Цикл миниатюр Cквозь промозглость судьбы

Декабрьский дождь

Дождь. Дождь. Дождь. Он барабанит по крышам домов, стучит по оконным стеклам, мелкой дробью погромыхивает по жести подоконников и срывается вниз, омывая безлистые украшенные гирляндами-лампочками ветви деревьев, крыши машин, кусты, и увлажняет тротуар, бордюры и мостовую, кое-где собираясь в лужи.
А вы, выскочив из подъезда, чертыхаясь, перепрыгивая через лужи, открываете спасительный зонтик, чтобы добежать до машины, торопливо распахиваете дверцу и , усаживаясь на сиденье, поворачиваете ключ зажигания, включаете дворники, которые тут же яростно принимаются за работу, трогаетесь с места, шурша шинами по мокрому асфальту; или надеваете капюшон, пытаясь спрятать в нем лицо и волосы от назойливой всепроникающей сырости, и  устремляетесь вперед; или просто нахлобучиваете поглубже шляпу, берет или кепи, поднимаете воротник пальто и идете дальше. В дождь, в дождь, в дождь…

Защитница

У бульвара, продуваемого всеми ветрами, на пригорке, большая, выступающая вперед, устремившаяся далеко вверх, сосна.
Ее выпирающие из земли корни словно вцепились в холм, пронзая его во всех направлениях, переплетаясь, не давая дереву наклониться под натиском стихии, удерживая равновесие, служа опорой для мощного ствола.
Ветви дерева неизломаны, поддерживают пышную зеленую шапку- крону.
Сосна прикрывает собой еще несколько молоденьких деревьев, расположенных тут же, рядом, но уже за пригорком.
В любое время года, под напором морского ветра, дождя и снега, она стоит, всем бурям вопреки. Только вздыбившиеся корни да растрескавшаяся земля выдают силу и глубину страстей, бушующих здесь, в приморском парке. Находясь на передовой, она призвана защищать молодую неокрепшую поросль, доверившуюся ей.

Движение

В быстро сгущающихся сумерках огни: яркие, тусклые, ослепляющие, разрезающие зимнюю мглу. Они неотъемлемая часть машин, которые несутся вдаль, притормаживают у пешеходного перехода, спешат на зеленый, терпеливо ждут на желтый, нехотя, порой визгливо и с неудовольствием, тормозят на красный.
Огромные туристические автобусы, вечно спешащие микрушки, иномарки и не иномарки, среди которых крохотные легковушки с дамской туфелькой – значком на заднем стекле, солидные джипы, доживающие свой век “Запорожцы“  - аля  СССР, черепахи – новички на учебных машинах, а также гигантские рефрежераторы, дома-трейлеры для любителей семейного отдыха и вездесущие наглые такси участвуют в общем движении, успокаиваясь ненадолго лишь к вечеру у домов, во дворах, на паркплощадках.
Они застывают, чтобы завтра снова нестись, освещая путь, перескакивая с одной полосы на другую, мигая, указывая повороты, застревая иногда и включая аварийку, замирая у пешеходного перехода или останавливаясь на красный. Еще немного. Сейчас. Сейчас. Желтый горит так долго. Вот. Дождались.Ура! Зеленый! Полный вперед!

Янтарное чудо

Утонувший в полумраке зал. Ни шороха, ни шепотка, ни шуршания. Только далеко впереди освещенный софитами солнечный круг, в центре которого скрипка. Не скрипач, искусство которого заставляет скрипку смеяться и плакать, а именно она, скрипка.
В центре круга, поблескивая янтарем, она заставляет внимать каждому звуку и смеяться и плакать вместе с ней, ступая по нагретым солнцем каменным ступеням среди зелени вьющегося плюща, наслаждаясь плеском волн или вспоминая первое романтическое свидание, под шелест листьев и звуки падающих дождевых капель, наблюдая за пляской скомороха на ярмарке, или любуясь танцем красивых белых птиц на озерной глади.
Вдохнуть и унестись в воображении в дальнюю даль, и выдохнуть, когда смолкнут последние звуки.
Янтарное чудо в центре круга, оживленное гением – скрипачом, здесь, на янтарной земле, в уютном зале, согретом теплом  бьющихся в унисон сердец, где рождаются и замирают божественные звуки, где нет ни снега, ни ветра, где живет только музыка,  – союз  мастера и его соавтора – скрипки.

