Отец

Отец
Часть 1.
До большой войны в село под Одессой приехал капельмейстер. Организовал сначала духовой оркестр, набрав способных ребят. Правление закупило духовые инструменты, а потом и струнные.

 Что привело артиста в Катериновку, отец не помнит. А вот обязательные репетиции, четкие пояснения учителя,  прислушивание к звукам своего альта и то, как он вливается в оркестровку, по- моему, навсегда определили его умение чувствовать себя важным инструментом в общем звучании. То свойство, которое отличает отца -  опираться на свою партию среди множества людей, объединенных общей мелодией из жизни.

 В струнном же коллективе одаренный мальчишка играл на гитаре. И она осталась его спутницей.
Я с детства помню сложные мелодии, к которым он прислушивался, наклонив голову к своей семиструнной любимой. Она отвечала с такой завидной подробностью и такими искренними  чувствами,  которыми папа никогда не мог открыться сам. Гитара- выразительница!
Эмоции, раздумья, юмор- передавал частый перебор струн.

С тех пор не люблю игру, построенную на аккордах. С их намеками и упрощенностью.

Старший папин брат, Володя играл почти на всех инструментах. И хотя разница была небольшой, всего в два года, ему доверяли дирижирование. С его абсолютным музыкальным слухом  фальшь слышалась как визг металла по стеклу.
Позже, много позже рассказывал он, как бросался дирижерскими палочками в моего папу, какое отчаянье охватывало его, когда младший брал ошибочную ноту.
Володя был во всем примером – в учебе отличником, в труде неутомимым и заинтересованным. Бабушкин любимец. А за младшего всегда боялась, всегда подозревала в самых дерзких выходках. И не напрасно.

У отца был один- единственный страх- лягушки: мать запирала его в  погребе, стараясь наказанием угомонить предприимчивый интерес ко всему вокруг.
  Вот думаю, а есть ли чувство опасности у папы сейчас?

А тогда в их уже военном детстве  старший брат много раз спасал неугомонного младшего,  шныряющего с ватагой мальчишек между людскими драмами. Между фашистами и партизанами. Между пуль, загоняющих молодого партизана в конечный угол. Отец-полицай сдал фашистам своего раненного сына. Тот  приполз из леса отлежаться в родной хате.

Как тот мальчишка мог нарастить доверие, после этих свидетельств?
Он и сочетал, всегда сочетал доверчивость с подозрительностью. Всю жизнь.
 
Предприимчивость и бесстрашие помогли выжить. Они воровали свеклу под самым носом у немцев. Те выставляли охрану у ям с этими сладковатыми корнеплодами. Как то эти ямы назывались…Надо спросить у папы.

(Спросила. Эти ямы- бурты)

Так вот, ночью подползали поближе к яме,  рассчитывали шаги, когда охранники максимально удалялись и быстро выхватывали буряки. Музыкальный слух стоял на страже у двух братьев.
Бабушка же, работая на ферме, проносила на себе в плоской фляжке молоко. Так и выжили. И с партизаном  делилась, пока за ним не пришли свои. Той же ночью.

Я вот думаю теперь, как не сообщили немцам, что передавала листовки?
Что муж в командном составе воюет?
Не знаю. Не знаю. Повезло? Или могли так затаиться? Или люди крепкие вокруг были?

Потом в их жизни была победа и мины, гранаты, патроны, которые оставили бои.
Забава для мальчишек. Взорвавшийся снаряд повредил папе глаз. Он и сейчас периодически оперируется-  удаляет, упрямо наползающую на зрачок, пелену. Глаз, заклейменный войной.

И, главное событие- вернулся их отец, Тихон. Кадровый офицер с первого до последнего дня принял войну на себя. Как многие и многие. Он- тот, отчаянно смелый воин, которого она не убила.

Односельчане, восхищённые военной историей и выправкой, избрали его в правление. И тут же доверили большую ценность- колхозную кассу.
Боевой офицер не всегда математик. Какой- то случился недочёт. С абсолютно понятными последствиями.
Тогда вмешался брат моего деда. Когда – то они вместе сбежали на фронт ещё в Гражданскую. Того ранило и мой дед нёс его несколько километров к помощи и безопасности.
Потом сам вернулся в Красную армию. Оттуда и направили упорного паренька в военное училище. Так и разошлись пути двух моих дедов. Один стал военным, а другой известным учёным – ботаником.

