Газ дали!

        Махаллю газифицировали. Трубы уже провели в каждый двор и монтажники ходили по дворам, устанавливая и подключая газовые плиты. Радость домохозяек была неописуема, по узким тупикам и кривым улочкам старого города гордо ступала свобода. Свобода от необходимости готовить пищу на дровах и в холодные зимние ночи спасаться, сидя всей семьей вокруг танчи и подвергаясь угрозе отравления угарным газом.

        Бригадир монтажников хорошо знал своё дело. Закончив подключение трубы к газовой плите, он послал своего помощника открыть запорный вентиль, затем повернув ручку на плите, подождал пока с громким шипением выйдет воздух, почувствовал запах газа и только тогда поднёс горящую спичку к самой горелке. Раздался негромкий хлопок, с громким шипением  заметалось жёлтое пламя, которое вскоре успокоилось и превратилось в спокойную голубую корону.

— Ну, вот и порядок, — важно произнёс бригадир, многозначительно взглянув на хозяйку и разочарованным взором окинув жильё. Он понял, что рассчитывать на щедрое «суюнчи» не приходится - семья жила крайне бедно, вокруг бегали четверо малышей и беспрерывно лаяла маленькая, тощая собачонка.
— Извините, но денег у нас нет, — встретив вопросительный взгляд бригадира, хозяйка виновато опустила глаза,но затем кинулась в комнату и быстро вернулась, на ходу запихивая две лепешки в бумажный пакет.
— Спасибо, мы не голодны..., — замялся бригадир и на какое-то мгновение показалось, что ему стало стыдно, но затем он быстро взял себя в руки и уже уверенным голосом сообщил, что завтра его бригада будет работать в соседнем доме, «если что...».

        Проводив газовиков, хозяйка в окружении своих малолетних детей, вернулась к плите и будто пытаясь проверить не забрали ли монтажники с собой газ, зажгла спичку и осторожно повернула одну из ручек плиты. И, вдруг, вместо ожидаемого радостного шипения, она услышала негромкий хруст и затем с ужасом заметила что держит в своей руке обломанную ручку газового вентиля одной из конфорок плиты. Испуганная женщина, осознав произошедшее, сначала всхлипнула, затем сидя на единственной ступеньке у порога, вовсю дала волю слезам. Встревоженные дети собрались вокруг мамы и вскоре разноголосый  детский плач раздался со двора, услышав который, возвращающийся с работы отец семейства с испугом вбежал к себе во двор, ожидая увидеть страшное. Его жена, привычная к трудностям, никогда не жаловалась на жизнь, терпеливо несла на своих хрупких плечах бремя будней, убирала, готовила, стирала, кормила и воспитывала своих четверых детей, старшему из которых было всего семь лет. Муж никогда не видел слёз своей любимой жены, если только не считать те два случая, когда разбилась, скатившись с полки единственная колба керосиновой лампы и от горячей воды разлетелась вдребезги хрустальная молочница, единственное приданное, оставшееся ей от родной матери.

        Разобравшись в причине сильно расстроенных чувств супруги, винившей себя в поломке «новенькой газовой плиты», отец семейства успокоил её и рассказал, что она стала жертвой «хитрой политики газовиков», не получивших «суюнчи». Они заранее устанавливают подпиленные ручки на вентили конфорок плиты и если получают достаточно «суюнчи», меняют ручку на исправную перед уходом, а если уходят недовольные, то ждут на следующий день когда люди униженно прибегут к ним с просьбой поменять «за любые деньги» поломанную ручку плиты. Всё это отец рассказал со слов уже переживших эту историю соседей.

       На следующий день он купил на Тезиковке новую ручку и сам прикрутил её на плиту. Обрадованная семья вечером дружно угощалась впервые приготовленным на газовой плите пловом. Плов получился на славу, хоть и пригорел слегка. Привыкая к новому запаху в дому, вся семья изредка с радостью поглядывала на бесшумный голубой огонёк под котлом - жизнь налаживалась.

Оставалось потерпеть всего двадцать лет - партия обещала скорое наступление эры всеобщего счастья.