Оранжевый огонек

Серое утро. Приходится отодвигать штору, чтобы было светлее. А там, на пустом балконе в углу на пол-оконной рамы огонек – огромные высушенные округлые цветы- колокольчики. “Хоть немного “солнца”, “- думаeтся сразу, потому что без этого теплого света и день – не день, и работа – не работа.
Там, за этим сухим огнем, полупрозрачные, без листьев, ветви берез и тополей. А дальше – озеро, в котором отражается серое небо и низкие, насупившиеся, налитые неминуемым дождем облака.
Видно, как у набережной копошатся утки и парочка лебедей с их еще серо- коричневыми детенышами – подростками.
Никто не спешит сегодня кормить местных любимцев хлебными крошками, поэтому птицы то важно выходят на берег, то вновь ныряют в воду так, что видны их оранжевые пятки- лапы да кончик хвоста.
Ан нет, ярко- оранжевые колеса велосипеда прорезают утреннюю серость и притормаживают у самой воды; кусочки белого мякиша тут же летят в воду.
Завтрак состоится при любой погоде, тем более что оранжевый огонек всегда освещает путь.

Пичужка

Прямо у ног копошилась еле заметная на жухлой траве пичужка, перескакивая с места на место, и при этом попискивая. “Откуда ты такая взялась?“ – хотелось спросить ее, мелкую, потому как на дворе поздняя осень, снег уже выпадал, и снова растаял, а о всякой живности до весны и думать забудь!
Вон аккуратно огороженный муравейник – интересно, а эти трудяги-муравьи дремлют в это время года или усердно строят и перестраивают свои невидимые глазу катакомбы?
Примостившийся у подножия огромного дерева, муравейник напоминает этакий башмак, а само дерево – ногу великана. Коричневый ствол, зеленеющий мхом с северной стороны, взмывает вверх.
И само дерево, и его многочисленные коричнево- зеленые соседи, сбросившие и несбросившие листву, тянутся к небу, просвечивающему среди поредевших крон в эту позднюю осеннюю пору скромной сероватой голубизной, украшенной  розовыми облаками. “Надо же, всего четыре часа, а солнце уже садится,“ – подумалось вдруг.

Садится, чтобы завтра снова, как и сегодня, как и вчера, как и целую вечность тому назад, появиться, розово осветив голубоватый небосклон, обласкав нетеплыми осенними лучами поредевшие кроны деревьев, их коричнево-зеленые стволы, башмак – муравейник у подножия дерева и мелкую пичужку, которая, если не заметет, будет по- прежнему, подпрыгивая,  перескакивая с места на место, попискивать, приветствуя новый день.

Смак

Лязг, грохот, рев, несущиеся друг за другом в бешеной гонке картинги, мелькание радужных шлемов. Кто-то не вписался в поворот, вылетел из своего хрупкого “коня “ и, встав на ноги, снова за руль, снова вперед.
Одновременно появившиеся из-за угла две машины столкнулись, забуксовали на месте. Водители выскочили наружу, но тут же назад, вдавить педаль до упора, и снова вперед. Кто быстрее, кто изворотливее, кто лучше владеет техникой, у кого точнее глазомер и тверже рука.
Лиц не видно, только пестрые шлемы, да наматывающие круги картинги. Мчащиеся на бешеной скорости, они время от времени натыкаются на резиновые разноцветные покрышки, окружающие трассу со всех сторон, недающие выскочить наружу  или получить серьезную травму.
 За решетчатой оградой немногочисленные зрители, головы которых вращаются туда-сюда вслед за машинами. 
И все это  на стыке с лесо-парковой зоной с ухоженными дорожками, скамейками, редкими прохожими, велосипедистами – оазисом тишины. С картинговой площадки – в лес, из леса – к картинговой площадке.
Так и живем мы с вами на стыке наших уютных тихих квартир и лязгающей, грохочущей, ревущей, несущейся в бешеном темпе, пестрой, меняющейся жизни, соединяя несовместимое, находя в этом тот самый  “смак “, без которого сама жизнь была бы пресна и неинтересна.

