Излучина

Уже несколько месяцев они жили в этих благословенных местах. И какой же разной им казалась их московская жизнь тогда, и здешняя сейчас, да и они уже были совсем другими людьми.
Год с небольшим назад они приезжали сюда, мечтая купить кусок земли и построить прямо в излучине реки дом или, на худой конец, разбить большую палатку летом.
Лера тогда объявила сразу, как только обошла желаемый участок:
– Хочу гамак, лежать в нем с закрытыми глазами и слушать вот это все.
Со всех сторон ей как будто ответили и корабельные сосны, и кузнечики в траве, и дятлы в чаще, и даже река своей тишиной.
В этих желаниях они с Ником были на одной волне – тогда уже накопилась усталость от жизни в московском центре, в их маленькой съемной квартире, и двигали ими мечты – мечты жить в месте, способном дать и энергию, и покой.
Но привела их сюда, уже в другое время, вовсе не мечта, а необходимость.

Все стало меняться как у всех – в период первой волны пандемии и самоизоляции. Ник, пытаясь спасти свои стартапы, еще возлагал надежды на прежних инвесторов, «докручивал», как мог, с остатками команды, мобильные приложения и платформы. Но многие заказчики, как и люди с деньгами, что ищут, куда бы их вложить – те, кто раньше казались ему незыблемой поддержкой, постепенно «отстыковывались» от его «корабля».
– Все будет хорошо, мы справимся, потому что я тебя люблю, – твердил он всякий раз, сгребая ее в охапку в постели, желая спокойной ночи и целуя ее затылок.
Только этот запах его как-то успокаивал, но он также мысленно стискивал зубы и прокручивал в голове варианты выхода из ситуации.
Теперь его бизнес, все, что он создавал на протяжении последних лет, летело в тартарары – как будто ракета, освободившись от всех ступеней, продолжала свой полет в поистине открытом космосе – без всякой гравитации, опор, без движителей и даже конечной цели. 
Ник и Лера уже несколько лет были вместе. Он – программист, исполненный амбициозных целей. Она – его верная жена. Он убедил ее уйти из престижной компании, чтобы уберечь от тяжелых командировок и многочасовых перелетов, в ожидании которых она цепенела от страха. Ее блестящее образование и ум – он был уверен – принесут плоды и в его проектах. Только одно условие они поставили себе – пока никаких детей. Надо было встать на ноги, «раскрутиться».
Но «черные лебеди» прилетают нежданно. Из-за ситуации с ковидом большие проекты пришлось отложить, на какой срок – никто не знал, всем явно было не до стартапов. Зато поступали небольшие заказы – в основном, по наладке удаленной работы. Это можно было считать удачей. После первой волны и постепенного выхода из изоляции они считали себя везунчиками: родные были живы и здоровы, из близких друзей никто не пострадал. Тяжелые новости били по косой: в постах фейсбука вспоминали погибших врачей, виртуальные друзья публиковали фото скончавшихся родственников.

Вторая волна пандемии началась раньше, чем ее предсказывали. То ли из-за дождей и низких температур, то ли по законам беды, заставляющей открывать воротА, но вести про грипп и простуду, с ковидом или без, заполнили все почти все пространство и время. Среди коллег, молодых людей, совсем не из группы риска, заболело несколько человек. Один был в тяжелом состоянии в больнице. Лера переживала за подругу, уехавшую когда-то работать в Амстердам и попавшую сейчас в больницу. Кто-то из родных уже переболел и имел иммунитет, а кто-то очень мечтал, чтобы тот странный прошлогодний бронхит оказался той самой короной.
Заработки Ника заметно сократились. Международные проекты подвисли из-за осложнений между странами, банковские переводы из Америки или Кипра были немыслимы. Оставалось одно – работать с внутренними заказчиками и по-прежнему пытаться найти сумасшедших, кто бы несмотря ни на что, хотел бы работать и жить дальше.
– Да, я параноик, – бубнил себе под нос Ник, – но только они и выживут.
– Мне больше нравится из «Алисы», – подхватывала Лера. – Как там? Бежать со всех ног, чтобы оставаться на месте?
– А чтобы куда-то попасть…
–… бежать как минимум вдвое быстрее!
Как гром среди ясного неба, стало известие о Лериной беременности. Конечно, никто не мог исключать такого развития событий. Но они были слишком заняты каждодневной суетой, чтобы допустить мысль о том, что и этот процесс может выйти из-под контроля.
Первая реакция Ника – растерянность – скоро сменилась на вторую, сосредоточенность, а затем уже походило на одержимость.
Он должен был все продумать до мелочей, все рассчитать и все предусмотреть. Вот когда ему особенно пригодилась его дотошность. Со свойственной математикам занудством, именуемым в некоторых кругах системным мышлением, он стал разрабатывать стратегию на ближайшие месяцы.
Ник перебирал все, что помнил – о предсказательной способности умозрительных моделей, о футурологических теориях, о законе Мура, сингулярности и о многом другом. Только так, он считал, можно предугадать, как будут развиваться события, и только так можно было определить в них лучшее место для своей семьи. Теперь он обязан был отвечать за троих.

Ближе к зиме они узнали, что у них будет мальчик. Кроме того, выстраивался и общий план действий: они решили переехать загород, а желательно подальше от Москвы, подальше от людей, от заражений. Все рабочие встречи свелись к онлайн-конференциям, команда разработчиков была по-прежнему разбросана по другим странам и регионам, так что к подобному формату было не привыкать. Единственное, что не давало покоя – доступность хорошей клиники для Леры. Им удалось заключить контракт с дорогим центром, благо одно из его отделений располагалось также за городом, и можно было совместить и жизнь на природе, и посещение врача.