Ко времени послевоенному он возглавлял особый и очень мирный объект – Никитский  Ботанический сад. Восстановил и пополнил коллекцию растений, ездил по странам, списывался с другими учёными, организовал научные работы. Получил Сталинскую премию, как признание заслуг.
Он-то и закрыл недостачу и устроил на работу дедушку Тихона в степную часть Ботанического сада. Так семья оказалась в Крыму, оставив дом.
 А дед увлекся садоводством. Изучал, ставил опыты.

 Жили рядом с городом, куда стремился старший сын- учиться.
Поступил в Автодорожный техникум. И младший вслед за ним. Автоматически.
Родители двух братьев жили на расстоянии одной железнодорожной остановки. Мой папа преодолевал его на крышах поездов. И  да , бегал по этим крышам навстречу ветру.
Бабушка кормила его картошкой. Самой вкусной картошкой. Только так и угадывалась любовь.

Акробатика, волейбол, бокс, гитара, друзья – всё включала жизнь моего папы. Кроме усидчивости к серъёзной учёбе. И опять брат увещевал, помогал в подготовке к экзаменам, ругал, убеждал.

Пока отец не встретил мою маму! Старший сразу понял про барышню и хулигана. Он их и познакомил.
И одобрял новую устремленность- соответствовать красавице и умнице. Быстрый и важный выбор привел отца в отличники и комсорги. («Сопромат на отлично! Представляешь, дочь?»,- вспоминает папа с торжествующей и совершенно мальчишеской ухмылкой. Эх ма!)

А потом его романтизм и авторитет вожака побуждает нескольких друзей отправиться строить Комсомольск- на- Амуре.

Прибыл к открытиям, смешавшим все ранние представления о комсомольской стройке.
Столкнулся с лагерными отношениями, пронизывающими все этапы работ.
Познакомился с политическим заключённым, который оказал на отца такое влияние, что вспоминает его  до сих пор.
 К нему- профессору философского факультета и очень мудрому человеку тянулся своим доверием, жаждой знаний и искренностью, мой молодой папа. Два года стройки и этих объемных отношений.
А потом взрослый его друг  предупредил:'' Уезжай, Боря. Убъют.'' Так оценивал опасность от его принципиальности.

И папа использовал единственный легальный шанс- подал документы в Ачинское лётное училище.
Ещё год. Там, прыгая с парашютом, повредил позвоночник. Лечился. А на восстановление отправили его в санаторий в Евпаторию. В Крым, где ждала своего Борю мама, учительствовшая в сельской школе. Он отправил ей фотографию:
 немыслимо красивый парень в военной форме на терраске в стиле модерн старинного здания санатория.  ''Анечке, на вечную память''. Ну, да. Так и получилось- на вечную.

 А свадьбы было две! Одновременно-
моих родителей и старшего брата, с девушкой, которую он полюбил ещё в школе.
 (Дина-моя будущая тётя учились в одном классе с папой.)
Перед учебой в Ленинграде , в военном училище , дядя Володя привёз её в свой родительский дом: ''Она будет моей женой'' И ни у кого сомнений не возникло. Даже у самой девушки. Ждала и дождалась.

На свадьбе они пели. Втроем. У Деда Тихона был густой баритон. Дядя Володя играл на гармошке, папа на гитаре. Соседи слушали.
Позже всегда неслись сообщения по поселку:'' К Пасенко сыны приехали!'' И все стремились в переулок Весёлый, дом 4. Слушать, как поют.  Смотреть, как танцуют.

Когда тёте Дине исполнилось 80 лет, мы собрались большой родственной толпой.  Там же- переулок Весёлый, дом 4.
Юбилярша -  неутомимая в прошлом танцорка, с трудом ходила тогда- болели ноги. А мы-две моих сестры, я, их сыновья и, конечно, наши отцы отплясывали  увлеченно и дружно. Как же сильно мы  хотели эти танцы  посвятить ей -одарить радостью. И тетя Дина, отбивая ритм ладонями и поддерживая веселье, так увлеченно двигалась к нам, вместе со стулом, что оказалась почти на площадке. Потом делилась:''Смотрела на вас и казалось, что это я в кругу!''
И нам так казалось.

От дня их свадьбы до того юбилея прошла вся жизнь. Вся их жизнь. И в академию, опять же в Ленинград, молодожены поехали уже вместе. А мои родители уехали на место нового назначения отца - в Джанкой. Тоже вместе.
Но об этом расскажу чуть позже. Устаю.  Все, что рассказывали мне родители, бабушка, дядя Володя, тётя Дина теснится во мне, проворачивается. Эти  воспоминания врезаются  острыми эмоциями. Сердце уже тарахтит второй час. Восторг, уважение, восхищение, нежность, причастность и боль слились.
 Уже пятерых участников этих событий нет с нами. И недоумение беспощадное и бессильное охватило меня -  куда ушла эта яркая жизнь? Где её следы?