Вечер русской музыки

- Ты что рисуешь?
- Музыку.
- Какую?
- Что вчера слышал.
- Принеси, я посмотрю.
Малыш неохотно оторвался от работы, опустил кисточку в воду, слез со стула и подошел к креслу.
Бабушка отложила вязание, взяла альбом в руки и увидела сине-зелено- песочно – белые разводы в черно- бело-золотистом обрамлении.
- Почему ты именно так нарисовал?
- Потому что я так слышал.
- Так слышал?
- Ну да, потому что эта музыка такая, как ты.
- Как я?
- Да. Она то большая, широкая, бесконечная, то маленькая, замкнутая, сердитая.
- Неужели я такая?
- Да, то быстрая, то медленная, то плавная, то убегающая, как на прогулке.
- А еще?
- То темная, то светлая, то веселая, то грустная.
- А еще?
- Еще она, как твои пельмени и пироги.
- Ты молодец, фантазер, - сказала бабушка, вытирая платком его запачканные щеки и нос.

Ничего другого этот малыш и не мог услышать или увидеть, потому что была в этой музыке бескрайняя ширь просторов, звук колокольчика и бег “ коней ретивых“, синева рек и тучность хлебов, веселье Петрушки в балагане и цыгане с обязательным медведем, зелень лугов и лесов, загорающиеся огни новогодней елки и рождественские гадания. А кроме того то стремительные и уверенные, то медленные и плавные движения оголенных рук по черно-белым клавишам и сверкающая в лучах света золотистая скрипка. Это и была музыка, которую ему захотелось нарисовать.

Искорка

На ваших коленях теплый плед, вы перелистываете страницы журнала, лежащего на столе, и время от времени нажимаете на кнопку пульта, перепрыгивая с одного телевизионного канала на другой. Рядом на столе чашка чая, а под столом кот Мурзик уютно устроился у ваших ног.
Вам скучно. Все обыденно, все предсказуемо, все неинтересно. За окном шквалистый ветер и снег, хотя календарная зима еще не наступила.
 Вы выключаете телевизор и наблюдаете за камином, в котором потрескивают дрова. Вот одна из искорок ярко вспыхнула, и, подталкиваемая теплой струей воздуха, взлетела ввысь, превращаясь в солнечного зайчика, который, благодаря стараниям вашего сына, спрятавшегося неподалеку, настойчиво пытается  коснуться вашего лица.
И вы уже не у камина, нет. Вы лежите в траве, подставляя солнцу то одно, то другое плечо, а сын «хулиганит» с маленьким зеркальцем в руках. Под лопаткой что-то щекочет, наверно, травинка; по рукам, проскальзывая между пальцами, пробирается муравей. «Кыш! Еще укусишь!», - кричите вы ему.
Рядом с цветка на цветок порхает бабочка. Ее крылья причудливо окрашены и едва вздрагивают, когда она взлетает. Тут же приземлилась стрекоза, этакий голубокрылый вертолет с огромными выпученными глазами.
Вы расположились недалеко от воды, поэтому стрекоз здесь много, впрочем, как и в вашем журнале, в котором фотографии бабочек и стрекоз соседствуют с фотографиями суперсовременной техники и жилого интерьера.
Искорка, вспыхнув, взлетает ввысь и гаснет вместе с воспоминаниями о лете, о солнечном зайчике, о бабочках, стрекозах и муравьях на зеленом лугу.
Все сейчас в в это холодное, промозглое время года, как бабочки в энтомологическом музее, наколотые на иголку, застыв, перестав взмахивать крыльями, скукошились в ожидании  перемен.   


