26 лет в той самой Беларуси

Часть первая
Сегодня тема Беларуси одна из самых актуальных. Вряд ли найдутся какие-то средства массовой информации, которые не коснулись бы этого вопроса. Так получилось, что я проработала в Беларуси как раз те самые 26 лет, когда главой правительства стал необразованный, ограниченный председатель колхоза с шизоидными симптомами. Россиянам, не знающим эту правду жизни, возможно, мои записки помогут понять «бульбашскую» душу и зарождение в ней истоков тех самых « ябатек». А так же непонятные белорусские ценности и в каком «котле» приходится вариться жителям небольших районных городков. Не думаю, что всем героям, которые себя узнают здесь, понравится, что я напишу.
Эти люди живут не где-нибудь на Западе страны, (а это, как вы понимаете, совсем другая история) а прямо в самой серединке, абсолютно в 60 км от столицы. Еще раз подчеркиваю, что эта правда горькая и многим она будет неприятна. Хотя некоторых из них уже ушли в другой мир, чем и объясняется моя некоторая откровенность.

Я расскажу о своей жизни среди исконных белорусов, о том, с чем столкнулась, и что увидела в этой чужой, по началу, для меня стране. Да, чужой, потому что бытующее мнение о том, что русские и белорусы братья, это - неправда. У нас совершенно разный менталитет, которой определяется историей страны, культурой, соответственно бытом и т.д.
Я субъективно расскажу о 26 годах своей профессиональной деятельности инженера среднего звена, о событиях, с которыми я столкнулась. работая 19 лет в горгазе, затем в ЖКХ и немного про лукашистов и их тактику.

1. Но вначале немного личного
Как известно, браки совершаются на небесах. И мой второй брак случился по этой же причине. Не было на земле лучше мужчины, чем уроженец небольшого районного «мястэчка», который почему то назывался городом. Из-за него, моего героя, была оставлена квартира под Санкт-Петербургом, родственники, устоявшаяся жизнь, подруги, интересы вполне себе интеллигентной дамочки средних лет, которая интересовалась книжными новинками, следила за театральной жизнью. Правда, тут еще сыграла свою роль все-таки привлекательность захолустности этого городка: прекрасная природа, хорошая экология, без крупных загрязняющих производств, от которых страдал мой болезненный ребенок на прежнем месте проживания.

Вот с одним чемоданом и одним ребенком, я кинулась, как в омут головой (на тот момент совершенно не работающей от любви) в новую жизнь. А омут действительно оказался болотом. Но только не в семейной жизни. Здесь было настоящее счастье, правда, не без трудностей. Об этом я пишу специально, чтобы на фоне семейного комфорта и любви подчеркнуть контраст суровых производственных будней.

Итак, специалисту с высшим образованием, полученным в ленинградском вузе, с опытом работы на крупных предприятиях и с записью в дипломе «теплогазоснабжение и вентиляция» можно было устроиться в этом городке только в котельной жкх или в горгазе. В трудоустройстве мне муж помочь не мог, так как сам недавно вернулся на родину, получив пенсию по выслуге лет, и нигде там не работал. А в Беларуси всегда и все делается только по знакомствам, которых у нас на тот момент не было.

Мне сказали, что есть свободная штатная единица в горгазе. В это время Минская область активно газифицировалась природным газом, и маленькому районному цеху нужен был специалист именно по надзору за строительством газовых сетей. Но меня туда на работу не взяли. Вальяжная, высокомерная дама, в образе прожжённой хозяйственницы, прошедшей «и крым и дым», объяснила это тем, что она считает, что я не буду выполнять ее начальственные распоряжения. Глупая, несерьезная отмазка. Как оказалось в действительности, причина была простая. Это место предназначалось сыну ее приятельницы, который должен был вот-вот окончить техникум в соседнем городке.

Пришлось мне идти работать соцработником, обслуживать престарелых. Но это было не долго, так как в горгаз приехал с очередной проверкой начальник управления межрайгаза и, как оказалось, в очередной раз, обратился в бюро трудоустройства. Там-то ему и рассказали про меня. Мне позвонили, и мы с ним встретились. Таким образом, я заняла чужое место, без желания начальницы, за что в течение долгого времени несла за это свой крест в виде систематического «гнобления».

2. Коллектив, в который я пришла
Этим небольшим коллективом руководили две дамы, две «богини» газового хозяйства. Рабочий день начинался с закладывающих уши децибел, издаваемых этими кіраўнікамі.
Одна, о ней я писала выше, будем называть ее «начальница», чаще всего вела себя как крепостная барыня-самодурка, всегда недовольная своими холопами. Она не стеснялась никого и ничего. И, как только вступала на территорию цеха, сразу начинала ором решать личные вопросы, типа: не вовремя подали автомобиль, чтобы отвезти ее малого в школу. Или опять дежурная аварийка (аварийная служба) напоила вчера ее мужика (они жили прямо напротив горгаза). И начиналась долгая, грязная и нудная разборка. В процессе выяснения личных вопросов затрагивались и производственные. Мат, издаваемый ею, стоял трехэтажный. Мне лично в этот момент хотелось провалиться, исчезнуть из горгаза, из этого клятого городка.

Но спектакль только набирал обороты. В диссонанс воплей, под звук цокающих каблуков, раздавался голос еще одной «богини горгаза», «железобетонной» по духу леди. Назовем ее «главная», так как в названии ее должности это слово, только с другим окончанием, присутствовало.

Надо сказать правду, она была фанатом своей работы. Это объяснялось желанием, во что бы то ни стало, сделать карьеру и хоть как-то выбиться, по ее выражению, в люди. Для работы это было неплохо, тем более, что «начальница» ничего не решала и ни во что не вмешивалась, если это ни заканчивалось ее личной выгодой. Это делалось специально, чтобы не дай бог, ее подпись была где-то на документах. Всегда могла возникнуть ситуация, за которую надо было отвечать. Это горгаз, детка.

Зато «главная» «танком» шла к своей цели, ради чего держала подчиненных в «ежовых рукавицах» и «посыпала солью, вырезанные самолично у них на спинах звезды». Причем все это делалось с надменным видом аристократки, которую жизнь заставила опуститься до общения с тупым быдлом.
Естественно, что мне был сразу повешен ярлык, мягко говоря, профнепригодности и выражалось пожелание убираться туда, откуда пришла, т.е. в собес, обслуживать старых бабок. Естественно, все было сказано за моей спиной тем людям, которые мне быстренько это передали. Я понимала, что подобное бабское отношение - боязнь конкуренции, так как только у нас с ней в этом городке было специальное газовое образование. (Кстати, этот вопрос закрылся через несколько лет, когда я, после каких-то неординарных событий на предприятии, в сердцах воскликнула: «Да озолотите меня, осыпьте бриллиантами, я ни за что не согласилась бы занять ваше место!». После этого наши отношения перешли в другое русло и стали почти дружескими и «железобетонная леди» оказалась не такой уж и «железобетонной».)

Все это еще можно было пережить. Хуже был испанский стыд, который всегда меня охватывал, когда я по долгу службы становилась свидетелем общения нашей «главной» с простыми, подчеркиваю, абонентами. Эти несчастные удостаивались нечленораздельных, не связанных между собой звуков, которые она выплевывала сквозь зубы. Особенно было стыдно, когда мы приходили в дома, желающих газифицироваться. В этих посещениях я должна была научиться у нее ведению технадзора за строительством внутридомовых сетей. Но в моей семье меня учили тому, что с людьми надо быть, как минимум, вежливым и, как максимум, учтивым. А правил этикета нужно придерживаться всегда и везде, а уж тем более, на чужой территории. И часто случалось так, что втайне от нее, прячась где-то, эти люди дожидались меня и просили, чтобы я им объяснила, чего она от них хочет.

Но когда перед нашей «главной» появлялся какой-либо нужный человек или высокопоставленный, в районном ли масштабе или областном, чиновник, тут начиналась метаморфоза. Оказывается, наша «железобетонная леди» способна быть любезной и культурно поддерживать беседу.

Я буду неправа, если скажу, что «главная» была человеком во всем неприятным. Если честно, у нее было очень много и положительных черт, например, демократичность с подчиненными вне стен предприятия. Она всегда подвозила работников цеха на своем служебном авто. Когда через много лет, я перейду работать в ЖКХ, и директор также подвезет меня до службы, то для сотрудников это будет экстраординарным событием.

