Время Глава 1

Спустя пятьдесят лет... 12 марта 1987 года

     Кабинет был небольшим. Помимо письменного стола у окна с придвинутым к нему чёрным кожаным креслом, здесь стояли ещё два стула, обитые тёмной тканью, и два шкафа: один – платяной, другой – для хранения документов. Из-за скопления людей, а такой ажиотаж случался лишь в редких случаях, в помещении стало довольно тесно.
     Пятеро взрослых, иногда переглядываясь, смотрели на маленькую, напуганную, светловолосую девочку пяти лет, уткнувшуюся мокрыми от слёз глазами в пол. Она была одета в красное платье с белым воротником. На ногах светло-розовые колготки и белые сандалии на чёрной подошве. Крепко сжатыми пальчиками ребёнок держал за уши серого с белым животиком зайца - самую любимую игрушку из немногочисленных подаренных бабушкой, ныне уже умершей. Из-за опущенных рук девочки тельце зайчика распласталось на полу.
     Женщины нависали над ребёнком, словно сотрудники милиции над задержанным. Их разговор подходил к концу, в вопросе с новоиспечённой сиротой по имени Люда всё стало понятно, и необходимые решения приняты.
Пара сотрудниц социальной службы, доставивших девочку в интернат, переминались с ноги на ногу, выискивая момент, чтобы быстрее со всеми попрощаться и покинуть этот кабинет, а следом и само здание. Ещё три взрослых человека, работники детского дома - директор, психолог и старший воспитатель, - решали между собой, в какую комнату подселить девочку. В данный момент завершилась законная передача ребёнка на попечение интерната – после смерти бабушки, занимавшейся воспитанием девочки, выявленных опекунов больше не осталось.
Мама и папа Люды погибли за два с половиной месяца до четырёхлетия дочери.  После семейной трагедии опекунство над ребёнком взяла на себя её бабушка, Мария Фёдоровна, приходившаяся роднёй по отцовской линии. Родители матери девочки несколько лет назад ушли в иной мир на седьмом десятке. Их похоронили друг за другом с разницей в двадцать один день. В таких случаях говорят, что ушедший не смог без другого и забрал его с собой.
Дед по отцу, Никита Иванович, прожив пятьдесят два года, умер от рака лёгких. В последние пять лет жизни никотин стал для него единственным смыслом. Трубка изо рта пропадала только во время еды, к которой, к слову, он притрагивался всё реже. Возможно, организм перестроился настолько, что уже стал получать жизненно важные вещества из табачного дыма. А может, присутствующими канцерогенами питалась разрастающаяся злокачественная опухоль, заставляя своего носителя поглощать их всё больше.
     - Пожелтевшие пальцы до добра не доведут, - часто любил говорить его друг Олег, на похоронах которого Никита Иванович позволил себе отшутиться: «Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт». Никто из присутствующих не поддержал такого сарказма.
Впоследствии, будто в подтверждение слов приятеля, у дедушки Люды диагностировали смертельное заболевание.
Всё стало намного хуже, когда онкологи поставили четвёртую стадию, а само новообразование вышло за пределы лёгких и распространилось на соседние органы с обширными метастазами.
     - Мы больше ничего не можем сделать, - это были последние слова лечащего врача, после которых истощённого Никиту Ивановича отправили помирать домой под присмотром родственников, вручив рецепт на получение морфина с указанием дозировки и способа применения.
     Под действием последнего его и настигла безболезненная смерть. Хотя то, что он чувствовал в момент остановки сердца на самом деле, осталось для всех тайной.
Трагедия, лишившая Люду последнего родного человека, произошла, когда Мария Фёдоровна отправилась забирать внучку из детского сада. По ужасному стечению обстоятельств, на тротуар при большой скорости из-за технической неисправности на полном ходу вылетел автомобиль и сбил пенсионерку. Воспитатель девочки узнала о произошедшем от своего директора лишь к восьми часам вечера. К этому моменту всех детей уже забрали. Она, играя с ребёнком в куклы, ждала, когда появится редко задерживающаяся бабушка, с которой они были в хороших отношениях. Но вместо неё за ребёнком пришли из милиции. Воспитатель поехала в отделение вместе с малышкой, так как Люде стало очень страшно, она всё время спрашивала о том, почему за ней не пришла бабушка, стараясь держаться как можно ближе к единственному знакомому ей человеку. Из отделения работница детского сада вышла в слезах, но уже без девочки.
