Ильин о гегелевском государстве

И. Ильин о «гегелевском государстве»:

«Так, нет сомнения, что если бы Гегель был верен своему спекулятивному пониманию государственной власти, то ему пришлось бы отнять у государства целый ряд функций, предусматривающих недостаток конкретной нравственности у граждан; таковы, например, все функции полицейского надзора, все функции, подчиняющие части целому...» (И. Ильин "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека".)

«Имея все это ввиду, нетрудно убедиться, что в самой проблеме «государства как образа мира» заложены глубокие и существенные затруднения. Уровень спекулятивной нравственности, на котором должен развернуться этот образ, оказывается в этическом отношении столь высоким, что государственный союз, в обычном понимании, не может осуществляться в нем: функция авторитетного веления, поддержанного авторитетным и узаконенным понуждением или принуждением, должна отмереть и исчезнуть; и тогда государство превратится в союз естественно слагающейся солидарности, свободного и добровольного сотрудничества. Термины «власти», «правительства», «закона», «суда», «веления» и т.д. получат новое спекулятивное значение; политический строй и общественный порядок поднимутся на высоту необычайной и ненарушимой гармоничности, и «образ государства» утратит все черты исторического и земного характера. Правовое растворится в этическом и угаснет; нравственность как качественная и количественная полнота упразднит все более скудные и менее «конкретные» связи между людьми. И тогда станет непонятным, зачем называть «государством» то, что имеет так мало общего с ним?» (И. Ильин "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека".)


Моё примечание:

Практически одновременно, в 1917 году Ленин, а в 1918 году Ильин публикуют свои работы «о государстве». То есть одновременно и примыкающий к Марксу Ленин пишет о необходимости отмирания «капиталистической государственности» и Ильин, комментируя Гегеля, пишет о необходимости отмирания «полицейского аппарата» точно в том самом же смысле как Ленин. Различие заключается в том, что критика «философии права» Гегеля в силу механистического характера у марксистов делает вывод о необходимости уничтожения противоречия между гражданским обществом и правительством,- силой революционного роста самосознания,- не замечая порой этой потребности, манифестации и необходимости в правовой логике самого Гегеля; механицизм этот не позволяет марксистам увидеть в «общественном универсуме» потенциальную имманентность его субстанциального расширения. А Ильин, со своей стороны, исходя из логической необходимости видит эту потенцию и, перекликаясь, не зная того, с точкой зрения Ленина, в это же самое время считает, что Гегель в своей «философии права» вынужден был отказаться от этого идеального взгляда. Ильин полагал, что существование государства в форме тотальной нравственности, при которой, само собой сокращается орган полиции невозможно по Гегелю (Ибо Ильин вообще видел не разрешённым у Гегеля дуализм физики и понятия). Ошибкой марксистов тем самым является не понимание необходимости и тотальности государства, то есть в себе и для себя как свободного объективного духа. А Ильин и идущие вслед за ним не смогли разглядеть, что потенции объективного духа (отмирание репрессивного аппарата и высокий нравственный уровень общества) не случайно наличествуют и взыскуются логикой абсолютной идеи; эти потенции должны быть реализованы средством живого соединения знающего субъективного и объективного духов общества. В этой связи Гегель заканчивая «энциклопедию» и вырывает из уст Платона: «пока философы не будут управлять государствами или те, кто в настоящее время являются царями и властителями, не будут основательно и всеобъемлюще философствовать, до тех пор ни государство, ни человеческий род не будут освобождены от бедствий» («ЭФН 3 Том»).

II.



Ильин пишет:

"Итак, конкретное-эмпирическое должно быть принято и включено в состав Божия пути. Это приятие может распространиться или на все его фрагменты и состояния; или не на все. Первое должно было бы привести к тому, что конкретный- эмпирический мир явился бы системой спекулятивных «единичностей», пронизанных и объединенных присутствующею в них всеобщностью; фрагменты «природы» и истории оказались бы живыми частями научного Понятия, а научное Понятие явилось бы их живой сущностью. При последовательном проведении такой максимальной концепции должно было бы открыться, что ни в природе, ни в человеке, ни в небе, ни на земле нет такой вещи или такого состояния, которые были бы оторваны от единого вселенского центра, от «света или вселенской воли», которые были бы случайны, порочны или одиноки, одним словом, которые не были бы божественны. Тогда оказалось бы, что божественная «субстанция» имеет «атрибуты» и «модусы», но что ни один из этих «модусов» как таковой не может быть извергнут из жизни Божией. Каждая единичная и конечная вещь оказалась бы тогда органически-необходимой в жизни космоса: она представляла бы собою единственное в своем роде и незаменимое осуществление родовой сущности соответствующего атрибута. Каждая единичная и конечная вещь явилась бы излучением или органом божественной всеобщности, осуществляющим её так и раскрывающим в ней то, как и что не осуществляет и не раскрывает в ней ни одна другая вещь. Тогда весь мир действительно оказался бы
включенным в спекулятивный ряд пути Божия – принятым и оправданным. Путь Божий исчерпал бы своей свободной необходимостью и своей спекулятивной органичностью все сущее: и природу, и всю жизнь людей и новое «восхищение» души в философии и «Логике конца».(И. Ильин "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека".)