Еще в состав руководства входил мастер С. В. Довольно порядочный, спокойный, в то время человек, абсолютно незлобивый, который на воспитательные оры «богинь» почти не реагировал. Жалко, что спустя полутора десятков лет, он всё-таки спился. И надо отдать должное нашей «главной» она, как могла, долго терпела его пьянство, пыталась скрыть это от районного и областного руководства и активно (активнее даже, чем жена) боролась с этим его недугом.
Ему я благодарна за то, что он многому в профессии (чему не учат в институте) меня научил. Никогда не забуду, как он говорил: «Ніколі не спяшайся. Рабі ўсё спакойна. Спешка гэта самае страшнае.» При этом С. В. был ужасный ретроград, иногда до смешного. Однажды он пожаловался, что, сколько ни пытается вырастить тюльпаны, ничего не получается, даже не всходят. В разговоре выяснилось, что он сажает эти цветы всегда весной. Убедить его посадить клубни осенью, мне не удалось. Он смотрел на меня как на ненормальную. И только через несколько лет, после длительных уговоров, С. В. сделал, как положено и очень удивился результату. Его девизом была фраза: «Як нашыя бацькі рабілі, так і мы робім і будзем рабіць». Как и все местные, он разговаривал на ужасной трасянке, но при этом еще и коверкал русские слова. Мы с мужем часто, ради смеха, употребляли его «нержавлейку» вместо «нержавейки». Но мне нравилось с ним работать, потому что как бы мы не ругались по работе, через пять минут оба об этом забывали и никогда не держали зла друг на друга.

Еще у нас были две бухгалтерши, не менее колоритные дамы, чем газовые «богини». Но о них я расскажу немного ниже.

Остальной состав коллектива – это рабочий класс. Все люди разные, конечно. Но, что бросалось в глаза, это общая черта, под названием «холуйство». Меня больше всего убивало почти в каждом сотруднике стремление унижаться и быть униженным. За мою профессиональную деятельность в России я с подобным не встречалась. Там всё-таки рабочий класс имел собственную гордость и такого барского презрения по отношению к себе не позволял. Здесь же, кажется, все наушничали на всех и каждого, пытаясь, таким образом, заручиться благорасположением «богинь».
Еще вызывало омерзение, постоянно витающее слово «наказание». Культурного выражения требований или претензий к подчиненным «богини» не знали, и обращаться с людьми, как с личностями, не хотели. Все на уровне угроз и соответственным тоном. И от тех же подчиненных, когда они общались между собой, часто можно было услышать: «Я скажу имярек, что ты сделал и тебя накажут». Для всех это было нормально. Помню, как водитель «начальницы», присутствуя при «разборке полетов» «главной» с бригадой слесарей, абсолютно серьезно, поддакивал, одобряя ее: «Правильно, имярек, так их, совсем распустились».

Надо ли говорить, что никакой дружбы или солидарности в этом коллективе не было, ни на каком уровне. Единственно, в чем сходились интересы, это, как вы понимаете, выпивка. При этом часто происходило смешение этих самых уровней. Чуть ниже, я расскажу, как коллектив «отдыхал». А пока продолжу знакомство с коллегами.

Часть вторая
3. Вышестоящее начальство
Никто субординацию не отменял. И понятно, что, не соблюдая ее, ни дисциплины, ни нормального производственного процесса не добиться. Но культуру общения тоже никто не отменял.
В системе газоснабжения есть обязательные допуски к работе, которые специалист, не зависимо от общего образования, должен получить на курсах ведомственных учебных заведений. Чем выше должность, тем больше «корочек» у инженерно-технического работника должно быть. Так, чуть ознакомившись с работой и коллективом, у меня начались многочисленные курсы.

Когда я первый раз туда поехала, мне было интересно, неужели и там мне встретятся люди такие же как, как «богини»? Может работник газового хозяйства и должен быть хамоватым, беспардонным и лицемерным, думала я. Но там оказались все очень приятными людьми, как учащиеся, так и преподаватели.

На очередных курсах я познакомилась с одним из наших межрайонных руководителей, начальником отдела. Так его и будем дальше называть. Он, как и я, в тот раз получал «корочки» на ведение специального технадзора при прокладке газовых сетей. Впечатления от этого, старше меня по возрасту, большого, крупного, доброжелательного, как мне казалось, дядьки были весьма хорошими. После окончания курсов, когда он звонил нашей «начальнице», то всегда интересовался мной и не скрывал в разговоре, что очень доволен новым кадром и утверждал, что им со мной повезло. Естественно, «богинь» наших это раздражало. А я думала: «Ну, наконец-то, у меня появился на работе хоть какой-то друг». И, когда вскоре после курсов, «начальник отдела» приехал к нам в цех, я была ему несказанно рада. Не знаю точно, но мне показалось, что «начальница» и «главная» в тот момент подсмеивались надо мной.

Повез он меня по объектам с целью опять же моего обучения. Объезжали много чего, а в конце обследования попали на газораспределительную станцию, от которой операторы нам дали ключи, но с нами не пошли, так как у них не было необходимости там присутствовать. Да это был и не наш объект, не горгазовский. Но «начальнику отдела» хотелось, как он сказал, расширить мои знания. ГРС стояла, как и требуется по нормативам, за серьезной оградой, весьма отдаленно от населенного пункта, в настоящем лесу. Там он мне предложил покровительство, причем, не сомневаясь в моем согласии, решил, что мы тут же его закрепим.

Моя мама во времена моей молодости часто говорила мне: «Дура, ты моя, дура». И на этот раз я маму не подвела и пошла тем же путем, дурацким. На меня напал такой смех, что я никак не могла успокоиться. Ситуация мне казалась какой-то киношной. Лес, одинокий домик в густом лесу и двое: мужчина и женщина. А я думала, что в фильмах сплошные выдумки. Вот это все вначале и пролетело у меня в голове. И лишь только потом в голову пришла мысль, что, может, надо было вести себя как-то по-другому. Но как? Любой вариант касался смешным и пошлым. Поэтому я и не могла успокоиться от судорожного «хи-хи». Потом всё-таки попыталась рассказать ему о причине своего появления в этой деревне, о большой любви и так далее. Но и этого не нужно было делать.

Надо ли говорить, что в дальнейшем, по проверкам этого «начальника отдела», худшего инженера, чем я, не было во всем межрайонном управлении. Конечно, у меня были недоработки, как у каждого сотрудника, но в его предписаниях они выглядели, как страшный криминал и впору было заводить на меня уголовное дело.

И случилось так, что я действительно была на волоске от этого. В обязанности инженера технадзора входила приемка изоляции металлического газопровода перед его укладкой. Это очень важный этап в строительстве и его качество контролируется еще и дополнительно, после засыпки трассы. Я честно проверяла изоляцию вместе со строителями, но, все равно, в итоге было обнаружено множество контактов металла трубы с грунтом. А это значит, что я всех обманула, контролем не занималась и вообще на объекте не была. Оправдываться было бесполезно.

Не буду здесь рассуждать о технических причинах случившегося. Я была на тот момент преступником №1 в облгазе и меня, и, конечно, цех склоняли во всевозможных инстанциях с преданием анафеме. И родное межрайонное управление не могло остаться в стороне и не устроить мне аутодафе. Для этого вызвали на показательную «порку». Там довели до слез и, когда я уже готова была к полнейшей истерии, вдруг мой несостоявшийся любовник заявляет, что еще оказывается надо разобраться с вопиющим фактом, как я, в сговоре со строителями, засыпала газопровод, не доложив целой трубы. Это метров 9-11. От неожиданности перестала пускать сопли, поинтересовалась, о чем конкретно идет речь. И мне под нос сунули документацию, где были указаны сроки работы по этой городской трассе. Но я тогда еще жила в России! И даже не знала об этом захолустье! Об этом газопроводе! И обо всех этих высокопрофессиональных специалистах, которые судили меня как уголовницу!

От неожиданности высохли слезы, и стала отбиваться, тыча пальцем в даты. Я не знаю инициатора этой подставы. Помню только необыкновенную заботу и ласковость наших «богинь» перед моим отъездом на «казнь». А может они искренне сопереживали мне, не знаю. Но «милый друг» точно тогда глядел на меня волком. Но не пойман, не вор.