Обмен информацией

Стемнело. Постепенно поднялся ветер. Воронье, перенаселившее ближайшую рощицу, устроило форум в столь неурочный час. Ветер раскачивал деревья  и сгонял птиц с насиженных мест, а они галдели еще громче, не собираясь никуда улетать, чернея над деревьями.
Фонари освещали дорожки и редких пешеходов, спешащих домой. Вон процокали на высоких каблучках две девчонки-подружки, бесконечно стрекоча о чем-то тоненькими голосками.
За ними, тяжело топая удобными мощными сапогами “а-ля армия “, прошел паренек – студент, плайер которого давил “металлом”.
Мимо протащились две бабуси; одна, закутанная в платок, везла тележку, другая, в натянутой на глаза беретке, без устали твердила что-то о пенсионных реформах.
Два почтенных гражданина, один в солидной шляпе, второй в ленинской кепке и в очках, степенно прошли рядом, обсуждая последние политические новости.
 За ними промчались два велосипедиста, поблескивая отражателями и перекидываясь репликами на ходу.
Запыхавшаяся бабушка с внуком лет пяти, бесконечно теребя его капюшончик, который он тут же скидывал, ворча и делая замечания о том,  как надо себя вести, тащила мальчугана за руку в сторону соседних пятиэтажек.
И только неунывающий ретривер никуда не спешил. Он неторопливо бежал впереди хозяина, светлое мохнатое пятно с весело приподнятым хвостом, обнюхивая все и вся на своем пути. Он читал газету, из которой было ясно, кто, что, где, когда, откуда, с кем, с чем, зачем и почему. Это было главным занятием во время утренней и вечерней прогулки. Иначе гуляние потеряло бы всякий смысл.
Темнело. Ветер усиливался. Фонари освещали дорожки. На всех уровнях: наверху и внизу – шел обмен информацией. Иначе жизнь потеряла бы смысл. 


Парад или неукраденный праздник

По дорожке вдоль прудов гордо шествуют породистые овчарки, одним своим видом внушая уважение к себе и натягивающим поводок и время от времени приговаривающим:”Рядом! “ хозяевам; лабрадоры, чей интеллект на умнющей морде написан, встречаются реже; зато появилось больше неунывающих золотисто-желтых ретриверов и необъятное количество мосек самых разных карманных и полукарманных  пород в комбинезончиках и жилетках, с манжетами и без, с бантами, в кепочках и теплых сапожках.
Здесь же вышагивают бабушки с внуками и бабушки без внуков, но зато с кучей новостей: ” А ты знаешь, у нас на втором этаже в доме напротив... “. Тут же молоденькие мамочки выкатывают в колясках своих сопящих чад: ”Манную кашу лучше варить... “
 И все они: собаки и их хозяева, бабушки- старушки и чадолюбивые мамаши – движутся туда и обратно мимо группы елочек, небольшим зеленым островком расположившихся у дорожки. Чуть присыпанные снегом, они радуют глаз и напоминают о приближающемся празднике. У самой крайней еще пару лет назад была безжалостно спилена верхушка (захотелось кому-то маленькую елочку на праздник!), а теперь она выправилась, окрепла и удивила необычайно быстро выросшей новой ярко – зеленой верхушкой.
Гордо шествуют породистые овчарки, умнющие лабрадоры, веселые ретриверы, забавные моськи и их хозяева, степенные бабушки и счастливые мамочки с колясками. Их ежедневный парад принимает группа елочек вместе с первой, с новой ярко-зеленой верхушкой. Чуть присыпанные снегом, они радуют глаз и напоминают о приближающемся  празднике, который украсть не удалось.

Выбор

Приходилось ли вам наблюдать за игрой шахматиста? Знаете ли вы, какова продолжительность самой короткой и самой длинной шахматной партии? “Риторические вопросы, “- скажете вы. Без тщательного длительного обдумывания последующего хода, без пауз, без временного отступления – уловки эта игра просто немыслима.
Впрочем, как и поведение боксера на ринге, где за чередой ударов может следовать длительная защита, за которой скрывается не слабость и неумение вести бой, а выжидание удобной минуты или сознательное выматывание противника.
В футболе, в хоккее или баскетболе важны сыгранность команды, умение понять партнера с полужеста и полувзгляда ( и это при постоянно меняющихся ситуации на поле и темпе игры); здесь любой пас значителен, любой маневр может быть роковым, а малейшая оплошность  стать потерей многочисленных усилий огромной группы людей, способствовавших тому,  что игра состоялась.
Каждый из нас, даже не подозревая об этом, с детства становится игроком – членом команды или игроком – одиночкой. Начиная с семьи ( помните классическую “Разбитую чашку “  или более известную молодому поколению ситуацию из “Один дома “), мы самоутверждаемся всю жизнь, шагая со ступеньки на ступеньку. Иногда это напоминает движение конвейера, плавное, ровное, без перегрузок. Иногда же, особенно в минуты критические, чтобы выстоять, выдюжить, вы уже не можете двигаться в обычном темпе, и тогда вы становитесь “шахматистом“ или   “боксером “; или же вы научитесь, наконец,   “играть “ в “футбол”, в “хоккей” или в “баскетбол”, обретете равновесие и не спасуете перед трудностями. Выбор за вами!

