелагеи и повязанная косынкой в синий цветочек. Они вместе с Павликом перекрестились, как положено на храм, поклонились и подошли к Пелагее. Павлик поднял на руки уставшую Катеньку и они направились к выходу с церковного двора. Как только они ступили за ворота, тут же наскочили на злого, уперевшего руки в бока Ивана. Он стоял и не пропускал их вперёд, оглядывая Лену с головы до ног.
- Что же вы, барышня, порядка не знаете? - спросил он, взяв девочку за плечо. - Нужно было сразу доложиться, что вас в приют не довезли, прислать в Ровенки кого-нибудь, а то товарищ Жуков ждёт из Москвы о вас сведений, - начал он официально, строгим голосом. - А вы тут, дамочка, по церквям вместо этого расхаживаете, да ещё с этой контрой! - он готов был кинуться на брата и разорвать на нём одежду, а может быть и его самого.
 Павел оценил его состояние, он понял, что с Иваном лучше сейчас не шутить, а поэтому спокойно передал Пелагее в руки Катеньку, отодвинул рукой раскрасневшегося брата и прошёл к своей подводе, на которой приехал сюда из Новлянки. Он порылся в кошёве, достал со дна из под соломы кнут и вернулся к Ивану обратно.
- На, бей! - Павлик на глазах у изумлённых Пелагеи и Лены, протянул в руки брата этот строгий предмет. - Ну, что же ты не берёшь? Ударь меня, ну!.. Или при женщинах стыдно?
  Так они и стояли друг против друга, пока Лена не прильнула к Павлику и не обхватила его за талию, испуганно взглянув на Ивана.
- Дядя Иван, ты чего это?! - робко спросила она и подняла глаза на Павла, который беззлобно рассматривал Ивана с налитыми кровью глазами.
- Ну, что робеешь? - Павлик продолжал спокойно стоять перед Иваном, протягивая ему кнут. - А раз сробел, так и нечего было затевать, а то приехал тут, только себя позорить. Стыдно перед людями-то!
  И тут Иван в своей неистовой злобе выхватил кнут из рук брата и отбросил его подальше от себя, снова окинув женщин долгим и недобрым взглядом.
Павлик глубоко вздохнул, притянул к себе Лену за плечи и повёл их с Пелагеей к своей подводе, по дороге подбирая кнут с земли. Иван ещё долго смотрел им в след ненавистным взглядом, они уж отъехали далеко в сторону дороги на Фоминки, а он всё стоял и разглядывал их удалявшиеся силуэты на фоне яркого солнечного дня, который золотил своими янтарными лучами купола церкви и пышные кудри брата, которые лёгкий ветерок шевелил и легонько подхватывал, играя в его густых волосах.
  Иван, пришпорив коня, всю дорогу вспоминал глаза Павлика, такие пронзительные, но ничуть не испуганные, его большие, лучистые глаза и золото волос на ветру, на фоне синего неба, когда подвода поднималась к горизонту. Он стоял перед ним в своём дорожном длинном кафтане тёмно-серого цвета, а рядом прижималась к нему эта глупая девчонка, которую он должен, во что бы то ни стало, вернуть обратно в Ровенки. Если она не хочет в приют, то пусть живёт в городе и учится там, ведь ей надо учиться!
- Конечно, надо! - говорил вслух Иван, упрямо повторяя про себя это фразу. - Надо учиться, надо, и я заберу отсюда эту глупышку, чтобы ей разум не затуманили эти мракобесы!.. - он с досадой гнал всё быстрее в Глазуново своего коня, чтобы скорее встретиться с комиссаром Родько и срочно серьёзно поговорить с ним. Ничего, он не даст этой девчонке провалиться во мрак веры, он не позволит ей общаться с таким тёмным человеком, как его брат!

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

(На фото: в роли Калганова актёр Николай Олялин.)