Во мне.


Часть 2.
Пишу, прошиваю лоскуты своей памяти собой- восприятием, отношением, переживаниями.
Так вот.

Приехали мои родители в провинциальный городок со сложной железнодорожной развязкой.
 Мама учительствовала в школе при железной дороге. ( Убейте меня- не знаю, что это значит)
Отец продолжил учиться в Московском архитектурном институте, работая сначала мастером, прорабом, главным инженером города, а потом начальником Дор-мост-строя.

 В нашей комнате с печкой стоял неизменный атрибут  - папин кульман. Диковинный этот арт- объект стал привычным за шесть лет. Огромные белые листы отражали свет яркой лампы. Под этой лампой рождались чертежи собственных планов, известных одному ему.

Иногда он поднимал голову, обнаруживая меня, завороженно смотревшую на дивное занятие и подмигивал мне. Взгляд обещал озорство, но его опять уводила сосредоточенность на строгих линиях.
Острые карандаши, отточенные бритвой, тушь, линейки, циркули, готовальня, наконец, казались мне тогда предметами магического культа, исполняемого отцом поздними вечерами.

В свои 28 лет, будучи начальником и депутатом гор совета, он пообещал горожанам положить асфальт на улицах.
Для такой амбициозной задачи не хватало главного- цементного завода рядом. И он предложил решение, которое казалось тогда чистой авантюрой. Умозрительно отец предположил, что можно перевезти такой завод из Николаевской области в Крым.
Убойное обояние и общая уверенность  были настолько убедительны, что ему дают добро на беспрецедентную операцию.

Рассказывая, отец и сейчас проживает веселое возбуждение и удивление от той  убежденности и  своей, частично рассудительной, смелости.

- Разрезать то мы его разрезали,- вспоминает он , сопровождая жестами чуть ироничные слова, подчеркивающие недоуменность от собственной прыти.
- Пронумеровали. Погрузили. Перевезли.
-Стою, смотрю на груду блоков, которые должны стать действующим заводом. А, была- не была! Командую, продумываю узлы, определяю последовательность.

И… победителей, ведь не судят! Заработал тот завод!

Да, что я говорю? Судят и ещё как судят! Тогда и на отца была послана жалоба, что не на все виды  работ были приложены чеки.
- Понимаешь,- объясняет мне отец
-Главной валютой советских людей была водка. Я её где на свои покупал, где на командировочные.
Вот этот разменный продукт и не был указан в подробных отчётах о тратах. А ею расплачивался предприимчивый инженер за сопутствующие работы.

Защитил тогда председатель ком партии.
- Легко подсчитывать огрехи и копейки, сидя в креслах, - сказал он.
-А Борис Тихонович дело делает. Он рискует и созидает.

И Джанкой стал уверенно освобождаться от  грязи. Малочисленные машины поехали по новеньким  дорогам, а многочисленные пешеходы заспешили по тротуарам. Даже на окраинах.
По ним и мы ходили к друзьям в баню по воскресеньям. Их гостеприимный дом, кроме собственно бани и тепло натопленной кухни, прилегающей к ней, был полон сокровищ – богатством заготовок, кадками с капустой, мочёными яблоками и арбузами, величественными фикусами, запахом ёлки и радушия. И чая вприкуску!
Раскраневшиеся мужчины выпивали водочки, настоенной на зверобое, угощались, шутили.  Жены лакомились вареньем.

 А возвращались мы темной ночью под аккомпанемент скрипучего снега и задумчивого перегавкивания Джанкойских собачек.
Однажды молодые мои родители спрятались от меня. Я постояла, постояла среди  снега и звезд и пошла себе , напевая, домой. Разочаровав маму с папой своей степенностью.
 Утром  надо было спешить на работу, а мне в детский сад.

По строительным объектам отец ездил на мотоцикле. Однажды его распекал милиционер, так как за спиной увидел ребенка- меня. Я крепко держалась за отца и была совершенно счастлива.

Вот у моего внука есть велосипедное снаряжение- наколенники, налокотники, обязательный шлем.
О чем думал мой папа, посадив на мотоцикл пятилетнюю девчонку?
Наверное, что витальная цепкость вырабатывается именно так.

 Тогда же проявилась его страсть к машинам. Сколько их было у отца!? Не подсчитать мне сейчас. Запорожец, Победа, Волга 21, Жигули, Мазда,Киа, Ниссан, Хундаи.

