Rip current. Кольцо Саладина. 33

Вовик жил чёрт-те где, на Бабушкинской. Пришлось пилить через всю Москву, а потом ещё тащиться пешком с километр, плутая среди высоких однотипных зданий, пронизанных ветром.
Между третьей и четвёртой многоэтажкой я начал догадываться, что рано предпринял свои техничные вояжи. Права Нора, надо было ещё хотя бы день отлежаться дома. В голове у меня расшумелось, и до нужного подъезда я добрался уже взмокшим. Расстегнул молнию на куртке и немного постоял, прислонившись к стене, унимая сердце и дыхание. Хорошо, второй этаж, можно не возюкаться с лифтом.
Дверь мне открыли сразу – невысокий крепкий пацанчик лет семнадцати с низкой чёлкой и неприступным взором. Он что-то активно дожёвывал и явно не был мне рад.
- Вовик? - спросил я, глядя на него сверху вниз.
- Ну, Вовик, а чё надо?
- А ты и правда борзый, - оценил я, усмехнувшись. – Занятия-то заколол опять в ПТУ своём?
- Слышь, вали давай отсюда, - не испугался Вовик, решительно схватился за дверь, но я успел подставить ногу, и у Вовика ничего не вышло.
– Молодец, - похвалил я. – Но не бойся, я не уйду, пока не скажешь за фото. Колись, давай.
Вовик оглянулся на свои апартаменты, и я понял, что ему не светит разглашение его личных тайн.
- Ладно, пошли выйдем, - сдался он. - У меня там систер, мазер...  – поделился он сокрушённо, - сейчас хай поднимут…
Мы спустились к окну. Вовик, наконец дожевал, щедро вытер круглую рожу сначала одной ладонью, потом другой и возвёл на меня незатуманенный взор.
- Вовик, сосредоточься, - сказал я. - Вчера. Ты привёз портрет девушки. В ателье «Радуга».
- А, так ты от Катюхи? – просветлел Вовик. - Так бы и говорил. В общем, так. Чувиху на фоте не знаю, фота не моя, взял у другана. Друган снимает для газет там, для журналов… Принёс на клуб. Дядьке в витрину надо, я взял, жалко, что ли...
- Что за друган? Адрес, телефон?
- Хрен его знает.
- Не знаешь, где твой друг живёт?
- Да не друг он мне особо, - шмыгнул носом Вовик. – Так, на клубе видимся.
- Адрес клуба?
Я достал записную книжку и ручку. Московская жизнь уже приучила меня таскать с собой эти постыдные атрибуты для склеротиков. Вовик подробно описал координаты, с любопытством заглядывая в мои каракули.
- Вот так пойдёшь, - увлечённо показывал он руками, - там коридор, секи? В конце дверь, крутая такая, сразу увидишь. Кадра этого Юра зовут. Но кадр не московский, где-то в Королёве, что ли, живёт… Фамилию не знаю.
Я всё записал.
- Теперь слушай, Вовик, - веско сказал я. - Если окажется, что эта девушка не знала, что её фото в витрине красуется, я тебе самолично бошку оторву к едрене-фене. Найду и ноги выдерну. Понял?
- Понял. Не вопрос.
Чем-то он мне всё-таки нравился, этот московский Вовик, наверное, бывалостью.
- Ты хоть фотографировать-то умеешь? – усмехнулся я.
- Ну, а то, - важно сказал он. - Девчонок там... то, сё…

Я вышел на улицу. Меня немедленно начал терзать ветер. Хорошо – послушался Нору, а то собрался идти в одной рубашке, чтобы выглядеть на пропуске дисциплинированно. Но Нора устроила скандалище, заставила надеть свитер, ещё и шарф намотала так, что я еле влез в куртку.
Я затянул молнию до подбородка. Теперь к метро и обратно пилить через всю Москву или сколько там получится до Щёлковской?..
Ладно. Хоть не зря съездил. Ещё бы пожрать где-нибудь. Или хотя бы напиться. Спасибо доброй Кате за два стакана воды, но я бы сейчас выпил ещё столько же. Хоть бы на автомат с газировкой набрести - так нет же, везде пустота. Бездушный город. Вот она, урбанизация жизни. Только и спасает буквочка М, мерцающая родным тёплым огоньком.
Я с удовольствием вступил в полупустой вагон и с наслаждением уселся.