     …Автограф в конце документа означал окончание юридических проволочек в данном деле о сироте. Морщинистые пальцы пятидесятилетней женщины закрыли лежащую на столе директора папку, на обложке которой от руки было написано: «Личное дело: Порохова Людмила Романовна, 12 марта 1982 года рождения».
     - Это же надо, такой подарок ребёнку в День Рождения. Ей сейчас играть с новыми игрушками, да сидеть за праздничным столом с детьми её возраста. А нет, сдают в интернат. Откуда такая жестокая несправедливость? – прошептала на ухо стоявшей к ней почти вплотную старшей воспитательнице Евгения Петровна, занимающая должность директора. Та, в свою очередь, промолчала. Посмотрев на женщин у двери, потом на именинницу, повернулась к окну и вытерла рукавом скопившиеся слёзы в глазах.
     - Людочка, мы с Татьяной Сергеевной пойдём, нам надо помочь ещё одной... - не договорила работница соцслужбы, так как её перебили.
     - А воспитательница Людмила Георгиевна, покажет твою комнату, где ты будешь… – курносая женщина в очках с коричневой оправой оборвав предложение и поторопив свою подчинённую, направилась к выходу, крепко прижимая к груди сумку, в которой ещё недавно лежало личное дело пятилетней сироты.
Это обратная сторона такой работы, когда после похожих «сделок с детьми», ещё долгое время грызёт совесть, и привыкнуть к этому, наверное, нельзя.
Но чувство сопереживания досталось, видимо, не всем. За своим руководителем, улыбаясь, поспешно вышла проходившая испытательный срок в организации социальной службы кудрявая толстушка в ужасном платье бледно-жёлтого цвета. У неё самой не было детей. Да и своих двух племянниц, дочерей младшей сестры, она не очень-то жаловала. Что двигало этим человеком, обида или зависть, оставалось непонятно даже ей самой.
     Стоявшая только что за их спинами девочка, которую привели несколько часов назад, смотрела вслед уходившим с надеждой на то, что те сейчас вернутся и отведут её обратно к любимой бабушке. Но детское сердце вновь сжалось от боли, когда она осознала, что видела этих женщин в последний раз. Так иногда поступают бездушные матери со своими новорождёнными детьми, оставляя их на крыльце интерната или родильного дома, сбегая без оглядки.
Директор встала из-за стола, взяв личное дело в левую руку и подошла к двери, за которой до этого исчез силуэт психолога, отправившегося в свой кабинет. Воспитатель, считавшая по доброте душевной, что чужих детей не бывает, с любовью приобняла Людочку, и они последовали за директором. Троица прошагала несколько метров и спустилась по лестнице на первый этаж. Следуя по длинному коридору до нужной группы, они поочерёдно прошли двери с табличками: «кухня», «актовый зал», «музыкальный класс» и «кладовая».
     Девочка не отставала, внимательно запоминала, что показывали ей женщины, понемногу знакомясь с новым «домом». Она не думала о побеге, но в то же время боялась остаться здесь. На её нервной системе вся ситуация отразилась не лучшим образом.
     Они вошли в одну из комнат с табличкой на двери «№8». В ней стояли четыре кровати с придвинутыми к изголовью тумбочками и два комода по обе стороны от спальных мест. Тут уже жили три девочки, которые в это время находились в столовой. Люду подвели к свободной кроватке.
     - Ты будешь спать здесь. Сейчас пойдём на обед, а потом познакомишься с другими детьми, - пояснила директор.
Но Люда так ничего и не съела, и даже ни с кем не заговорила за весь день. Пережитый стресс сковал ребёнка.
Должно было пройти достаточно времени, чтобы детская психика свыклась с новой реальностью. Спустя несколько месяцев девочка стала совсем спокойна: всё устаканилось, ребёнок морально окреп.
     Повзрослев, Люда, считающая себя довольно сильной личностью, позволяла себе слабость в виде слёз лишь изредка, будучи в полном одиночестве. Так происходило в моменты воспоминаний о своих родных, лица которых остались лишь на чёрно-белых фотографиях, вырванных из хранившегося в серванте альбома скончавшейся бабушки.

(продолжение следует...)