Хотя, честно говоря, он никому ничего из нашего цеха не прощал. Как оказалось, он, и наш мастер С. В., родились в одной деревни, и их деды были закадычными друзьями. К С. В. он был немного снисходительнее. Когда приезжал этот «начальник отдела», кроме того, что ему «накрывалась поляна», как, впрочем, и всем проверяющим, его автомобиль набивался сельскохозяйственными дарами нашего деревенского городка. Часто непосредственно из личного подвала «главной».

Не всем проверяющим подобных даров было достаточно. Все зависело от ранга: районного, областного, республиканского и т.д. Некоторым, особо «застенчивым», подарки от благодарных «селян», коих настигла великая участь работать в системе областного газоснабжения, привозились нашими руководительницами непосредственно по месту жительства. Не могу припомнить, чтобы хоть кто-то когда-то отказался от подачки. Наоборот, не стесняясь, многие говорили о том, как же нам «повезло жить в сельской местности, ведь у вас все свое». И никому не приходило в голову, что мы хоть и живем в деревне, а также как и минские наши проверяющие, все покупаем в магазине, в том числе и презенты для них. И, действительно, мы очень часто, по клику «главной», скидывались по весьма приличной сумме и, где могли, затаривались продуктовыми подарками.

Очень запомнилась ситуация, когда одному из наших межрайонных руководителей привезли в качестве подношения несколько килограмм рыбы из районного рыбхоза, и он эту сетку, не стесняясь, стал взвешивать при нас. Взвешивать, Карл!

В наше межрайонное управление, кроме нас, входило еще три цеха. И, конечно, соревновательный дух всегда присутствовал. Как правило, первым и лучшим оказывался цех из соседнего городка. Я долго не могла понять почему. Не всегда они были лучше других. А потом с годами поняла, что все дело в умелом владении «науки страсти нежной». Там были руководители – мужики, один из которых, усатый красавец-вдовец. Он кружил головы всем проверяющим областным и районным дамам. И не только проверяющим. Такова была роль личности (мужчины) в истории предприятия – правильно использовать свою привлекательность для нужд производства.

4. Работа, новые коллеги
В первые годы я работала и со строителями и с абонентами. И работы было не просто много, а вздохнуть некогда. У нас не было такого понятия, как на других предприятиях, «попить чаю». Вот прийти домой после 19-00, а то и после 21-00, хотя мы работали до 17, это было нормально. Или притащить с собой папок десять документации, потому что для оформления бумаг времени в конторе не было. Мой муж называл это «домашним заданием».

Задерживаться приходилось чаще всего при пусках газа в дома или при проведении профилактики в многоквартирном жилье. Я не педант и не бюрократ, и старалась по мере возможности входить в положение людей. Но мной всегда руководил страх: « а вдруг что случится, если я отступлю от требуемых нормативов?». Поэтому я эти нормативы всегда соблюдала, что часто у некомпетентных людей, абонентов, вызывало раздражение.

Как-то мы проводили профилактику в большом пятиэтажном доме, заранее предупредив жильцов об этом. И, как всегда, кто-то обеспечил доступ в квартиру, а кто-то нет. Стали работать и обнаружили, что в доме где-то утечка. Пришли к выводу, что негерметичность как раз в закрытой квартире, а нам туда не попасть. Газ пускать нельзя, а уже вечер, люди пришли домой после работы и поесть элементарно не могут. Некоторые на меня стали «катить бочки». Более адекватным объяснила причину, и они вместе со мной стали искать хозяйку квартиры.

Ею оказалась работник исполкома, в то время руководитель районного союза молодежи, дама с педобразованием, имеющая у школьников заслуженную кличку, созвучную ее фамилии. Это была некто Курая. Был уже десятый час вечера, когда она появилась, и только тогда мы смогли устранить в ее плите утечку и дать людям газ. Я ей сказала: «Вот видите, из-за таких как вы, сколько пострадало людей. А если бы вы….». И тут она стала визжать. Она орала так, что утренняя разрядка нашей «начальницы», казалась легким хныканьем грудного ребенка. На пятом этаже ее было слышно прекрасно, а мы были на улице. Как же были правы ученики, давшие ей образную кликуху. Бедные дети! Она ведь потом опять вернулась в школу. Мы уже собирались уходить, а она продолжала орать на меня, что, мол, завтра я буду стоять в ее кабинете, в исполкоме, на коленях.

Сейчас эта дамочка мелькает в телевизоре на провластных митингах, выражая глубокую любовь агрофюреру. Не удивляюсь этой закономерности.

Нередко, появляясь у своей калитки вечером, я заставала дежурящих строителей, а то и абонентов частных газифицируемых домов. Волна последних обычно накатывала по осени, когда холодало и всем срочно требовалось отопление. Здесь, у моего дома, разыгрывались шекспировские страсти: меня обвиняли в бездушии, черствости и т.д. При этом своей вины люди не видели, что отложили решение этого вопроса до появления заморозков. У строителей были сроки, в которые они должны были уложиться. И мой любимый муж часто жалел людей и просил за них. Приходилось разворачиваться и опять ехать на объект.

Кроме этого, была работа, связанная с обследованием газобаллонных установок и дальнейшим их оформлением уже в горгазе. Для этого выделялись приемные дни и часы, но часто абонентов было так много, что один мастер не справлялся, и подключали всех. Был такой период, что мы принимали более ста человек, а нас мастеров в то время было уже четверо. Помню, что как-то, по окончании приемного дня, с гудящими головами, выходим из здания и один из мастеров, воздевая руки к небу кричит: «Господи!! Как я их ненавижу!».
Мы удивленно: «Кого!?!»
Тихий ответ обессиленного человека: «Абонентов».
Да уж, иногда общение с абонентами было непредсказуемым. У меня был случай, когда во время обследования хозяйка, несогласная с моими замечаниями, стала кидать в меня ножки разломанного стола, который находился тут же в кухне. Мне повезло, я успела увернуться. Потом она еще приезжала жаловаться на меня.

Через полгода моей работы, взяли еще одного мастера, того самого мальчика, для кого «начальница» держала место. Этот парень, с большими лучистыми глазами, назовем его О.В., был рожден артистом, при этом у него было потрясающее чувство юмора. Для нас он был глотком воздуха в духоте рутинности и надменной предвзятости руководства! Годы работы с ним я вспоминаю с радостным удовольствием. Вот несколько примеров.
В коридоре не протолкнуться. О.В., пробираясь сквозь толпу пришедших на оформление абонентов, в основном женщин в годах, приговаривает: «Девчонки, девчонки, дайте пройти». Довольные «девчонки» расступаются и его пропускают. Зайдя в кабинет, он тут же получает от нашей «железобетонной леди» за некорректность обращения. Она выходит и заходит старушка с листком обследования. Между ней и О.В. происходит такой разговор:
«О.В. (глядя в листок): Ааа, Ганна Пантелеевна к нам пришла, из деревни Ивантеевка
Старушка: Да, сынок, из Ивантеевки мы.
О.В.: Так, Ганна, а по батюшке как?
Старушка: Так Пантелеевна я.
О.В.: Ааа, вы того самого Пантелея из Ивантеевки дочкА?
Старушка (ошарашенно): А ты что, сынок, моего батьку знал?
О.В. (с искренним взором и пафосом): Так кто ж не знает Пантелея из Ивантеевки!? Такой человек, такой человек! Золотой!
Старушка (восторженно): Да, сынок! (вздыхает) Только помёр ведь батька мой 35 годков тому назад. (К этому времени мы «лежим уже под столом»)
О.В. (сокрушенно): Как жаль, как жаль! Ведь такой человек был! Эх, помянуть бы, да нечем. (понижая голос и интимно): А у вас с собой ничего нет?
Старушка (сокрушенно): Не, сынок.… Знала бы я, что встречу сябра своего батьки… Да ничего, сынок, я сейчас сбегаю…» (на тот момент О.В. был моложе старушкиных внуков)
Через полчаса эта бабуля появляется в дверях, зовет О.В. и передает ему что-то в пакете.

Второй случай. Дело было зимой. О.В. надевает на себя мохнатую шапку и закутывается в пальто с большим меховым воротником одной из сотрудниц, которая сидит вместе с нами на первом этаже. Поднимается на второй этаж, где находятся кабинеты «богинь» и бухгалтерии и в темноте коридора ждет, когда кто-то из последних выйдет. Но этим кто-то оказывается наша «начальница». О.В., из-за того, что шапка надвинута на глаза, да еще в темноте, ошибается и прыгает на нее. А «начальница» у нас редко бывала трезвой. Что тут началось! Шум, грохот стоял такой, что у нас на первом этаже трясся потолок.