И далее:

«Трудно сказать, какой вид приняла бы система Гегеля при
последовательном проведении и осуществлении этой концепции.
Достоверно только, что он не осуществил её в таком виде; эмпирический мир не был включен им в спекулятивный ряд в качестве полноправного ингредиента. Гегель никогда не мог обратиться к легкому и
естественному, наивно-реалистическому признанию того, что
эмпирические вещи существуют в самом деле; он всегда был бы рад
новому и верному доказательству их иллюзорности и небытия.»(И. Ильин "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека".)

Проблема в том, что у Гегеля именно этот принцип во всей полноте и осуществлен, чего в силу разных причин Ильин не увидел

Перед спекулятивной философией
всегда остается некоторый проблематический остаток, который никак не
может найти себе исчерпывающего объяснения и систематической
локализации. Конкретный-эмпирический мир как таковой, однажды
исключенный из сферы Божественного бытия, оказывается слишком мало
спекулятивным для того, чтобы органически вступить в линию научного
бытия; и слишком интенсивно реальным для того, чтобы остаться совсем
за пределами Божия пути и рисующей его ход философской спекуляции.


Откровенная ошибка Ильина:

"Спекулятивная философия ставит
перед собою неразрешимую задачу: обнаружить, что все есть Понятие,
подразумевая с самого начала, что если данный предмет не есть Понятие,
то он не может быть признан реальным." (Там же)

У Гегеля все не есть понятие, но оно есть прежде всего идея, а идея как раз и есть простое единство понятия и органической ей реальности, абсолютная же идея есть совершенное (то есть тотальное )единство понятия и реальности.


III.

Одна из ошибок Ильина в том, что он представлял себе Гегеля в качестве пантеиста:

«Неверно излагая § 50 и § 537 Энциклопедии, Stahl уверяет при этом, что Гегель сам настойчиво защищался от упрека в пантеизме (Ibidem. S. 464–465).»; «Гегель не раз, открыто и недвусмысленно, причислял Спинозу и себя к истинным пантеистам, т. е. к акосмистам. Поэтому неправ Lask, утверждая, что Гегель избегал и избег «метафизического акосмизма» (Ор. cit. S. 60). Неправ также Гартман, когда говорит: «Spinozas Monismus teilt er, aber nicht seinen Akosmismus»* (Geschichte etc. S. 207). Точно так же напрасно Michelet отрицает пантеизм Гегеля на том основании, что в его философии категория «целого-части» не есть высшая (Op. cit. S. 270); a No;l на том основании, что Гегель «приравнивает» Бога не миру, а разуму (La Logique etc. P. 141, 146).» (И. Ильин «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека»)

Гегель против Акосмизма:

«У Спинозы и Мальбранша субстанция или всеобщее есть истинное, единственно существующее, вечное, само по себе существующее, ни из чего не происходящее, и то, в чем особенные вещи суть лишь видоизменения, постигаемые через посредство субстанции. Но Спиноза тем самым оказался несправедливым по отношению к этому отрицательному [к конечным вещам]; он поэтому не пришел к имманентному определению, а, наоборот, в его системе все определенное, индивидуальное лишь тонет, исчезает [читай: акосмирует]**.» (Г. Гегель «История Философии» Том 3)

Гегель против Пантеизма:

«Но конкретное есть всеобщее, которое дифференцируется на особенные стороны и в этом полученном им характере конечного все еще остается у самого себя бесконечным. Напротив, в пантеизме [всеобщее] получает характер конечного и, значит, ниспускается исключительно только единая всеобщая субстанция. Это – понимание отношения между всеобщим и особенным, богом и миром, как отношение эманации. Согласно этому пониманию всеобщее, дифференцировавшись на особенные стороны, благодаря этому особенному ухудшилось, бог, сотворив мир, ставит себе границу, так что это получение характера конечности не сопровождается возвращением само в себя.» («История философии»)

*«Монизм Спинозы он разделяет, но не его Акосмизм»
** Скобки мои - В.К.

(А. Хомяков «Материалистическое «извращение» классики идеализма. О современных явлениях в области философии. Письмо к Ю.Ф. Самарину»); Соловьев (Гегель), Ильин (ФГКУОКБИЧ), Маркс (ЭФР 1844), Энгельс (Письмо…) ; Хайдеггер (Гегель), Альтюссер (За Маркса); К. Поппер (Гегель в открытом Обществе; Что такое диалектика) Мизес (Диалектика и марксизм)