Он живо наклоняется, осматривая что- то под днищем новой машины.
Одобряет, радуется сильным механизмам.
Загораясь идеей обновления  каждые три года, он приговариваривает,-
-Поезжу год - два и вам отдам. Сколько там мне осталось поездить то?
И меняет уже третий автомобиль любимой марки за последнее десятилетие! Нынешняя красавица появилась у него в 88 лет.
Папочка, езди в своё удовольствие подольше!

Мой папа заядлый охотник и рыболов. У нас всегда была дичь на холодной веранде. Несметное количество зайцев, куропаток, чирков, перепелов, уток приносил он домой. А то и оленину и кабанятину.
А какие застолья устраивали!
С непременными мамиными пельменями из зайца.
Вот эта любовь к большому столу, вмещающему многих друзей и родственников у отца совершенно грузинская.
Чем отличается украинская хлебосольность от грузинских застолий?
Тостами!
Отец ими общался!
Это была легальная возможность открыться в добрых чувствах, восхищении и уважении к близким людям и друзьям. Другого способа он не видел.
А что общего в украинских и грузинских вечеринках?
Песни. Вот, где по- новому зазвучала его гитара!
''Когда весна придет не знаю…'' Всякий раз, когда слышу эту песню, представляю не Рыбникова, а отца.

Как- то в очередной очереди маме пожаловалась соседка,-
- Мой муж рыбак! Вы не представляете, как это утомительно!
- Почему же?,- возразила мама.
- Мой и рыбак и охотник и спортсмен!
 Гордилась, любовалась его мужественностью безмерно.

Но самой главной ценностью для отца всегда была дружба. Он умел концентрировать её до братства. Соединял людей, побуждал к верности их мужским отношениям. Вера в силу мужского союза -  это кредо, ставшее образом жизни.
Никогда не был домашним, уютным, диванным. Два только  состояния признавал- наполненная пружинистой энергией активность и сон.

 Друзья поспособствовали его переводу в Симферополь- ближе к себе.
 Мы переехали в дом, который заселили работники одного треста. Семь лет мы- дети жили в настоящей коммуне, не зная ещё её признаков, но пользующихся общей заботой. Потом трест реорганизовали в объединение  и он стал заместителем генерального директора по строительству. Два его образования делали моего отца компетентным для создания инфраструктуры овоще- молочных хозяйств. И долгое время ни одно строительство по всему Крыму не проходили без его разрешительного слова, без координации и участия.

Как – то я забежала к нему на работу после университетских  занятий .
 Отец приветствовал меня улыбкой, сделал упреждающий жест не мешать и продолжил диктовать секретарше,-
- Колхозу'' Путь Ильича''-3 миллиона, совхозу ''Заря''-2 миллиона, в Красногвардейское- 6 миллионов…
- дай миллион, дай миллион,- прошептала я, как Шура Балаганов, увещевая Корейко.
И уже звонко, видя, что папа закончил распоряжения, потрясенная '' щедростью'' оных,-
- Дай миллион!
И стали хохотать над шуткой из любимой книги.

Сколько важного для меня эпизод за эпизодом открывает память, пока пишу. Сюда не вместить.
Завтра продолжу.


Часть 3.

А добывать эти миллионы для строительства в Крыму посылали отца.
Тогда при плановом распределении средств между субъектами хозяйствования, огромное значение имело умение доказать первостепенность нужд.
В Киев в министерство отец ездил часто.
И был очень убедителен.
Он появлялся, как Остап Бендер на Румынской границе- укомплектованным!
Две канистры  лучшего вина из Массандровских подвалов и упаковки отборных фруктов создавали особую атмосферу в деловых переговорах.
Период между его появлениями вмещал нетерпение и ожидание в душах высоких чиновников. Мой отец завладевал этими душами.
Подтянутый, энергичный, веселый. Он вносил такую  лёгкость, остроумие, даже беспечность, что переход на требовательный язык цифр воспринимался, как продолжение праздника.

А дома переминались в предвкушении мы с подругой. Ожидали его с ещё большей радостью, чем все его министры вместе взятые. Он привозил настоящий Киевский торт и конфеты мешками. Сколько же мы этих тортиков съели! А ,  Ленка!?

И только мама ждала своего Борю безотносительно подарков. Бескорыстно и преданно, как когда- то с распиаренной комсомольской стройки.
Как с каждой охоты и рыбалки, затяжных заседаний с возлияниями и частых поездок.
Поздними вечерами мерила она беспокойными шагами дорожку возле дома, не в силах справиться с тревогой. Только бы с ним ничего не случилось!
Мне кажется, что мамина любовь оберегала его – рискового и азартного.