Конечно, это нарушения трудовой дисциплины. Но, комические моменты, благодаря О.В., скрашивали наш тяжкий труд. Да и несколько минут смеха, не такой уж большой грех.

Гораздо худшим было то, как наша «начальница» расслаблялась на работе.
Когда я столкнулась с этим первый раз, я подумала, что мне показалось. Но в дальнейшем ее разнузданность перешла все границы, и она стала пренебрегать всеми приличиями. Мало того, что пила на работе с подругами и друзьями, она ещё любила в таком виде, за пределами горгаза, показывать, какой крутой она руководитель. Так, набравшись в очередной раз, «господыня» на рынке (на рынке!! самое многолюдное место в таких городках, как наш!) встретила бригаду слесарей и отчитывала их на весь базар, упрекая в том, что они оказались там, в рабочее время. При этом сама еле стояла на ногах. А парни действительно приехали туда по работе.

Это, конечно, очень долго терпели благодаря тому, что ее верная подруга, «железобетонная леди», покрывала «богиню», как могла. Кроме того, ее спасали интимные отношения с руководителем межрайгаза, от которого у нее был ребенок. Конечно, страдал и ребенок. Дело дошло до многодневных запоев. И тут неистребимое холуйство себя проявило. Нашлись сочувствующие, которые таскали ей водку, надеясь на то, что когда она выйдет из запоя, им это зачтется. Она выходила изредка из этого состояния, но ничего хорошего не случалось.

Наконец, очухался исполком и стал «давить» на облгаз, чтобы ее убрали. Для нее специально ввели единицу мастера аварийной службы. Нам, мастерам других служб, от этого легче не стало. Дело в том, что « богиня» работать не могла, так как не «богиньское» это дело. Был у нас ад на предприятии, а стало еще хуже, адская преисподняя. Все стало пропадать и запутываться: документы, чертежи, какие-то расчеты. Все-таки «главная» приучила нас к строгому порядку и сама его придерживалась, а тут все стало рассыпаться. Мы знали, в чем причина, а вернее в ком. Но «железобетонная» наша делала вид, что ничего страшного не происходит. Вскоре место «начальницы» занял новый руководитель. Назовем его А.А.

5. Новый начальник цеха А.А.
Новый начальник нам всем был хорошо известен, так как он в районе занимался строительством, в том числе и газоснабжением. Да и вообще, в маленьком городке все друг друга знают. Мы с ним были едва знакомы, но никаких радужных надежд на его «кіраўніцтва» я не лелеяла и относилась к нему с предосторожностью. Странное отношение было к нему и у «главной». Парни же наши поначалу были довольны, так как, наконец-то, пришёл конец матриархату и появился хоть один руководитель мужик.
Но, как оказалось, в дуэте наших боссов «мужиком» всё-таки была «главная».

Я не встречала в своей жизни более трусливого человека, чья фамилия так бы стопроцентно раскрывала сущность А.А.. И этим объяснялось его стремление угодить всем подряд. Особенно тем, которых сам же называл «буграми» районного масштаба. И если «начальница» в свое время ничего не боялась, в том числе и исполкома, то А.А. никогда «госвертикали» не сказал слова «нет». Поэтому наш цех, в ежедневной и систематической работе которого так остро нуждался весь район, привлекался к различной поденщине, организованной районными деятелями.
Работали мы больше других организаций. Причем, если другие работали до обеда, мы вкалывали все 8 часов, лишь бы только нашего босса погладили по головке. За это его не уважал никто, ни исполкомовские, ни работники цеха.

У меня же с ним были, мягко говоря, непонимания финансового характера. Тогда расчеты проводились по прейскурантам и, пользуясь этим, он постоянно заставлял меня пересчитывать монтажи его протеже, «чтобы было подешевле». На что я всегда возражала, что, мол, не помню, где и в каком магазине мне что-то продали «подешевле», только за то, что я работник горгаза. Мои бурные возмущения им игнорировались и по этому поводу (и не только) уважения мы к друг другу не испытывали.

Его заигрывание с абонентом однажды закончилось тем, что человек, услышав от него стоимость монтажа, которую А.А. взял «с потолка», пошел с моими расчетами и с выписанной для оплаты в банке квитанции, в прокуратуру. У меня, конечно, в квитанции сумма была больше. Но квитанция была выписана! У прокуратуры ко мне вопросов не оказалось, а ему они позвонили. Боже! Как его затрясло. И опять у нас с ним начались разборки.

Я понимаю, что его девизом по жизни была излюбленная фраза в нашем «мястэчку»: «трэба самому жыць і даваць жыць іншым», что означает, «надо самому жить и давать жить другим». И он умел жить и не понимал таких, как я. Однажды, на мои возмущения приезжей бригадой с другого цеха, которая халтурила в рабочее время, А.А. ответил: «А чего ты не хочешь, чтобы они с тобой делились? Ведь тогда бы не было вопросов». Я ответила, что не хочу, чтобы эти рабочие по всему управлению и облгазу распускали слухи, что в нашем цехе можно договориться с руководством. А.А задумался и сказал: «А я-то об этом и не подумал».
Конечно, наши «богини» тоже умели жить и мы все прекрасно знали об этом их умении. Но они нас никогда не вмешивали в свои дела и ни на что не толкали.

Антагонизм наших отношений с А.А. заключался не только в этом. Он усугублялся и мерзким сексизмом, с чем я раньше никогда не сталкивалась до приезда в Беларусь.
А.А., в присутствии мастеров и рабочих, не стесняясь, позволял себе в адрес «главной» и меня разнообразные завуалированные оскорбления нас, как женщин. Со мной понятно, я его как работник не устраивала, но «главная» была для него не просто дамой. Как специалист он был весьма слабеньким и наша «железобетонная леди» часто нивелировала ситуации, чтобы поддержать его имидж. У нее был опыт, ум, связи, способность оперативно принимать решения и брать ответственность на себя. Он же этих ее достоинств не хотел видеть и понимать, как любой ограниченный мужлан.

Еще «главная» была замечательным организатором (в отличие от него) и в трагических ситуациях его семьи безупречно помогала им. Она вообще умела это делать, и ее помощь людям всегда была очень искренняя. (Я всегда буду ей благодарна за помощь и разрешение возникшей проблемы в моей жизни.)
Надо отдать должное, что мужчины-мастера, О.В. и С.В. в этом вопросе не были на его стороне. Они вместе со мной могли стонать от излишней требовательности «главной» и обсужать это, но относились все равно к ней с уважением. Она этого была достойна.

Вот так, с годами, я разобралась в человеке и изменила свое мнение. Дело дошло до того, что если раньше я старалась уходить в отпуск в разное время с «главной», что бы поменьше контактировать, то к этому времени я предпочитала отдыхать в одно время с ней.

Когда А.А. оставался один, без нее, видеть его трусливую реакцию на любой вопрос или окрик исполкома, или вышестоящего руководства, было невыносимо. Но поскольку этот человек не ценил нашу «железобетонную леди», он стал подыскивать единомышленника, которой в дальнейшем бы занял ее место. И этот человек появился на место уволившейся бывшей «начальницы». Звали его Гришка.

6. Гришка
Он был лицемерным и, конечно, подлым человеком. Интересно было наблюдать, как получая от «главной», как и все мы, свою долю «соли на спину», он перед ней театрально разыгрывал озабоченность проблемой и искреннее желание разобраться и устранить недоразумение. Но стоило ему только выйти из ее кабинета, как тут же прорывалось мурло сексиста, который орал, что «никогда им не будет руководить баба, которая ни в чем не разбирается и ни хрена не понимает. Ну, ничего, ей недолго осталось здесь распоряжаться». Очевидно, что для А.А. эти речи были как бальзам на сердце. И мы понимали, что он работает в этом направлении и старается, как можно быстрее, освободиться от нашей «железобетонной».

Но тут прямо перед отпуском Гришке поступило заманчивое предложение из исполкома, стать начальником отдела. От этого он отказаться не смог. Но полечиться перед вступлением в должность всё-таки поехал и никуда ни будь, а на черноморское побережье, в российский санаторий. Я никак не могла понять, «откуда деньги, Зин?». Для многих россиян такой отдых был тогда не по карману и многие, наоборот, с этой целью ехали в Беларусь. Как мелкий менеджер из районного городка, при наличии семьи, может себе это позволить?

