Потийский десант

«ПОТИЙСКИЙ ДЕСАНТ»

Сколько лет уже новости о наших взаимоотношениях с Грузией, мягко говоря, не радуют. С Грузией! — Самой гостеприимной, на мой взгляд, республикой, в советское время так радушно встречавшей гостей со всего Советского Союза и, конечно, из России. И эти радушие и гостеприимство, сердечность и доброжелательность были самыми искренними, ничего общего не имеющими с укоренившимися ныне среди грузин представлениями о мнимом угнетении «имперской Россией» «несчастной колонии». Я в этом убедился ещё в юношеском возрасте. Мои сослуживцы тоже имели впечатляющий опыт массового неформального общения с жителями Грузии, подтверждающего сказанное.
Летом 1978 года тихоокеанские большие противолодочные корабли «Ташкент» и «Петропавловск» обеспечивали на Чёрном море государственные испытания только что построенного для ТОФ тяжёлого авианесущего крейсера «Минск».  Нашему «Ташкенту» на время стрельб «Минска» крылатыми ракетами чуть ли не от берегов Румынии — Чёрное море не так уж и велико, когда используешь современное оружие — досталась позиция в районе восточного побережья. Когда же стрельбы окончились, БПК отдал якорь на рейде Поти. Кораблю и морякам разрешили в субботу и воскресенье отдохнуть.
В базу местной бригады охраны водного района «Ташкент» не пустили по причине его несоразмерности как пирсу, так и акватории — её масштабу и глубинам. Одно это даёт представление о «могуществе» грузинского флота, созданного на ошмётках Потийской бригады вслед за бегством Грузии из состава СССР и уничтоженного в 2008 году совсем не в морском бою. — После дезертирства «смелых мореманов» его прямо у пирса взорвали русские десантники под командованием моего однокашника по Свердловскому суворовскому училищу генерал-майора Борисова Вячеслава. Позже мы не раз подшучивали над генералом Славой, предлагая ему требовать от президента переаттестации в адмиралы. — После победы Нахимова в Синопском сражении он за последующие полтора века единственный, кто нанёс столь впечатляющее поражение ВМС противника России.
Но вернёмся в куда более приятное время… Субботнее увольнение на берег части уставшего экипажа проходило непривычно, но очень весело. — Потийцы, все осведомлённые о подходе «Ташкента» к их замечательному городу, демонстрировали военморам безразмерную ширь грузинской, абхазской, аджарской и всех прочих горских душ, не дав морякам ни минуты свободы и беспрестанно потчуя дарами щедрой земли и умелых рук.
Едва ли не каждый встреченный местный житель бросался по-родственному горячо обниматься, припоминая, что его дедушка — при Сталине! — служил на Флоте, дядя ещё мальчишкой в войну видел издали лидер «Ташкент», а совсем недавно сестру его свояка чуть не увёз во Владивосток заезжий тихоокеанец и все родственники порицают её за отказ. Сам же он, хотя и служил в стройбате, но всегда хотел быть моряком и в День ВМФ, как всякий уважающий себя потиец, надевает тельняшку. А раз так, то мы с тобой, дорогой, братья навек!
За признанием братства ошеломлённого ташкентца вели на веранды продуваемых приятным бризом лёгких домов отведать лобио, оджахури, мжавеули и других вкусностей — неисчислимого множества и с непроизносимыми названиями. Не дав гостю толком осмотреться, спускались с ним в тёмную прохладу погребов с забитыми бутылками самодельного вина стеллажами и на пару выкатывали бочонок киндзмараули, припасённого ещё в шестидесятых для столь торжественных случаев. Если же моряк был холост, тут же затевались сватовство или знакомство с дочкой-внучкой-племянницей с далеко идущими намерениями. Маме и папе матроса писалось письмо с приглашением навестить будущих сватов и обсудить приготовления к свадьбе. Жить молодые, разумеется, должны будут в Поти — всяко местный климат лучше сибирского или уральского, а дом вообще пустой стоит…
На городском рынке потрясённые моряки узнавали, что вопреки Программе КПСС коммунизм — это не светлое будущее, а восхитительное настоящее в отдельно взятом городе. — Они прямиком попадали в него: в этот день всё для них здесь было бесплатным. И это всё — и свежее, и солёное, и маринованное, и копчёное, и ещё бог весть какое — до того было вкусно!
Подобные цунами волны радушия захлестнули тихоокеанцев, а дары были столь обильны и ассортимент их был так велик, что просто удивительно, как они в этом счастье не позабыли о необходимости возвращаться на службу. Но долг превыше всего и к отходящим баркасам все прибыли без опозданий.
Офицеры и мичмана поднимались на корабль слегка навеселе, с портфелями, полными бутылок чудеснейшего домашнего вина и неведомыми способами приготовленного вкуснейшего мяса. Матросы несли огромные авоськи с мандаринами. На срочной службе спиртное употреблять нельзя и потому почти все они были трезвы. И бдительный дежурный по кораблю, и строгие старшие в подразделениях с удовлетворением в том убеждались. — Что скрывать, в Николаеве и Севастополе случалось принимать на борт матросов подшофе, а подчас и в бессознательном состоянии.
Правда, длилось это удовлетворение недолго. — Спустя какой-то час после прибытия с берега немало моряков обнаружилось в состоянии лёгкого подпития. Через полтора-два часа оно стало уже не очень лёгким, а у некоторых и, прямо сказать, тяжёлым. Причём примерно у трети матросов и старшин — как раз у установленной Корабельным уставом части экипажа, которая имеет право схода на берег без ущерба его боеготовности и живучести. Постепенно к этой трети начали примыкать и не побывавшие на берегу.
