О туфельках для Золушки, или о взаимопонимании

Иногда случается совершать удивительные открытия в собственном прошлом.

Вот, казалось бы, 45 лет дружишь с человеком – а он умудряется сильно озадачить тебя задним числом. Это я сейчас про лучшую подругу. Мы дружим с 6-го класса, с тех пор, что нас посадили за одну парту и произошло маленькое чудо: ну вот живет человек как бы параллельно с тобой, а потом вы в какой-то точке пересекаетесь, и начинается увлекательное УЗНАВАНИЕ, а затем – возникает взаимопонимание. Тебя как бы впускают в другую вселенную, а там – СТОЛЬКО ВСЕГО! И похожего, и разного… Детские секреты, первые печали, первые сердечные тайны… Ветхие от времени блокнотики со стихами - страницы в них переложены сухими цветами, «анютиными глазками», собранными в ТЕ времена на память о каких-то очень важных событиях. События поблекли и стерлись в памяти, а цветок – вот он, между страницами, все еще такой же яркий, как тогдашние эмоции... Переезд подруги в Москву на Новый год в 8-ом классе, прощальный новогодний вечер в школе, ансамбль «Гипербола», чудом приглашенный на этот праздник... Влюбленный в подругу одноклассник, всю ночь бродивший после этого вечера под ее окнами и написавший окурком на косяке двери ее квартиры: «Ева, я тебя люблю»…

Я в эту ночь проснулась от того, что не могла дышать – с такой болью обрывалось для меня наше общение. Потом были письма, письма, письма… Ее - из Москвы, черновики моих – в Москву. Целая шкатулка – впрочем, как и положено гимназисткам всех времен по законам жанра. Перечитываешь и удивляешься: какие мы были серьезные и рассудительные, гораздо серьезнее и рассудительнее нас теперешних…

Потом были вторые сердечные тайны, третьи… Радости и горести взрослой жизни…

И вот совсем недавно моя подруга спрашивает: «А ты помнишь, как мы познакомились в первом классе?»
Я удивляюсь и отвечаю: «Нет…»

И тогда она начинает рассказывать:
- Помнишь, нас сначала собрали в классе. Больше тридцати человек детей, целая толпа родителей… Куча народу, все незнакомые. Всё – чужое и непонятное… Потом линейка в школьном дворе. Опять столпотворение, шум, глаза разбегаются, никого знакомого… И такое чувство, что родители бросили тебя в этой толпе… Потом нас повели всем классом показывать школу – по всем этажам. Сновали, не притормаживая, огромного роста старшеклассники, и было страшно, что они нас просто затопчут. Лестница, по которой мы поднимались с первого этажа на второй, а потом – на третий, была такой огромной, что на ней можно было потеряться, от этого становилось очень неуютно… И вдруг – ВДРУГ Я УВИДЕЛА ЧТО-ТО РОДНОЕ И ДО БОЛИ ЗНАКОМОЕ!!! Это были туфли на одной девочке – точно такие же, как одни из моих любимых туфель. В этот день я была не в них, но очень обрадовалась, что нашла хотя бы что-то узнаваемое в этом новом и чужом для меня мире. И радостно сказала девочке: «А у меня тоже есть такие башмаки!!!»
… И тут девочка повернулась, смерила меня с ног до головы ледяным взглядом и, обдавая презрением, уничижительно заявила: «Это - не БАШМАКИ! Это – ПОЛЬСКИЕ ТУФЛИ!!!»
Я офигела… Со мной ТАК никто и никогда не разговаривал. Я захлебнулась от обиды и подумала: «Какая мерзкая фифа… В жизни к ней больше никогда не подойду!!!»

Подруга сделала паузу и улыбнулась. Я вопросительно молчала.
- Неужели не помнишь? – удивленно спросила подруга.
- Нет, - растерянно ответила я.
- Так ведь эта девочка как раз и была ТЫ!!!

Вот тут уже офигела я… И начала-таки вспоминать…

К 1 сентября, перед моим первым классом, друзья родителей, съездившие в то лето в поездку по соцстранам (в 1971 году это было чудо чудное и диво дивное), подарили мне ПОЛЬСКИЕ ТУФЛИ. Это был сказочный подарок. Кто не в теме или забыл – напомню: одежду в те времена, в основном, шили. Можно было, конечно, купить на толкучке («на туче») на Дзержинском базаре. Ну, или в комиссионке. Но это было очень дорого. Можно было, конечно, достать «по блату». Но для этого нужен был тот самый «блат». Так что, в основном, конечно, шили. Или вязали. Особенно – платья для девочек. А вот с обувью было просто из рук вон плохо. Особенно с детской. Видимо, из-за рубежа ее не завозили по причине нерентабельности. И приходилось довольствоваться продукцией фабрики «Скороход» (ну, или аналогами). И польские детские туфли по сравнению с ботинками или сандалиями советского образца выглядели как хрустальные туфельки Золушки, полученные от доброй феи. Именно так я к ним и относилась. Они стояли, дожидаясь своего часа, в коробке в шкафу, и я, затаив дыхание, забиралась в шкаф, открывала коробку и ЛЮБОВАЛАСЬ ИМИ. И 1-го сентября чувствовала себя действительно Золушкой на королевском балу…

И если моя подруга подумала про меня «мерзкая фифа» и так впечатлилась, что до шестого класса просто шарахалась от меня, то мне даже страшно представить, что подумала Я про девочку, которая назвала мои хрустальные туфельки БАШМАКАМИ.

Откуда же мне было знать, что ее папа ездит в Польшу регулярно по работе, и что для нее вот эти же туфли – рядовые (хотя и любимые) башмаки? И откуда было знать ей, что для меня эти же башмаки были волшебными хрустальными туфельками? И откуда нам обеим было знать, что, несмотря на такое знакомство, мы станем лучшими подругами???

… Это я, собственно, о проблемах взаимопонимания. То есть о том, что мы зачастую слышим совсем не то, что нам говорят…