Две жизни в одной. Глава 5

Как только сестра узнала о случившемся, отпросившись с работы вместе с мужем поехали навестить Сашу, но он отказывался от встречи, не хотел никого видеть, если можно так вырозиться в этом случае. Сестра всё же уговаривала, умоляла доктора о посещении брата и вопреки...  он согласился их впустить, попросив оставаться незамеченными, чтобы Александр не знал об их присутствии. "Просто помолитесь за него. Это всё, чем вы можете помочь ему сейчас." Заглушая рыдание сердца, души, утерев свои слёзы сестра прокралась в уголок небольшой реанимационной палаты где находился её брат и подключенная к нему аппаратура, которая помогала ему сейчас жить...
 Она тихо стояла молясь про себя. Её муж застыл в дверном проёме увидев всё,... не смел сделать больше ни шага. Каким-то образом Александр почувствовал их присутствие, открыл глаза смутно увидев дверной проём и мужской силуэт, в котором узнал своего шурина. Его затрясло, аппаратура запищала, подбежали врачи, попросили их выйти...

Так прошло первое свидание. Сердце рвалось, готово разорваться в клочья, душа кричала, стонала от понимания какую боль ему пришлось пережить, сколько ещё придётся переживать и о том, как всё сложится дальше.
По дороге домой сестра не могла унять свои слёзы.
А в клинике врачи продолжали борьбу за жизнь и зрение её брата.

От второго свидания он не отказался, при общении с ними, пользовался блокнотом и ручкой.
В палате находилось четверо – Александр, его сестра с мужем и мама, которая сама была словно раненная на всю душу. Родные боялись даже дышать, чтоб не помешать дыханию Александра. При каждом его вздохе воздух проходя через трубочку вставленную в отверстие его горла создавал надрывный, тяжёлый звук. Родным хотелось хоть как-то облегчить его дыхание, но они были бессильны в этом. Лишь тёплыми словами, нежными, ласковыми прикосновениями они пытались доставить ему хоть какой-то покой и облегчение. Всё что с ним произошло тем страшным днём он писал на блокнотных листах вслепую, они читая тихо плакали.

Сестра и мама молились за него днём и ночью, прося Бога о помощи. Просили о том чтобы он дал больше сил, терпения Александру, а так же сил, умения врачам в борьбе за его здоровье, о том чтобы он мог снова видеть этот мир и жить полноценной жизнью.

В разговоре с мужем сестра Саши сказала что она хочет стать донором для своего брата, что она готова на пересадку глазной роговицы. Муж ответил: "Не знаю возможно ли это, если да... ты понимаещь что и твоё зрение гораздо ухудшется." На что она ответила: "Да, но я готова поделиться с ним, пусть у нас будет моё зрение на двоих."
Приехав на третье свидание они об этом поговорили с доктором. На что тот ответил: "Такие пересадки мы не делаем, не имеем права ещё и вас подвергать риску остаться без зрения, ведь в лучшум случае у вас останется пятьдесят процентов...а в худьшем... Я должен вам отказать. В таких случаях мы используем пересадочный материал из донорского банка. Но прежде ваш брат должен быть абсолютно здоров, для этого необходимо время. Сейчас у Александра идёт процесс прорастания кровеносных капилляров в глазное яблоко и на роговицу, таким образом организм старается защитить поражённое место, но при этом делая непрозрачными ткани глаз, что значительно ухудшает без того парожённое зрение. Мы стараемся предотвратить этот процесс."

Выйдя из кабинета доктора сестра шептала про себя свои молитвы, обращаясь вновь к Всевышним о помощи брату, о спасении его здоровья и зрения.

Подлечив от ожога ткани внутренних органов, наконец настал день когда удалив из горла трубку, ему сделали операцию и зашили горло. Но так как были повреждены большие участки внутренней кожи, узлы в горле получились большими, грубыми, толстыми, очень мешали дышать и глотать.
А в глазах всё ещё продолжали прорастать кровеносные капилляры, усугубляя востановление зрения, врачами были назначены  необходимые препараты для предотвращения их роста.
Так же обнаружилась ещё одна проблема, при ожоге глаз деформировалась кожа век, ресницы стали расти во внутрь и раздражали без того повреждённую роговицу. Что бы устранить это пришлось делать ещё одну операцию. Теперь у Александра ресницы были ни такими длинными и пушистыми. Изменился и цвет глаз, раньше были  тёмно-карие, теперь же стали мутно-синего цвета, но на лице не оставалось никаких шрамов.
Все эти дни время тянулось назло очень медленно для родных и ещё дольше для Александра.

Общее состояние его всё же шло на поправку, но со зрением было гораздо хуже.
Пришло время выписки из больницы жена забрала его домой. Первое время она старалась ему помочь, так же пыталась наладить их отношения. Ей приходилось  бороться с его депрессивным состоянием, заставляя его хоть что-то делать по дому, мыть посуду например, пылесосить. Он конечно же нервничал, говорил что ничего не видит... как он будет всё это делать. В энный раз разбивая посуду, особенно прозрачные стаканы, психовал, вновь впадая в депрессию.
Отношения всё больше портились.

Иногда дети, которые уже стали взрослыми, помогали ему добраться в клинику на осмотр к доктору, но иногда ему приходилось добираться самому.
Шагая вслепую по большому городу, он с трудом ориентировался, блудил, часто падал оступаясь с бордюра или запинаясь о трамвайные рейсы, сталкивался с прохожими. В такие моменты ему просто хотелось здохнуть...
Его тёмно-мутная видимость была примерно на протяжении метров семь, видел он только размытые контуры, это ещё зависело и от света. Особенно было трудно в солнечные дни, в такие моменты перед собой он видел  просто яркий свет. В этом свете пропадали даже силуэты многоэтажных домов. Пользоваться специальной палочкой для слепых и специальными отражательными манжетами он не хотел, ему было стыдно за своё состояние, за свою беспомощность.