Вскоре, как только он уехал, ответ был получен от персонала его же службы. При незначительной должности, но с криминальной хваткой и колоссальной энергией Гришка, за короткий срок, на территории подворья своей подчиненной, создал филиал горгаза по доставке баллонов населению. Для этого он воровал из моего стола карточки абонентов, которым был пущен природный газ и сжиженным они уже не пользовались. Честно сказать, у меня закрадывались кое-какие сомнения, но прислушаться к ним и разобраться что к чему, из-за лавинообразной текучки я была не в состоянии. Да и не хотелось верить в такую, извините, ерунду. Работу Гришка поставил на поток.

Персонал же этим занимался бесплатно, поэтому они своего начальника и сдали.
Тогда все заявки, документация обрабатывались вручную, и «ловить рыбку в мутной воде», имея уголовную наклонность, было не сложно. Но только никто же из нас до этого не додумался! Игрища О.В. на «развод» старушек были детским лепетом по сравнению с Гришкиной деятельностью. Но, как оказалось, это были только цветочки его мошеннического потенциала! Вот когда через несколько лет он станет начальником цеха вместо А.А., после исполкома, то тогда его мощь афериста проявится в полной мере.

Боже, с каким «выглядам гаспадара» он вернется в горгаз! И первое, что сделает, начнет постепенно от нас, мастеров, знавших его как «облупленного», избавляться. Единственно, кто останется надолго, так это наша несгибаемая «железобетонная леди». А куда он без нее? Ведь чтобы «кіраваць» таким опасным и ответственным предприятием недостаточно заваливать управление и облгаз тоннами взяток, как он это умел. Как же мы мелко выглядели, по сравнению с ним, когда в далекие времена одаривали проверяющих сельскохозяйственными презентами!

Гришка очень гордился данной ему, каким-то местным шутником, кликухой «Миллер».
И это прозвище он оправдывал. Жил с размахом, как его, притянутый за уши, «тезка», и ни в чем себе и своей семье не отказывал. Много ли найдется в районных городках таких руководителей государственных структур, у которых бы дети систематически посещали Париж? По поводу, например, день рождения отметить, или так, просто без повода, съездить погулять? Для тех, кто работал в системе газоснабжения, источники Гришкиного благополучия, конечно, не секрет и понятны.

И не зависть его оборотистости вызывает омерзение, а принятая в норму, у «прикорытников» власти, двойная мораль. Такие как он всегда перед нужными людьми в образе бескомпромиссных, принципиальных, не жалеющих «живота» своего радетелей за проблемы предприятия и даже государства.

Такие как Гришка, пробравшиеся за 26 лет к каким–то постам, должностям абсолютно не соответствуют требуемым качествам руководителя, которые обязательны в нормальном обществе. Я имею в виду специальный уровень образования, компетентность в своей профессии, оперативность в решении проблем, умение владеть коллективом и брать ответственность на себя и т.д. Ни одной из этих характеристик у него не было. А зачем? Всем этим владела презираемая им «железобетонная леди», которая всю работу везла на себе. Он же поддерживал свою карьеру умением во время поддакнуть, организовать баньку, шашлыки, любой ценой выполнить самое глупое, самое мерзкое распоряжение.

И так называемые специалисты, которых он набрал вместо нас, обладали только одним: нужностью для решения его личных интересов. О каком профессионализме новых Гришкиных кадров можно говорить, если доходило до того, что слесаря, имеющие опыт работы в горгазе, выполняли работу за этих неучей. Из всех способностей, у Гришки, как и у всей лукашенковской вертикали в приоритете только умение «лизать, лизать и лизать». И таких, как он, в Беларуси не мало, к сожалению.

Часть третья
7. Бухгалтерия
Не открою большой секрет, но, наверное, во всех организациях, эта структура особая. По крайней мере, так они себя представляют. И поэтому общение с ними не доставляет удовольствия простым «рабочим лошадкам». И мы были не исключение.
Когда я пришла в горгаз, в бухгалтерии работали две дамы. Одна из них, габаритная и величественная не только внешне, но и по сути представления о себе любимой. У нее была завышенная самооценка, страшное самолюбование и абсолютная самоуверенность в себе и своей правоте. Она подавляла своим «совершенством», поэтому разговаривать с ней было весьма неприятно. А больше всего отталкивало, меня лично, что у нее на лбу крупными буквами было написано «проходимка». Назовем ее В.М.
Вторая дама, на тот момент она была моложе всех и страшно этим гордилась. Ее звали В.И.. Ничем особо В.И. не выделялась, однако всячески старалась подчеркнуть свою значимость, которая, по ее мнению, заключалась только в том, что она работала бухгалтером. В этом чувствовалось влияние на нее В.М.

Когда я узнала В.И. чуть ближе, я была удивлена, что она умеет читать и считать. Для нее это был прогресс. Особенно мне нравилось, когда она говорила о ком-то, что это «недалекий человек». Примитивизм мышления В.И. настолько обескураживал, что я в разговоре старалась не «засорять ей мозги».
Чтобы не сложилось впечатления обо мне как о страшном снобе, высокомерном и презирающим простых людей, приведу несколько примеров мировосприятия В.И.
Когда у нас в «деревне» банки стали оснащать банкоматами, ее долго мучил вопрос, и она ко всем с ним приставала: «Сколько же эта баба получает, которая там сидит?». Я долго не могла понять, о чем речь. Но В.М. «поймала ее волну» и доступно ответила на это «пытанне», что в ящике никто не сидит, а деньги выдаются автоматически.

Еще наша В.И. очень любила рассказывать о том, что она из «культурной, интеллигентной семьи». И страшно возмущалась, когда в какой-то организации эту «культурную, интеллигентную семью» назвали неблагополучной за то, что ее родной брат находился в местах не столь отдаленных.
У нее была мечта устроить своего сына в таможню, а он туда не хотел. Когда я сказала, мол, зачем мучить мальчика и устраивать жизнь ребенка против его желания, она мне с запалом ответила: «Ну как ты не понимаешь?! Ведь там так воруют! Так воруют!».

Все это я рассказываю, не для того, чтобы посмеяться над бедной В.И., а подвожу к неприятной истории, в которую она попала. Эта история завершилась очень характерно для нашего «мястэчка», чисто «па беларуску».
С В.М. я старалась общаться только по работе, и никаких других тем не поддерживать. Но она навязчиво хвалилась всем, и мне в том числе, своим финансовым благополучием, которое позволяло ей часто приобретать дорогую бытовую технику, роскошные предметы интерьера и украшения. Жаловалась, что из-за этого ей страшно завидуют все соседи.
Затурканная работой и появляющаяся в конторе на час-два, а в основном пропадающая на объектах, я вдруг обнаружила, что к нам зачастило межрайонное руководство. И не просто так, а целенаправленно к В.М.. Выяснилось, что этот бухгалтер, пользуясь своим положением и доступом к наличке, систематически из кассы брала деньги себе в карман и не малыми суммами.

А перед тем, как случилась эта история, В.М. распространяла по цеху отвратительные слухи о В.И. Мол наша, господи прости, дурочка В.И. – воровка, которая постоянно «тырит» у нее деньги. В.И. плакала, оправдывалась, хотя, конечно, все были на ее стороне и никто в этот оговор не верил. В.М. развила такую бурную деятельность, что В.И. пришлось уйти из кабинета и переселиться к нам на первый этаж, чтобы хоть таким образом избежать ложных обвинений. Когда же В.М. сама попалась, то всем стал понятен ее клич «Держи вора!».

Подобные ситуации, я имею в виду, загребущую руку в государственном кармане, часто встречаются в жизни и банально заканчиваются. Но как оказалось, только не в этой стране.
В.М. «круцілася як вуж на патэльні» (крутилась, как уж на сковородке), старалась выйти сухой из воды, а иногда пыталась и наших руководителей привязать к своему делу. Но все было бесполезно, и дело передали в суд. Вы думаете, она понесла наказание? ХА-ХА-ХА. Белорусский суд - самый «гуманный» суд в мире.
К этому времени дочка В.М. встречалась или жила, точно не знаю, с молодым прокурором в каком-то городе. Первое судебное заседание над «умеющей жить» почти тещей состоялось, а затем, их стали откладывать. И все. Больше наш деревенский суд этим не занимался по простой причине: дело потерялось. В.М. и не скрывала, что прокурор ей помог. Она до сих пор продолжает благополучно жить. Правда, из горгаза ее все-таки «ушли».