В мире социалистического реализма всё определялось крепостью связей. Собственно для решений вопросов они находились в конце концов у всех.
Через шестое рукопожатие знакомые знакомых могли разрешить назревшую жизненную ситуацию.
Отец же решал вопросы в первом рукопожатии.
Причем  эта сцепка  действовала в обе стороны. Попеременно или одновременно.
Отцу тоже было что предложить. И никогда он не отказывал в просьбах.

Поэтому всем без исключения родственникам он серьезно помогал. Так весомо, что многие учились, въезжали в квартиры, прописывались, лечились, избегали тюрем, оперировались, устраивались на желаемую работу, перераспределялись, делали ремонты благодаря его участию.

 Меня всегда поражала его способность выносить напряжение. Уже тогда я вывела эту формулу, что начальствовать может тот, кто выдерживает большое  количество неприятностей в единицу времени.
Чем крупнее руководитель, тем объемнее этот эмоциональный контейнер.
Отец всегда был нечеловечески сдержан в испытаниях.  И тотально надёжен.
Человек с встроенным чувством долга. Перед родителями, перед своей семьей. Я обобщала,-
- Твоя забота направлена как вверх по родовому дереву, так и вниз. И в стороны.

 Но более всего он был обращён к своей отдельной жизни.
И к друзьям.
У них была традиция собираться в начале сентября из разных городов в каком- нибудь, облюбованном Крымском санатории.  По знакомству, конечно.
И как же опасливо относились к их пребыванию!  Почему?
Вот самый невинный пример: тогда профессиональные праздники отмечались практически каждые выходные. В санатории испекали торт. Друзьям очень хотелось получать кондитерское поздравление. Они распределили профессии между собой и на их столе всегда красовалось угощение.
Да, и взахлёб рассказывали об этих временно приобетенных профессиях , придумывая такие перепетии, что народ замирал в почтении и восторге.
 И никто из компании не засмеялся ни разу, зная цену этим историям.
Они разыгрывали друг друга и персонал,  мимоходом создавали сценические картинки, придумывали байки, взрывались хохотом, нарушали режим, просто пропадали, находя какое- то захватывающее развлечение. С ними было так весело и напряжённо, что когда приходило время отъезда, сотрудников разрывали амбивалентные чувства- облегчения и сожаления. И надежда, что вновь приедут в  следующем сезоне.
А у мамы в период этих прославленных отпусков начиналась работа в школе.
Логика, по которой она не могла составить папе компанию  была железной.
А, когда она ушла на пенсию по выслуге лет, ещё вполне молодой женщиной, образовался вопрос, почему она не могла поехать с ним?
И отец в канун неотменяемого сентября сначала возил её на море( ставь птичку), потом обязательно добывал дорогой подарок – дублёнку, перстень, лайковый пиджак.
Откупался.
Для того, чтобы оторваться по полной в мужской компании!
Женам там места не было.

Рабоче- дружеские отношения, гаражный клуб, охотнические коллективы, любители рыбалки, дачные соседи.
Отца всегда окружали люди.
Легко и естественно он оказывался в центре притяжения этих людей.

 К определенному возрасту папа заработал персональную пенсию. Это была возможность безбедно ожидать приближающуюся  старость . Которую он, впрочем, к себе не подпустил.

Тут то и случились 90-е. Пропали накопления и существенные пенсионные прибавки.
И в 63 года отец использует свой опыт, вновь садится за студенческий стол и получает лицензию оценщика строительных объектов.
Он учился дважды- в Ленинграде ( вот дорогой нам город! Наш семейный обучающий центр! ) и в Харькове, получая необходимые юридические знания.
И работал, работал, работал.

А два года назад он закрыл свой последний заказ. Его бюро продолжает функционировать под прикрытием папиного авторитета. Он часто консультирует сотрудников.
 
Его по- прежнему окружают друзья. Многие из них нашего возраста и младше.
Ведь проходить по 20 км в поисках редких теперь зайцев, нужны силы.
Выходить  на катере в осеннее море нужна смелость.
Откликаться на просьбы нужна верность.
А, чтобы так удерживать внимание, нужны мудрость и юмор.

 С большим любопытством и подъемом папа отмечает изменения на полуострове.
Совсем недавно он выскакивал из машины, замерял толщину слоёв, узнавал потом о технологиях, которые применялись в строительстве'' Тавриды''
- много мы сделали в свое время для Крыма,- отмечает с удовольствием.
- но,  масштабы нынешних изменений ещё больше!
- Как хочется увидеть, что будет дальше!

Он ходит в филармонию. Признаётся, что любит слушать популярную классику.
И высаживает деревья.
Им расти.