Звонок на старый номер

Звонок на мой старый номер. Его не отключаю чисто из-за ностальгии по началу двухтысячных, по воспоминаниям об эре свободной сетевой телефонии, когда смс-ки воспринимались как нечто необыкновенное в общении. Ну и к тому же на этот номер завязаны кое какие услуги и платежи.
Несколько месяцев назад прошла инфа, что одну из сетевых площадок по продаже всего и вся хакеры ломанули и слили часть массива по пользователям. А я как раз через неё чего-то там заказывал.
Это затравка на историю.
Итак, звонок. Определил код 499, типа Москва, слышу гул колл-центра, алло.
– Эрнест?
О, какой же восхитительно-характерный тембр этого вальяжно-снисходительного женского голоса! Моё писательское воображение немедленно рисует несколько ситуаций, при которых ко мне бы обратилась такого сорта дамочка. Сразу вспоминаю Гиляровского и Хитровку, смазливая мещаночка хватает меня за рукав драпового пальто с каракулевым воротником (шапка на умной писательской башке такая же). Я как раз вышагиваю по мартовской Москве, широко перешагивая через лужи, а тут трактир и барышня трёхрублёвая… «Барин, (именно с таким же тембром голоса) тут у нас водочка есть, и закусочка, можем лото раскинуть, нумера, а?».
Рынок Дмитровский, девяносто второй или третий год, тошнотная работа на заводе, куда ноги не идут, хлеб, сосиски, варенье вишнёвое из Западной Двины. Осенняя хмарь низко над городом, мешок картошки на весах, цепкий взгляд продавщицы на меня, от которого я чувствую себя в не своей тарелке… «Какие девять-пятьсот? (Да не рыпайся, мальчик, ты полностью в моей власти!) Ровно десять кило!»
Две тысячи третий, ДК, театральная студия «Феникс», тётенька из культурного комитета Щёлковского района, вся культурная-прекультурная. «Э-эрнст…» Её чуть скошенные глаза переместили взгляд с моего носа на подбородок. «Эрнест, меня зовут Эрнест.» Её маленькая головка с утянутой в пучок на затылке причёской наклонилась вбок, губы едва заметно дрогнули в презрительной усмешке, взгляд уцепился за подбородок, от чего он у меня зачесался. И я себя остро чувствую объектом, а не человеком, собеседником. «Как же вы реализуете программу обучения…» «Мы читаем с ребятами пьесу Антон Палыча Чехова «Медведь», по ролям. Она очень простая, весёлая и понятная, как раз для введения детей в актёрскую профессию». «Медведь? (Ты оказывается, и читать умеешь, выскочка?)» Её голова покачивается, как у болванчика, нижняя губа выпячивается в нарочитой гримасе всепонимания. Подбородок мой атакован стаей блох…
– Да?
– Меня зовут Наталья. – Какой же деловой тон у Натальи, прямо сталь в голосе! – Я сотрудник службы безопасности Хрен-банка. Вы только что провели по карте Хрен-банка транзакцию в сумме сто хренлиаррдов долларов. Вы подтверждаете?..
Это уже третий звонок от Хрен-банка. И первый меня реально напряг, я с пеной у рта спорил с невидимым нарушителем спокойствия, что таких транзакций не проводил и ничего доказывать им не должен. Повезло то, что связь была отвратительной и как-то само-собой разъединилось и от меня отстали. Второй звонок из того же «отдела» я спокойно слил, заявив, что вот как раз иду в Хрен-банк по текущим хренлиардным делишкам и разберёмся с проблемой через пять минут. Со мной вежливо попрощались, сообщив, что уже включили меня в электронную очередь к свободному оператору. Эти звонки были от мужчин. И вот теперь вальяжная Наталья.
– Наталья, – я не спешу, жду обратной связи.
– Да?
– По какой статье чалишься, Наталья? Небось опять за мошенничество?
– Ну да, за мошенничество! По сто девяносто второй! – радостно сообщает Наталья, мгновенно превращаясь в нормальную обманщицу, которой страсть как хочется полялякать за жизнь, а здесь надо играть какую-то строгую тётку, облечённую буквой закона и инструкциями, что для воровки жуть как неудобно! Одёжка-то не по фигуре.
Я не стал её дальше мучить издёвками, всё-таки человек в заключении, я же не… Просто отключил связь.
Надеюсь, служба безопасности Хрен-банка меня включит в чёрный список тех, кто в курсе.