Зимний вечер в Татрах

Как-то на рубеже веков мы торчали с братом в бесснежной Татранской Ломнице. Февраль, а внизу ни снежинки, не работали и канатки. Временами шел дождь, однако вершины Высоких Татр были в снегу: белые склоны иногда виднелись в разрывах туч. Каждый день можно было видеть человека, который рано поутру выходил из нашей гостиницы, и безо всяких подъемников, с одним только, альпенштоком неспешно шел в гору. Как после оказалось, он поднимался на самый Ломницкий Штит, на макушку, к вожделенным снегам. К обеду или чуть позже спускался обратно, тоже пешком. Перепад почти тысяча метров, хорошая тренировка, думалось, глядя, как он удаляется в мглистый лес.

Мы же в отсутствие всякой горнолыжной возможности развлекались внизу, чем могли. Парились в горячих словацких прудах, таращились на словацкие средневековые замки, шлифовали мощеные улочки Попрада, и, разумеется, подолгу сиживали в словацких кабачках, с их жареной кабаньей головой и пивом "Златы Базант". Меня, как завзятого пешехода и лыжника, все это начинало раздражать: вкусно поесть можно и дома, не затем летели-ехали, чтоб впустую тратить с трудом заработанные денежки... Брат, флегма, даже ухом не вел, хотя был горяч на всякие похождения: мол, куда спешить, не впервой пережидать погоду, авось заснежит, а пока передышка. Лениво потягивался по утрам: мол, все лучше, чем работать.

На пятый день туманной мороси я не вытерпел, вытащил брата из очередного ресторана. Мы сунули в рюкзаки горнолыжные ботинки, по банке консервов, привязали лыжи и двинулись наверх, к белоснежным вершинам, причем поперлись сдуру под вечер. Брат не протестовал, хотелось размяться хоть как-то и ему.

Прошли мрачный лес с темным пологом вековых елей, там и сям виднелись сырые снежники. Наверху, выше леса, наст какой-никакой был, хоть и не сплошной.  Как будто по мановению руки карпатского мага, из туч выглянуло солнце. Часа за три поднялись до средней станции, и тут только ощутили первый за неделю морозец, пока еще легкий. Мысль была угнездиться наверху где-то в тепле, должно же там быть какое-то жилье, какие-то приюты, комнаты, койки? Ну а с утра было б славно подняться еще выше, к хорошему снегу в верхний цирк, у самого подножия Ломницкого Штита, и там уже катнуться, как следует, пусть и без подъемников. Нам это было не впервой, брату по его богатому горнолыжному прошлому, мне по хибинским, уральским, сибирским похождениям...

Однако станция канатки была пустынна, тиха, только чуть звенели, качаясь, надолго припаркованные кабинки. Одинокий сторож не оценил наш энтузиазм, покрутил пальцем у виска, и произнес магическое словацкое "не можно". Это означало, что дальше может быть либо еще "не можно", либо, при малейшем наезде с нашей стороны - вызов вышестоящих, вплоть до полиции. Спорить, клянчить и уговаривать не было смысла, не Сибирь и не подмосковное Подьячево.

Мою мысль заночевать снаружи, по-холодному, на веранде станции или в лесу, без никакой снаряги кроме двух банок консервов, многоопытный мой брат не оценил, и сказал твердо, что будем спускаться в зону комфорта, к водным процедурам и ресторанам, причем именно на лыжах - зря, что ли, мы тащили наверх тяжеленные фёльки и хэды? Горнолыжники мы или жалкие писуны? Я упирался как мог, не представляя, как катиться по такой бездороге впотьмах, предлагал топать пешком, спрятать лыжи в кустах до поры, в общем, выдвигал один компромисс за другим, а на деле просто крутился, как уж на сковородке, лишь бы не рисковать на ночь глядя. Однако брат усмехнулся и велел встегиваться: мол, покажу как. Ну, школа Ленгор и Чегета, с самых с шестидесятых...

Открытые участки были кошмаром - пятна льда вперемешку с камнями и бесснежной глиной, едва прикрытой жухлой травой, и все это в сумерках, солнце уже скрылось. Приходилось прыгать между всем этим, в воздухе выбирая мало-мальски мерзлое пятно приземления и угадывая скорее чутьем, чем рассудком, каким боком лыжи в это пятно уместить. Я старался идти "след в след", в душе проклиная свою же авантюру. Порой летели искорки из-под кантов, однако больших камней мы избежали, лыжи чудом остались целы. Вскоре щебень со льдом закончился, пошел лес, и в нем целые поляны сырого, но вполне пригодного снега. Стало легче, веселее, начались обычные горнолыжные пируэты, каталка, одним словом, даже приятная, несмотря на то, что наступила темнота. Где снежной тропинкой, где по травяной обочине, но мы скатились на лыжах до самого последнего снежничка. До Татранской Ломницы оставалось дотопать немного.

Это, наверное, самый памятный спуск в жизни, хотя были и до того, и после дальние края, и большие горы, и снега выше крыш... На следующий день с утра подморозило, пошел робкий снежок, как по-волшебству. То ли мы своим азартным порывом наколдовали, то ли циклон повернулся другим боком, но к ночи заснежило и даже замело. Еще через день запустили подъемники, горнолыжная жизнь наладилась: очереди на канатку, подъемы-спуски, кафешки на скорую руку, все как обычно...
А тот человек из нашей гостиницы так и ходил на самую макушку пешком, каждый день. Не знаю, был он альпинист или просто любитель гор, но надо признать, отпечатался в памяти, как и все приключение.