Точно такая же ситуация сложилась с судебным иском моего мужа к сбившему его пьяному шоферу в ДТП. Мой муж перенес несколько операций и, когда на костылях пришел в суд разобраться, как продвигается дело, ему на «чистом глазу» работники карающего меча правосудия поведали о том же. Дело пропало. И обратиться с жалобой он может, только эта жалоба опять вернется к ним, к истинным защитникам справедливости. Это Беларусь, детка!

8. Как коллектив «отдыхал»
В начале своего повествования, я обещала, что расскажу, как мы в горгазе «отдыхали».
Не могу сказать, кто больше пьет, белорусы или русские. У меня до сих пор нет большого опыта проведения подобных мероприятий, но, кажется, что всё-таки русские, по размаху, отстают от своих «братьев меньших».

Когда я оказалась на первой гулянке, организованной «начальницей», то, мягко говоря, была потрясена этими масштабами. В горгазе был закон, который никогда не нарушался ни при каких кіраўніках: праздники и дни рождения должны отмечаться в коллективе.
А поскольку коллектив за столом состоял не только из коллег, но еще увеличивался за счет контролеров, некоторых избранных рабочих, то общая численность отмечающих праздник была более 10 человек.

Не знаю, как у кого, но каждый мой день рождения создавал в бюджете нашей семьи значимую брешь. Ведь количество необходимого алкоголя измерялось не в бутылках, а в трехлитровиках. Нам приходилось заранее готовиться к мероприятию, выгонять самогонку, поскольку это было дешевле, чем покупать столько водки. А однажды мы специально вырастили кабанчика, так как это было ещё бюджетнее для проведения тусовки.

Все кіраўнікі считали, что обязательное участие в корпоративе объединяет коллектив. Поэтому, если гулянка должна была быть на природе, то прямо к главному входу цеха подгонялся автомобиль и все, как овечки на привязи, загонялись в машину. Если планировалось гулять в здании, то задача облегчалась просто закрытием двери на ключ. Может этого никто и не помнит, так как никто и не возражал особо, но я помню прекрасно, поскольку алкоголь – это не мое хобби.
И еще для белорусов характерна одна общая черта – страшное желание всех напоить. Тех, кто не хочет, обязательно насильно. Считается, что это показатель гостеприимства и хлебосольства.

Вначале я ужасно мучилась на этих мероприятиях, потом научилась хитрить: делала вид, что выпиваю, а сама незаметно выливала алкоголь. (Простите меня, мои собутыльники!) И еще здесь я крепко держалась за «главную». Для нее эти пьянки гулянки также были наказанием, поэтому там она долго не задерживалась. А так как мы жили на одной улице, у меня всегда была причина уцепиться за нее, как ниточка за иголочкой, и удрать пораньше. Тем более, что я, также как и она, резко отрицательно относились к застолью, на котором присутствуют и подчиненные, и руководители. Жизнь показала, что дистанция, всё-таки, должна быть в рабочем коллективе.

9. О ком из горгаза я не рассказала
Как ни странно, но мне нечего рассказывать о порядочных, приличных людях, которые были просто добросовестными работниками. Как вы поняли, коллектив почти за 20 лет значительно увеличился. И если в самом начале моей карьеры туда набирались люди по знакомству, то потом, так как задачи перед цехом ставились все сложнее и сложнее, приходили грамотные люди с техническим образованием. Причем не только ИТР, но и слесаря. И, как правило, прекрасные специалисты имели и хорошую репутацию. Мне всегда доставляет удовольствие о них вспоминать и с ними встречаться.Если бы ни эти люди, мне было бы тяжелее в сотни раз выдерживать моральный груз общения с нечистоплотностью.

Иногда, в процессе работы, мы вместе попадали в неординарные ситуации, но друг друга не подводили. Помню, как мы с Володей водителем в чем-то вдвоем провинились (в чем, не помню) и нас вызвали «на ковер». Поднимаемся по лестнице, он идет и немножко ноет: «Ну, Николаевна, ну чего меня то туда? За что? Я ведь простой солдат, как приказали..».
Я ему, раздраженно: «Солдат, солдат… а ведешь себя как генерал». Заржали вдвоем, и уже в кабинет зашли довольные, с улыбками на лицах. А.А., увидев нас счастливыми, даже немного опешил и не стал нас «чистить». И сколько бы ни работала с Володей, всегда только позитивные впечатления.

Помню и люблю Любочку, нашего прекрасного контролера, к которой всегда можно было обратиться по любому вопросу. С ней всегда было приятно общаться и думаю, не только нам, сотрудникам, но и абонентам.

А слесарь Чакурик, честнейший человек, из тех, с которыми я встречалась в своей жизни. Некоторым руководителям нужно было бы поучиться у него вежливости и умению себя вести с людьми. А мы с ним прошли тысячи квартир.

Слесарь Филичонок, тогда еще молодой слесарь, суровый чисто внешне, но ответственный и грамотный. Помню, что однажды, при пуске газа в дом молодой семье,
куда на завтра папа должен был привезти новорожденного, мы с Володей сидели до глубокой ночи. И это он меня уговаривал еще поработать, ведь дом надо прогреть к приезду ребенка. Вышли мы оттуда в час ночи.

Молодые наиграмотнейшие мастера Дима и Игорь, работали всегда профессионально. Это были, что называется, специалисты своего дела. Знаю, что не только я и слесаря их очень уважали, но даже тупейшие непробиваемые исполкомовские номенклатурщики.

Слесарь Стас, один из порядочных, честных и грамотных людей. Вот уж кто всегда стремился разобраться в проблеме до конца, и кого не надо было контролировать. А интеллекту его могли бы позавидовать любые гуманитарии.
Я глубоко благодарна и мастерам, о которых я здесь не упомянула, и рабочим: слесарям, водителям, которые со мной работали. Усім вялікі дзякуй!

10. ЖКХ, исполком и прочее
И так, прошло 19 лет, и горгаз со мной распрощался. Всему когда-нибудь приходит конец и мне пришлось уйти. Но сидеть дома не хотелось, и я пошла в ЖКХ инженером по охране труда. Конечно, на этом месте работать было гораздо легче. Над моей головой не висело такого количества начальников, и я не сдавала столько экзаменов. В горгазе разнообразную проверку знаний мы проходили раза 2-3 в год. Инженер по охране труда (дальше я буду писать аббревиатурой «иот») тоже должен был иметь допуск к работе. И когда на курсах ЖКХ я села перед экзаменаторами, они отказались меня слушать, заявив, что после стольких лет работы в системе газоснабжения, я сама могу принимать у них экзамен.

То есть, особых трудностей в работе не было. Но здесь я столкнулась со всей «прелестью» руководства исполкомом, то есть так называемой «вертикали» и «гнойной» бюрократией кіраўніков коммунального хозяйства областного и министерского значения.

Для начала, надо сказать, что такой безграничной и беспросветной нищеты ЖКХ, как в нашем городишке, нигде во всей области не было. Я не преувеличиваю и знаю это на 100%, потому что в отрасли коммунальников было заведено ежемесячно собирать иот из всех районов и, в одном из них, проводить областные дни охраны труда. Так вот, самая безобразная ситуация была у нас.
Я объясняю это абсолютным непрофессионализмом «вертикальщиков» (а что с них возьмешь, в основном это бывшие педагоги и работники сельского хозяйства) и наглой, мародерской политикой исполкома. По приводившимся отчетам других коммунальных хозяйств было ясно, что на наше ЖКХ тратилось в 8-10 раз средств меньше, чем в других городах.
И, для того чтобы вложить хоть какую копейку в это «мястэчка», должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, типа пресловутых «дожинок» или приезда каких-нибудь космонавтов. Чем особенно отличался наш исполком, так это аморальностью, бездеятельностью и махровым очковтирательством своей активности. И еще много чем «хорошим», но об этом ниже.

Новое место работы ознаменовалось изумлением новых «открытий». Поскольку вертикальному руководству было наплевать, в каком состоянии город, то и руководителей ЖКХ в то время оно подбирало не по деловым качествам, а лишь бы «заткнуть дыру».
В начале своего повествования я писала о бессовестном унижении личности работников горгаза начальницами. Но в государственном масштабе это же было нормой. Здоровые бугаи в телевизоре, опустив головы, слушали, как их «поливал» перед всей страной шизоидный психопат. Мой муж этого видеть не мог и всегда возмущался: «Как они (здоровые бугаи) могут это терпеть? А потом пойдут же кем-то руководить, придут домой и будут воспитывать своих детей, глядеть в глаза жене…».