Мерцанье судьбы

Конец ноября, начало декабря. Ничего более напряженного и придумать нельзя: сплошные авралы да нервотрепка. Неважно, кто вы по профессии: старший бухгалтер, главный менеджер фирмы, учитель или прораб на стройке - у всех сейчас примерно одно и то же; посмотрите-ка, то ли дебет с кредитом не сходится, то ли бесконечные отчеты да подсчеты, то ли ревизии да комиссии. И это на фоне мирового кризиса, отсутствия стабильности и мрачных прогнозов экономистов и социологов. Да тут еще чадо “подарок“  приподнесло, в школу вызывают, а вам и отдохнуть-то  некогда, забыли, когда встречались с друзьями, в последний раз звонили родителям, да и вообще...
Тогда самое время остановиться и выскочить из этой круговерти. Скажем, даже если от парковки до дома всего несколько минут ходьбы, вдохните поглубже холодного воздуха, оглянитесь вокруг! Вон, оказывается, новые скамейки в сквере, мимо которого вы пробегаете каждый день; а у подъезда другой фонарь; а тут пацаны лед раскатали.” Эх, прокатиться бы!“- подумаете вы. Да и прокатитесь! Ведь никто не видит, а на душе радостно!

А еще лучше загадайте что- нибудь, хотя вы реалист до мозга костей, но все-таки попробуйте! Ведь время такое предпраздничное! Скажем, вы выскочили утром рано в выходной день до ближайшей булочной, а навстречу вам юное чудо с тщательно накрученной белокурыми волосами ( это утром –то, в выходной!) и цветами и мандаринами в руках. К чему бы это? Как Снегурочка из сказки! Да ну ее, так не бывает!
А если навстречу из тумана попался велосипедист с мерцающим светом велосипедного фонарика, подумайте, мерцает, пульсирует, значит живет. Может, и ваши дела с места сдвинутся!
Если днем во время обеденного перерыва на углу вашей фирмы и городского сквера вы вдруг встретите бабушку с внуками, которые, будучи уже выше ее ростом, шутя, положили головы ей на плечи и идут все втроем , обнявшись, значит, не зачерствели еще люди вокруг! А вам точно пора, наконец, поговорить по душам с отпрыском, может, кроме ‘‘да ‘‘  да  ‘‘ нет ‘‘ еще что-нибудь услышите.
Если же по дороге домой вы увидите четырех овчарок (да, да, четыре интеллигентные морды, умнющие глаза и уши торчком), не подумайте, что у вас, главного финдиректора фирмы, проблемы со зрением или нелады с математикой. Если собака – друг человека, то тут... сразу... “Точно! “ – должны, наверное, подумать вы, целую вечность вы не звонили школьному другу Вадику, у которого тоже запарки на работе, заморочки с сыном и женой Люськой, хотя они, впрочем, идеальная семья.
Тогда звоните ему сейчас же, договаривайтесь увидеться в ближайшие выходные, а еще лучше пригласите всех на Новый Год за город, чтобы встретить праздник у наряженной в лесу елки, устроить шашлыки на зимнем приволье, тогда и сбудутся все приметы: и Снегурочка с локонами, и бабушка с внуками ( ведь вы позвоните, наконец, маме, а не будете перекладывать это на плечи жены), и четыре овчарки ( ого-го, сколько у вас может быть друзей, если вы этого захотите!), и велосипедист с мерцающим светом велосипедного фонарика. Мерцанье судьбы! – она в ваших руках!

Клайпеда, 2010 г.