Но как говорят, хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. В небольшом доме, где с террасы открывался вид на живописный изгиб реки, Нику и особенно Лере было трудно усидеть. Узнавая окрестности, они все больше удивлялись тому, насколько же интересней и богаче здесь была жизнь. Эко-фермы, музейные усадьбы, конный завод, частный аэродром – казалось, что жизнь здесь припрятывала особые угощения и, кстати, не зависела от глобальных катастроф.
Самое трудное было договориться, куда лучше ехать. Лера голосовала за своих любимых лошадей, а Нику не терпелось к самолетам. И хотя они не могли себе позволить ни полетов, ни прогулок, дышать воздухом летного поля и зайти в конюшню – уже было счастьем.
Эта непонятная зима заканчивалась, не успев начаться. Снега почти не было, морозов тоже. Лера уговорила съездить к лошадям, поскольку они несколько дней не выбирались из дома – Ник доделывал срочную работу для их общего проекта. А когда выбрались, не хотелось возвращаться. Иван Сергеич, ухаживающий за лошадьми, все приговаривал:
– Вот приедете по весне, уж я вас покатаю, хоть на тройке с бубенцами. Хотя для тройки зима нужна, а это ж разве зима? Одно недоразумение. Всю природу попортили, изверги.
– Приедем-приедем, даже не сомневайтесь, теперь уж втроем! – Ник обнимал укутанную Леру, и домой, к делам, совсем не хотелось.
Хотелось трепать гривы этих огромных созданий, разглядывать их длинные ресницы, чувствовать их теплые губы у себя на ладонях.
Пока они шли к машине, на Леру навалилась сильная слабость, живот непривычно напрягся. По всем признакам роды ожидались еще нескоро, через месяц-полтора. Ребенок давал о себе знать уже давно, толкаясь изнутри ручками-ножками, но сегодня ощущения были другими. Какая-то сила в глубине то давила, то отпускала.
– Как-то мне нехорошо, – осмелилась признаться она вслух.
– Ты устала, надо домой, и побыстрее.
– Аааай, – она вскрикнула от боли громче обычного, и ноги ее подкосились. – Как сильно толкнул. Что-то не так.
Ник поддерживал жену как мог, но дойти до стоянки она была неспособна. Он взял ее на руки, чтоб донести до машины, и положил на заднее сиденье. Лера была без сознания.
«Как же так? Что делать? – стучало у него в голове. – Думай-думай-думай…» Он позвонил врачу, к которому Леру прикрепили, но телефон не отвечал. Проверил по навигатору время в пути до клиники: полтора часа, многовато. Вспомнил, что местные неплохо отзывались о ближайшем роддоме в райцентре, на другой стороне реки, он был недавно построен и неплохо оборудован. Правда, это была другая область, и формально они не всех чужаков принимали. Но до них рукой подать, буквально через мост переехать.
Ник в сумерках старался не пропустить нужный поворот и ругал себя за то, что не предусмотрел такой ситуации, заранее не выяснил всей обстановки, в том числе вирусной, в близлежащих медицинских заведениях. Но было поздно.

Шлагбаум охранник открыл сразу, как будто знал, кого и куда везут. Ник только спросил, где приемное отделение для рожениц.
Леру, тихо стонавшую на заднем сиденье, он оставил в машине. В приемном покое людей почти не было, а сидевшая за пластиковым экраном медсестра оказалась расторопной и понятливой. Леру на носилках увезли в глубины коридоров.
– А вы везунчики, – улыбнулась из-под маски медсестра, – сегодня у нас лучшая бригада дежурит. И Елена Ивановна, врач от бога.
– Ну мы ж не рожать, а чтоб врач посмотрел, может, укол какой сделают. Или на сохранение отправят… или домой, – неуверенно добавил Ник.
– Может быть… Врач решит. Вы только не волнуйтесь. У нас тут знаете, каких привозят? И ничего, справляемся.
Ник не находил себе места. Он заглядывал в телефон, не в силах ответить на сообщения и пропущенные звонки. Где-то за стенкой плакал ребенок. В горле пересохло, в висках он слышал стук, а сердце обдавало чем-то горячим. Он потерял счет времени…
Когда он посмотрел в телефон, на экране высветилось несколько пропущенных звонков. Пять из них были от отца. Ник уже плохо соображал, но набрал в ответ.
– Маму забрала скорая, – убитым голосом с трудом проговорил отец. – Ей резко стало хуже. Увезли в Коммунарку. Велели ждать.
Ника медленно опустился на кушетку. Опять эта горячая волна внутри – и стук в голове. Ждать, ждать, ждать, – отозвалось эхом в его уставшем сознании, и он ждал…

Ник стоял на террасе дома, ставшего для них за эти месяцы родным, и смотрел на реку. В эту зиму она даже не покрылась целиком льдом. А сейчас остатки снега и льда сохранялись только у берега с их стороны: течение здесь было спокойнее, оно почти не разрушало зимних покровов, медленно уменьшавшихся с каждым солнечным днем. Мика спал тут же, в коляске. Каждое утро, после кормления, Ник выносил его на свежий воздух – ребенок мог спать здесь несколько часов. Они не оставляли его одного. Ник ждал, когда Лера закончит с утренней суетой и выйдет посидеть рядом, с книжкой или в наушниках.
В десять они с отцом запланировали созвон. Так хотелось хороших новостей из Коммунарки. Но безумные качели не прекращались уже четвертую неделю – облегчения сменялись тяжестью и наоборот, симптомы были смазаны. Коварная болезнь испытывала всех до конца, не оставляя порой ни сил, ни терпенья, ни надежды – ни больным, ни их близким. Оставалось только ждать. И они ждали…

Июнь 2020