Как оказалось, мандарины содержали «секрет»: доброжелательные, щедрые и хлебосольные потийцы накачали их крепчайшей чачей. Чача же, как известно, у каждого грузина своя. Она и по вкусу и аромату не похожа на соседские, предложенные морякам для сравнения. Оттого ассортимент замаскированного напитка был куда обширнее привычного нашим матросам выбора спиртного из магазина или тайком доставленного на корабль.
Поднявшись на борт, моряки первым делом продегустировали цитрусовые и, убедившись в их высочайшем качестве, поделились со скучавшими без берега братишками. Радости тех не было предела. Офицерам же было не до радости: почти все срочники были в разной степени опьянения. Даже те, кто нёс вахту. Понятно, что той ночью многим командирам и инженерам и примкнувшим к ним мичманам было не до сна, ведь им пришлось принять на себя обязанности не вяжущих лыка подчинённых. А в каютах оставалось столько неоткупоренных бутылок и неопробованного ароматного мяса…
Командир корабля капитан 3 ранга Здесенко Е.Г. рвал и метал: такой подрыв боеготовности и дисциплины! Отныне никаких увольнений и сходов в Поти! В воскресенье повторить большую приборку! — Если бы на субботней устали, на берег идти не захотели бы, а тем более к мандаринам не потянуло бы!
«Большой зам» капитан-лейтенант Шрамко Ж.С. предавал партийной анафеме матросов-комсомольских активистов, променявших ленинские принципы трезвости на гнусное пойло. Замполиты боевых частей и партийно-комсомольский актив из офицеров в боевых листках и стенгазете клеймили позором алкоголиков и их слабовольных пособников. По корабельной трансляции вместо обычной для воскресенья приятной музыки всю приборку гремел металлом голос секретаря комитета комсомола лейтенанта Олега Максимова: Макс цитировал великих о вреде пьянства и алкоголизма и зачитывал ужасные статьи наркологов о том же. Пропагандист старший лейтенант Саня Пирогов помчался на местную бригаду за фильмами антиалкогольной тематики. — Это было самое неприятное, ведь у корабельных так мало поводов к веселью. Надеялись-то комедию посмотреть…
Разозлённые отменой схода командиры боевых частей и начальники служб во главе со старпомом капитан-лейтенантом Скляровым Н.П. раз за разом заставляли перемывать вымытое, надраивать надраенное и мелить мелёное. Большая приборка переросла в гигантскую и закончилась только перед ужином. Корабль блестел, как новенький пятак, но все были недовольны и жизнью, и службой, и друг другом. Все устали и измотали друг друга.
Офицеры рангом ниже — командиры групп и батарей и инженеры, — в душе считая, что «пойло» не такое уж и гнусное, тоже подвергали изобретательных подчинённых всяческим экзекуциям, хотя и без усердия: смекалка на Флоте всегда ценилась. Ещё они без отрыва от приборки проводили приём зачётов на знание матросами законов об ответственности за пьянство. Зачёты предварялись занудным зачитыванием всяческих статей, инструкций, постановлений горячо любимых партии и правительства. И это было едва ли не худшим во всей антиалкогольной вакханалии. — Драишь в который раз палубу, а тебе в ухо: «ЦК КПСС и Верховный Совет СССР призывают, указывают, требуют, постановляют…» — С ума сойти можно! 
Мичмана, многие из которых недалеко ушли от матросов по уровню сознания и ответственности, но по обязанностям приближались к офицерам, вслед за своими начальниками считали себя обделёнными: они тоже не успели испробовать принесённых на корабль вин и снеди. Искренне завидуя хитрым матросам, успевшим вкусить мандаринчиков, они боялись приступить к своим запасам и страдали больше офицеров.
Кампания закончилась каким-то скучнейшим пропагандистским фильмом с антиалкогольным уклоном, но перед ним корабельный доктор старший лейтенант Архиреев прочитал лекцию. Конечно же, о вреде пьянства и алкоголизма с точки зрения медицины. В исполнении Сергея — спокойного, неторопливого — она, и без того не вселяющая уверенности в завтрашнем дне, после описания фактов распада личности и печени повергла народ в глубокое уныние. Поднять настроение офицерам и мичманам удалось только после отбоя трезвого и замученного экипажа. — Понятно, что с помощью потийских припасов. После мучительных суток они были ещё приятнее и вкуснее.
У матросов же всё было куда как лучше: они массово изображали искреннее раскаяние, но при этом не теряли надежды вернуться к полюбившимся им грузинам. И замечательным мандаринам с чачей, конечно.
Впрочем всё это кипение происходило исключительно внутри корабля без какого бы то ни было «выброса пара» наружу. Вышестоящее командование о нём даже не догадывалось: бдительный особист по какой-то причине отсутствовал, а его агенты тоже не устояли перед искушением отведать хмельных мандаринчиков.
Командир с замом наверх об инциденте не доложили, посчитав, раз факт распития спиртного не был установлен, а о поедании мандаринов, даже с чачей, в Корабельном уставе и постановлении ЦК КПСС нет ни слова, то не стоит и беспокоить дивизию своими проблемами. — Черноморцы не преминули бы сделать себе на наших костях авторитет принципиальных борцов с пьянством. В общем, история не получила обычной в таких случаях раскрутки и всё «спустили на тормозах».
Долго ещё в экипаже — уже со смехом — обсуждали «потийский десант» и его последствия. Вот только мне нечего было вспоминать. — Всё это время я морячил вдали от Грузии, на «Минске». — Меня туда с группой РЭБ отправили на время очередного этапа его испытаний. И ведь не по приказу, а по собственному желанию: командир группы лейтенант Виктор Кременецкий был в отпуске, а мне так хотелось побывать на авианосце. Кто же мог предвидеть встречу с любимой мной Грузией и грузинами… Эх…

17.11.2020.