Наверное, это смешно, что взрослый дяденька любит кататься на метро. Но это так. И чем-то мне это подземелье родное. И даже эти чёрные туннели со страшными шнурами проводов не пугают, а манят…
А вот и ещё родным повеяло в бездушной пустыне столицы: «Следующая станция - «Рижская».
Рижская – это значит, можно выйти и через какие-то минут двадцать знакомого пути шмыгнуть под крыло Вероники. Конечно, мне влетит по самое не хочу, но меня напоят и, может, накормят, и можно будет растянуться на кожаном диванчике позади сцены и блаженно полежать, закрыв локтем глаза от света.
Если бы я стоял, я бы, наверное, не выдержал и вышел. Но я сидел, и сидел удобно, вставать не хотелось, тащиться никуда не хотелось. Я мысленно помахал Веронике рукой, и подземный монстр понёс меня дальше.
На Щёлковской я выпил соку на выходе из метро – стакан берёзового, а потом сразу ещё апельсиновый. Пить ещё больше захотелось. Надо было наоборот, запить берёзовым. Но от третьего стакана я воздержался – ещё не хватало шастать в поисках туалета по холоду… Ладно, как-нибудь дотяну.
Сверяясь с бумажкой, двинулся на поиски. Опять идти. Потом ждать троллейбуса, потом ехать. Потом снова идти. На часах было около четырёх. Я поел в последний раз часов в десять…
Снова меня обступают дома, похожие друг на друга... Интересно, почему тут между домами везде так сифонит? Теоретически высотные здания должны сдерживать ветра. Значит, какая-то местная турбуленция… Я опять с благодарностью вспомнил Нору. Да, хорош бы я был тут в одной рубашке…
Пару раз я попытался расспросить прохожих, но про фотоклуб никто не знал, все пожимали недоумённо плечами.
Наконец, всё разрешилось. И дом, и номер, и подъезд - всё совпало так, как рассказал обстоятельный Вовик. Теперь вниз, в цоколь, в коридор... А вот и искомая дверь. И даже табличка имеется с аббревиатурой, ничего мне не говорящей. А жаль будет, если там никого…
Если никто не откроет сейчас, завтра приеду – решил я и постучал. Тишина. Я подёргал. Заперто. Я постучал ещё раз, и уже повернулся уходить, как дверь распахнулась.
На пороге стоял очень длинный парень с непроницаемым лицом, за ним просматривалась просторная, уютно освещённая комната, в ней переговаривались невидимые люди.
- Вы к кому? – спросил парень без тени эмоций.
- К вам, - не ломая голову, ответил я.
- Ко мне? – мне удалось его удивить.
- В том числе, - сказал я. - Я от Вовика. Мне сказали, что здесь можно увидеть Юрия. Вы случайно не Юрий?
- Заходи, – сказал парень задумчиво.
Я зашёл. В глубине комнаты на диване сидело ещё двое перед столом, заваленном бумагами – представительный лысый и маленький, лохматый, как домовёнок. На втором столе среди журналов стоял графин с водой. "встроенный экспонометр" - донеслось до меня.
- Мужики, я напьюсь? – кинулся я к воде, едва кивнув. - Целый день по Москве шатаюсь…
- А ты кто есть-то, шатун? – поинтересовался самый старший, лысый. – Ищешь кого-то?
- Он от Вовика, - сказал длинный, пока я отпивался.
- Кто это Вовик? – спросил лысый, - А, мелкий этот… Робертов, понял, - кивнул он.
- Мне нужен фотограф по имени Юра, - сказал я, опустошив полграфина и отдышавшись. – Фамилию не знаю. Сказали, бывает здесь. Живёт, я так понял, не в Москве. Королёво – это что? Село?
- Королёв, - поправил лысый спокойно. – Город. А ты, я слышу, не местный? Давно приехал?
- Десять дней назад, - сказал я. – Почему так решили?
- Х*овор не московский, - усмехнулся лысый.
- Ну, не местный, - сказал я, слегка задетый. – Мне этот парень нужен. Помогите найти.
Мужчины переглянулись длинно и опять уставились на меня.
Внутренняя дверь отворилась, на сцене появился четвёртый персонаж, длинноволосый, оживлённый, в больших очках, с кофром наперевес и с фотокамерой в руках.
- Мужики - это кайф! - восторженно начал он, после чего увидел меня. - Новые люди? – спросил он, зависнув на полпути.