В нашей деревне все было аналогично. Исполкомом проводилась обязательная работа, а именно, еженедельная «порка» руководителей предприятий и колхозов нашего захолустья. Стоит ли говорить, что директор ЖКХ всегда был на этом мероприятии в передовиках. Дополнительной «вишенкой» был тот факт, когда после заседания председатель сельсовета исполкома садился в автомобиль директора ЖКХ и, разъезжая по городу, заставлял того выбегать из машины, собирать с улицы бумажки и складывать их себе в багажник.
И это было системой. Никому не приходило в голову, что работу бригады по благоустройству можно было правильно организовать и добиться требуемой чистоты. Но всех тогда все устраивало.

Естественно, что долго на посту директора коммунального хозяйства мало кто задерживался. Кого только ни ставили руководить нами: и бывшего завхоза, и бывшего летчика, не способного связать двух слов, и человека с тщательно скрываемым уголовным прошлым и человека с пту-шным образованием.
Всех их объединяло, с моей точки зрения, абсолютная безграмотность, особенно в вопросах охраны труда и наплевательское отношение на ту же охрану труда.
Например, доходило до того, что обязательный экзамен для руководителей по ОТ «летчик» вместо себя отправлял сдавать моего коллегу, такого же «иот». Чаще всего мы слышали от наших директоров: «Как же вы надоели со своей охраной труда!». Особенно, когда требовалось на эту службу выделить деньги.

А с нас, рядовых инженеров, областные ЖКХ и республиканские профсоюзы нашей индустрии требовали систематическую отчетность в рублях, которая показывала заботу нанимателя о безопасности рабочих мест. И однажды у нас случилась очень примечательная история на эту тему.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что в государственном масштабе, охрана труда в РБ никому не нужна, по той простой причине, что создание безопасных условий для рабочего человека требует финансовых вложений. И в глазах международной общественности подлец у власти хотел выглядеть цивилизованным главой государства, который неустанно заботится о своем народе по всем аспектам. В чем заключалась его забота, всем известно.

Поэтому в этой стране так развита система приписок и подделок. И мы, как и многие другие, тоже должны были этим заниматься. Так, в ежеквартальных отчетах отражались затраты на приобретение средств индивидуальной защиты, в том числе, спецодежды. Для нашего ЖКХ это были неподъемные траты, хотя какие-то крохи и выделялись на эту статью. А обеспеченность на бумаге должна быть показана никак не меньше 90 %.
Эту цифру от нас требовал в областном ЖКХ отдел охраны труда, который возглавлял бывший вояка, настоящий «сапог». В дальнейшем, так и будем его называть.
Мы со своим коллегой, вторым иот, решили, что покажем правдивые цифры, тогда это было 4% . В конце концов, нашей вины не было в недофинансировании этой статьи.
Но не тут-то было, солдафон орал по телефону, брызгал туда слюной, обвинял нас в том, что мы не умеем считать. А как считать, если не потрачено ни копейки?

Мы стояли насмерть, понимая, что если покажем «липу»», нам и за это голову снесут.
«Сапог» стал жаловаться непосредственно нашему руководству, вначале главному инженеру. На тот момент главным у нас был замечательно порядочный человек, о котором будет отдельная история. Он нас поддержал. Тогда информация дошла до генерального директора областного ЖКХ, который стал прессовать нашего директора. Тот, после разборок с нами, сказал, что в этом отчете сам поставит цифру 84%.
Вскоре, после отчетного периода, к нам приехал «сапог» с проверкой и накатал на нас, инженеров ОТ, докладную, в которой говорилось о подделанных нами цифрах в отчетности. Но сфальсифицированные данные нашего ЖКХ так никто и не исправил в итоге.
И вот в этом вранье, двуличии надо было все время крутиться.

Часть четвертая
Человек, который тогда работал нашим главным инженером, был спокойным, интеллигентным, грамотным и, при этом, немного застенчивым. Так получилось, что когда первоначально он пришел устраиваться на работу в хозяйство инженером по охране труда, было вакантным и место главного. Тогдашний директор, «летчик», не смог упустить такого профессионала и буквально заставил его переписать заявление. Так Н.П. стал нашим руководителем, хотя был против этого и собирался быть нашим коллегой.

На еженедельные «порки» исполкома в отсутствии директора предприятия допускались другие руководители, более низшего ранга, начиная с главного инженера (пару раз даже я там была). Как-то эта сомнительная честь выпала и Н.П.
Поскольку мы живем в деревне, то все, что происходит в «белом доме», становится известным сразу. Особенно во вторник, когда по графику туда собирают всю руководящую тусовку. И, как только это гала-представление заканчивается, весь город сразу узнает, что и как там происходило.

Так мы узнали, что наш культурный и застенчивый главный послал в пешее эротическое путешествие председателя исполкома, который был верным лукашистом и во всем таракану подражал. И вот, на это привычное, узаконенное, «государственное хамство» наш Н.П. ответил идентично!!! Первый достойный руководитель предприятия в этой стране, который постоял за себя и второй, после моего мужа, настоящий, порядочный мужчина. Может быть, это только мне так не повезло, что в моей жизни их было только два, а среди руководителей и вообще один?

Надо ли говорить, что очень скоро Н.П. все-таки попал в наши ряды инженеров по охране труда. Без всякого сожаления он оставил должность, на которой по умолчанию должен был заниматься не делом, а ублажением наглых, потерявших связь с народом «вертикальщиков». И, уже работая «в одной упряжке», я не раз была свидетелем, как он достойно ставил на место «солдафонов» из областного руководства и зарвавшихся, необразованных хамов из «белого дома».

Среди них, была некая особа, которая в исполкоме занимала второе место по значимости и отвечала в районе за идеологию, культуру, от которой она была очень далека, и за организацию безопасных условий труда. Сегодня я понимаю, что это клон председателя верхней палатки Качановой, личности, С глубокой безнравственностью с таким же пустым взглядом на проблемы людей.
Для таких как они, у пересидента, наверно, были специальные курсы прихвостней, где обучали собачьему рвению служить режиму, вранью, лицемерию, презрению и оголтелой ненависти к своему народу.
Однажды она проводила с нами, инженерами по ОТ, какое-то районное заседание. И с высокой трибуны вещала о проведении работ повышенной опасности, при этом страшно перевирала нормативные указания. Из зала ее поправили. Но, так как она не терпит возражений, не видит собеседников, то с тупым, непробиваемым выражением лица, не обращая ни на кого внимания, продолжала нести в зал ересь. Люди, «съевшие зубы» на законодательных нормах, актах и правилах, со своих мест выкрикивали и поправляли ее абсурдные утверждения. Со словами, что она, мол, сама все знает, так как проработала педагогом, а затем директором (!), этот «специалист» продолжала нести нам галиматью. Народ уже орал с мест. Не знаю, чем бы это кончилось, но присутствующий инспектор Департамента труда и соцзащиты по нашему району сказал, что если будем так продолжать, то неизвестно во сколько разойдемся. Тогда перестали обращать внимание на абсурд ее выступления.

Но зато, какая спесь и чванливость была во всем облике, стоило ей только появиться в каком либо общественном месте. Как то, ко мне приехала дочка, мы пошли в торговый центр, и туда зашла наша деревенская идеологиня, со свойственной ей надменностью и высокомерием. Между мной и дочкой происходит такой разговор:
« Это кто?» – неожиданно спросила она меня.
«А почему ты интересуешься?»
« Да у нас с таким видом проститутки с Невского заходят в магазины»… Я потеряла дар речи. Никогда моя девушка эту «львицу» раньше не видела и ничего о ней не знала.

Замом у этой особи была также глубоко «патриотичная» дама, бывший педагог, которая своих детей отправила на ПМЖ в Германию. Она тоже занималась вопросами культуры, и в ее ведении находились библиотеки, музей. А наше хранилище истории много лет существовало в аварийном здании и им отдали старый дом, который когда-то, без ремонта занимали подразделения ЖКХ. И вот, после заселения наших уважаемых музейщиков, вдруг из министерства приехали проверять условия, в каких находятся объекты культуры в районе. Наша «патриотичная» дама бегала с угрозами, вплоть до увольнения, к музейным работникам, чтобы они, не дай Б-г, ни показали грязные, рваные обои и незакрывающиеся с войны окна.