- Юрика ищет, - пояснил домовёнок. - Он тебе зачем? – обратился он ко мне.
- Насчёт фотографий, - коротко сказал я и, кажется, попал правильно, компания перестала напрягаться и стала более общительной.
- Шведов – его фамилия, - сказал лысый. - Но мы тебе не поможем, адреса не знаем.
- Здесь народу околачивается, всех не запомнишь, - сказал домовёнок. - Он чего тебе, фоты должен?
- Девушку, - сказал я.
- Увел, что ли? – весело спросил очкарик, и все засмеялись.
- У него портрет моей девушки, - сказал я.
- Снялась у него? – заинтересовался длинный.
- Не знаю, - сердито сказал я. – Хотел выяснить. Это моя девушка. Хотел спросить у этого вашего Юры, как её найти.
- Сложная жизнь, - сказал очкастый весело.
Мужики опять о чём-то поговорили глазами, видимо, о том, что я не представляю для них опасности один против четверых. Длинный поднялся, позвякивая ключами, удалился в боковушку и через минуту вынес здоровый, плоский чёрный пакет – в таких хранится фотобумага.
- Это не она? Не потеряшка твоя?
Он одним движением вытряхнул фотографии на стол.
Несколько больших и несколько маленьких фотографий красивым веером легли на стол.
То самое фото, что я видел в витрине! Это была она!
Изображения чем-то отличались друг от друга, я не сразу понял, что оттенками чёрного и коричневого.
А одна была совсем светлой, совсем-совсем светлой, такой, что хотелось зажмуриться - только глаза и губы читались отчётливо, всё остальное словно тонуло в прорвавшемся откуда-то ослепительно-белом сиянии...
Это походило больше на тонкий рисунок карандашом, чем на фотографию. Если бы я увидел этот портрет в витрине, я бы её не сразу узнал...
Я замер.
Компания тоже примолкла, длинный и очкастый взяли со стола по фотографии, лысый забрал светлую и покачал головой.
- Высокий ключ, - сказал он. - Хорошая работа.
- Джоконда, -сказал очкарик. - Юрик - ас.
- Выставочная? - спросил домовёнок.
- Возможно, - сказал лысый.
- Я в низком люблю, - сказал домовёнок.
- Ой, понимал бы, - отозвался очкарик.
- Я бы поправил, - сказал длинный. - Уголки глаз.
- Возможно, - сказал лысый.
Я встал, кусая губы.
- Это она, - сказал я.
Компания воззрилась на меня.
- Ну, поздравляю, - сказал лысый.
- Красивая модель, - сказал очкарик.
- Она не модель, - сказал я упрямо. - Она - моя девушка.
- Что-то мало ты знаешь, похоже, о своей девушке, - сказал лысый, усмехнувшись." - В общем, так. Шведов вчера был, принёс это. Сегодня его нет.
- Он сегодня учится, – вставил домовёнок. - У него лабораторные.
- Вот так, - припечатал лысый. – Наведывайся. Разбирайся. Мы не против.
- А почему фотографии здесь? – упрямо поинтересовался я.
- А где им быть? – строго спросил лысый.
Где им быть… У меня бы они лежали под замком. Под семью замками. Глубоко в шкафу, чтобы ни одна живая душа…
- Под замком, - сказал я мрачно.
- Они и есть под замком, – невозмутимо сказал лысый. – Шведов в общежитии живёт. И правильно сделал, что принёс сюда. Работы хорошие. Снимает он хорошо. Если бы увёз с собой, от них бы ничего не осталось. Растащили, попортили. Сам жил в общаге, знаю. Всё правильно сделано. Согласно внутреннему распорядку работы находятся на хранении. В архиве рабочих материалов.
- А… я могу… вот эту маленькую… - я протянул руку к фотографии, и лысый усмехнулся.
- А это уж извини, – он сгрёб фотографии и аккуратно уложил обратно. - Это собственность клуба и самого автора.
- То есть, это автор решает, висеть его работам в витринах или нет?
- В каких витринах? – нахмурился лысый.
- Вот эта ваша собственность клуба сейчас украшает витрину фотосалона.
Я встал. Делать мне здесь больше было нечего. Мужики опять переглянулись, длинный тоже встал, лысый и домовёнок остались сидеть.
- Сигнал принят, разберёмся, - невозмутимо сказал лысый, кивнув мне.

продолжение следует.