У другой начальницы отдела исполкома, тоже бывшей наставницы, муж работал в ЖКХ. Я бы никогда не упомянула про омерзительный случай, который он устроил на рабочем месте, если бы жена не пыталась его защитить и «наехать» на директора за увольнение супруга. А ничего такого страшного и не произошло на ее взгляд. Ну, подумаешь, занимался онанизмом в общем кабинете, в присутствии женщин.

Всю эту номенклатурную «грязь» подбирали специально. Иначе, как объяснить это засилие лукашистской нечисти, без морали и нравственности, в стенах «белого дома». Я написала только о малой толике «свинцовой мерзости» работников государственной вертикали отдельно взятого района. Этот рассадник лукашизма 26 лет засталял людей жить в такой же грязи, как и они сами, Отсюда общая атмосфера в этом городке: атмосфера депрессивности и абыяковостi до жiття. Отсюда и примитивизм интересов жителей. Об этом я ещё скажу чуть ниже.


11. Вопросы, ответы
В заключение хочу сказать, тем, кто обвинит меня в обливании грязью и излишним «живописным» отображением нравов этого «мястэчка» и его жителей. А возможно и всей Беларуси. И все потому, что я приезжая и мне наплевать на эту страну и душа за нее не болит.
Хочу ответить словами российского певца Шнурова, когда его спросили, почему он не любит свою страну. Он ответил: «Мне не нравится многое в этой стране, потому что я истинный патриот. Те, кому нравится все в этой стране, наверное, бл_дь, шпионы немецкие».
Так вот, и я не «немецкий шпион» для Беларуси. И за 26 лет своей жизни в Синеокой, она стала моей Родиной. Ни Кавказ, где я родилась, ни Крайний Север, где прошло все детство, ни Питер, где училась, нигде я не чувствую, простите, за высокопарный слог, такой эмоционально-душевной связи, как с этой страной.
Я не знаю причины этого. Может быть, во мне сидит генетическая память моего дальнего предка, мастерового бульбаша, угнанного когда-то в рабство опричниками Екатерины. Или это передалась любовь к отчизне мужа-белоруса. И поэтому все, что касается Синеокой, так близко, дорого и больно.

Я горжусь каждой частичкой ее истории: Великим Княжеством Литовским и Грюнвальдской битвой, Франциском Скарыной и родом Радзивиллов, Костюшко и Игнатом Домейко, Марком Шагалом и Светланой Алексиевич.
Сегодня я особенно горжусь тем, что совершенно случайно, еще 2 года тому назад, удостоилась чести познакомиться с Ниной Багинской у памятника Станислава Монюшко и Дунина-Марцинкевича. Она стояла в одиночном пикете в честь дня рождения великого беларуского композитора с бел-чырвона-белым стягом. А рядом автозак и здоровые мордовороты поигрывали дубинками. И совсем недавно, даже в этом году, судьба сложилась так, что я несколько раз встречалась с Яном Грибом.

Из-за последних событий в мире мы живем за пределами Беларуси и не можем туда поехать. Но каждый наш день начинается и заканчивается с прочтения телеграм-каналов о борьбе змагоров на Радзіме. Каждые выходные мы следим онлайн, не отрываясь, за событиями. И часто со слезами. Слезами и горечи и гордости за белорусов.
Как то я сказала мужу, что никогда белорусы не поднимутся против режима, их памяркоунасць этого не позволит. Он утверждал, что я ошибаюсь. Мы с запалом спорили и не раз, но теперь я понимаю, что была не права.

А сегодня я не могу смириться с тем, как лукашистский режим перемесил общество, превратив одних в змагоров, а других либо в безмозглых «ябатек», либо в равнодушных созерцателей подлости. И в этом заслуга тех самых, «идеологичных вертикальщиц», которые в таких вот маленьких районных городках смогли заср_ть мозги людям «шкваркой и чаркой», отучить их думать и сделать из человека быдло, которое радуется полному корыту.

Иначе, как объяснить это всеобщее «счастье», в нашем «мястечку», при проведении ежегодного праздника забитых селян, который Лука выдумал для своих рабов.
А всего в 60 км, в это же самое время ГЕРОИЧЕСКИЕ женщины шли против омон, а затем эти жлобы их били, издевались и насиловали в автозаках и ровд. Кстати, такой же автозак стоял за уличной сценой, недалеко от бывшего отделения милиции нашего городка. А городок веселился, смотрел концерты и не задумывался, что этот праздник- праздник на крови. У кого-то даже слезы умиления и гордости выступили за красивую жизнь в Беларуси. У меня вопрос, к «слезоточиво-горделивым»: «А что особенно вызывает у вас гордость? Когда козлы амбалы насилуют женщин или мужчин дубинками? Или подростков? Что больше всего вызывает умиление?».

Я не верю, что в век IT- технологий, можно оправдать себя тем, что правдивая информация о происходящем не доходит. А до нас доходит даже за 1000 км. А эти сентенции, типа: «Ах, столько вранья кругом, не разобраться, где ложь, а где, правда», прикрывают кому-то леность ума, а кому-то подлость.

Не все способны быть героями, но если ты считаешь себя человеком, то ты обязан быть порядочным или хотя бы солидарным с благородными людьми. Порядочность, как известно, не предполагает героизма, но предполагает неучастие в подлости. Хотя такие понятия не для нашей деревни, здесь главный девиз – «полное корыто хлеба и зрелищ».

Слышу, как меня обвиняют: «Хорошо тебе там сидеть и рассуждать. А была бы здесь..»
Отвечаю: «Была бы в Беларуси, ни за что бы, ни пошла на праздник, который устраивает фашистский режим. Это мне моя совесть не позволит никогда». Так я бы внесла хоть минимальный, но, все-таки, вклад в общее дело борьбы против лукашизма.

Когда я слышу рассуждения от некоторых: «А он мне ничего плохого не сделал», сразу понимаю, что это говорит "немецкий шпион". Потому что именно иностранный агент отделяет свою жизнь от судьбы Радзімы и его не волнует что:
1. Колхозный юродивый превратил Беларусь из развитой промышленной европейской страны в отсталую сельскохозяйственную окраину.
2. И поставил в унизительную зависимость кормиться от России, наполняя с ее помощью до 30 % бюджета,
3. А когда он пришел к власти, инфляция была 1700 %, а сейчас 1 700 000 процентов (прописью: один миллион семьсот тысяч).
4. И на каждого новорожденного беларусика, как только он появляется на свет, ложится задолжность внешнего долга 4300 баксов. А в общем, это 41 млрд сегодня.
Подобных данных можно еще приводить и приводить. Заметьте, я не пишу обо всем известных проблемах: о зарплате, о заваленных складах никому не нужными белорусскими товарами, об украденных пенсиях и льготах, о кровавом искоренении политических свобод, о молодежи, которая уезжает работать за границу и прочее, прочее.

« Немецким шпионам» это говорить бесполезно, так как их мозги не способны воспринимать реальность. Поэтому я ненавижу «ябатек» и равнодушных.

Настоящие беларусы показали, что они лучшие человеки в мире. То, что произошло с целой страной этим летом, не считая, конечно, нашей деревни,- невероятно.
Я даже не про единство и солидарность в борьбе. Я про человечность, про сострадание, про эту нескончаемую помощь и заботу посторонних или о заболевших ковидом , или о пострадавших от палачей, или о семьях забастовщиков.

Не знаю такую страну, чтобы так бежали помогать друг другу в беде незнакомые люди. Я сейчас пишу, и меня душат слезы. Это же надо, чтобы волонтеров, желающих помочь пострадавшим, было в несколько раз больше, чем тех, кому требуется помощь. Героические, креативные, талантливые, передовые люди стали нацией и вызывают восторг всего мира не только своей борьбой с лукашизмом, но и созданием сети взаимопомощи в эти черные дни беспредела. Один бисой чего только стоит! (BySoI-общественная организация, которая компенсирует экономические репрессии тем, кто пострадал от нелигитимной власти). Но, кроме организации есть же и просто добрые люди. Например, женщина, оставшаяся с 4мя детьми, в день, когда посадили ее мужа получила 500! переводов. Я горжусь беларусами!

И не надо меня упрекать, в том, что я приезжая в Беларуси и поэтому многое не понимаю.
Я, в отличие от некоторых аборигенов – белоруска, пускай не по гражданству, но душой.
И верю, что очень скоро вернусь в страну, о которой пел Тальков: «В страну не дураков, а гениев».
ЖЫВЕ БЕЛАРУСЬ!